Он как титан нес на плечах небосвод. Нельзя ни опустить эту ношу, ни терпеть ее вес. Конечно, это иллюзия, самовнушение, но Капереду чудилось, что внутри шевелится нечто чужое. Огромный червь, испускающий черную слизь, отравляет его, пожирает внутренности.
Теперь Мефадон не скрывается. Он закрепился в теле носителя, избавиться от него не получится. У Капереда был шанс, теперь уже упущенный.
А природа как в насмешку сияла красотой. Родной край благоухал и цвел, но Каперед не замечал всего этого. Он мечтал увидеть красоту родного края, а теперь совсем не глядит на окрестности. Усталость от всех испытаний довлела над ним.
И пусть эти тропы не знакомы Капереду, он не хаживал по ним в детстве. Все-таки это родной край. Леса загнаны в резервации, распаханы огромные площади под пшеницу и рожь; плодовые деревья увиты ухоженными виноградниками; каменистые почвы разбиты под маслинники.
Усадьбы возвышались над окрестностями подобно крепостям. Защищали они не от набегов варваров, а от дикого космоса, окружающего этот островок мира и спокойствия. Дым сотен печей отравлял воздух, перерабатывая дерево в уголь, глину в керамику или металлы в изделия. Кузниц намного меньше, конечно, но и они имеются. Благо, что топлива достаточно.
Каперед мог предложить свои услуги, но не останавливался и переходил с троп на дороги и обратно. Он боялся общества людей, страшился заразы, источником которой стал. Ведь Морин прав: этому нельзя оставаться в теле Капереда.
Вот только в мотивах полукровки Каперед ошибался. Не благородство направляло варвара, а жадность.
Чем он лучше демона? Зачем ему демон, если уже имеется все зло и грязь.
Каперед пытался заговорить с паразитом, но тот хранил молчание. Лишь отголосок презрительной эмоции доносился до разума торговца.
Правильно, пусть он думает, что угодно. Строит планы о том, как победить демона. Но ноги несут его в город, а не в горы или пещеры, где одиноким отшельником закончит он дни.
Ближе к торговому городу местность менялась. На реке появились лесопилки, чьи огромные пилы приводились в движение маховиками у плотины. Такая механизация удивляла, в Гирции предпочли бы труд рабов. Здесь человеческий материал встречался реже, был дороже.
Но на полях, окружающих Дерецию, трудились рабы. В усадьбах командовали тоже рабы. Капереда вилики встречали с презрительной гримасой, словно гость был не свободным гражданином, а чужестранцем варваром. Но в еде и воде эти люди не отказывали, порой разрешали расположиться в конюшнях или на псарне на ночлег.
Каперед обратил внимание, что в усадьбах нет зерновых башен, популярных в окрестностях Редиланума. И правильно, здешним рабам бежать некуда и незачем. Они лучше питаются, меньше страдают от холода. Есть даже свои развлечения: сельские праздники; обилие плохонького вина; странствующие артисты бродят по краю, направляясь в Дерецию.
Некоторым рабам везет. Они могут посещать Дерецию, где можно с успехом провести время, потеряв господские деньги и получив в награду плетей от вилика.
Никто не вызвался сопровождать в город Капереда. Он не настаивал. Ведь устье Лода близко. Тройка рукавов, на которые разделялась река, впадали в Далминское море, за которым располагался гористый край, населенный дикими племенами. Еще южнее находились подвластные царства, зависимые города и союзы городов.
В тех местах Каперед бывал, брал уроки врачевания в храме Змея. Давно это было, в другой жизни.
Мефадон, казалось, заинтересовался мыслями носителя. Вопросов, правда, от него не последовало. Паразит и так мог добраться до необходимых ответов в памяти носителя. Вот только Каперед ничего не знал о происхождении народов Страны городов. Вроде бы они пришли с севера, ассимилировали местное население. Были они варварами, а теперь звали варварами всех своих соседей, пока Государство не вынудило их склонить голову.
И кто теперь варвар? Победитель или побежденный, оставшийся свободным лишь на словах.
- Почему тебя заботит их происхождение? - спросил Каперед вслух.
Ответа не было. Мефадон не унижался более до разговоров с этим куском мяса. Знай себе иди, неси страшное чудовище в город. Остановиться-то ты не можешь!
Дороги не были пустынны: странники, торговцы, таборы артистов, крестьяне и рабы. Сотни людей пользовались дорогами, тропами, направляясь в город или уходя из него. На больших трактах Капереду предлагали иногда место в телеге, но он отказывался. Спешить он не собирался, догадываясь о том, что произойдет в конце пути.
Он все лучше понимал паразита. Ход мыслей древнего существа не был таким уж сложным. Тем более он пользовался разумом Капереда. Это накладывало ограничения на возможности чудовища. Память служила библиотекой, откуда черпал знания демон, а душа носителя помогала осмыслить сотни книг памяти.
Наверняка, Мефадон изголодался по сведениям о внешнем мире. Тела, что он использовал ранее, не могли дать ему всей полноты картины. К тому же, он наверняка полностью уничтожал носителя, не видя надобности в его переживаниях и знаниях.
Иная ситуация с Капередом, с этим носителем приходилось сосуществовать.
В памяти носителя не хранилось сведений о чем-либо поразительном. Да, за прошедшие века люди построили множество городов, освоили десятки растений, научились обрабатывать металлы... вновь. Но разве это удивительно? За такое время люди могли бы добиться большего.
Зато Мефадон видел потенциал в этих людях. Глазами Капереда он глядел на проходящих мимо рабов, крестьян, торговцев, воинов. И знатные, и чернь могли стать прекрасными орудиями для разума, подобного Мефадону.
Из людей можно выжать больше. Они не будут роптать. Им не позволено.
Смаковать эти идеи приятно, остальные удовольствия недоступны Мефадону. А до Капереда долетали лишь обрывки мыслей паразита. И порой сложно понять: это мысли демона, или собственные?
Каперед в ужасе от того, как медленно распадается его разум. В бытность свою лекарем из коллегии, он видел, на что способны болезни, разлагающие тело, но не трогающие разум. Человек ходил, молился, но медленно его члены отмирали. Некроз тканей лишал разума на заключительных стадиях.
Это ужасно, отвратительно, с подобной болезнью невозможно бороться. Лекарство так и не было найдено, не понятно, как болезнь распространяется. Не зря же чернь считала ее божьей карой.
А с болезнями разума Капереду не довелось столкнуться. Он видел, конечно, тех, кто телом муж, а разумом дитя, но что это, болезнь ли это вообще. Сотни пророков, наводняющие Город - они утверждают, что слышат голоса богов, демонов, предков, не важно кого еще. Разве разумны они? И раз они предлагают богатства своим слушателям, почему сами не могут обрести его?!
Теперь Каперед знал, какой вкус у безумия. Наблюдать не со стороны, а чувствовать, осязать собственный распад... Каперед принимал это спокойно, хоть и понимал весь ужас происходящего.
Больные телом тоже смиряются с неминуемым. Похоже, Каперед смирился. Но он не хотел подчиняться чудовищу! Этому жалкому паразиту, болезни из прошлого. Не хотел, но шел в Дерецию.
Понять этого Каперед не мог.
Он говорил себе: "Ведь не хочу! Почему же иду?"
Долг, обязанности гражданина - это может служить стимулом. Но Каперед всегда был прагматиком. Расчет показывает, что никто его слушать не будет, передать весть не удастся. И так ли это необходимо? Государству пойдет на пользу угроза подобного уровня.
Во время болезни тело мобилизует все силы. Человек может являть чудеса живучести. Государство чем-то похоже на живой организм, только состоит из безмерно малых частиц.
Опасней паразиты, которые проникают в тело, поедают его изнутри и меняют сознание. Сколько раз наблюдал Каперед людей, харкающих червями. Их поведение заметно отличалось от поведения обычных людей. И это были простые черви. А внутри лекаря сидела иная тварь.
Эта тварь желала добраться до города, где сможет найти кормовую базу.
- Я не позволю тебе! - воскликнул Каперед.
Он знал, что находится на мощеной дороге. Видел вокруг людей: два потока, идущих навстречу друг другу. И его крик был обращен к паразиту, но слышали его все вокруг.
На Капереда посмотрели, но пока без особого интереса. Мало ли чего там кричит какой-то мужик.
Каперед ухмыльнулся. Результат интересный.
- Остановлю здесь и сейчас!
Каперед принялся нести всякую околесицу, приставать к встречным, явно нарываясь на драку. Остановиться он не мог, не собирался. Его остановят другие! Вскоре за лекарем гнались десятка два человек.
Чудовище могло бы убить этих людей. Но сколько свидетелей вокруг. Они донесут, прибудут воины: восемь, пятьдесят, сотня! И так далее, пока удивительный путешественник не будет остановлен.
У любой силы есть пределы. Каперед рассчитывал, что пятьдесят легионеров достаточно для него. Паразит размышлял наверняка так же.
Сначала чудовище попыталось влезть, остановить болтовню носителя. Не справился. Это оказалось сложнее, чем заставить его передвигать ноги в направлении Дереции.
Бессмысленно теперь извиняться, Каперед добился своего и был доволен. Он жаждал момента, когда на него бросятся оскорбленные им люди. Пусть боль, раны будут незаслуженными - все-таки он болен, - но это поможет остановиться. Такой крик о помощи.
Но момент все не наступал и не наступал. Что-то пошло не так. В чем причина Каперед сообразил позже, когда огляделся вокруг. Ослепленный ожиданием тумаков и пинков, лекарь совсем не смотрел вокруг.
Он бежал. Не через лес, не по полю с золотой пшеницей. Бежал по дороге, расталкивая встречных, срывая с телег корзины, чтобы образовались завалы. Стремительно проносились мимо лица, образы, крики, но бежали не они, бежал сам Каперед.
Летел подобно ветру, превышая скорость человека. Даже всадники не могли бы угнать за ним.
Правильно. Если Мефадон помогал носителю победить профессиональных воинов, что мешает ему сделать носителя быстрее ветра?
Тысяча шагов, а Каперед даже не сбил дыхание. Его лицо раскраснелось, слезные дорожки на грязной коже были горизонтальны, волосы зачесало ветром назад. Такой скорости не развивал ни один человек, сколько бы он не тренировался. Даже участники состязаний не могли бы угнаться за лекарем.
Уж не быстрее колесницы в цирке он был? Каперед не верил своим глазам, не мог осознать того, что чувствует.
За ним следом образовалась огромная просека, заваленная сбитыми пешеходами, перевернутыми телегами. Многие быки и мулы озверели и понесли. Завал и хаос. Где-то там остались его преследователи.
План был хороший, но не удался.
Развернувшись, Каперед пошел дальше в Дерецию. Спокойным шагом, не обращая внимания на удивленные взгляды. Вскоре свидетели его забега остались далеко позади, он смешался с толпой.
Вдоль дороги возведено множество зданий. Не пройдешь мили, наткнешься на почтовую станцию или постоялый двор. Каперед проходил мимо. Ему не требовались услуги придорожных таверн, кузниц, публичных домов или храмов.
Каждый город имеет свою душу. Если Редиланум встречал холодностью, грубостью, почти варварской прямотой, то Дереция походила на гулящую девицу. Вокруг города расстилались бескрайние просторы полей, лугов, подчас заброшенных. Немноголюдные и неокультуренные земли.
Вокруг Дереции подобно мотылькам собралось сотни поселений, усадеб и домишек. Мощеная дорога использовалась тысячами тысяч людей, ею будут пользоваться еще долгое время. Магистратам приходилось каждый год ремонтировать тот или иной участок дороги, так быстро она изнашивалась, еще чаще властям города хотелось прибрать к рукам общественные деньги.
А сколько вокруг тропок. Окрестные леса вытоптаны тысячами ног и копыт. Деревья росли плохо, давали небольшой урожай грибов и ягод. Капереду это было знакомо. В прошлом ему приходилось уходить от Города на два дня пути, чтобы отыскать девственные леса, обычно принадлежащие какому-нибудь храму.
В окрестных лесах собирались "отшельники", члены одной из многочисленных религиозных групп. Они как бы скрывались от магистратов и обывателей, но все знали об их существовании. Иначе как они могут привлекать новых членов в культ.
Последнее десятилетие было богато на культы, особенного много их пришло с востока, богатого историей. Западные народы не могут похвастаться такой проработанной, красочной мифологией. Там все просто, как у самих горожан.
Каперед не беспокоил фанатиков, когда они попадались на пути. Наоборот, они беспокоили его. Ведь паразит может использовать этот преотличный материал. Капереду не требуется особо трудиться, чтобы собрать вокруг себя толпу приверженцев: толика знахарских фокусов, поверхностное знание восточной философии, экзотический внешний вид и легкая степень безумия. Все при нем.
Но Мефадон, похоже, мало обращал внимания на одетых в хламиды людей. Тогда что же его интересует в Дереции? Каперед бился над этой задачей, не находя ответа.
Город, в который вошел Каперед, не был обнесен стенами. Лишь акрополь защищали стены, но там располагались храмы, казна, архив и зернохранилище. Простому люду там не укрыться в случае нашествия.
Вход был свободным. Огромную толпу людей не удастся обыскать, взять пошлину. Каперед знал, что деньги с путешественников взимают иначе: пошлинами облагались постоялые дворы. Вино и кровать стоят дорого, но люди не ропщут, не понимая, что платят налоги. Везет тем, кто был связан узами гостеприимства с горожанами Дереции. Такие путешественники могли остановиться в доме проксена, живя, по сути, за его счет.
Каперед не собирался пользоваться услугами гостеприимства, ведь это верный путь в каменоломни или сразу в подземный мир. Вот только у Мефадона было свое мнение.
Заметил это Каперед не сразу. Только когда миновал второй по счету постоялый двор.
- Я могу остановиться в любом из них, в этом районе самые дешевые...
Ноги несли его дальше.
Каперед раздумывал о том, не воспользоваться ли уловкой еще раз. Рот оказался запечатан, надежные запоры сдерживали крики и оскорбления. Любуйся окружающим миром, не вопи! Так бы сказал Мефадон, если бы захотел.
Чем тут любоваться? Кривые улочки, открытая канализация, десятки заиленных каналов. Ты словно на болоте, а не в городе. Дереция расположилась на островах в дельте Лода. Зачем ей стены, если сама природа защищает город.
Сотни мостов, тысячи лодочников переправляют путешественников. Старый город с купеческими конторами располагается на правом берегу реки, далеко от моря. Здесь на холме расположен акрополь, обнесенный стенами. Старый город связан каналом с морем, имеет отдельный порт, но не для лебединых судов, а для военных и почтовых. Благородные граждане прибывают сразу сюда, минуя вонючий, грязный морской порт, где ошивается всякое отребье.
Среди этого отребья и должен был остаться Каперед. Но его проксен обитал в старой части города, за рынками, разбитыми у подножья холма.
Множество каналов разделяли город по районам. Жили они обособленно, быт горожан отличался. Хуже всего приходилось тем, кто обитал ближе к докам. Тут и запахи, шум, вечно недовольные работники. Но хуже, когда весной начинается паводок. Приходится каждый год восстанавливать свои хижины, так что у местной голытьбы не было резона иметь собственность.
Зато они гораздо открытей для чужаков. Среди бедного люда легче найти убежище.
Каперед даже не пошел в портовую часть Дереции. Он миновал кварталы мастеровых, обошел несколько рынков. Прошло много лет, внешний вид города изменился. Больше стало каменных зданий, возвели новые мраморные храмы. Горожанам удалось осушить несколько рукавов Лода, место отдали под цирк.
За тренировкой всадников Каперед любил наблюдать. Он был бы рад остановиться и поглазеть на местный цирк. Вот только Мефадона подобные мелкие развлечения совсем не прельщали. Скачки казались ему грубым, без изюминки удовольствием.
Блуждать долго не пришлось. Каперед не пытался обмануть паразита, он на самом деле не знал, куда идти. Все так изменилось. Но расположение старого города не могло измениться. Высокий холм, увенчанный крепостной короной был виден издалека.