Комната для музицирования порадовала темнотой, пустотой, размерами, гулким эхом и тремя свисающими с потолка на цепях люстрами для свечей или световых шаров. На такие простейшие обручи одинаково успешно крепилось все.
Тиэль снова зарылась в свой мешочек и вытащила из него три шарика — по одному на каждый обруч. Положенные в центр обручей с помощью ловких прыжков шарики очень быстро засветились, превратившись в три маленьких солнышка.
— Ого, солнцешары! Купила или сама зачаровала? — восхитился призрак, знавший цену таким простым с виду вещицам. — И насколько хватит?
— Это дедушкина работа. Лет на двести хватит, потом снова надо будет напитывать солнцем, — почти отмахнулась от вопроса эльфийка, доставая из походной сумки еще один мешочек и разуваясь. Тиэль даже не поморщилась, когда голые пяточки коснулись ледяного камня. Все существо эльфийки было сосредоточено на предстоящем действе.
Она вынесла свою сумку в коридор, прошла до самого дальнего угла, развязала мешочек, перевернула его и начала аккуратно ссыпать рыхлую, черную, влажную землю. Проклятый Граф не чувствовал запахов, но сейчас ему показалось, что по помещению поплыл аромат нагретой на солнце земли, свежескошенной травы и цветов.
Тиэль работала не покладая рук больше часа. Терпеливо, шаг за шагом она засыпала весь пол землей из бездонного мешочка — хранилища плодородной почвы. Сыпала в разных местах по-разному: по лодыжку, по колено, а где и выше. Где-то она делала холмики из земли, где-то — ровные полосы, словно в голове у нее уже имелся готовый план оранжереи, который сейчас, без каких-либо чертежей, она и воплощала в жизнь.
Завершив кропотливую засыпку комнаты землей, новоявленная хозяйка Проклятого особняка стала доставать не из очередного мешка, а прямо из-под одежды — призрак никогда не поверил бы, что такое возможно, да довелось узреть собственными глазами — семечки, росточки, корешки, листики. Под конец вообще достала целый саженец с тремя большими, не меньше ладони листьями очень характерного вида. Золото снаружи, серебро внутри и какой-то не золотой и не серебряный, а просто живой свет вокруг. Даже не сведущий ничего в цветочках-лепесточках призрак узнал мэллорн. Посоветовавшись — Инеалла свидетель, девица действительно советовалась с этим корешком, — она заботливо разместила его в левом углу свежесотворенной оранжереи.
Когда посадка завершилась, девица снова слазила в свою явно бездонную сумку и вытащила три фляжки. Двигаясь так, что пышная земля не проминалась под ее невесомыми шагами, Тиэль полила каждое растение. Во всяком случае, Адрис думал, что каждое. Упомнить, куда и какое семечко сунула шустрая девица, он все равно бы не смог. Лишь следил за совершаемым эльфийкой в почти благоговейном молчании, а когда она закупорила последнюю флягу и убрала в сумку, осторожно спросил:
— И тут все не загнется, среди камня-то?
— Мэллорн не позволит, — устало улыбнулась Тиэль. — Это теперь его личное Дивнолесье. Свет дадут солнцешары, почва хорошая есть, воды будет вдосталь, а с остальным он справится.
Словно в ответ на слова эльфийки по комнате пронесся легкий порыв ветерка, пошевеливший прядки волос Тиэль, выбившиеся из золотых кос. И Адрис поверил, как верил в детстве матушкиным сказкам: здесь и сейчас эта странная дева-изгнанница сотворила свою личную сказку. Пусть маленькую, но это только пока. И впервые за десятки лет призрак Проклятого Графа осознал, что ему интересно не запугивать до смерти всех живых, осмелившихся вторгнуться в его владения и заявить на них права, не пить их силу и страх, а быть рядом с этой странной эльфийкой и следить за тем, что она еще учинит. Что учинит, дух даже не сомневался и потому решил для начала объявить перемирие.
— Меня зовут Адрис. Идем, тебе стоит умыться и поспать. Покажу приличную кровать и ванную, — ворчливо предложил дух и был вознагражден солнечной улыбкой:
— Буду признательна!
Вот как-то так познакомились изгнанница и неупокоенный дух неукротимого графа. А потом сами не заметили, как за беседами, шутками, взаимными угрозами и попытками привести в порядок давно заброшенный особняк силами нескольких шариков-пылеглотов и двумя эльфийскими руками подружились.
Но разве все это смог бы понять какой-то бескрылый дракон? Никогда! Так думал Адрис.
Тиэль же ничем не терзалась и не ведала о душевных муках призрака. Она дождалась сбора заказа и вежливо попрощалась с драконом и Ерашем. Задерживаться в лавке надолго, как бывало частенько, эльфийка не могла. Карета ждала у дверей, а до завтра следовало приготовить подкормку для мэллорна и попросить его пожертвовать одним листочком.
Глава 16
КУЛИНАРИЯ ДЛЯ МЭЛЛОРНА
— Ты долго, — не с претензией, а скорее жалуясь, выпалил Кинтер.
— Пятьдесят семь компонентов заказа собрать мгновенно не выйдет, как ни старайся, — спокойно объяснила эльфийка. — Вернусь домой, буду готовить смесь для подкормки.
— Хм, извини, — тут же пошел на попятный барон.
— Тебе, лейдас, тоже предстоит немало дел, — объявила по праву нанятой для решения вопроса Тиэль. — Следует найти комнату, куда будешь приглашать для беседы людей. Лучше, если удастся подобрать две смежные комнаты так, чтобы из одной в случае необходимости можно было задавать вопросы, не показываясь на глаза и не приближаясь к курильнице.
— Кабинет отца и приемная подойдут, дверь между ними крепкая, но в стене рядом есть специальное оконце, — мгновенно принял решение юный барон и чуть озадаченно уточнил: — Лейдин Тиэль, а на нас действие этого дымка не скажется?
— Состав не действует только на чистокровных эльфов и очень старых полукровок. Но мастер Симарон, могу ручаться, к краже никакого отношения не имеет, потому его можно спокойно исключить из списка собеседования. Для всех остальных рецепт зашиты один: заблаговременно закрыть рот и нос тонким платком или не приближаться к жаровне ближе чем на семь шагов, — объяснила простейшие правила техники безопасности эльфийка и вернулась к обсуждению предварительных приготовлений: — Возможно, совет лишний, но предлагаю присмотреть за тем, чтобы никто из постоянных обитателей особняка Фрогианов не покинул территории до испытания.
— Нартар сделает, — согласился Кинтер, и сам планировавший распорядиться насчет этого.
— Хорошо. Если я смогу приготовить нужное снадобье, то завтра утром начнем проверку.
— А мы у кабинета на страже постоим, чтоб, коль преступник найдется, сбежать не сумел, — бодро отрапортовал Шихандир, найдя себе и напарнику дело поближе к целительнице.
— Всех впускать, никого не выпускать, — радостно оскалился Витальдир.
Пока эльфийка пребывала в лавке травника, вампир успел избавиться от корки по всему лицу и теперь щеголял практически чистой и от грязи, и от шрамов, как подтвердили напарник и юный барон, физиономией. За такой подарок он был готов осадить особняк в одиночку и сделать еще пару-тройку невозможных вещей, стоило только целительнице попросить.
— Именно, — одобрила разумный поход к накоплению свидетелей и возможных соучастников преступления Тиэль, одарив стража рассеянной улыбкой.
Все ее мысли уже вертелись вокруг предстоящей беседы с мэллорном, составления подкормки и особой сушки драгоценного листа. Юный барон же, временно оставшийся почти не у дел, принялся мечтательно и печально вздыхать по своей несравненной Злитаэль, которую не видел уже почти трое суток. Испытание воистину тяжкое для преисполненного пылким любовным томлением юноши. Пока он был занят, грезы о возлюбленной и ее дивный образ как-то сами собой отходили на второй план, но стоило бедняге чуток побездельничать, накидывались на рассудок с утроенной силой.
Вся эта причудливая эмоциональная чепуха, ничего общего не имеющая с истинной любовью, была глубоко чужда высокоорганизованному эльфийского уму. На Кинтера Тиэль взирала с недоумевающим сочувствием, смешанным с легким пренебрежением. Это же надо — забивать себе голову подобным мусором! Она провела бок о бок с юношей не более половины дня, но уже стала относиться к нему как к забавному домашнему питомцу, за которым нужен присмотр, чтобы недотепа не вляпался в неприятности. Кажется, так юного господина воспринимало и большинство обитателей его особняка.
Ради этого «питомца» и, главным образом, из-за оплаченной возможности обеспечить рост юного мэллорна Тиэль необходимо было сегодня изрядно поработать. Хорошо еще Гулд обещала позаботиться об ужине. Самой эльфийке предстояло долго священнодействовать в мастерской, составляя нужные смеси, компоненты которых были известны. А вот их соотношение подбиралось тем удачнее, чем тоньше было чутье травницы и теснее — ее связь с растением, нуждающимся в подкормке. Наверное, так творят свои самые великие блюда повара, которых считают не ремесленниками, а величайшими художниками кухни.
Вернувшись в Проклятый особняк, Тиэль облачилась в свободную тунику, распустила косы, чтобы ничто не мешало течению сил, и разложила по каменной столешнице в мисочках, на дощечках, в чашках и прочих подходящих емкостях все купленное у Криспина. Рядом с собой по правую руку эльфийка водрузила большую плоскую чашу. Фиал с драгоценной влагой из Жизнесвета — подарок дракона — стоял поблизости.
Никаких инструментов, так необходимых зельеварам, блюдущим рецептуру построже обета богам, Тиэль не понадобилось. Она прикрыла глаза, вызывая в сознании образ древа в золоте и серебре листвы, и запела вполголоса песню Творения, с которой сажают самые важные растения.
Первыми в чашу отправились несколько горстей земли из второго мешочка, прихваченной из Дивнолесья и приберегаемой Тиэль для расширения оранжереи. Следом пролилось около половины фиала Жизнесвета. Пальцы сами, будто стайка деловитых пичуг, засновали меж нужных емкостей, добавляя в основу щепотку одного, толченую осьмушку другого, несколько крупинок третьего, горсть четвертого…
Тонкие пальчики мешали смесь. Порой эльфийка замирала, не прерывая песни, а руки ее двигались с такой быстротой, что у тихонько подглядывающих Адриса и Теноби закружилась бы голова, обладай призрак и паучок способностью к головокружению.
Пару раз Тиэль действительно, точно заправская повариха, пробовала смесь на язык, нюхала — так и вовсе бессчетное число раз. Но песня — ясная, звонкая, как журчащий ручеек, не прерывалась ни разу за весь тот срок, пока эльфийка творила деликатесное блюдо для мэллорна.
Постепенно объем смеси в большой миске рос, соответственно, уменьшалось количество остающихся ингредиентов. И все равно Адрис невольно вздрогнул, когда Тиэль замолчала и присела на стул, то ли утратив последние силы, то ли собираясь с ними.
Молчание длилось несколько секунд, и первым его нарушил, не утерпев, призрак:
— Получилось?
— Почти, — улыбнулась устало Тиэль и снова вспорхнула со стула — почему-то по движениям эльфийки граф никогда не мог определить степень ее усталости — и достала нож, которым обычно нарезала травы.
Кольнула им подушечку большого пальца и обронила семь капелек крови в миску. Свет — неистово-изумрудный, с ярчайшими золотыми искрами, полыхнувший от смеси, заставил охнуть Адриса и разразиться взволнованной трелью Теноби.
— Получилось, — констатировала с глубоким удовлетворением эльфийка, накрывая миску плотной крышкой, тщательно отмывая руки в тазу и прибирая творческий беспорядок на столе.
— А кровь обязательно? Мне казалось, эльфы кровавых ритуалов не жалуют и магию крови вовсе на дух не переносят, — осторожно поинтересовался призрак.
— Это не магия крови и не кровавый ритуал, я никого не приносила в жертву. Кровь мастера используется как связующий компонент состава. Водой ее заменить нельзя, потому что влага из Жизнесвета сама играет роль части смеси для полива, а добавление воды из любого другого источника может разрушить гармонию ингредиентов, — спокойно объяснила Тиэль.
Посасывать ранку, как сделал бы почти любой на ее месте, она не стала — эльфийка потянулась и заклеила прокол маленьким сухим листиком, сорванным с веточки, висящей на стене. Этот фиолетовый букетик давно мозолил Адрису глаза. Он уж кучу версий о взыгравшей сентиментальности и незаживающих сердечных ранах Тиэль перебрал, гадая, зачем практичная эльфийка украсила мастерскую. Вполне рациональную, как и вся Тиэль, истину призрак понял только сейчас. Удобно, когда вместо бинтов и всяких жгучих мазей под рукой листики! Понадобилось — шлепнул на рану, выждал чуток, смахнул через пару секунд, а кожа уже целехонька. Эх, ему бы такой веник в ту роковую ночь, глядишь, и не истек бы кровью, как подрезанный поросенок, успел бы до противоядия добраться…
О том, как он дошел до нежизни такой, граф всей правды своей соседке не открыл. Не потому, что тайной великой считал, просто стыдно было за самого себя — расслабился, дома оказавшись, к жене в теплую постельку заспешил, вот и словил от озверевшей бабы кинжал в бок, пока с полюбовниками неверной супруги разбирался. Отрава из перстня хахаля Крисмиллы, от единственной царапины, не замеченной в пылу боя, его бы не убила, успей Адрис до шкатулки с противоядием добраться. Не смог. Слишком много крови от кинжальной раны потерял, слишком поздно понял, что отравлен. Может, потому и не ушел он за грань, конвоируемый спутниками-тенями Илта, что слишком многого не успел. Вот и посчитал неважным, в каком облике действовать доведется. Ни одному из жадных родственничков покойной женушки своего не отдал. Только стала призрака все чаще тоска заедать, блекло-серой, будто выцветшей казалась реальность. Возможно, от окончательного развоплощения его отделяли какие-то годы, но тут пришла Тиэль, и все заиграло новыми красками. Уже за одно это Адрис был благодарен остроухой изгнаннице, но, ясное дело, говорить о таком ей не собирался.
Задумавшийся призрак почти упустил из вида эльфийку. Прибравшись в мастерской, Тиэль торжественно двумя руками взяла миску с тягуче-вязкой субстанцией странного болотного оттенка. Именно цвет больше всего заинтересовал духа. Ничего из того, что швыряла в общую кучу травница, никаким зеленым цветом не обладало. Неужели смешение фиолетового, черного, красного, бурого, серого, малинового и желтого могло дать зеленый? Впрочем, если речь шла об эльфийской хитрой магии, то, наверное, могло.
С миской в руках и кувшином с остатками воды под мышкой Тиэль вошла в любимую оранжерею. Опустилась на травку рядышком с юным мэллорном, радостно зашелестевшим при ее появлении. Поставила миску под деревце и, осторожно положив ладонь на тонкий стволик, принялась рассказывать. Она подробно поведала о просьбе обворованного барона, о важности исчезнувших украшений, о тщетных поисках, своих надеждах на помощь и готовой подкормке, призванной компенсировать листик, пожертвованный на нужды жаждущих узнать истину.
Языка растений призрак и паучок не знали, но Адрис мог бы поклясться, что серебристо-золотое деревце эльфийку слушало и понимало. Невозможно без ветра так покачивать листиками и многозначительно шелестеть. А уж когда один из листков, точно палец нетерпеливо ждущего десерт ребенка, со склонившейся веточки залез в самую гущу миски, дух окончательно уверился в истинности своих подозрений. За все растения он ручаться не мог, а вот это конкретное соображало не хуже двуногих, разве что бегать не могло. На последнее призрак, пожалуй, больше надеялся, чем точно знал. Потому как если всякие красивые мэллорны, думающие ветками не хуже людей, еще и двигаться с места на место начнут, уголка для людей в Мире Семи Богов не останется. Вымрут за ненадобностью всяких двуногие, оставленные божественным покровительством.
Завершив рассказ, Тиэль с облегчением улыбнулась и подставила руку. На нее слетел лист с другой ветки. Причем еще до того, как отделиться от родительского древа, золотисто-серебряная пластина чуть изменила оттенок и теперь шуршала в пальцах эльфийки, как тщательно высушенная. Похоже, мэллорну пришлось по вкусу блюдо, приготовленное Тиэль, и сделка состоялась. Он даже предварительной дегустации волшебной воды из закрытого кувшина не попросил.
Лукавая улыбка снова скользнула по губам Тиэль, она вскочила с травы, где сидела, и, зачерпывая руками, тщательно разложила все содержимое миски у ствола. Пошла короткими волнами травка вокруг. И будь Адрис навеки проклят, если мэллорн не облизнулся, принимаясь чавкать корнями свою кашку. Эльфийка вытерла руки о траву так, что на коже не осталось и пятнышка, открыла кувшин и вылила оставшуюся влагу из Жизнесвета на не успевшую впитаться или быть проглоченной массу. Искрящаяся синим и почему-то розовым, жидкость ушла в подкормку, как в песок.