– Я не знаю такого семейства, – несколько раздраженно перебил его Леопольд.
– Я и не ожидал этого от вас, – невозмутимо парировал незнакомец. Он взирал на Леопольда совершенно равнодушно, как смотрят от нечего делать на муху, угодившую в кувшин с медом и тонущую в густой липкой сладости. – Но я веду свой род со времен, предшествующих эпохе ван Хала, с основания Империи и ранее, чего никак нельзя сказать о большинстве нынешних знатных семейств, не так ли? Истинное благородство крови передается по наследству, это не подделка, заработанная военными грабежами, согласитесь.
Влад расстегнул пряжку своего дорожного плаща и кинул тяжелую ткань на спинку малинового кресла. Трость с волчьей головой он прислонил к подлокотнику, положил белые перчатки на оскаленные серебряные клыки, а мокрую шляпу водрузил на перчатки. Его черные как вороново крыло волосы были собраны в косицу, спускающуюся до середины спины. В этом человеке чувствовалась надменная самоуверенность, тревожившая Леопольда. Он двигался с грацией хищника, крадущегося за чуткой добычей, но при этом никто не стал бы отрицать, что он обладает определенной притягательностью.
– Поистине так, – согласился Леопольд. – Но что же, скажите на милость, привело вас к нам в столь бурную ночь? Не задолжал ли мой брат вам тридцать сребреников, или, возможно, он велел казнить вашу нареченную, поддавшись одной из своих дурацких прихотей? Позвольте мне вас заверить: как новый граф, я приложу все усилия, чтобы выплатить вам любые долги нашего семейства. Это самое меньшее, что я могу сделать.
– У меня дело к графу, а не к его лакею.
– Не понимаю, что…
– А вам и не нужно что-либо понимать, сэр. Я просто оказался по соседству, направляясь на свадьбу близкого друга, и подумал, что будет правильно засвидетельствовать свое почтение нынешнему графу ван Драку и предложить ему свои услуги – любые, какие он может счесть подходящими для себя.
Лежащий в постели Отто злобно хмыкнул. Смешок перешел в очередной жестокий приступ кашля.
– Женись… – Глаза Отто вспыхнули мстительным весельем. – Да, – злобно прошипел умирающий граф. – Да… да.
– Абсурд! Я не потерплю подобной ерунды! – Леопольд фыркнул, кровь прилила к его щекам с такой силой, что под кожей прорисовалась сеточка лопнувших сосудов. – Через несколько часов я буду графом, а ты будешь выпотрошен, четвертован, и твоя голова очутится на пике еще до рассвета, слышишь, старый дурак?
Отто выдавил нечто среднее между кашлем и смехом.
Лежащего на полу жреца охватил второй, еще более яростный приступ конвульсий. Лекарь пытался удержать его, не давая бьющемуся в припадке старику откусить и проглотить собственный язык.
– Клянусь… адом… ты… сдохнешь… первым! – выплюнул старый граф. То, что еще осталось от прежнего Отго ван Драка, бросало противнику последний вызов.
– Сэр, – Влад опустился на колени у кровати, – если на то будет ваша воля, я к вашим услугам, как ответ на ваши молитвы; я буду несказанно счастлив принять руку вашей дочери Изабеллы и назвать ее своей женой, и вы еще при жизни своей увидите нас обвенчанными.
– Нет! – Леопольд схватил Влада за плечо. Колени жреца стучали о пол аккомпанементом к вспышке Леопольда.
– Прошу прощения, – тихо сказал Влад, а затем, поднявшись, развернулся одним неуловимо-плавным движением. Его рука с головокружительной скоростью метнулась вперед и сомкнулась на горле Леопольда ван Драка
– Ты раздражаешь меня, коротышка! – рявкнул Влад, приподняв Леопольда, так что носки его сапог заскребли пол.
Теперь они были лицом к лицу. Леопольд слабо трепыхался, пытаясь оторвать от себя пальцы Влада, безжалостно стискивающие его глотку и выдавливающие из него жизнь. Леопольд не мог втянуть в себя ни глотка воздуха. Он лягался и царапал руку Влада, но хватка фон Карстена не ослабевала.
А потом, почти небрежно, Влад отшвырнул его в сторону.
Леопольд шлепнулся на пол, ловя разинутым ртом воздух.
– Итак, священник у нас, кажется, есть. Можешь вернуть его к жизни? – обратился Влад фон Карстен к лекарю. – Тогда мы приступили бы к церемонии. Держу пари, графу ван Драку осталось немного, и позор падет на наши головы, если мы лишим его радости увидеть свадьбу его любимой дочери, не так ли?
Меллин кивнул, но не сдвинулся с места. Он смотрел на пытающегося подняться Леопольда.
– Ну! – произнес Влад. Слово, слетевшее с его губ, было не громче шепота, но оно словно бы само по себе обладало властью.
Лекарь нащупал свою сумку и перевернул ее, рассыпав содержимое по полу. Стоя на четвереньках, он принялся рыться в мешанине, пока не нашел маленький пузырек с вяжущим бальзамом. Встряхнув склянку, лекарь смазал снадобьем верхнюю губу брата Гутмана. Жрец Сигмара содрогнулся, залопотал что-то, брызгая слюной, и замахал руками, шлепая себя по губам. Очнувшись и увидев Влада, престарелый священник отпрянул и инстинктивно начертал в воздухе между собой и пришельцем знак молота Сигмара.
– Мы нуждаемся в твоих услугах, жрец, – проговорил Влад бархатным голосом, окутывая мягкими словами старика, лаской вынуждая его выполнить приказ. – Прежде чем уйти, граф увидит свадьбу своей дочери.
– Ты не можешь так поступить со мной! Я не допущу! Это мое право по рождению! Сильвания, замок – это все мое! – бушевал Леопольд. Чтобы встать, ему понадобилось опереться на стену.
– Отнюдь, милостивый государь. Граф может делать все – все — что пожелает. Он сам себе закон. Если он попросит меня голыми руками вырвать из твоей груди сердце и скормить его псам – что ж… – Он вытянул руки ладонями вверх, затем перевернул их, словно изучая. – Дельце может оказаться трудным, но если граф пожелает, поверь мне, оно будет исполнено.
Он повернулся к Изабелле:
– А вы, миледи? По обычаю невеста в определенный момент действа говорит «да».
– Со смертью моего отца он, – Изабелла ткнула пальцем в сторону съежившегося Леопольда, – наследует его имущество, его замок, титул: все, что по праву должно принадлежать мне. Всю свою жизнь я просуществовала в тени мужчин семейства ван Драк. У меня не было своей жизни. Я играла роль покорной дочери. Мной владели – а теперь мой отец умирает, и я жажду свободы. Я жажду ее так отчаянно, что почти ощущаю ее вкус, и с тобой я, возможно, наконец обрету ее. Так что дай мне то, что я хочу, и я отдамся тебе всецело, телом и душой.
– И что же это?
Она повернулась к своему отцу, покоящемуся на смертном одре, и увидела на его лице злобное удовлетворение. Девушка улыбнулась:
– Все. Но сперва, в знак верности… Утренний дар – кажется, так это называется. От жениха невесте, как доказательство его любви.
– Чушь! – крикнул Леопольд ломким от напряжения голосом.
– Все что угодно, – сказал Влад, не обращая на него внимания. – Если в моей власти это дать, ты это получишь.
Она снова улыбнулась – и словно сбросила этим простым выражением довольства все годы покорности. Девушка притянула мужчину к себе и прошептала что-то ему на ухо, а он нежно поцеловал ее в щеку.
– Как пожелаешь, – произнес Влад.
Он повернулся к багровому от злости Леопольду:
– Я честный человек, Леопольд ван Драк. Я не хочу, чтобы ты страдал чрезмерно, так что у меня есть к тебе предложение. Я дам тебе время все взвесить. Пяти минут будет вполне достаточно. Подумай об этом, пока жрец готовится к церемонии, а моя будущая жена устраивает поудобнее своего отца, и потом, только потом, по прошествии пяти полноценных минут, если ты сможешь посмотреть мне в глаза и сказать, что действительно хочешь, чтобы я отступился, что ж, тогда я подчинюсь твоей воле.
– Ты серьезно? – недоверчиво спросил Леопольд. Он не ожидал, что чужак так легко пойдет на попятный.
– Я всегда серьезен. Что это за мужчина, если в его словах нет чести? Я дал тебе слово. Так ты согласен с моим предложением?
Глаза Леопольда встретились со сверкающими холодом глазами Влада, и несостоявшийся наследник невольно попятился под напором изливающейся из них убийственной ненависти. Он пятился, пока не почувствовал, что край подоконника врезается ему в крестец.
– Да, – ответил он, осознавая, что позволил заманить себя в ловушку.
– Хорошо, – ровным голосом проговорил Влад фон Карстен. Четырьмя быстрыми шагами он пересек комнату. Одной рукой он взял Леопольда за загривок, а другую, точно таран, вонзил в его грудь, расколов ребра. Пальцы его сомкнулись на сердце уже мертвого человека. Одним свирепым рывком он выдернул плотный комок мышц и выбросил труп в окно. Криков не последовало.
Держа в руке сердце мертвеца, Влад перегнулся через подоконник. Вдалеке сверкнула молния. Глаз бури миновал Дракенхоф и двигался прочь. В тусклом грозовом зареве Влад различил распростершееся на плоской крыше тремя этажами ниже тело Леопольда с непристойно раскинутыми и вывернутыми руками и ногами.
Изабелла тоже подошла к разбитому окну. Пальцы девушки встретились с пальцами жениха, скользкими от крови ее дяди. Если бы не кровь, жест этот можно было бы ошибочно принять за глубоко интимный. Но нет, он давал понять, какая тьма кроется в душе молодой женщины: взяв руку мужчины, она заявляла о своих правах на него и его жизнь, предложенную ей, точно так же, как он заявлял о своих правах на нее и на власть, предоставленную ее наследством.
Власть.
– Это дар тебе, – сказал он, протягивая ей сердце.
– Выброси его. Теперь, когда оно перестало биться, оно мне не нужно, – ответила она и потянула его прочь от окна.
Где-то в ночи завыл волк. Его горестный вой звучал в унисон с погребальной песней дождя и ветра.
– Он кажется таким… одиноким.
– Он потерял свою пару. Волки – среди тех немногих зверей, которые выбирают себе спутника на всю жизнь. Теперь он не узнает другой любви. Он обречен на одиночество.
Изабелла вздрогнула и притянула Влада к себе.
– Не будем больше говорить об одиночестве.
Встав на цыпочки, она поцеловала мужчину, пообещавшего дать ей все, чего пожелает ее сердце.