Правда, не сегодня. Сегодня он будет просто стоять в стороне и смотреть, чувствуя постоянное напряжение ионов в нейронной сети, которые принимали новую информацию, классифицировали мельчайшие детали и переправляли дальше непрерывно поступающий поток. Только не в основной слой рецепторных кристаллов, а в отдельный пульсирующий кристалл сине-белого цвета, надежно укрытый в секретном отделении лаборатории гэргона от всех, даже от якобы всевидящего ока Товарищества. Нит Батокссс ненавидел процесс приема информации, он превращал его в посыльного, оператора по обработке данных, библиотекаря. Это было унизительно и мерзко, но он выполнял это бесконечное задание безупречно, без единого слова протеста. Протестовать при таких обстоятельствах бесполезно.
«Я в ужасном, отвратительном настроении! — думал он. — А почему?»
Батокссс знал почему. Ответ на этот вопрос он знал так же точно, как и то, что проклятое кундалианское солнце с пурпурным пятном взойдет ровно через три часа двадцать три минуты семнадцать целых и девятьсот семьдесят три тысячных секунды. Батоксссу не хватало достойного соперника. Битву со своим давним противником Нитом Сахором он выиграл, сумев нанести тому рану, от которой Сахор скончался. Без Нита Сахора мир казался пустым, а каждый наступающий день — серым и бесполезным. Без противостояния Батоксссу было скучно и даже грустно. Представляете? Он почти что оплакивал своего злейшего врага!.. В другое время гэргон, наверное, посмеялся бы над абсурдностью этой идеи.
Он презирал Нита Сахора и все его убеждения. Сахор заслужил такую судьбу. Нит Сахор слишком увлекался кундалианскими легендами, кундалианской историей и магией. Он не мог отличить зерна от плевел, дешевых фокусов — от реальной действительности, не видел границы между фактом и выдумкой. И самое страшное, что Нит Сахор стремился изменить устои и традиции Товарищества. Он стал подвергать сомнению основные заповеди, которые все гэргоны считают верными и единственно правильными с того момента, как мыслительные программы инсталлируются в их мозг. Заповеди, на основе которых и была создана кристальная база данных. Заповеди, ставшие источником всех знаний и достижений в'орннов еще до того, как была разрушена их собственная планета. Нит Сахор считал заповеди подозрительными; он утверждал, что ядовитые испарения страшного пожара в древности помешали пересылке информации, и то, что осталось от заповедей, — либо недостоверная, либо не полная версия. Сахор осмеливался поносить даже Товарищество и саму расу в'орннов. Он был очень опасным предателем, ибо пытался свергнуть власть гэргонов. Под конец, ведомый собственными иллюзиями, он вступил в сговор с врагами — сначала с бывшим регентом Элевсином Ашерой, а затем с колдуньей Джийан и ее любовником, предателем Реккком Хачиларом.
От воспоминаний о Ните Сахоре и его вероломном предательстве кровь Нита Батокссса закипела. А потом гэргон снова почувствовал ужасную пустоту, ибо его собственная сила наиболее ярко проявлялась на фоне почти равного ему по силе противника. Теперь же врага нет, и его останки, если есть на свете справедливость, должно быть, отправились в ледяную Н'Луууру.
Зеленоватая луна робко светила в окна палаты предков, а кипящая энергия собравшихся согревала не хуже фотонного реактора. Ниту Батоксссу воздух казался спертым от огромной очереди плакальщиков, нескончаемой змеей вползавшей в палату с одной стороны и выползавшей с другой. Вот бы вернуться в лабораторию и заняться экспериментами!.. Прищурившись, Батокссс наблюдал за толпой — как они едят, пьют, негромко переговариваются, тяжело дышат, будто огромное стадо глупой скотины. Как он всех их ненавидел! О чем они думают? Незначительные события их ничтожной жизни, повседневная суета, от которой все гэргоны, за исключением Нита Сахора, давно отказались. Гэргоны не боялись посмотреть в лицо вечности, а после этого все выглядит уже иначе. Необыкновенное по остроте и глубине, почти не поддающееся контролю ощущение — держать частицу Космоса в нейронной сети собственной руки, покрытой защитной оболочкой. Что это значит — управлять кусочком Космоса, разгадывать его тайны, затаив дыхание, следить за микроскопическими орбитами энергии, из которой состоит сама жизнь!
Однако из-за этих экспериментов Батокссс стал презирать все касты. Ну или почти все. Даже в этой толпе был некто, еще интересовавший гэргона. Взгляд Батокссса упал на Кургана — властолюбивого, гордого, опасного, такого, каким с раннего детства учил его быть он сам — гэргон, в ту пору именовавшийся Старым В'орнном. Рубиновые зрачки загорелись — Курган Стогггул был загадкой, достойной исключительного интеллекта Нита Батокссса и его научного любопытства. С момента рождения Кургану была предрешена особая судьба, но насколько особая — никто из в'орннов и представить себе не мог. Нит Батокссс приложил все силы, чтобы Курган вырос особенным, не похожим на других.
Гэргон подошел к регенту, и они тут же остались одни. Вокруг выросла стена молчания. И в'орнны, и кундалиане отводили глаза. Их страх казался чем-то материальным, однако даже он не мог развеять раздражения, которое окутывало Батокссса, словно вуаль — плакальщика.
— Время пришло, — спокойно и мрачно проговорил гэргон. — Пора начать Перевоплощение.
Курган подошел к байену. Нит Батокссс смотрел, как правитель повернул ручку. Сердца мертвого регента начали пульсировать, будто возвращаясь к жизни, а потом принялись медленно таять, растворяясь в сине-черной жидкости, стекающей в Чашу души.
Тишина, подобно фотонной волне, накрыла собравшихся. Нит Батокссс слышал их тихое, как у испуганных животных, дыхание. Глаза были прикованы к Кургану, который поднял хрустальную чашу, и все увидели растворившиеся сердца. Посмотрев вокруг, регент прочитал молитву за Перевоплощение, которая кончалась знакомой всем фразой: «Жизнь — это смерть, а смерть — это жизнь».
Курган залпом осушил чашу.
3
ЗАГАДКИ
— Что же нам теперь делать без Джийан? — проговорила Элеана.
Реккк Хачилар, Элеана и шестиногая раппа Тигпен стояли рядом в свете трех лун.
— Спасать ее! — с железной логикой воина ответил Реккк.
— Это будет не так просто, — предупредила Тигпен.
Риана рассказала им о том, откуда взялись хризалиды Джийан.
— Но ведь Джийан — могущественная волшебница, — возразила Элеана. — Как она позволила захватить себя?
— Маласокка — очень опасное заклинание.
По названию заклинания Риана догадалось, что оно принадлежит языку Венча — прародителю старорамаханского языка. На нем еще говорили друуги — кочевые племена, населявшие бескрайние просторы Большого Воорга и считавшиеся потомками первых рамахан.
Усы Тигпен дрожали от возбуждения.
— Ручаюсь, ничего подобного на Кундале не видели уже много столетий. Хотя известно заклинание с незапамятных времен. Только смерть гостевого тела может нейтрализовать его. — Тигпен заглядывала в глаза друзей. — Возможно, нам следует смириться с тем, что мы потеряли нашу госпожу.
— Должен быть какой-то выход.
— Отправимся за ней следом, — твердо сказал Реккк. — Уверен, что мы вместе сможем…
— Как раз это у нас и не получится! — возразила Тигпен, прижав треугольные уши к голове, покрытой рыжеватой шерстью, и встала на крепкие задние лапы. — При первой же попытке она точно перебьет нас всех. Даже если кто-то и останется в живых, что тогда? Кто сможет ее убить?
— Что же ты предлагаешь? — Элеана уперлась руками в бока. — Я, например, не собираюсь просто сидеть и смотреть, как какой-то демон из Бездны уничтожает дух госпожи Джийан!
Усы Тигпен бешено задергались.
— Твоя преданность госпоже Джийан воистину трогательна, дорогая моя. Только дело не в том, что ты чувствуешь, а в том, насколько хватит этой преданности. — Она постучала длинными когтями. — Не забывая ни на минуту о положении госпожи. Джийан, я не могу позволить вам подвернуть себя огромной опасности, которую представляет Маласокка. Ведь появление заклинания возвещает об ужасном возвращении демонов в наш мир.
— Откуда ты можешь знать…
— Я знаю. — Тигпен разжала челюсти, и тонкий желтый язык вытащил из ее рта маленький круглый предмет. Тигпен держала его между зубами так, чтобы все могли рассмотреть, что в глубине предмета рассеивающиеся облака составляют нескончаемый узор. — Он показывает мне будущее. И не просто предсказывает, а точно показывает наиболее вероятное будущее, в котором вы с Рианой уходите вслед за Джийан и умираете рядом с ней.
— Кундалианская чушь! — воскликнул Реккк. — Не верю ни единому слову! — Он вложил свой меч в ножны. — Я отправляюсь за госпожой и найду способ ее освободить. — Было ясно, что он никого не слышит и даже толком не понимает, о чем говорит.
— Сейчас ты никуда не идешь, — остановила его Риана. От слов Тигпен у нее будто мороз прошел по коже. — Хотя бы потому, что не знаешь, где она.
— Риана права, — вздохнула Элеана. — Реккк, я не меньше твоего хочу отправиться за госпожой Джийан. Но пока у нас, кажется, нет другого выхода. Надо послушать Тигпен.
Ночь становилась все холоднее. По предложению Рианы друзья влезли через разбитое окно обратно в библиотеку и составили тяжелые грубые стулья из аммонова дерева вокруг длинного обеденного стола.
— Прежде чем услышать продолжение твоей истории, я хотел бы знать, как ты можешь видеть будущее, — проворчал Реккк.
Тигпен, свернувшаяся калачиком на стуле, вздохнула.
— Как я уже сказала, это наиболее вероятное будущее из многих возможных.
— Из скольких возможных? — спросила Элеана.
— Из бесчисленного множества, дорогая моя.
Реккк был слишком возбужден, чтобы сидеть спокойно. Вскочив на ноги, он нервно зашагал по плиточному полу, подошел к камину и, сложив дрова в почерневший очаг, развел огонь.
— Объясняй! — потребовал он.
— Терпение, храбрый воин.
— То малое, чем я обладал, ушло вместе с Джийан, — начал Реккк, оторвавшись от камина, — поэтому прошу не тянуть с ответом.
Раппа вновь показала маленький шарик.
— Риана подтвердит, что в тех из нас, кто способен к Припрыжке, живет крошечное, похожее на маленького червячка существо. Его называют мононкул.
Элеана вскрикнула, ее лицо выражало отвращение.
— Это правда, Риана? — спросил Реккк, вытирая руки от сажи. — В тебе действительно кто-то живет?
— Да, это существо необходимо для Припрыжки. Во время нее тело накапливает самую разную энергию, в том числе и довольно вредную. Мононкул действует наподобие фильтра, способствуя превращению одной энергии в другую и очищая организм.
— Риана еще не знает, — вставила Тигпен, — что, когда организм припрыгивает, мононкул поглощает всю радиацию. Миры безграничны, они существуют как параллельно один другому, так и внутри друг друга. Когда организм припрыгивает, не существует таких категорий, как время и пространство, по крайней мере в обычном понимании. Все миры существуют одновременно. Поэтому неудивительно, что в процессе Припрыжки накапливаются остатки самой разной энергии. — Раппа катала шарик между пальцами. — Обломки прошлого или будущего врезаются в сам организм припрыгивающего. Они для нас довольно вредны, однако их нейтрализует мононкул. Но в отличие от радиации остатки энергии не могут быть переработаны, поэтому по отношению к ним выбирается альтернативный способ — он объединяет их вокруг себя.
Риана взяла шарик у Тигпен и внимательно на него посмотрела.
— В конце концов он принимает вот такую форму.
— Именно, — довольно кивнула Тигпен, — а потом покидает готовый предмет.
Огонь в камине разгорелся, а Реккк подошел к Риане.
— А как же будущее? И прошлое?
— Как мне объяснить? — Тигпен почесала за ухом. — Представляешь, как солнце отражается о водную гладь или свет лампы — о хрустальную вазу? Представь, как ты воспринимаешь эти отблески, — иногда кажется, что их видно, а иногда — нет. Именно так и устроен этот шарик.
Элеана тоже подошла поближе, чтобы рассмотреть любопытную вещицу.
— И ты видишь здесь будущее, такое будущее?
Тигпен торжественно кивнула.
— Где-то когда-то случится именно так, как я сказала. Риана и Реккк погибнут от рук демона, в которого превратилась госпожа Джийан.
— Да пошел этот мононкул в Н'Луууру, — выругался Реккк.
Элеана проницательно взглянула на раппу.
— В таком случае мы должны постараться, чтобы это будущее никогда не настало.
Тигпен выпрямилась на стуле.
— Моя дорогая, ты смогла понять самую суть. — Раппа посмотрела на Реккка. — А ты понимаешь, упрямый солдат? — спросила она.
— Я сильно ее люблю, раппа. Это ты понимаешь?
Тигпен аккуратно положила лапу на его руку.
— Лучше, чем ты можешь себе представить, смельчак.
— Ну тогда предложи что-нибудь другое, чем найти Джийан и сразиться с демоном, который овладел ею. От твоих пророчеств у меня руки опускаются.
— Мы найдем Джийан, — сказала Риана, — только сначала нужно придумать, как изгнать демона, не убив ее. — Она видела, как Тигпен наблюдает за ней блестящими глазами. — Сильная рука и бесстрашное сердце не помогут уничтожить демона. Нужно использовать знания.
— Я не понимаю, Дар Сала-ат, — нахмурившись, проговорил Реккк.
— Единственное, что я знаю про демонов, — продолжала Риана, — это то, что они созданы из огня. Силой и храбростью их не одолеть. Наоборот, во время борьбы они становятся еще сильнее. Можно представить, будто они кровожадные грабители: чем яростнее от них отбиваешься, тем с большим напором они стараются вернуться. Однако, как и те грабители, они довольно ограниченны, хотя глупыми их не назовешь. Вот только все, что не касается их непосредственно, выше понимания демонов.
— Дар Сала-ат абсолютно права, — заявила Тигпен, — зло повторяется снова и снова, следуя бесконечной модели. Зло безжалостно и неумолимо, обладая огромной властью. Но оно не имеет свободы и, если так можно сказать, запрограммировано. Поэтому все его действия механически примитивны и предсказуемы.
— Наконец-то мы заговорили о чем-то конкретном, — воскликнул Реккк, — о трещинах в броне противника.
— Сейчас мы говорим об абстрактном зле, поэтому ничего нельзя воспринимать буквально.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Элеана.
— То, что я сейчас говорю, поможет нам остаться в живых. — Тигпен снова заглядывала в глаза собравшимся. — Природа зла, то, что Реккк так живописно назвал трещинами в броне, скрыта под огромной силой. Именно поэтому его механические, часто предсказуемые проявления нас так шокируют.
— Абсурд! — выпалил Реккк. — Каждый из нас не раз сталкивался со злом и отлично изучил его проявления.
— Ну конечно же! — согласилась Тигпен. — А теперь вспомни, Реккк, как Малистра смогла проникнуть в твое сознание настолько, что ты попытался похитить Дар Сала-ат. И у тебя все получилось бы, если бы не находчивость Рианы.
— Это больше не повторится, — мрачно пробормотал Реккк. Похоже, он давно позабыл о пренеприятном инциденте.
— Реккк, я не сомневаюсь в чистоте твоих помыслов. — Тигпен постучала когтями по столу. — Однако в душе каждого из нас есть темная сторона. Ты ведь сам прошел испытание… Есть место, которое рамахане называют Белокостные Врата. Там скрывается весь гнев, отчаяние, зависть и другие отрицательные эмоции, которые мы испытываем. Суть в том, что демоны инстинктивно чувствуют, как открыть Врата и довести нас до такого состояния, когда эмоции, накопившиеся на темной стороне души, вырываются наружу. Чем ближе мы ко злу, чем больше мы с ним миримся, тем вероятнее, что Бело-костные Врата откроются и из черной дыры польются нечистоты, заражая, оскверняя, ослепляя и сбивая нас с пути. Поэтому Риана права, когда говорит, что мы должны использовать знания. Мы должны точно знать, что делаем, прежде чем сразимся с демоном, который завладел душой Джийан.
— Так скажи нам, что делать! — прогремел Реккк.
— Увы, не могу, я ничего не знаю про Маласокку.
— А кто может знать? — спросила Элеана, испуганно поглядывая на неистово потрясающего кулаками Реккка.