Его пальцы коснулись щеки. Как-то неловко прижавшись к ней, на мгновение замерли в задумчивой паузе, прежде чем двинуться ниже, к моей шее. И тут он, словно осознав реальность собственных ощущений, издал рык нетерпения. Я зажмурилась сильнее, опасаясь дальнейшего.
— Белая кожа, аккуратные розовые соски… Все именно так, как я себе представлял. — Удивительно, но голос незнакомца прозвучал иронично. — И я, несомненно, воспользуюсь разрешением.
Даже в состоянии вязкой полудремы и неописуемой усталости в интонациях его ответа мне почудилась угроза. Но вдуматься в ее причины я была не в состоянии.
Жадные прикосновения мужчины к моему телу усилились. Он приник вплотную, соприкоснувшись щекой с моей скулой, опалив дыханием шею, опускаясь к груди. Его тело подрагивало от сдерживаемого нетерпения — мне знакомо это состояние партнера. Руки с усилием накрыли грудь, прокаженный с жадным вниманием изучал мое тело.
Но вот парадокс — меня его действия нисколько не волновали. Во-о-обще! Словно и не чувствовала я больших мужских ладоней, ощупывающих в данный момент мою талию.
Эти жестокосердные еще и фригидны? В моем положении этот факт был слабым облегчением, но я удивилась. Или же, чтобы вызвать отклик у женщины, мужчина должен ей нравиться?
Но в чем бы ни была причина моего сонного равнодушия, сейчас я только радовалась такому развитию событий. Более того, ощутив давление навалившегося сверху тела, окончательно обмякла и провалилась в нестерпимо желанный сон.
И думайте что хотите, но чтобы понять меня, надо оказаться в чужом мире и выдержать несколько напряженных дней. Момент, когда все ресурсы сознания иссякнут, наступит. Как и у меня.
Я уснула. Вернее, провалилась в сплошную тьму, где нет даже сновидений.
ГЛАВА 6
Просыпалась с трудом, словно вырываясь из вязкой удушающей дремы. Ощущение легкости, присущее отдохнувшему организму, и близко не ночевало. Даже когда удалось открыть глаза, чувство непонятного давления не исчезло.
В темноте помещения я не сразу сообразила, что причина в тяжелом теле, которое основательно придавило меня. Заерзав спросонок, не сразу вспомнила, что сплю не в своей любимой квартире и совсем не раскормленная туша старого кота притиснула меня сверху.
— Беспокойно спишь ты, нерыба! — Голос мужчины прозвучал насмешливо, заставив резко вспомнить все попаданские злоключения. — Пока пользы от тебя нет. Вставай!
Слегка отстранившись — а ширина кровати большего не допускала, — позволил мне привстать на корточки и осторожно перебраться через свое тело. Огонь в камине давно погас, лишив малейшего шанса рассмотреть, что творится вокруг. Темнота казалась зловещей и холодной.
Зябко поежившись, я вспомнила о плаще. Не спросить ли? Но тут же мысль перескочила на другое: а что было ночью?
— Отчего же нет? — надеясь вызнать, случилось ли «страшное», осторожно возразила в ответ. На удивление, сама ничего вспомнить не могла.
Раздавшийся шорох подсказал мне — мужчина поднялся следом. Шагнув вперед, задел меня плечом. И я поняла, что он двинулся к очагу.
Ровное дыхание хозяина домика, шорох веток, непонятный скрежет, — и вот посреди тьмы вспыхнула яркая искорка. Из нее разгорелся язычок огня, и занялись сложенные горкой поверх золы поленья.
— Помалкивай! Ты не в цитадели, командовать некем.
Встав, мужчина в который уже раз поразил меня шириной плеч и исполинским ростом. Когда он обернулся, темнота укрыла от меня его взгляд — в свете разгорающегося огня виден был только силуэт.
— Ты мне сгодишься, если будешь делать свою часть работы. Лишний же рот и болтовня не нужны, можешь хоть сейчас идти, далеко не уйдешь.
— Почему? — но привычке с вызовом буркнула в ответ.
— Ты — тариль жестокосердных. Тебя ищут повсюду. Награда обещана несметная. Любой встречный потащит тебя к военачальнику маолхов. А уж колдун по капле вытянет твою жизнь в отместку за жизни, отобранные у его воинов.
Так и знала!
— А тебе, значит, награда не нужна?
Наиграется и вышвырнет. Всякий так поступит в подобных обстоятельствах. Стоило ли сбегать из цитадели?
— Что мне от тех монет? — грубо хохотнул гигант. — Они вернут мне прежний облик? Потерянные годы? Нет. Такие, как я, и с деньгами обречены быть изгоями.
— Значит, не выдашь меня?
— Смотря как стараться будешь, — фыркнул он. — Пока толку от тебя нет. Заслужишь свой кусок хлеба — живи, нет — уходи.
— Что я должна делать?
— Все, что прикажу я.
Так бы и топнуть ногой да послать его — лесом, полем, огородом! Ярость и обида жгли изнутри, да жизненный опыт не дал им прорваться.
Попробую остаться, там посмотрим. Надо хоть что-то о мире этом узнать. Платить за грехи прежней владелицы тела не желаю. А веры той лилововолосой нет. Своим умом жить надо и дорогу домой искать.
— Болезнь твоя заразна?
— Теперь уже нет, — ответил он спокойно, словно ожидал, что я спрошу.
— Хорошо, — согласилась я с условиями.
Мужчина — голова, женщина — шея. Пусть вариант немного иной, но суть одна: если свыкнется со мной, может, что полезное и выйдет. Вторая не вторая, а жизнь. И как прожить ее, мне решать. А не каким-то сомнительным божествам.
Отдамся в рабство. Днем — прислуга, ночью — послушное тело под боком. Иллюзий не было. Но пока мне остается только ожидать шанса изменить судьбу к лучшему, узнав как можно больше о новом мире.
Прокаженный вновь присел к огню, вороша горящую древесину металлическими щипцами. А я, опомнившись, принялась шарить по полу в поисках скинутой вчера одежды. В чужом теле нагота воспринимается как-то отстраненно.
— Не стоит, — неожиданно обратился ко мне хозяин домика. Поднявшись, он прихватил из камина камень. Шагнув в сторону еще вчера замеченного мной чана с водой, кинул его в воду. — Не стоит одеваться. Помойся.
Не глядя на меня, указал кивком на воду, что зашипела от соприкосновения с раскаленным валуном.
Под моим оторопелым взглядом (ожидала всего на свете, но не прозвучавшего предложения) невозмутимо повторил манипуляцию с камнями еще семь раз, после чего отставил щипцы в угол и сухо бросил:
— Схожу за рыбой. Используй время с толком. Мыло под кроватью.
По пути сдернув с неприметного крючка одежду и плащ, вышел на улицу. На миг распахнутая дверь принесла всплеск дневного света и запах соленой морской воды. Но о происходящем снаружи я не думала, устремившись к кровати.
Рухнув на колени, пошарила под ней рукой и нащупала небольшой ларь. Мыло обнаружилось сразу. Оно да стопка одежды — вот и все содержимое сундучка.
Отложив одежду и вооружившись мылом, осторожно забралась в воду. Она была вполне приятной температуры, а камни на дне уже не обжигали, как я поначалу опасалась.
Не зная, сколько мне отведено времени, отбросив в сторону все страхи, принялась деловито мыться. Купаться в одной воде было непривычно, но и за эту возможность была благодарна судьбе.
«Не зверь! — пока решила я насчет незнакомца. — И ночью поспать разрешил, и сейчас дал возможность отмыться после вчерашних побегов и заплывов».
Выбравшись из воды и отжав волосы, какое-то время потопталась у огня. Но нервное ожидание — хозяин хижины мог вернуться в любой момент — не позволяло в полной мере расслабиться.
Едва обсохнув, стала натягивать одежду. Влажные волосы скрутила узлом на затылке. Вычурная одежда жестокосердных казалась неуместной, но другой не было.
Дрова в очаге почти прогорели, поэтому двинулась к выходу, стоит осмотреться вокруг. Поразмыслив, прихватила вчерашний замызганный плащ — вдруг воины все еще рыщут рядом?
При свете дня мир выглядел гораздо дружелюбнее. Исчезло сумеречное ощущение угрозы и мрачной неприступности. Узкая полоска каменистого берега, на которой стоит хижина, с одной стороны омыта бесконечно большим и прекрасным морем, с другой — за пролеском — виднеется дорога, уходящая вдаль. В этом направлении я смотрела с особым вниманием, сразу подметив и горящие вдали костры, и двух всадников на горизонте. Ищут!
— Чем меньше будешь озираться по сторонам, тем меньше на тебя подумают. — Голос незаметно подошедшего мужчины заставил подпрыгнуть от неожиданности. Стремительно оглянулась, чтобы натолкнуться на суровый взгляд прокаженного. Всего на миг наши взгляды встретились, и я была поражена выражением его глаз. Спокойным. — И одежду смени, твоя приметная и для дела не годится.
Пока я решала, как сообщить, что сменной одежды у меня нет, поразивший меня красотой темных глаз прокаженный кивнул головой в направлении распахнутой двери:
— В сундуке возьми.
Я безропотно двинулась внутрь, размышляя о том, что до изуродовавшей его кожу и черты лица болезни мужчина был вполне пригож — широк в плечах и довольно симпатичен.
Натянув простые полотняные мужские штаны и рубашку, вынужденно подпоясалась бечевой, иначе они бы свалились.
Когда снова вышла из хижины, увидела четкий силуэт ее хозяина на берегу. Водрузив на камни две большие корзины, он что-то мыл в воде. Посмотрев в направлении увиденных мною вчера домов, которые виднелись в отдалении, споткнулась.
Да они необитаемы! И вовсе и не дома это…
Странные строения скорее походили на старые сараи, возможно, какие-то рыбацкие постройки для хранения инвентаря или чтобы переждать непогоду. Во время вчерашней бури они смотрелись зловеще, при свете дня — нелепо.
— Тут больше никто не живет? — приблизившись к мужчине, решилась я на осторожный вопрос.
Он, без вчерашнего плаща, в линялой мокрой рубахе, с закатанными по локоть рукавами и кожаных брюках чистил… рыбу. На миг я даже замерла, поразившись ощущению спокойствия и уверенной деловитости, что исходила от него. Пусть этот загадочный рыбак-отшельник и непонятен мне, но внушает какую-то подсознательную симпатию.
Тут взгляд скользнул по покрытой коростами и изъеденной язвами коже рук, и сработал инстинктивный рефлекс — меня брезгливо передернуло. К счастью, прокаженный не видел этого движения. А я запоздало напомнила себе, что не могу оставаться излишне взыскательной.
Мне еще с ним спать! Эта мысль не давала покоя.
— Помочь? — пересилив себя, обратилась к мужчине. Я четко усвоила, что свой кусок хлеба придется отрабатывать. И я только порадуюсь, если все сведется к хозяйственной помощи. Не оглядываясь, мужчина протянул мне нож и махнул рукой на корзину. В одной все еще подергивались большие рыбины.
Огромным тесаком ловко вспарывая им брюшину и отсекая голову, рыбак скидывал всю требуху прямо в воду. Готовая к использованию рыба попадала во вторую корзину. Зрелище вовсе не вызвало у меня отвращения, рыбу я любила всегда.
Первый супруг был любителем этого дела и всегда возвращался с рыбалки с уловом. Поэтому уверенно подхватив острый нож, я за жабры выдернула из копошащейся массы рыбину покрупнее, и, пристроив ее на гладком камне у самой воды, принялась чистить.
Пусть и чужое, тело подчинялось моему сознанию и довольно ловко справлялось с поставленной задачей. К тому же собственный скулящий желудок стал мне подспорьем, я мыслями унеслась в воспоминания о том, как вкусна жареная треска с яйцом и зеленым луком.
— А как мне тебя звать? — вынырнув из мыслей, успела поймать на себе острый изучающий взгляд незнакомца. — Я вот…
— Искра, — перебил он меня. И я не сразу сообразила, что он не о нашей перспективной пище говорит. — Ты — Искра.
Опять он за свое? Ну хоть не рыба.
— Хорошо, пусть так. — Да хоть горшком называй! — Но как мне тебя называть?
Незнакомец замер, размышляя.
— Меня так давно не называли по имени… Я стал лишь тенью себя прошлого. И имя уже не мое. Да, называй меня Тень.
Только бы не чокнутый! Я не переставала изумляться, почему продолжаю оставаться рядом с ним, вместо того чтобы следовать инструкциям лилововолосого божества. Но внутренний голос твердил: не спеши.
Больше я с вопросами не приставала. Когда с рыбой было покончено, мужчина принес из рощи древесину и развел костер.
— Мы закоптим всю рыбу? — Кушать хотелось отчаянно.
— Да, часть отнесу воинам, обменяв на припасы, часть возьмем в дорогу мы.
— В дорогу? — Я насторожилась. Невозмутимость собеседника отчаянно нервировала мою нетерпеливую натуру.
— Да.
Ну что за мужчина! Я по привычке из прежней жизни фыркнула. Он обернулся и всего лишь на мгновение поднял на меня взгляд. Но проняло меня основательно — мужчина из разряда «как я сказал, так и будет». И пусть я не в том положении, чтобы спорить, но… мой типаж.
Все вдруг встало на свои места.
И чего я, в самом деле, так расстроилась? Мужиком обзавелась! Опорой и поддержкой во враждебном мире. А внешность? Фи! Настоящий мужчина должен быть могуч, вонюч и волосат. Мой близок к эталону.
И я не молодка какая, чтобы трудностей в сожительстве пугаться. Еще вопрос, кому сейчас надо волноваться. Против хорошей женщины еще мало какой мужчина устоял!
Приободрившись, оглянулась вокруг. Солнце сразу засветило как-то теплее, а птицы в роще у дороги запели музыкальнее. И даже угрюмый великан показался каким-то более привлекательным.
«Нет! Зачем себе врать? Страшен!» — собрав волю в кулак, признала я истину. Но оптимизм не унимался. Выдюжу!
И я очаровательно улыбнулась спутнику, вспомнив о клыках, лишь когда он слегка попятился назад. Наверное, в этом мире широкие улыбки не в ходу.
— Значит, отправимся в дорогу? — быстро прикрыв рот, с максимальной жизнерадостностью вопросила я, всеми силами стараясь выглядеть кроткой и заинтересованной перспективой путешествия. — Э-э-э… и куда?
— Не отправимся, а поплывем, — глухо буркнул мне в ответ необщительный сожитель. — Сейчас на островах самый лов, туда и направимся пропитание добывать.
— Тогда я с припасами помогу! — Я решила, вернее будет уже самой что-нибудь рыбное сварганить, чем ожидать, пока накормят. Так и с голоду помереть можно. — Котелок имеется?
Ловко перехватив тесак, которым только что чистила рыбу, выудила из корзины рыбу, напоминавшую леща, и принялась нарезать на куски. Тень отчего-то замер, уставившись на мои руки с большим потрясением. Только глаза не выпучил.
— Ко-те-лок? — как-то нервно переспросил мужчина.
«То ли еще будет!» — воспылала гордостью моя хозяйственность. А я уверилась, что выбрала верный путь: надо воспитать к себе интерес и уважение.
Важно кивнула в ответ, не прекращая мастерски кромсать рыбью тушку. Долой грусть-печаль, убиться о варвара я всегда успею, а пока буду обживаться в мире. Второй шанс как-никак…
Скоро над костром забулькала ароматная уха. Нашлись в доме рыбака и сухари, и какие-то странные плоды, какие я мысленно отнесла к картошке. Тень наблюдал за моими рьяными стараниями с каким-то напряженным вниманием. Ни на миг не сводил глаз, неотступно следуя повсюду.
Поэтому, решив задобрить будущего любовника (а мысль о долгом воздержании последнего меня, естественно, немного пугала), первым делом протянула большую ложку ему.
— Угощайся.
— Попробуй прежде ты, — категорично возразил мужчина.
Возмутительное нахальство! Он во мне сомневается?
И я, гневно выхватив у него протянутую ложку, хлебнула бульон. И еще, еще, еще…
Пища, наполнявшая пустой желудок, породила волну тепла и довольства, прокатившуюся по телу. Ощущение сытости принесло с собой умиротворение. Даже лень. Дремоту…
«Странный вкус, — мелькнула в сознании мысль. — Сладкие губы…»
Губы? При чем тут губы?
Это больше всего напоминало сон. Да конечно же мне это снится…
Взгляд жадно блуждал по едва видимым в темноте комнаты очертаниям мужских плеч. Здоровенные руки умопомрачительно яростно и властно сжимали мои бедра, помогая совершить очередной рывок вверх. И тут же шершавые подушечки пальцев осторожно придерживали, притягивая вниз.
Причем бедра и низ живота невыносимо гудели от напряжения, икры и вовсе сводило болью, но уверенное проникновение мужской плоти доставляло томное удовольствие. Какое-то медленное, но невообразимо острое. Мне жадно хотелось большего.