– А что ты, Дашка-Ашка, расселась? – поинтересовалась бывшая Перчатка. – Жир растрясать после обеда кто будет? Ну-ка, бросай эту чечевицу.
– Эле, у меня потом руки дрожать будут, – заскулила Даша. – Давай лучше завтра.
– Завтра тоже будем, – утешила хозяйка. – Лови!
Дубинку Даша ловить научилась. И еще кое-чему научилась, хотя особенного счастья от получения этих грубых воинственных навыков не испытывала. Преподавательницей и тренером Эле оказалась беспощадным.
Сейчас от прикосновения торца дубинки хозяйки Даша умудрилась увернуться. Взвизгнув: – Я еще перчатки не надела! – девушка выскочила во двор. В последние дни морально подготовиться к учебному сражению хозяйка уже не давала. Хорошо еще хоть предупреждала, что сейчас учить начнет.
Дубинки сталкивались с сухим треском. Даша парировала удары, старалась не оказаться загнанной в угол узкого дворика. Сейчас уже получалось удержать дубинку в одной руке. В первое время Даша больше страдала от собственного оружия упорно выскакивающего из рук. Теперь руки в драных рабочих перчатках надежно удерживали старую, отполированную руками Эле, дубинку. Простое оружие оказалось способно на многое. Безжалостная Эле не уставала это доказывать на каждом уроке. Оказалось что дубинка, длиною едва ли с локоть, умудряется найти уйму болезненных точек на человеческом теле. К концу первых занятий Даша не могла даже повизгивать и считала себя одной большой отбивной. Но, как выяснилось позже, Эле ее тогда жалела – прикосновения дубинки синяков почти не оставляли. Теперь синяки имелись в изобилии, правда, дотягивалась дубинка преподавательницы до ни в чем не повинного девичьего тела чуть реже.
Стук-стук – Даша парировала и обманный выпад, и настоящий, попыталась атаковать сама, попалась на еще один ложный замах. Пришлось срочно отскакивать. Эле имела мерзкую привычку в случае совсем уж непростительной ошибки воспитанницы оказываться за спиной. Тогда раздавался звонкий звук, и ягодицу Даши обжигал весьма ощутимый шлепок. Это было не только обидно, но и больно.
Сейчас Даша от позора спаслась, отскочив за поленницу нарубленного и ровно уложенного хвороста. Попытку обхода, девушка пресекла, резво удрав в противоположную от учительницы сторону. Эле улыбнулась:
– Я знаю, что ты скачешь как кролик. Полезное дело, с твоей прыткостью и от кавалерии можно попытаться ускакать. Но сейчас мы вроде бы обучаемся драться?
– Ну да, – согласилась Даша. – Я вот только думаю – не прикупить ли нам еще дров? Смотри, меньше половины осталось.
– Прикупим, – Эле по-кошачьи двинулась вдоль поленницы. – Вот дожди кончатся и прикупим.
– Подорожает, – Даша в том же темпе отступала в безопасную сторону.
– Если и подорожает, то не сильно, – тон Эле не меняла, но глаза ее смеялись. – На дрова у нас денежек пока хватит.
– Дрова – это огонь, а огонь – это дым. Пускаем деньги на ветер, – бормотала Даша, держа дубинку наготове, и пытаясь угадать, что именно задумала профессионалка.
Разговаривать во время драки Эле любила. Считала, что это отвлекает воспитанницу, заставляет смотреть и мыслить шире. Бой отнюдь не ярмарочный кулачный поединок один на один. Нужно смотреть шире….
– Ой!
Дубинка отлетела к забору, а сама Даша оказалась сидящей на земле. Поскольку попа была прикрыта, заслуженного шлепка не последовало. Эле просто щелкнула незадачливую партнершу по курносому носу:
– Бой – вовсе не пауза в возне по хозяйству, как думают некоторые.
– Да, и бой не ярмарка. Кто убирать будет? – заскулила Даша, окидывая взглядом разбросанные по всему дворику дрова. Эле прошла сквозь преграду-поленницу как сквозь паутину.
– Полагаю, убирать должен тот, кто посчитал поленья надежной шеренгой латников, – объяснила наставница, но тут же смилостивилась: – Вместе уберем….
Справились с дровами быстро. Эле доставляло удовольствие одинаково хорошо работать обеими руками. Поленница быстренько приняла обычный достойный вид.
– Теперь пойдем, погадаем, – скомандовала Эле.
Они вышли на улицу. Соседа с тележкой пропустили, – и так понятно, к площади Двух Колодцев идет. Потом Эле кивнула на незнакомую женщину с пустым мешком. До перекрестка оставалось еще шагов пятьдесят. Даша напряглась. Куда повернет? К рынку с пустым мешком в это время, вряд ли. Скорее всего, сама что-то продала. На дом носила. Там только Низкий тупик, значит…. Ничего не значит. Может ей мешок кто-то вернул, а может она расчлененный труп в канаву, что у ручья отволокла. Там такая свалка, что хоть десяток «деловых» прячь…
– Не угадывай! – зашипела Эле. – Чувствуй!
Даша отогнала все мысли. Куда повернет? Шляются здесь разные.
– Направо, – бессмысленно сказала девушка.
Тетка повернула направо.
– Молодец, – похвалила Эле. – Можешь ведь, когда свою логику подальше засунешь.
– Логика тоже полезная вещь, – неуверенно запротестовала Даша.
– Не спорю. Только она работает, когда старый Брас тележку тащит или из-под рубашки твоего лохматого дружка дага выпирает. Тут можно мозгом додуматься, факты сопоставить. Я тебе в который раз другое пытаюсь объяснить.
Даша вздохнула. Что здесь объяснять? Эле чувствовала, куда направляются люди. Чувствовала и все. С вероятностью примерно в восемьдесят – восемьдесят пять процентов. И объяснить сей странный феномен было решительно невозможно. Оставалось только попробовать и прочувствовать самой.
– Аша, ты все сомневаешься? – Эле улыбнулась. – Меня такому с девяти лет учили. Когда нужно угадывать – угадывай. Главное – не размышлять. Это легко.
У Эле всё легко. И двумя ножами драться, и подножку подставить, и бюстом повести так, что мужики немеют.
– Аша, ты сегодня в «Треснувшую ложку» сходи. Лохматый ждать будет.
– Что-о?! С какой это стати?! Я как вспомню, у меня голова разламывается. И не подумаю идти. Что это он выдумал? Опять вляпался?
– Не вляпался. Просто сходи, посиди с ним. Яблоневку пить не обязательно. Обратно Костяк тебя проводит.
– А туда мне самой тащиться? Да еще его дружкам улыбаться?
– Даша, я тебя прошу, сходи, – в голосе Эле появились жалобные нотки.
– Фу, ты, – Даша, наконец, догадалась, – разве прямо не можешь сказать, что я вечером мешать буду?
– Не мешать, но…. – Эле засмущалась. – Аша, ты не обижайся. Мне бы, пока я совсем старая не стала…
– Что я, совсем дура? Не понимаю? Пойду, погуляю, конечно. Извини, я сразу не поняла.
– Дарь-я, – голос Эле приобрел обычную стальную твердость. – Это и твой дом. Смотри мне, глупости не выдумывай. Знаю я тебя.
– Ничего выдумывать не буду, – Даша приподнялась на цыпочки и чмокнула строгую наставницу в щеку. – Вам что-нибудь приготовить на вечер?
– Вот еще! Буду я всяких типов деликатесами приваживать….
* * *Добралась Даша до «Треснувшей ложки» еще в первых сумерках, но улицы уже были непривычно пусты. Даже гулящих девок почти не было видно. Возможно именно поэтому, к Даше три раза настойчиво пытались прицениться. Девушка с тревогой подумала, что кюлоты можно было и не надевать. Для одиноких прогулок одежка явно не подходила.
Лохматый торчал перед входом в таверну. Вид у парня был мрачным.
– Если я отвлекаю от злодейских замыслов, то я обратно пойду, – сказала девушка.
– Я тебя всегда рад видеть. Обратно идти не нужно. И опасно, и хозяйке планы расстроишь. У нее планы хоть и не злодейские, но всё равно.
– Догадливый какой.
– Ну, догадаться несложно. Это ты у нас бестелесная и воздержанная. А мы люди неблагородные, нам бы пожрать, да поспать. Что ты губы надуваешь?
– Грубый ты и невоспитанный, – заявила Даша.
– Что правда, то правда, – угрюмо согласился Костяк. – Ты внутрь зайдешь, или здесь торчать будем?
– Зайду, но пить эту проклятую яблоневку не буду.
– Я тебе лимонную воду заказал, – пробурчал Костяк. – Она с медом. Тебе понравится.
В углу общего зала потасканный музыкант лениво перебирал струны. Меланхоличным звукам внимало человек пять. В зале даже большая часть масляных фонарей была притушена.
– Этак разорится ваша «Ложка», – заметила Даша.
– В других заведениях дела идут не лучше, – пробормотал лохматый. – Народ по домам сидит.
Знакомых «деловых», к удивлению Даши, оказалось всего трое. Виг, Утбурд и красотка Ресничка, сидели за столом вокруг одинокого кувшина с пивом. Появление подружки десятника особого оживления не вызвало – парни кивнули, девица демонстративно разглядывала свои ногти.
Даша глотнула из пододвинутого лохматым стакана. В лимонад явно бухнули слишком много меда. Впрочем, пить не очень-то и хотелось. Девушка глянула, как Виг ковыряет ножом стол. Что это с ними?
Даша притянула за рукав лохматого, шепотом поинтересовалась:
– Что у вас за траур? Ограбления сегодня не задались?
– Тебе-то что? – неожиданно резко прошипел Костяк. – Что тебе до наших дел?
– Да ничего, – растерянно пробормотала Даша. – Я так, из вежливости.
Лохматый засопел и объяснил:
– У нас Сом пропал. А Парроту руку порезали.
Кривоносого Паррота девушке было жалко. Вполне нормальный парень. С Сомом Даше и поговорить толком не пришлось, но вроде тоже ничего парнишка. Даша подумала и решила спросить:
– У вас драка была, да?
– Ну, была, – неохотно признался Костяк. – С ребятами Хава стакнулись. У них тоже парень пропал. Они на нас его подвесить удумали. Побеседовали крепко. Хорошо до полной «свинины» не дошло. Отлежится Паррот.
– Ой, иногда проще с Вас-Васом о поэзии подискутировать, чем твой рассказ понять, – прошептала Даша. – А куда Сом пропал? Загулял?
Костяк посмотрел на подругу как на идиотку:
– Пропал – значит, пропал. Если бы он с бабами был, или подрезанный в канаве валялся – я бы знал. Я не башмачник бесприхватный, я здесь десятником сижу.
– Извини, – Даша поджала губы.
Тоже, номенклатурный пост – ответственный менеджмент кучкой вороватых беспризорников.
В комнату влетели запыхавшиеся Малыш и Мара.
– На Южном двое пропали! – объявил Малыш и плюхнулся на лавку.
«Деловые» оживленно забубнили в полголоса. Мара мимоходом хапнула стакан Даши, в два глотка перелила содержимое в себя, и пробормотав: «Ну и жуть на улицах!», подсела к друзьям.
До Даши долетали обрывки разговора: названия кварталов, таверн, бандитские клички. Вот они, трудовые будни мелких местных гангстеров. Разборки, предательства, провокации полиции. В смысле, городской стражи. Кто из этих мальчишек доживет хотя бы до двадцати лет? А лохматого даже жалко. Сразу видно – ужасно переживает. Бывают воры с повышенным чувством ответственности?
Судя по обрывкам разговора, дела в Каннуте шли из рук вон плохо. Кроме пропавших в разных районах города ворах, умирали и пропадали и обычные люди. По пути в «Треснувшую ложку» Малыш и Мара видели два трупа. Это притом, что едва успело стемнеть. Даже для беззаконного средневековья многовато.
Обсудив ситуацию, «деловые» принялись мрачно пить пиво.
– Дарки! – сказал в тишине Малыш. – Больше некому. Целое нашествие!
– Но зачем? Зачем? – коренастый Виг поднялся на ноги. – Они не жрут, кровь не пьют. Ладно, у Дровяных ворот из бабы кровь высосали – здесь согласен. Пусть еще двое-трое мертвяков у нас в сомнениях. Хотя ноги и все остальное им уже дохлым могли отгрызть. Но мертвецов каждую ночь все больше. Неужто к нам дарки табунами прут? Так только в сказках бывает.
– Говорят, третьего дня стражники йиену зарубили, – сказал Утбурд.
– Да стражники что угодно наплетут, – Виг фыркнул. – Они уже с месяц из башен по ночам носа не высовывают. Когда вы в последний раз ночной патруль видели? Если кто хочет сказать, что война с дикими дарками начинается – ни в жисть не поверю. Хватит с нас войны с Флотом.
– Об этом все и болтают, – Мара потыкала куда-то в потолок стаканом с пивом. – Флот впереди себя дарков пустил. Чтобы шпионили, страх наводили и колодцы отравляли.
– Это вряд ли, – пробормотал Костяк. – От воды еще никто не помер. А разведку Флот к нам запускал. Только не дикую, а вполне человеческую. Мы с Ашей убедились.
Все посмотрели на Дашу, и девушка почувствовала себя совсем лишней.
– Скажешь что-нибудь? – лохматый склонил голову к плечу. – Тебе, может, со стороны виднее.
– Что мне виднее? – Даша пожала плечами. – Я в убийствах ничего не понимаю.
– Давай-давай, красавица, – неожиданно поддержал командира Утбурд. – Ты интересно говоришь. Неожиданно. Давай, не ломайся.
– Чего это я ломаюсь? – девушка вздернула нос. – В нашем городе что-то похожее бывало. Руководство города формировало тайный отряд по борьбе с преступностью. Чтобы без законов, без приговоров и тюрем. Называли – «эскадрон смерти». В общем, где вор попался – там и смерть.
– Сурово, – Виг поскреб в затылке. – У нас всё же, если живьем взяли, сам король под приговором закорючку поставит.
– Да, мерзопакостный у вас, Аша, городишко был, – Утбурд ухмыльнулся. – Но у нас, слава богам, что-то другое. Не думаю, чтобы ваши эскадроны смерти на торговок пирогами охотились, или на шлюх дешевых. Но мысль твоя неглупая. Мы ее, правда, уже думали.
– Осторожнее нужно быть, – Костяк тяжело вздохнул. – Ходить только по трое. Мара, отправляй своих сестер на хутор. И мать Малыша тоже с ними пусть убирается. Повозку завтра найдем. Чую, просто так эта возня не кончится. Где это видано, чтобы мы не могли сообразить, что в городе происходит? Может, Гвоздь концы нащупает?
– А если Флот подойдет? – Малыш смотрел жалобно. – Что моя мамка на хуторе делать будет? Мы здесь, родичи там?
– На Пустых хуторах спокойно. Пираты в такую даль не попрутся. И там, какая-никакая, охрана есть. Частокол высокий, от местных дарков отобьются. Пусть и Паррот туда едет. Зачем он нам однорукий? Зарастет рука, тогда вернется. Мара, если хочешь, езжай со своими, спокойнее будет.
– Я что, уже не гожусь ни на что? Овца я, что ли? – Мара презрительно выпятила челюсть.
– Только у тебя и Малыша родичи имеются, – Костяк пожал плечами. – Как хочешь. Ты здесь очень даже пригодишься. Ладно, сейчас пиво допиваем, кто хочет спать – валите наверх. Комната свободна. Завтра денек еще тот будет…
Мара с Малышом и Виг сразу ушли спать. Костяк сел рядом с Дашей.
– Невесело сегодня?
Даша хмыкнула:
– Зато в прошлый раз я хохотала. Пока утром башка не отвалилась.
Выглядел Костяк уставшим. Надо думать, прошлую ночь не спал. А может быть, и не только прошлую.
– Тебе отдохнуть нужно, – неожиданно для себя сказала Даша. – Шел бы ты спать.
– А ты пойдешь? – лохматый смотрел мрачно. – Кровать есть.
– Там у тебя всегда кровать свободна? – поинтересовалась Даша, краем глаза следя за Ресничкой. Девица сидела за столом, поджав ноги, и откровенно наблюдала за разговором. У, сучка!
– Я, когда спокойно, дома ночую. С бабкой. В соседней комнате, – очень подробно объяснил лохматый. Его тоже беспокоил пристальный взгляд Реснички.
– Неужто в соседней? А бабка одиночество легко переносит? – обеспокоилась Даша.
Сучка-Ресничка встала, играя стройными бедрами, обошла стол и нагло уселась рядом с лохматым. Даша с изумлением смотрела, как бесстыдница устраивается щекой на плече Костяка. Девка ответила вызывающим взглядом и прошептала в ухо парню:
– Она тебя не хочет. Она – как лягушка, холодная да липучая. Только что штаны красивые натянула.
Шепот был достаточно громким, чтобы не только Даша расслышала каждое слово, но и хлебающий пиво Утбурд догадался кто именно здесь лягушка.
Даша почувствовала, как у нее начинают гореть щеки. Лохматый молчал как истукан.
– Хочешь, поднимемся втроем? – мурлыкала сучка. – Сравнишь. Да ты и так знаешь…
Твою мать! Даша чуть отклонилась, за спиной Костяка перехватила руку девчонки. Запястье у Реснички было горячее. Даша сжала его так, что завитушки бронзового браслета впились в ладонь.
– Земноводное я или нет – без меня выясняйте. А пока я здесь, держись от парня подальше. Или гланды через задницу выдерну.