- Ищешь её, а она просто не хочет выйти тебе навстречу. Потому что ты ей не нужна. Она сама станет императрицей, без тебя.
- Да, я слышала. — Этель сжала зубы. Бабушка последнее время слишком часто стала являться ей.
Этель видела Руану во всей красе только раз или два, на портрете, что висел в одном из подвальных коридоров замка. Его не поднимали в общую галерею, его не сжигали и не убирали прочь от лишних глаз.
Просто женщина с тонкими чертами лица, чужой и не скажет, что императрица. Просто изображение женщины в профиль. Левую часть лица Этель не видела никогда, но она знала, что та изуродована шрамами.
- Хочешь, я расскажу тебе свою историю? Это было бы занимательно. Слушай…
Этель знала, что Руана давно умерла, и кости её не истлели только потому, что лежат в их семейном склепе, где все лежат, как живые, только замурованные в крохотные каменные комнаты. Она знала, что Руану убили, и её нет. Но вкрадчивый голос всё равно преследовал ночами. Сначала — редко, потом всё чаще.
Мир корчился, хрипел от обиды и возвращал в жизнь тех, кто давно умер, и убивал тех, кому Вселенский Разум велел долго жить.
- Хоть бы мне никогда больше тебя не слышать, — прошипела Этель.
Она видела, как Руана приподнимает тонкую бровь в жесте невысказанного удивления.
- Ты никак не поймёшь? Маги времени могут видеть прошлое. Эйрин узнала всё, что произошло с тобой. Она могла бы найти тебя, если бы только пожелала. Не пойму, к чему все эти метания по городам.
- Если она не хочет меня видеть, то я хочу знать, где она. Хочу убедиться, что она жива.
-…Впрочем, она и умереть-то не могла, слишком хорошо устроилась, — говорила Руана, не слушая ответов Этель, и откидывалась на спинку стула. В окно кабинета императрицы падал свет огненных шаров из сада. Там с тихими хлопками раскрывались бутоны ночных лилий. Руана улыбалась своим мыслям. — Молчишь? Молчи. Я расскажу тебе свою историю.
Она повторяла одно и то же сотни раз. Этель не помнила, когда впервые закрыла глаза, лёжа в постели, и вместо привычной пустоты и темноты снов увидела её — бабушку. Этель было холодно от её неосязаемых прикосновений.
В сотый раз…
-…И мой брат убил меня, чтобы захватить власть. Знаешь, чему я научилась? Никому в этом мире доверять нельзя. Когда ты начинаешь доверять, ты обязательно пропускаешь удар. А это слишком важно для нас с тобой. Демоны побери, мы же с тобой в чём-то похожи. Не находишь? Тебя предаст дочь, а меня предал брат.
Этель тряхнула головой, замирая на перекрёстке. Она хорошо знала Морейн, но идти к его центру широкими освещёнными улицами не хотела. Предпочла пахнущие плесенью переулки.
- Жаль, жаль, что я не дожила до твоего рождения. Я бы сделала из тебя настоящую императрицу, — продолжала Руана, подпирая голову рукой. Она смотрела в окно, на цветущий сад, и откровенно скучала.
Этель шла по улицам Морейна, минуя каменные заборы и замолкшие фонтаны. Она останавливалась, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, поднимала голову и видела башни главной библиотеки — они были видны из любой части города. Их крыши серебрились в отблесках белого пламени. Этель вздыхала, силой проталкивая воздух в сжавшееся как будто от рыданий горло.
Теро проснулся ночью от того, что дико болела онемевшая шея. Он заснул прямо в кресле, вытянув ноги и даже не расстегнув камзол. Верхняя пуговица врезалась в нежную ямочку между ключицами.
В последнее время он часто спал так — собственный кабинет стал традиционным местом его ночёвки. Теро подумывал, что не мешало бы сменить неудобное кресло на что-нибудь помягче.
За окном тускло мерцали шары белого пламени. И по тропинкам сада бил дождь, обрывая с деревьев последние листья. Настроение Теро, и без того не идеальное, поползло вниз. Он вспомнил, как днём разговаривал с Эрвином — главой касты природных магов.
…Маг притащился в замок вообще не понятно, за каким демоном. Пришёл и начал вздыхать под ухом у Теро. Он был единственным, кто держался у власти в своей касте ещё во времена императрицы, и сумел удержаться, когда пришёл лорд консул. У Эрвина была потрясающая способность приспосабливаться ко всему, включая бесконечный серый дождь.
- Деревья умирают, — вздохнул он, когда Теро вдоволь накричался на капитанов стражи за то, что пропустили посетителя без его разрешения.
Эрвин стоял за спиной консула и зябко поводил плечами. Тёмно-зелёная мантия, мокрая от дождя, висела на нём так печально, что не спасала положение даже брошь с драгоценными камнями.
- Ну, скажите садовникам, — буркнул Теро, не очень-то вслушиваясь в то, что бормочет за его спиной сумасшедший маг.
- Нет, вообще-то, везде умирают.
- Не понимаю! — Теро раздражённо тряхнул руками. Только очередной проблемы на его шею и не хватало.
- Умирают, — пожал плечами Эрвин, словно говорил о заклинании по созданию огненного шара — так же, между делом и не особенно углубляясь в подробности. — Это началось ещё летом.
Неудачный разговор с Маартеном ещё не выветрился из головы, и девчонка, которую тот собрался искать… Вот проблема поважнее. А здесь ещё какие-то деревья.
- И что теперь? — Теро обернулся к Эрвину, кривя рот в непонятной гримасе.
Маг природы отводил глаза и поджимал губы. Он выглядел старым и уставшим: глубокие морщины залегли у уголков глаз, и от причудливой игры теней казалось, что там всё время блестят слезинки.
- Мир умирает, — сказал он, глядя мимо. Не просто мимо Теро, но и мимо стен замка, как будто созерцая этот самый эфемерный мир.
- Что я сделаю с ним? Мир, не умирай! — Теро артистично воздел руки к потолку. Темнота осталась безучастна, а вот шары белого пламени качнулись от взмаха его рук. Эрвин вздрогнул.
- Мир хочет вернуть императрицу.
- О, терпение моё, терпение! — воскликнул Теро, разворачиваясь и широкими шагами уходя по галерее. Уйти хотелось куда угодно, лишь бы избавиться от назойливого советчика, но судя по шороху шагов, по шелесту мантии по каменному полу, тот тащился следом. — Храма уже давно нет, а головы всё равно забиты идиотскими предрассудками.
- Мы жили этими, как вы сказали, предрассудками, сотни лет. Нельзя просто взять и забыть о них.
Теро шагал по галерее, даже сам не зная, куда направляется, и руки, сложенные за спиной, отчего-то немели. Убранные, вычищенные стены в шёлковых драпировках сменялись потрескавшимся камнем и сухим плющом — они дошли до восточного крыла замка. Ещё с десяток шагов, и покажется спуск в старую тронную залу. Здесь, чуть меньше двух лет назад, умерла императрица.
О нет, Теро не питал никаких иллюзий насчёт того, что она не добежала до границы и её загрызли хршасские волки, пущенные по следу. Он прекрасно понимал, что ей удалось скрыться. Но ещё лучше Теро знал, что она не вернётся. Орлана была кем угодно — стервой, похоронившей лучших воинов Маартена в песках у границ, притворщицей, очень удачно сыгравшей роль отчаявшейся женщины. Но дурой она не была.
Дурой она не была совершенно точно, и поэтому Теро упивался этой уверенностью — она не вернётся. Не вернётся — не сможет же справиться с целой армией. Не вернётся, если её не позвать обратно, чем эти сумасшедшие и собираются заняться, словно бы не они били в барабан революции, крича, что устали сгибаться под непосильным гнётом.
Не вернётся — он очень-очень хотел убедить в этом сам себя. Но всё равно нервно сглатывал каждый раз, когда приближался к старой тронной зале.
- И что вы предлагаете мне? — Он слушал, как бьют каблуки сапог по каменному полу. Уходил дальше и дальше от тёплых обжитых комнат замка, в восточное крыло, пыльное и холодное, засыпанное сухими листьями.
- Нужно найти родственников Орланы. Должен же был у неё кто-то остаться. Вероятно, нам повезёт, и мир примет нового правителя…
- Я больше не хочу слышать об этом!
Сговорились они вчера утром, что ли? Свести его с ума решили? Он и так изо всех сил старался забыть Орланы и это её мерзкое: "Не зарывайся слишком, мальчик". Как будто морозом по спине.
У него от одного только воспоминания о том разговоре руки начинали дрожать от ярости. Лорд консул готов был закричать. Он был зол, о, как же он был зол!
…Теро потянулся так, что захрустели суставы. В голове было необычно ясно, хоть и сны приходили все сплошь мутные. Не зажигая свет, он вышел из кабинета.
Боль в затёкшей шее и глупые сны — это ничего. Как он слышал, кабинет императрицы — самое безопасное место во всём замке: окна не пробить ни одним заклинанием, дверей вообще нет. Только хозяин может войти и выйти, открыв портал, а хозяином здесь пока что был Теро.
И с ночи на ночь он ждал чего-то страшного.
От ночной прохлады Теро быстро продрог. Плохо освещённые галереи пустовали — у нового правительства не хватало финансов, чтобы обеспечивать такую уйму прислуги и стражи, которую содержала императрица, поэтому охрана отиралась только на первом этаже и на лестницах.
Зевая, он прошёлся по галереям, воющим от сквозняков. Хотелось забыть обо всём и забраться под одеяло, измученный ночными бдениями организм требовал отдыха, но нельзя, нельзя. Предутренняя темень — самое опасное время. В это время убили Сайорана, потому что он спал и не смог защититься.
Кровь на простынях! Как же это пошло. Кровь на стенах и на полу. Кинжал, который даже не потрудились вынуть из его развороченной груди. Дикий оскал на лице — от боли, кажется. Сайоран умер не сразу, о нет. Его окоченевшие пальцы сжали край одеяла.
Теро усмехнулся сам себе. Той ночью он ещё был в Морейне, а утром уже нет — ушёл на встречу. А труп Сайорана первым нашёл кто-то из слуг, когда Теро уже был далеко. Императрица Орлана? Конечно, нет. Она не высунется, она ведь не дура. И тем более не будет убивать высокопоставленных чиновников. Слишком расчётливая холодная гадина, такая не разменяется на мелочь.
Коридоры-галереи, и холодный ветер мёл по полу — перебирал кисти на шторах. Теро шёл, не скрываясь, специально стучал каблуками сапог по полу. Не будут же его убивать в открытую, не посмеют. Тем более, Маартен очень занят: он ищет по грязным провинциям маленьких девочек.
А пока он занят, у Теро нашлось немного свободного времени.
- Думаешь, мне страшно? Думаешь, я боюсь, да? — Этель стояла у подножья мрачноватого здания, и зарядивший дождь облизывал её пальцы, вцепившиеся в плечи.
Руки крест-накрест, словно тут было, от кого защищаться. Она смотрела в единственное светящееся окно. Там слабо мерцало белое пламя, словно любитель ночи решил в одиночестве и спокойствии полистать книжку, выпить чашку чаю и насладиться запахом низкого серого неба.
Она успела промокнуть до нитки, и внутри, у самого солнечного сплетения, зарождалась дрожь. Этель не знала, кто сидел у окна в имении Сайорана, но не призрак же лорда хаоса, в самом деле! Да и стоять под окнами имения — не слишком-то полезное занятие. Недавно начавшийся дождь уже вовсю лупил по лужам.
Руана молча улыбалась ей.
- Я не боюсь тебя. Ты существуешь только в моих мыслях, — прошипела Этель, мимолётом представляя, как выглядит со стороны — мокрая, продрогшая, бормочущая что-то себе под нос.
- Глупо. Я существовала задолго до того, как у тебя появились мысли.
- Лжёшь. Ты давно умерла, а сейчас я просто придумала твой призрак.
- Глупо, — повторила Руана.
Над головой висело чёрное небо, серые облака медленно и важно тащились по нему, посыпая Морейн холодным дождём. Дрожь внутри прорастала по всему телу, леденя пальцы и губы. Этель всего-то и нужно было, что развернуться и пойти искать ночлег. Всё равно раньше, чем наступит утро, возвращаться в имение бесполезно. Она не узнает, кто зажёг тусклый огненный шар в окне на третьем этаже.
Но в заснувшем городе заблудилась тишина, и даже шаги глохли от нависших над дорогой домов. Некому было заглушить голос Руаны, её надменные усмешки и слова-слова-слова — бесконечным потоком.
Она знала, что в касте хаоса существовал древний и давно покрывшийся пылью обычай провожать умерших, совершая утомительные и долгие ритуалы прощания. Один из них велел, чтобы три ночи после смерти девять совершенно чужих женщин оплакивали умершего в том месте, где его и настиг чёрный жнец. Признаться, накладный был обычай, и Этель боялась, что от него как раз сейчас откажутся.
Или всё же стоило попробовать?
Этель вздрогнула от очередного холодного прикосновения и зашагала к воротам в кованой ограде. Руана снисходительно прикрывала глаза, и Этель ощущала себя маленькой девочкой, которая от обиды сказала родителям, что уйдёт из дома, и упрямо топает — уже почти до самого конца улицы.
Она схватилась за металлический прут и тряхнула ворота изо всех сил. Загрохотала цепь, которой были перемотаны створки в месте соприкосновения. Над городом как будто прокатился короткий раскат грома. И снова. Этель подняла голову: высокие стрелы впивались в небо. Вряд ли сюда мог пробраться кто-нибудь, чьего присутствия в имении не хотели.
Это не касалось только Эйрин: она бы наверняка изобрела какую-нибудь штуку с магией времени, чтобы не просто проникнуть внутрь, но и ещё не оставить за собой никаких следов, никаких случайных свидетелей.
Над городом снова повисла тишина. На грохот никто не откликнулся, и Этель замерла, размышляя над тем, стоит ли продолжать в том же духе. Изначальный порыв растаял вместе с последними каплями тепла, что она пыталась сохранить, сжимая на горле отвороты плаща.
Капли тепла просачивались между пальцами и тонули в дожде. Когда в тёмной громаде дома мелькнул шарик света и скрипнула дверь, Этель всё ещё стояла, упрямо сжимая плащ под подбородком и губы — плотно-плотно. В серой ночи скользнул силуэт, зашумели шаги по дорожке, выложенной камнем.
- Кто здесь?
Этель зажмурилась от вспышки белого пламени и прикрыла лицо ладонью. Перед ней стоял явно маг из охраны. Хотя, казалось бы, зачем мёртвому Сайорану охрана…
- А, на похороны? — осведомился он, разглядев Этель с ног до головы. — Входи.
Она не задала лишних вопросов, просто шагнула в открывшиеся ворота. Створки грохнули за её спиной, солдат сплёл цепи вместе и, тяжело вздыхая, пошёл к дому. Этель старалась не отстать и, хоть пальцы давно окаменели, не отпускала капюшон. Лезть прямо в логово к врагам, так хотя бы не показать того, как судорожно сжимаешь губы.
Руана снисходительно улыбалась, и Этель невольно поднимала взгляд к небу: сколько ещё до утра?
Имение встретило её полумраком и запахом терпкой маарской вишни. Едва теплящееся белое пламя вплыло следом за ней, едва не рассыпавшись искрами от слишком резкого хлопка двери. Пальцы закололо иголочками тепла.
- Что-то ты поздно, — усмехнулся проводник Этель. — Ночь уже скоро кончится.
"Скоро кончится ночь", — повторила она мысленно, и на сердце стало чуть теплее.
- Но я же успела, — хрипло откликнулась она. Решила, что лучше вести себя попроще. Закашлялась, и снова в груди поднялась скребущая боль. Холод и долгая дорога только ещё больше раззадорили её.
- Да. В этот раз желающих маловато, — заключил охранник, резко посуровев.
Он провёл Этель вверх по лестнице, мимо чернеющих дверных проёмов, к которым она пыталась прислушиваться и приглядываться, но различала только навязчивый запах маарской вишни — отовсюду. Второй этаж имения — тоже пусто и тихо, только шуршал песок под подошвами.
Этель морщилась, унимая боль. Ей бы только не закашляться, когда он снова заговорит. Ведь всё, что ей нужно, — крупицы знаний. Вдруг знаки и свидетели всё же найдутся, и она — только она — сможет распознать след Эйрин. Сможет понять, куда бежать дальше. Но охранник шёл молча и сам покашливал, словно прочищая отёкшее после сна горло.
- Вот сюда иди. — Он распахнул дверь, и Этель различила такой же тусклый свет, как и растекался в коридоре, у её ног — лужица млечного тумана.
Комната уходила в темноту, блестела оттуда матово — шёлковыми драпировками, и на первый взгляд была пуста. Но через мгновение Этель различила силуэты у стен, крошечный огонёк мерцал у каждого.