– Там когда-то жили свободные люди, – тихо сказала женщина. – Не хотевшие подчиняться родовитым.
По лицу Харальда было ясно, что ему не совсем понятны некоторые слова, и Гуннар покачал головой, предвидя вопросы, на которые придется ответить несколько позже.
– Но кому-то из магов это не понравилось, – продолжала рассказ крестьянка. – И он погубил их всех. В одну ночь.
– А точно это сделал маг? – поинтересовался уже Гуннар. – Места там и так опасные.
– Больше некому, – вздохнула женщина. – Они погибли так, что в этом не было сомнений. Я сама не видела, а вот свекор мой туда ходил. Пятнадцать лет тому это случилось.
– Целую деревню, в одну ночь, – прошептал Харальд, и лицо его закаменело.
– Спасибо, почтенная, – поклонился Гуннар, опасаясь, что любознательный воспитанник начнет задавать новые вопросы.
Едва вышли за околицу, Харальд раскрыл рот.
– А вот что… – успел произнести он, когда Гуннар прервал его.
– Не сейчас, – мягко сказал он. – Вечером, на привале, спросишь про что угодно. Ладно?
Харальд вздохнул и ничего не ответил.
Путешественники шагали на юго-восток, и за спинами их уползло за горизонт яркое майское солнце.
* * *Встреченного крестьянина расспросили о дорогах и, решив срезать, свернули в лес. На осторожное замечание, что «недобрая там чаща, ой плохая», не обратили внимания.
Среди запахов хвои и листвы, под шуршащим пологом из ветвей, Харальд почувствовал себя увереннее. Местные чудеса, неведомые на севере и смущающие душу, словно растворились, остались где-то там, за деревьями.
И тем более странным показалось юноше, когда в старом дубняке, среди огромных стволов неожиданно нахлынуло беспокойство.
– Там, впереди, – сказал Харальд, останавливаясь, – нечто опасное.
– Да с чего ты взял? – удивился Гуннар. – Зверь нам не страшен, люди – тем более, стихийных существ тут быть не должно…
Но, не слушая возражений, Харальд снял лук с плеча и дальше двинулся охотничьим шагом. Его не услышал бы даже самый чуткий зверь, не говоря уже о человеке. Позади сопел и старался не отставать от воспитанника Гуннар.
За одним из коричневых стволов им открылась небольшая, совершенно круглая поляна, заросшая какой-то неестественно ровной травой. Поляну правильным кольцом окружали одинаковые, будто сосновые иголки, дубы.
А в самом центре поляны, около большого черного камня, стоял человек. Одет он был в темно-сиреневую мантию, ветерок играл серебристыми кудрями на голове, украшенной крупным носом. Кроме седины, ничего не выдавало в незнакомце возраст.
Подняв руки, человек что-то вдохновенно говорил, обращаясь, по всей видимости, к камню. Но, к собственному удивлению, Харальд не смог разобрать ни единого слова, хотя речь встреченных до сих пор южан понимал хорошо.
На миг юноше показалось, что вокруг носатого светится голубоватый ореол. Но видение быстро сгинуло, не оставив следа.
– Уходим! – вдруг прошептал из-за спины Гуннар. – Это же маг! Колдует! Уходим быстрее!
– Маг? – Харальд ощутил прилив интереса. Уходить ему совершенно не хотелось. – Он нас не заметит, – прошептал он. – Посмотрим, а потом исчезнем.
– Но он… – начал было Гуннар, но тут человек в мантии извлек откуда-то из-под одеяния кривой нож и наклонился.
Поднимался он с усилием, а когда распрямился, то Харальд едва сдержал вскрик – в руках колдуна безвольно болталось детское тельце, до сих пор скрытое за камнем. Носатый аккуратно поднял ребенка и положил на верхушку глыбы. Затем открыл рот: полилось гнусавое песнопение.
Гуннар что-то говорил, но Харальд его не слушал. Сверкнул поднятый нож мага, и тут юноша все понял.
– Он собирается убить ее! – воскликнул он, и руки сами натянули тетиву.
– Стой, безумец! – ахнул за спиной спутник.
Но стрела отправилась в полет. Бескрылой птицей она свистнула в воздухе, и нож, вырванный из руки мага, отлетел в сторону.
Вновь возникло вокруг фигуры в мантии голубоватое сияние, лицо носатого исказила гримаса. С быстротой змеи он повернулся к зарослям, откуда был сделан выстрел, и глаза его, черные и пылающие, отыскали в сплетении ветвей лицо Харальда.
Тот вздрогнул. Взгляд колдуна жег сильнее пламени.
– Твари! – истошный крик огласил лес. – Вы нарушили заклятие, которое я готовил почти пять лет!
– Уходим! – Гуннар дернул воспитанника за рукав, но тот не в силах был пошевелиться, словно бабочка, наколотая на иголку.
– Вы помешали мне вызвать силу! – Носатый говорил уже спокойнее, но руки его двигались, точно паучьи лапки, сплетающие сеть. – И вы умрете!
Неимоверным напряжением воли Харальд сбросил оцепенение. Чувствуя, что стоит на пороге смерти, он поднял лук и выстрелил. Прямо в лицо человека в сиреневой мантии.
И впервые в жизни – промахнулся.
То ли рука дрогнула, то ли носатый успел непостижимо быстро дернуться в сторону, но смертоносный снаряд лишь оцарапал магу ухо, и тот рассмеялся – резким, клекочущим смехом.
– Умрете! – рявкнул он. Руки его двигались с такой скоростью, что движения трудно было рассмотреть.
– Бежим! – крикнул Гуннар, и на этот раз Харальд послушался.
Развернувшись, он ринулся в чащу.
Бежать оказалось неожиданно трудно. Дубовые стволы словно нарочно выскакивали наперерез, ветви тыкались в лицо, норовя выколоть глаза, а корни выставляли твердые тела из почвы, стремясь зацепить ноги.
Потом позади грянул смех, нечеловечески громкий. Он заставил заколебаться землю, Харальд ощутил, что вслед им несется что-то убийственное, неотразимое. И нацеленное прямо на него.
Он остановился и нашел силы повернуться навстречу опасности.
Вид стрелы длиною в сажень, созданной из багрового пламени, не вызвал ни страха, ни удивления.
В тот момент, когда она ударила в него, он даже глаз не закрыл.
Мир на мгновение окрасился ярко-алым, стало жарко, будто на июльском солнцепеке. А затем все исчезло. Пламенная стрела словно испарилась, коснувшись цели, как капля воды, упавшая в костер.
Но размышлять о причинах чуда времени не было Повернувшись, Харальд побежал туда, где ждал его Гуннар.
Вопль ярости и разочарования, догнавший их, сотряс верхушки деревьев.
– Не уйдете! Догоню! – орал маг. – Найду где угодно! Я запомнил тебя, зеленоглазый лучник, и ты не уйдешь от мести!
Они бежали до тех пор, пока не выбрались на дорогу, идущую в нужном направлении – на юго-восток.
– Вот вляпались, – пробормотал угрюмо Гуннар. – С магом ухитрились поссориться! Надо было сразу уходить…
Харальд угрюмо молчал.
* * *Солнце склонялось к горизонту, когда путники вышли к большому и богатому селу. Третий день после встречи с магом они шли населенными местами, но до сих пор встречали лишь небольшие деревеньки. Харальд потихоньку привыкал к жизни на юге. Его уже не удивляли деревянные дома, он теперь знал, кто такие родовитые, что такое пиво, для чего необходимо животное, именуемое «свинья»…
Мычали коровы, щебетали птицы в кронах, и плыл над селом запах цветущей черемухи.
– Таверна! – сказал Гуннар, когда путешественники вышли к двухэтажному строению с широким двором и коновязью. Из-за двери доносились крики и какой-то звон, тянуло запахами жареного мяса и хлеба.
Харальд ощутил, как у него забурчало в животе
– Зайдем? – спросил он
– Обязательно, – кивнул Гуннар. – Я пива не пил много лет, да и ночевать хочется в тепле…
Они направились к двери таверны. Но та распахнулась сама, и вместе с донесшимся изнутри взрывом хохота появился крупный мужчина. Рыжие волосы, кое-где траченные сединой, неопрятными прядями падали на широкие плечи. На виске виднелся старый шрам, а под рубахой, заляпанной жирными пятнами, выпирал круглый животик. На красном лице застыло выражение полнейшего счастья.
– Ой, ха-ррашо! – сказал рыжеволосый и икнул, пустив волну чесночного запаха. Затем взгляд его уперся в Харальда.
Рыжеволосый мгновенно побелел. Глаза его вспыхнули, а губы издали полузадушенный всхлип. Фигура как-то сразу осела, словно мужчине отказали ноги.
Харальд в изумлении оглянулся на Гуннара: мол, чего это он?
Но бывший наемник и сам выглядел ошеломленным.
– Вот, допился ты, Авимелех! – проговорил рыжеволосый заплетающимся языком. – Уже-же и мертвые тебе мерещатся… Все, надо меньше пить, пить надо меньше…
Бормоча так себе под нос, он, не сводя взгляда с Харальда, попятился вдоль стены. Когда уперся задом в стоящую в углу двора огромную бочку, то резво развернулся и с отчаянным выдохом опустил голову в её недра.
Раздался плеск.
Харальд нервно сглотнул. Он никак не мог понять, что происходит, а поведение незнакомца мог объяснить только тем, что тот находится под влиянием пива или иного дурманящего напитка, вроде того что готовит Мадай на День Предков.
Рыжеволосый пребывал головой в воде столь долго, что Харальд уже начал беспокоиться, не утонул ли он. Но тут незнакомец рывком вытащил голову из воды и зафыркал, словно купающийся лось.
Вода стекала по его спине, рубашка прилипла к телу. Волосы склеились в неопрятный колтун.
Когда рыжеволосый повернулся, то на лице его было странное выражение: не ушедший ещё страх пополам с надеждой, что жуткий морок рассеется и можно будет вздохнуть спокойно.
Взгляд маленьких глаз уперся в лицо Харальда. В темных зрачках мелькнуло что-то вроде удивления, затем рыжеволосый задрожал и неожиданно рухнул на колени. Лицо его исказила гримаса отчаяния.
– Харальд, ты? – прошептал он, голос его был полон ужаса.
– Да, меня так зовут, – ответил юноша. – Но я…
– А-а-а-а! – завопил мужчина. Подскочил, словно подброшенный, и метнулся в сторону двери.
Судя по всему, он хотел найти спасение в таверне.
Но помешал один из столбов, поддерживающих крыльцо. Рыжеволосый в панике его не заметил и со звучным хряском впечатался в дерево лицом. Несколько мгновений постоял, словно пытаясь понять, что произошло, а затем свалился как подрубленный.
– Ничего себе, – сказал Гуннар озадаченно.
Дверь таверны распахнулась, выпуская толпу галдящих, орущих и очень сердитых мужчин. На мгновение они замерли, разглядывая лежащего, а затем кто-то пронзительно завопил:
– Наших бьют! Не стерпим!
– Не стерпим! – дружно подхватила толпа. – Бей чужаков!
– Стойте! – крикнул Харальд, пытаясь остановить назревающую драку, но крик его пропал втуне.
Пришлось уворачиваться от кулака, затем от второго.
Что-то мазнуло Харальда по уху, чуть позже хлестнула боль. Юноша понял, что если будет просто уклоняться, то его рано или поздно завалят и сомнут. И он начал бить в ответ.
Со всех сторон лезли потные красные хари, с самых разных направлений вылетали тяжелые кулаки, стремясь переломать противнику ребра или расквасить нос. Харальд довольно легко уходил от атак, благо что нападающие были пьяны и больше мешали друг другу.
Ответные удары юноши были куда эффективнее.
Один из врагов, ревевший раненым вепрем, получил тычок в горло и, забулькав, исчез из вида. Второму, высокому и плечистому, досталось в лицо. Харальд ощутил под кулаком хруст и без всякого сожаления подумал о том, что выбил здоровяку несколько зубов.
Где-то сбоку, судя по приглушенным вскрикам, сражался Гуннар.
Харальд свалил ещё одного, и тут кто-то вцепился ему в ногу. Короткого удара по затылку упорного противника, что пытался сражаться даже лежа, тому хватило, но на несколько мгновений, в течение которых юноша потерял подвижность, он стал хорошей мишенью…
На голову обрушился удар такой мощи, что череп загудел. В глазах потемнело. Харальд с изумлением ощутил, что опора под ногами куда-то исчезла. Что-то твердое ткнулось в лицо, шум необычайной силы заглушил сознание…
* * *– А здорово он держался! – донесся слегка приглушенный голос. Харальд был уверен, что где-то он его уже слышал, но где и когда – вспомнить не мог.
Собственно, где он находится и как тут оказался, юноша тоже не мог вспомнить.
Спиной ощущалось нечто твердое и ровное, затылком – мягкое, болела голова, а больше ничего понять было нельзя.
– Да, – подтвердил второй, ещё более знакомый голос. «Гуннар» – всплыло в сознании имя. – Я учил его, да и в племени, как ты знаешь, есть не дураки подраться. А от природы он быстр и ловок, словно рысь.
С неимоверным трудом Харальд поднял веки. Перед глазами все расплывалось. Плясали справа какие-то оранжевые пятна, а с других сторон все заливала темнота.
– Гляди, глаза открыл, – сказал первый голос, и в нем прозвучало восхищение. – А я думал, до завтра не очухается! У Хамунда рука тяжелая!
– Харальд, ты как? – спросил участливо второй голос, принадлежащий Гуннару.
Юноша смог наконец разглядеть, что оранжевые пятна – несколько свечей, стоящих на столе, а сам он лежит на лавке.
– Нормально, – сказал Харальд, пытаясь подняться.
Мышцы слушались плохо. В голове при каждом движении вспыхивала боль, словно тыкали рогатиной, в животе ворочался мерзостный клубок тошноты.
Но он все-таки смог сесть.
С другой стороны стола на него смотрели две пары глаз. Озабоченно блестящие темные – Гуннара и маленькие и колючие – того самого рыжеволосого, который так неудачно поцеловался со столбом.
Губы его были разбиты, на щеке царапина. Гуннар выглядел не лучше. Под глазом его красовался синяк, а второй наливался на челюсти, у самого рта.
На столе стояли пузатые деревянные кружки, и тек от них горьковатый аромат.
– Меня зовут Авимелех, – сказал рыжеволосый, как-то странно кривя расплющенные губы. – И когда-то я тоже был нид…
С изумлением Харальд смотрел, как новый знакомый расстегивает ворот рубахи, открывая грудь, поросшую рыжей шерстью. На ней хорошо была видна татуировка племени. Точно такая же, как и у Харальда. Как и у любого мужчины нид.
Харальд сглотнул, пытаясь понять, как следует вести себя в сложившейся обстановке. Но голова была пуста, словно сума неумелого охотника. Выручил воспитанника Гуннар.
– Как ты понимаешь, Харальд, – сказал он, – произошло недоразумение. Друзья Авимелеха, наемники, привыкли сначала драться, а потом думать. Пока ты отлеживался, нам удалось все уладить.
– Да. – Харальд вновь сглотнул. – Я понял.
– Хлебни пивка, – предложил вдруг Авимелех. – Полегче станет.
Зажурчала жидкость, переливаемая из кувшина в кружку. Принимая её, Харальд с удивлением заметил, что руки его дрожат.
Пиво ему не понравилось. Он отхлебнул пару глотков, смывая с горла неведомо откуда взявшийся мерзкий налет, и отставил кружку.
– А что так испугало тебя там, во дворе? – спросил он, глядя прямо на Авимелеха. – Когда ты увидел меня?
Рыжеволосый наемник как-то неуверенно потупился, затем бросил быстрый взгляд на Гуннара, словно ища поддержки. Но тот сидел неподвижно, будто каменный.
– Ты, – проговорил Авимелех после тяжкого вздоха, – очень похож на своего отца. И я поначалу решил, что вижу перед собой его…
– Мой отец внушал такой страх? – спросил Харальд, чувствуя, как внутри что-то натягивается, будто тетива.
– Он был магом, – нерешительно ответил Авимелех, нервным жестом оглаживая волосы. – А маги… и особенно Владетели… От них лучше держаться подальше.
– Что значит «был»? – Харальд закусил губу, чувствуя, как внутри разливается мертвенный холод. – Он что, умер?
– Точно неизвестно, – развел руками Авимелех. – Но он пропал более пятнадцати лет назад.
В глазах Харальда потемнело. Он понял, что ещё миг – и упадет. Невероятным напряжением воли удалось удержаться в сознании. Сдавленно застонал, а руки с такой силой вцепились в столешницу, что дерево смялось под пальцами, точно глина.
Звуки гулко отдавались в голове, словно в большой пустой пещере.
– Ну вот! – расстроенно воскликнул Гуннар. – И не надо было так сразу говорить!
– А ты мне хоть бы мигнул, – оправдывался Авимелех, в голосе его была обида. – А то замер, словно истукан. Я и сказал…