— Так вот,— продолжил Конан.— Ты бросил меня без медяка в кармане посреди этого дурацкого Эрука и смылся. Думаешь, мне пришлось легко? В общем, я считаю, будет вполне справедливо, если ты вернешь мою долю… в двукратном размере. Я согласен взять ее любыми деньгами — хоть стигийскими, хоть бритунийскими. Ты человек богатый, и в этой комнате наверняка отыщется такая сумма. Я прав? — При этих словах Конан как бы невзначай погладил рукоять меча.— Да не трясись ты, смотреть противно! Я пришел только забрать долг, да еще поговорить с тобой кое о чем.
Аль Браско несколько приободрился, скрылся за своим массивным столом, долго гремел выдвижными ящиками, затем с вымученной улыбкой выложил на столешницу два увесистых кожаных мешочка.
— Здесь по тысяче шелонгов в каждом,— сказал он, придвигая мешочки к варвару. Конан не поленился, развязал мешки, проверил некоторые монеты на зубок и остался доволен.
— Ну, вот мы и в расчете,— заключил киммериец.— Самое страшное уже позади. А теперь поведай-ка мне, что любопытного происходило, происходит и будет происходить в вашему захолустном городишке? Такой старый лис, как ты, всегда в курсе всех сплетен.
— Новость дня,— торжественно сказал почти успокоившийся Аль Браско. В конце концов, что такое потеря двух тысяч золотых по сравнению с сохраненной жизнью? — Вчера на королевском пиру во время потешного боя заезжий силач прикончил дарфарца Мбвангу…
— Тоже мне, новость! — хмыкнул Конан.— Это я решил чуток размяться.
— Мне следовало сразу догадаться,— с затаенной горечью прошептал шемит.
— Чего ты там бормочешь? — немедленно последовал резкий окрик.
— Ничего особенного,— торопливо сказал Аль Браско.— Вспоминаю, что еще такого случилось, что могло бы тебя интересовать. Ночью был пожар, сгорело восемь человек. Поговаривают,— шемит перешел на тихий шепот,— это дело рук какого-то черного мага!
— Тоже не новость,— отмахнулся Конан.— А об оборотнях ты чего-нибудь знаешь?
— О каких оборотнях? — выпучил глаза Аль Браско.— Да не бывает их!
— Было бы время, я тебя познакомил кое с кем, и ты тут же быстренько сменил мнение,— проворчал Конан.— Слушай, а лично у тебя и твоей конторы ничего странного в последние месяцы не случалось? Скажем, люди не пропадали?
Аль Браско нахмурился, изображая глубокую задумчивость. На деле, он прикидывал, говорить ли варвару о Фалконе. Наконец, решился:
— Представления не имею, зачем тебе это все нужно, но в начале осени исчез один из моих лучших воинов, вместе со своим отрядом и купцом, чей груз они охраняли.
— Где это случилось? — Конан подался вперед.
— Понятия не имею,— честно ответил шемит.— Их нанимали сопроводить купца до Султанапура и обратно. В Султанапур они прибыли, это я точно знаю. А обратно не вернулись. Никаких следов, никаких свидетелей и даже никаких подозрений.
— А еще? — спросил киммериец.
— Больше ничего,— развел руками Аль Браско.— Если не считать того, что король Эльдаран не сегодня-завтра помрет и начнется большая драка за трон… Но давно это уже не новость.
И тут дверь кабинета с грохотом распахнулась. На пороге толпились вооруженные до зубов наемники Аль Браско. Старый шемит немедленно отскочил от стола и пронзительно завопил:
— Хватайте его, идиоты!
Конан, только что вроде бы безмятежно развалившийся в кресле, мгновенно оказался на ногах, выхватил меч и, выставив его перед собой, криво усмехнулся:
— Аль Браско, тебе не кажется, что кому-то сейчас здорово достанется?
Шемиту не повезло. В этот день в его доме не было ни одного стоящего бойца. Такого, например, как сгинувший без вести Фалкон. Подобных ему ребят, вне зависимости от стоимости их услуг, нанимали в первую очередь. А в конторе по большей части околачивались вчерашние бандиты, годные только на роль вышибал в захудалом трактире. И вот сейчас восемь таких неуклюжих чудовищ попытались справиться с человеком, который сбивался, пытаясь сосчитать приконченных им противников.
Возглавлявший наемников толстопузый вислоусый мужик, размахивал тяжелой шипастой булавой. В умелых руках это было страшное оружие, но в том то и дело, что сжимавшие булаву руки таковыми не являлись.
Нападавший без особых затей нацелился треснуть Конана по голове. Естественно, что киммериец легко ушел вниз и двумя взмахами выпустил неудачнику кишки. Дальше варвар удачно парировал удары сабли и топора, увернулся от кистеня, чуть не попал под меч, но в последний миг успел перехватить запястье противника. Ответный удар снес нападавшему голову.
Владелец кистеня стал третьей жертвой. Кистень в пешем бою, да еще в ограниченном пространстве — оружие неудобное и способное доставить своему носителю массу неприятностей. Кистеньщик успел только отвести руку для удара, а через миг Рангильдор вскрыл ему горло.
Оставшиеся в живых побросали оружие и с воплями бросились вон из комнаты. Охваченный боевым пылом киммериец выскочил вслед за ними и разрубил позвоночник замешкавшемуся.
Остальные припустили вниз по лестнице, за ними Конан уже не погнался. Он вернулся в кабинет, вытирая подобранной с пола тряпкой кровь с лезвия.
Аль Браско забился в угол и смотрел оттуда испуганными глазами, тихонько подвывая.
Конан неторопливо подошел к нему и поднял меч. Шемит зажмурился и беззвучно заплакал.
Киммериец посмотрел на него, сплюнул, прицельно попав в разлетевшиеся по полу пергаменты, и убрал меч в ножны.
Проворчав: «Ладно, живи», он подхватил свои мешки, неспешно спустился по лестнице, не встретив ни живой души, и вышел на улицу.
Полдень еще не наступил, и Конан пошел помедленней, чтобы не примчаться на встречу с Кейлашем раньше времени. Все равно до назначенного срока в таверне никого не будет. Народу на улице было не очень много, так что Конан просто неторопливо шел по улице, наслаждаясь холодным днем и еле слышным позвякиванием монет в мешках. На редкость удачно все сложилось, и даже долг пятнадцатилетней давности удалось вернуть. Теперь и загадки оборотней будет легче разрешить — золото обладает замечательной способностью развязывать языки… А Аль Браско все-таки старая сволочь. Наверное, он, копаясь в столе, дернул за какую-нибудь спрятанную веревку и просигналил своим головорезам. Или кто-то наткнулся на избитых Конаном охранников у входа. Впрочем, какая теперь разница? А вот разузнать, кто подсунул киммерийцу магическое подслушивающее кольцо, было бы неплохо…
Занятый своими размышлениями, Конан даже не заметил, что его окликают. Только после второго раза киммериец повернул голову, выискивая взглядом крикуна.
Оказалось, зовет его тот самый рыжий стражник, что два дня назад собирал с них пошлину за въезд в Пайрогию.
— Привет, северянин! Не знаю, как тебя зовут, а вот меня — Гуннар. Говорят, ты уже успел тут натворить дел и перебить десяток-другой человек?
— Да, успел,— невозмутимо сказал варвар.— Только не десяток, а немного поменьше. Но у меня еще остался целый сегодняшний день, так что не все потеряно… Я Конан из Киммерии.
После рукопожатия Гуннар предложил:
— Слушай, пойдем куда-нибудь, выпьем за знакомство. Я, понимаешь, только с дежурства освободился, а выпить ну совершенно не с кем!
— Вообще-то мне к полудню надо быть в таверне «Сын гор»,— вспомнил Конан.— Меня там ждут… Если хочешь — пошли, там и выпьем.
— «Сын гор» так «Сын гор»,— беспечно сказал Гуннар.— Какая разница, где пиво пить?
— Никакой,— согласился Конан.— Ну, идем?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
в которой Конан громит таверну, а потом беседует с неожиданным другом
Опрятное здание украшала потемневшая от непогоды вывеска. На ней огромный, замотанный в козлиные шкуры, бородатый кезанкийский горец с довольным видом подносил ко рту пивную кружку невероятных размеров. Левее рисунка бритунийскими рунами было вырезано: «Сын гор».
Гуннар, шевеля губами и покачивая головой, по буквам прочитал название заведения и, обернувшись, сказал ухмыляющемуся Конану (который, по выражению Эртеля, был «шибко грамотный» и уже успел разобрать кривую надпись):
— Вот и пришли. Тебе сюда…
— Ты что, здесь никогда не был? — спросил Конан, открывая широкую скрипучую дверь.
— А что мне бывать-то здесь? — удивился Гуннар.— Я что, похож на горца?
Конан окинул критическим взглядом плотную фигуру нового знакомого:
— Скорее уж на нордхеймца.
— Так и есть,— расплылся в улыбке стражник.— Веришь или нет, но мой дед был ванахеймским ярлом!
— И однажды ему в добычу попалась твоя бабка,— проворчал Конан, заходя в трактир.— Что свело его раньше времени в могилу.
— Угадал,— подтвердил Гуннар и шагнул следом.— Только насчет бабки — это ты зря…
Внутри трактир мало чем отличался от себе подобных заведений, разбросанных по всему Закатному Материку. Слева от входа – деревянная стойка с водруженной на нее огромным бочонком пива. У дальней стены сложенный из дикого камня и почерневший от старости очаг, в котором весело плясало пламя, жадно облизывая баранью тушку. Остальное пространство, как и положено, занимали тяжелые массивные столы, изрядно подпорченные временем, оружием буйных посетителей и пролитым пивом. К столам были придвинуты трехногие табуреты.
Было еще слишком рано для появления завсегдатаев. Трактир был почти пуст, только за угловым столом, как раз возле очага, сидели пятеро угрюмых кезанкийцев. Все, как один, в куртках мехом наружу и потертых кожаных штанах. У каждого на боку тяжелая кривая сабля, заточенная с обеих сторон. Люди, не знакомые с этой традицией Кезанкии, рисковали заплатить за свое невнимание жизнью. Конан и сам давным-давно чуть не лишился руки. Спасла его только небрежность горца, плохо ухаживавшего за своим клинком и забывшего вовремя поправить заточку. Тупое и иззубренное лезвие лишь разорвало варвару кожу, но не справилось с костью. Незадачливый вояка тут же отправился к предкам. Однако, полученный урок (рана окончательно зажила только через полтора месяца), не прошел даром, и киммериец с уважением относился к кезакийским саблям.
Горцы медленно тянули пиво и переговаривались на своем языке. Кейлаша среди них не было.
Конан решил немного скрасить ожидание с помощью кружки пива и куска баранины, благо туша в очаге уже почти дожарилась, приобретя коричневую корочку и изумительный запах. Гуннар тоже был не против слегка закусить.
Они сели у стены, поближе к камину, откуда было удобно наблюдать на залом и входной дверью. Несмотря на плотно прилегающую створку, внутри было немногим теплее, чем снаружи, на улице. Очаг не мог согреть весь просторный зал.
Едва новые посетители опустились на табуреты, как к ним не спеша направился сам хозяин трактира, до того меланхолично потягивавший пиво за стойкой. Хозяин, к удивлению Конана, не имел ничего общего с кезанкийскими горцами. Он был чистокровным бритунийцем: коротко обрезанные светлые волосы, ухоженная бородка (опять же светлая), прямой нос, тонкие губы и зеленые глаза, смотревшие проницательно и с долей хитрости. Конан еще раз удивился отсутствию внушительного брюха, отличавшего большинство содержателей трактиров. Здешний хозяин выглядел стройным и подтянутым. Несмотря на холод, он носил кожаную безрукавку, и мышцы на обнаженных руках выглядели крепкими и сильными. Дополнял костюм неизменный белый передник, хоть и заляпанный пивом и жиром, но достаточно чистый. «По крайней мере, его недавно стирали»,— отметил Конан. Он знавал некоторых трактирщиков, которые меняли передник только тогда, когда он просто сгнивал.
— Что угодно? — с холодной учтивостью спросил хозяин.
— Пару кружек пива и жаркое,— сказал Конан, кидая на стол завалявшуюся в кошеле золотую монету Пограничного королевства.
Трактирщик недовольно скривился, взял монету, осмотрел ее, придирчиво вертя в руках, и даже попробовал на зуб.
— Тут золота не больше, чем здесь,— наконец вынес он решение и для наглядности постучал по деревянной столешнице.— У вас, случаем, нет бритунийских денег? Пиво стоит стер за кружку, мясо — два стера. Итого четыре.
Конан недобрым словом помянул Пограничное королевство и Эрхарда в придачу.
— Слушай, хозяин, а четыре монеты Пограничья тебя не устроят?
— И что я потом буду с ними делать? — едко поинтересовался трактирщик.— Оставлю на память? Они не имеют никакой цены. Уж не знаю, бедные там все в Пограничье или скупые, но золота в их деньгах не больше двух частей, остальное медь…
Гуннар порылся в кошельке и швырнул на стол бритунийскую монету в пять стеров с изображением герба страны — скачущей лошади.
— Держи.
— Совсем другой разговор,— желтый кругляшок исчез в кармане фартука, а к Гуннару покатился стер сдачи. Трактирщик отправился на кухню за заказом, но, уходя, бросил Конану:
— Послушай доброго совета: если у тебя только такое золото, поменяй его. Много, конечно, не выручишь, зато избавишь себя от постоянных неприятностей.
Киммериец выслушал его с кислой миной. Он уже прикинул, в какие убытки вогнали его Эрхард и старейшины Брийта. Позже ему предстояло не раз вспомнить щедрость своего приятеля, когда ростовщик вручил ему за двадцать пять тысяч Пограничного королевства всего пятьсот золотых шеллинов Бритунии.
— Где найти хорошего менялу? — спросил Конан, тяжело вздохнув.
— На улице Рыночных ворот, на самом рынке, на Золотой улице или на площади Копий,— отозвался владелец трактира.
Киммериец еще раз вздохнул и решил, что, когда вернется в Пограничье, устроит Эрхарду хорошую взбучку. И наплевать, что бывший десятник стражи нынче нацепил на себя корону!
Симпатичная служанка из местных уроженок принесла поднос с внушительным окороком и двумя кружками. Отхлебнув пива, Гуннар предложил:
— Хочешь, отведу к знакомому ростовщику?
— Договорились,— буркнул Конан и принялся за окорок.
— Оставь половинку,— попросил Гуннар, глядя, с какой скоростью исчезает мясо. Конан промычал что-то с набитым ртом, но, увидев, что его не поняли, погрозил кулаком.
— За мой счет жрет и делиться не желает! — весело удивился стражник.— Сидел бы сейчас голодный и без пива…
Конан отмахнулся от него и продолжил трапезу.
Наевшись и напившись до отвала, киммериец прислонился к стене, скучающим взглядом рассматривая закопченный потолок.
Гуннар, опершись локтями на стол, медленно прихлебывал терпкое светлое пиво, держа кружку обеими ладонями.
Сквозь мутную слюду окна с трудом пробивались алые лучи заходящего солнца. В Пайрогии наступал по-зимнему ранний вечер, однако посетителей в трактире не прибавилось. Хозяин скучал за стойкой. Горцы о чем-то шептались в своем углу, изредка бросая в сторону киммерийца настороженные взгляды. Конана они нисколько не беспокоили. Горцы выглядели слишком испуганными, слишком долго прожившими в городе, слишком одомашнившимся. Тигра нельзя приручить, но можно смирить и засадить в клетку.
Варвар знал, что эти не нападут первыми, но на всякий случай проверил, легко ли выходит из ножен Рангильдор.
Дверь внезапно с грохотом распахнулась: очевидно, ее наградили снаружи хорошим пинком. В трактир гурьбой ввалились человек восемь. Все в одинаковых куртках из толстой кожи с вшитыми стальными пластинами и заклепками. Тяжелые плащи, подбитые мехом, теплые стеганые шапки, а уж оружием увешаны — дальше некуда. У шестерых из-за плеч торчат рукоятки парных мечей, у двоих колчаны, полные стрел. У троих Конан приметил небольшие кистени, мелькнули странная длинношипная булава и тяжелая секира на длинной рукояти. Число разнообразных ножей, кинжалов, стилетов и мизерикордов, вообще, казалось невероятным.