— Но почему?.. — Внезапно Фабиан почувствовал себя совсем больным. — Почему они не убегают?
— Клетки железные. Они не могут сбежать, пока я не освобожу их.
— Все это время ты знал, что на самом деле произошло с Морвенной Блум.
Уорик повесил на пояс охотничий нож.
— Все это время волосы были здесь, прямо у меня под носом. Флоренс всегда подозревала, что Морвенна достаточно хитра, чтобы оставить здесь что-то для защиты. — Уорик внимательно осмотрел локон, сложил его и сунул в карман. — Договор был заключен в лесу, где магия сильнее всего. Только там он может быть и расторгнут.
— Но уже почти полночь! — воскликнул Фабиан на грани паники.
— Время еще есть, — произнес голос, которого он не узнал.
— Ворона! — воскликнул Уорик.
Фабиан резко развернулся и увидел на краю окна три маленькие фигурки: одну мужскую, одну женскую и еще одно убогое создание с потрепанными крыльями. Говорила женщина, в платье из перьев и с точеными чертами лица. Ворона.
— Она в лесу, — сказал Уорик. — Нам нужно идти.
Ворона кивнула.
— Нельзя тратить времени даром. Но кое-что ты должен знать: Шляпа-с-Пером исчез.
— Мы со вчерашнего дня не видели его, — сказал Гредин.
Уорик поджал губы в тонкую ниточку.
— Почему ты считаешь, что можешь доверять им? — спросил Фабиан. — Почему они не в клетке?
Уорик уже выходил из мастерской.
— Они на нашей стороне.
Фабиан выбежал наружу. У него появилось странное чувство, будто реальность распадается на глазах, как если бы он оказался в какой-то другой вселенной, где ничто не было тем, чем казалось. «Мой отец не домоправитель, — оторопело думал он. — Мой отец не сторож. Мой отец — охотник на фэйри».
Уорик между тем торопливо шагал к забрызганному грязью лендроверу.
Фабиан едва успел плюхнуться на пассажирское сиденье и захлопнуть дверцу, как Уорик отпустил ручной тормоз и поехал к распахнутым воротам поместья, разбрасывая колесами гальку.
— Остается только надеяться, что мы успеем вовремя.
Когда лендровер с шумом умчался в ночь, веки Флоренс затрепетали и открылись.
«Как будто Уорик куда-то поехал», — сонно подумала она и повернулась на другой бок.
«Это невозможно, — рассуждала она. — По ночам Уорик охраняет дом и следит за лесом — но он всегда ходит пешком. Всегда».
Она медленно уплывала в сон, туда, где нет ни мыслей, ни тревог. Она устала, устала как собака. Когда ее внучка бывала в доме, она всегда засыпала с трудом. Сегодня, однако, чувствуя себя до предела раздраженной и вымотанной, она в конце концов распечатала пузырек со снотворным, которое ей прописали еще месяц назад. Высыпала на ладонь две таблетки и проглотила их, запив кружкой солодового молока.
В эту тревожную ночь она спала лучше, чем когда-либо за долгое, долгое время.
25
У Тани мучительно болело все тело. Каждая клеточка устала от непрерывной борьбы, но путы нисколько не ослабели. В конце концов она обмякла, в отчаянии привалившись к дереву. Рэд так и не появилась. Никто не появился.
— Стихи — это был хитроумный прием. Ты знала, что мы попытаемся разгадать тайну, правда?
Морвенна подошла к ней — движение, напоминавшее змею, ползущую к своей жертве.
— Конечно. Хотя я никогда не додумалась бы до этого, если бы не мой хранитель.
— Какой хранитель? — Таня почувствовала, как ею снова овладевает страх. — О чем ты?
Морвенна рассмеялась.
— У всех, родившихся с вторым зрением, есть хранитель из королевства фэйри, знают они об этом или нет. Ты, надо полагать, не знала?
Таня покачала головой.
— Эти хранители предназначены для того, чтобы защищать нас и действовать в наших интересах. В моих интересах было найти тебя.
— И кто же мой хранитель? — спросила Таня. — Почему он не действует в моих интересах?
— О, он есть, — произнес знакомый голос. — И ты была под защитой. По крайней мере, пока я допускал это.
— Ты! — прошептала Таня.
Из мрака возник Шляпа-с-Пером.
— Много же времени у меня ушло, чтобы заманить тебя сюда. Это я принес тебе стихи. Это я взял газетную вырезку из комнаты Амоса и вложил в книгу, чтобы ты ее нашла. И это я сделал так, чтобы ты постаралась сохранить компас ведьмы. Без моего вмешательства ты запросто выбросила бы его.
— Это был ты, — поняла Таня. — Тогда в автобусе. Ты хотел купить у нас компас.
— Нет, я только делал вид, что хочу купить его, — ответил Шляпа-с-Пером. — Потому что знал: тогда ты сохранишь его. Я подбрасывал тебе все эти подсказки, не сомневаясь, что ты клюнешь на них, не сможешь сопротивляться желанию разгадать тайну пропавшей девушки. Ты и твой глупенький приятель.
— Значит, именно этого вы все хотели долгие годы? Заманить меня сюда? Ради нее?
— Нет, не все, только я. Остальные защищали тебя — но я обманул их. Втерся в их компанию, сумел заслужить доверие. Сумел убедить в том, что хорошо отношусь и к ним, и к той части нашего королевства, которая называется Благий Двор. Правда, Гредин никогда полностью не доверял мне. Но я хитрее его… намного хитрее. Видишь ли, когда Морвенна покинула мир смертных, никому и в голову не пришло, что ее хранитель не последует за ней. Это был мой самый главный секрет. — Он победоносно улыбнулся. — Секрет, который приведет тебя к гибели.
— Так кто же мой хранитель? — спросила Таня.
— Гредин и есть твой хранитель, — ответил Шляпа-с-Пером. — Ворона — хранительница твоей бабушки. Оба считали, что это в твоих интересах — и в интересах Флоренс — держать тебя в неведении.
— А Мизхог?
Шляпа-с-Пером презрительно улыбнулся.
— Скажем так, твоя бабушка много лет назад спасла Мизхога от примерно такой же жалкой участи, какая постигла обитателя водостока. С тех пор он предан ей.
— Если они меня защищают, то почему не приходят?
— Потому что они в меньшинстве. И потому что уже слишком поздно, — ответила Морвенна. — Через минуту я буду свободна, а ты займешь мое место. Шляпа-с-Пером останется здесь, чтобы удостовериться, что ты не сбежала. В конце концов я обрету свободу, на которую имею полное право.
Ослепительная, раскаленная добела ярость захлестнула Таню с такой силой, как никогда прежде.
— Ты не заслуживаешь свободы!
— Что ты сказала? — обманчиво спокойно спросила Морвенна, но Тане уже было все равно.
— Ты эгоистичная и жестокая, ты не заслуживаешь свободы! — закричала она, дрожа всем телом. — Все эти годы тебя терзала ненависть. Ты обвиняешь мою бабушку, а ведь на самом деле ты сама во всем виновата. У тебя был выбор — и ты его сделала. И моя бабушка сделала выбор. Ты ушла, она осталась. Она свободна поступать так, как считает правильным. И она выстрадала свой выбор.
— Меня это не волнует! — взвизгнула Морвенна. — Мы заключили соглашение! Флоренс предала меня, струсила — и заслуживает того, чтобы быть здесь. Не я! Не я!
— Тебя это не волнует! — с отвращением воскликнула Таня. — Конечно! Почему тебя должно волновать, что за твою ошибку расплачиваются другие? Не только моя бабушка, но и Амос. То, что ты сделала, сгубило его. Но тебя это не волнует!
Морвенна тронулась с места, мелькая среди деревьев, словно призрак.
— Обмен уже начался.
Таня забилась в путах, бессильно глядя, как Морвенна исчезает из виду… и слушая, как Шляпа-с-Пером злобно высмеивает ее попытки освободиться. Ужас поглотил ее. Горячие слезы хлынули по щекам. Оберон подпрыгивал, подвывая от ужаса и смятения. Перед внутренним взором возник образ — ее фотография на объявлениях и внизу одно жуткое слово: РАЗЫСКИВАЕТСЯ.
«Не хочу быть девушкой, исчезнувшей в этом лесу. Не хочу быть очередной без вести пропавшей Тикиэнда».
Что-то зашевелилось во тьме, приближаясь неясным, расплывчатым пятном. Шляпа-с-Пером заметил его чуть раньше Тани.
Рэд.
Шляпа-с-Пером отвлекся всего на мгновение, но Оберону хватило и этого — он совершил прекрасно рассчитанный прыжок, и Шляпа-с-Пером умолк навсегда.
Лендровер со скрежетом остановился у ручья. Уорик и Фабиан выскочили из машины, перешли ручей и помчались в лес. Ночную тишину разорвал пронзительный писк.
Фабиан припустил еще быстрее.
— Что это? — задыхаясь, спросил Уорик.
— Сигнал моих часов. Я установил его на полночь!
Уорик пошарил в кармане и дрожащими руками вытащил локон.
— Подержи! У меня есть спички… мы должны сжечь его.
Фабиан протянул руку, но волосы проскользнули между пальцев и упали на землю.
— Где он? — закричал Уорик и зажег спичку. — Фабиан, ты полный идиот!
Фабиан в отчаянии рухнул на землю и принялся искать локон.
Часы продолжали пронзительно вопить, словно баньши, оплакивающий чью-то смерть.
Рэд яростно кромсала Танины путы ножницами, которые достала из ее заднего кармана. Медленно, но верно они поддавались, одна за другой пряди падали на землю и распадались. Ее руки потемнели и увлажнились от крови: скрученная паутина сильно порезала их, пока она расправлялась с ней.
— Как ты оказалась здесь… откуда узнала? — спросила Таня сквозь рыдания. — Где малыш?
— В безопасности. — Рэд продолжала кромсать, тяжело дыша. — Я совершила обмен, но цирковые не разрешили мне остаться с ними. Сказали, что полицейские крутятся вокруг, вынюхивают, расспрашивают… Они узнали, кто я такая, — прочли в газетах. Ну, я и решила, что лучше всего вернуться сюда и еще на какое-то время затаиться. Я хотела войти в подземный ход под церковью, когда увидела, как вы с тем парнем выходите из сада. Я посмотрела, посмотрела и пошла за вами… к счастью для тебя.
В конце концов последняя прядь распалась. Таня была свободна.
— Нам нужно убраться отсюда до полуночи… Она хочет поменяться со мной местами…
— Я все слышала, — ответила Рэд. — Нужно идти.
Она схватила Таню за руку и потащила через лес. Тьма была полна движения. Фэйри появлялись и исчезали, дожидаясь момента, когда Таня окажется в их власти. Оберон бегал вокруг девушек, защищая их; Рэд вытащила нож и держала его наготове. Потом она побежала зигзагами между деревьев; Таня за ней.
— Нужно выбраться из леса, — тяжело дыша, проговорила Рэд, — раньше Морвенны. У нас почти не осталось времени…
Ее слова эхом отдавались в Таниной голове. Что-то происходило вокруг; что-то ужасное.
— Остановись! — простонала она.
Послышалось странное жужжание, какое мог бы издавать рой насекомых.
— Нам нельзя останавливаться! — прошипела Рэд. — Вперед! Я сказала: вперед!
— Не могу, — прошептала Таня и остановилась, чуть не упав.
Постепенно жужжание перешло в шепот. Среди деревьев мелькали лица. Искривленные, как старческие пальцы, тянулись к ней ветки. Вьющиеся растения отделялись от древесной коры и ползли к ней. Лес ожил.
Таня понимала, что это значит. Обмен произошел.
Силы оставили ее. Она опустилась на землю, закрыла глаза и плотно зажала руками уши. Ветка плюща поползла по ее ноге. Рэд срезала ее ножом, но тут же появилась другая. Она слышала, как Рэд велит ей встать, умоляет идти, — но Таня не могла. Вспомнив о родителях, она пожалела, что не увиделась с ними еще один, последний раз. Вспомнив о бабушке, пожалела, что их отношения сложились так скверно, хотя все могло быть совсем иначе. Вспомнила о Фабиане, Уорике; подумала о том, что произойдет с Амосом. Хотелось бы знать, найдет ли когда-нибудь Рэд своего брата. Она даже представила себе Вулкана, свернувшегося у дедушкиных часов, с выступающими сквозь заметно поредевшую шерсть костями.
Последним, о ком она подумала, был Оберон, ее обожаемый, верный пес. Он оставался с ней до конца. Потом все мысли исчезли, не осталось ничего, кроме тьмы. Оберон завыл.
Резкая боль в пальце заставила ее очнуться. Таня с трудом пришла в себя и посмотрела вниз. Из новой раны струилась кровь.
— Как я?.. — сонно начала она, видя ножницы Мораг в руке Рэд, но не понимая.
Она почувствовала, что снова проваливается в небытие, а обвившаяся вокруг тела растительность тащит ее куда-то… но прежде увидела руку Рэд.
Бедную окровавленную руку Рэд.
Бедные искромсанные пальцы Рэд, чья кровь смешалась с ее собственной, когда та с силой сжала ее руку. Рэд удерживала ее, положив себе на колени ее голову. Рэд не хотела, чтобы она уходила.
— Возьмите меня, — шептала Рэд. — Возьмите меня вместо нее. У нее есть жизнь, стоящая того, чтобы к ней вернуться, а у меня нет. Вы лишили меня этой жизни. Возьмите лучше меня. Возьмите меня вместо нее. Возьмите меня вместо нее.
Вьющиеся растения и ветки, крадущиеся к Тане, и те, которые уже оплели ее, на мгновение замерли, а потом начали отступать, выпуская ее из своей хватки, и поползли к Рэд. Дюйм за дюймом они обвивали ее, словно зеленые щупальца, утаскивали от Тани… утаскивали из мира смертных.
Рэд не сопротивлялась.
И спустя считаные мгновения лес поглотил ее.
Фабиан наконец нащупал локон и схватил его вместе с горсткой земли.
— Нашел!
Уорик чиркнул новой спичкой, желтое пламя с шипением ожило. Он взял волосы и поднес к ним спичку. Они мгновенно вспыхнули, и он уронил их на землю.
Отец и сын в молчании смотрели, как волосы сгорают дотла; наконец на их месте остались лишь опаленные веточки и листья.
Часы Фабиана наконец смолкли.
— Все это время, — заговорил Уорик, — я думал, что это волосы моей матери. Она тоже была темноволосая. До сегодняшней ночи я ничего не понимал. Он все время надеялся на возвращение Морвенны. Он так и не освободился от нее. Истина была прямо передо мной, но я предпочел не замечать ее.
— Ты давно знаешь?
Даже в темноте Фабиан сумел различить сожаление в глазах отца.
— С тех пор, как родилась Таня.
— Что произойдет с Морвенной теперь, когда договор расторгнут? — спросил Фабиан.
— Она сразу почувствует это, — ответил Уорик. — И наверняка откажется от такого желанного прежде обмена. — Он двинулся дальше в лес, крикнув через плечо: — Нужно найти Таню!
Фабиан пошел следом. Ни тот ни другой не подозревали, что обмен уже произошел — но с участием совсем другого человека.
Опушка леса уже показалась, луна затерялась где-то среди деревьев. Едва ли в здравом уме, пошатываясь, Таня шла вперед. Только Оберон, натягивающий поводок, поддерживал ее. Глаза распухли и слиплись от слез.
Рэд ушла, растворилась в королевстве фэйри, словно след на песке. Поменявшись с Таней, она спасла их обоих.
Таня вдруг осознала, что она не одна.
Всего в нескольких шагах перед ней Морвенна Блум тоже шла по тропе из леса. И нахлынувшая волна гнева рассеялась, когда Тане стало ясно: что-то с Морвенной очень, очень не так.
Двигалась она заметно медленнее. Дыхание тоже изменилось, стало неровным, затрудненным. Она все больше горбилась и еле-еле волокла ноги. Складывалось впечатление, что она больна. Больна… или очень, очень устала.
— Что такое со мной? — бормотала она.
И голос ее звучал не как голос четырнадцатилетней девочки.
Нет, не устала… состарилась.
Ужас пронзил Таню — она поняла, что произошло. Фабиан сбежал не из трусости. Фабиан сбежал, чтобы уничтожить локон волос — то звено, которое связывало Морвенну с юностью. И он достиг своей цели.
Таня вскрикнула; Морвенна услышала и повернулась к ней.
— Ты? — проскрипела она старческим голосом, ужаснувшим ее даже сильнее, чем Таню. — Как?.. Это невозможно… Ты здесь…
Ее лицо по-прежнему дышало злобой, но кожа сморщилась, покрылась морщинами, поблекла и обвисла — это пятьдесят добытых мошенничеством лет догнали Морвенну, навалились на нее все сразу. Зрелище было чудовищное.
Таня не смогла сдержать крика.
Морвенна посмотрела на свои руки и взвыла. Они больше не были гладкими и мягкими; прямо у нее на глазах они покрывались морщинами и искривлялись.
— Нет!
Она схватила прядь своих волос — они стали белоснежными. Медленно подняла руки к лицу, потрогала провалы на щеках и морщины на коже. Протянула искривленные руки к Тане, растянув губы в чудовищной гримасе, обнажившей почерневшие, шатающиеся зубы, которые тут же стали выпадать.