Я аж подпрыгнула от такой наглости! Вот это номер! И тут меня нашел, мерзавец!
– Прибью, – начала отбиваться я со всей силы. – Прибью и останусь молодой вдовой! – Рявкнула в сердцах: – Какой же ты подлый, мерзкий и противный! Как я тебя ненавижу!
– Странно, – пробормотал Милос, шустро скрываясь в кустах, – видимо, когда она выходила за него замуж, он либо выглядел по-другому, либо его кошелек был гораздо толще!
– Ты так не думаешь, – примирительно ответил Мирослав-Ладомир. Я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Ну надо же! Раньше на диэра хоть чисто внешне полюбоваться можно было, а теперь наружная оболочка сравнялась красотой с внутренним содержанием. – И когда ты все же успокоишься, то нам следует поговорить, а тебе уяснить, что ты – замужняя женщина и должна следовать за мужем!
– За таким мужем, – бесновалась я, не в силах сдержать свой темперамент, который выбрал крайне неудачное время, чтобы погулять, – жена готова следовать только на кладбище! За гробом! Твоим!
– Ну все! Не хочешь, чтобы за тобой ухаживали, будешь сидеть дома! – окончательно разозлился замаскированный диэр и начал быстро произносить тарабарщину.
Я решила, что не сдамся без боя.
– Ой! – Это я куда-то достала коленом.
– Дикая кошка! – сообщил мне в ответ князь, будь он неладен!
Мир дрогнул, расплываясь перед глазами, и мы перенеслись…
Мой кругозор сузился до размеров широкой мужской грудной клетки. Мне сейчас все мускулы мира были… скажем так, по фигу, и я отпихнулась от нее… лапой? И заодно оставила красивый кровавый след из четырех царапин.
– О боги! – вздохнул тоскливо Ладомир, поднимая меня двумя руками на уровень своих бесстыжих зенок, которые я тут же попыталась выцарапать. И простонал: – Язык мой – враг мой. Что же я теперь буду делать с такой женой?
– С какой это такой?! – возмутилась я очень странным, не своим голосом. – На ком женился, подлец…
В это время меня поднесли к зеркалу, где показали Ладомира с большой белой кошкой на руках. С голубыми глазами. У меня от этого зрелища сразу шерсть встала дыбом. Шерсть?! У меня?!! Мама!!!
С минуту, а может, и больше я глазела на себя в зеркало, оценивая нанесенный ущерб. Потом оттолкнулась от мужчины всеми лапами с выпущенными когтями, спрыгнула на пол и полезла под кровать, надеясь обдумать случившееся в гордом одиночестве. Мой перегруженный событиями мозг отказывался воспринимать происходящее и упорно выдавал мне, что это ночной кошмар и я вскоре проснусь в своей постели в холодном поту. Пока же я сидела под чужой кроватью и в звериной шубе из шерсти.
– Леля, – лег на пол Ладомир, заглядывая в мое убежище, – вылезай, и давай поговорим, как люди… как два нормальных челове… как разумные существа!
– Мне и тут хорошо, – отказалась я, пятясь еще дальше и нервно подергивая хвостом. Надсадно проурчала: – И вообще, что ты со мной сделал, извращенец?
– Для начала, – упрямо сжал губы муж, – я на тебе женился, и если бы ты выполняла свои супружеские обязанности как положено, а не как тебе взбрело в голову, то ничего бы этого не было!
– Для начала, – непримиримо отрезала я, начиная громко шипеть, – я за тебя замуж не напрашивалась! И обманывать себя не просила! И поскольку наш брак фикция, то я отказываюсь тебя считать мужем! А теперь верни меня в нормальное состояние и отправь домой! Сейчас же!
– Ты дома! – откровенно злился князь, выглядывая меня в темноте. – Это мои покои – а значит, и твои! И состояние, похоже, у тебя нормальное! Исключая шерсть! Все остальное в норме: грубость, безответственность и наплевательское отношение к своим обязанностям!
– Что ты имеешь в виду? – сердито забила я хвостом, втягивая и выпуская когти. Еще и спину хотелось выгнуть. Но я не поддалась.
– Даже сейчас, в моей спальне, – раздраженно пояснил Ладомир, – ты сделала все, чтобы не выполнять свой супружеский долг! Не могу же я спать с кошкой!
– Слава богу! – радостно мявкнула я в ответ на это обвинение. – Слава богу, что козлы с кошками несовместимы! Господи, какое счастье!
– Ты забываешь, с кем говоришь! – окончательно разозлился мужчина, протягивая ко мне руку.
– А ты поблей или помекай, – предложила я в свою очередь, выпуская когти. – Сразу все вспомню!
– Ну все! – настойчиво потянулся он ко мне.
Я-кошка приготовилась защищаться всеми доступными мне способами, абсолютно не испытывая страха. Видимо, на общем фоне стресса остальные проблемы казались радужными зайчиками.
– Ваша светлость! – Кто-то зашел в комнату без стука. Или мы его за нашими воплями не услышали? – Вам плохо?
– Ему хорошо! – утробно мяукнула я в сердцах. – Поэтому и лежит на полу! Было бы плохо – лежал бы на смертном одре!
– У вас там кошка? – изумился вошедший. – Как сюда попало животное? Да еще такое крикливое! Прикажете ее поймать и выпустить?
– Он меня что, не слышит? – неприятно поразилась я. – Вроде бы нормальным языком разговариваю?
– Нет, – мрачно сказал Ладомир, вставая. – Тебя, к счастью или несчастью, понимаю только я, остальные слышат кошачьи вопли. – И обращаясь к вошедшему: – Эту кошку могу трогать только я! Доведите до сведения остальных, что, если кто-то хоть пальцем тронет мою суп… суперпородистую кошку, будет отвечать передо мной по всей строгости закона! Понятно?
– Какой ты грозный, – громко прошипела я, оставляя за собой последнее слово. – И если уж я такая суперская, то будь добр позаботиться о специальном шампуне для здоровых волос!
– И о лотке, – не смолчал князь, но приказания отдал. – Иначе куда ты будешь ходить в туалет?
– Да, – не стала я спорить с очевидным. – Выбирать особо не из чего. Кровать-то всего одна.
– Леля, – наклонился диэр, видимо пытаясь рассмотреть во мне совесть. И строго припечатал: – Гадить – это плохо!
Мой муж сейчас не улыбался, но в глазах стояла тень улыбки. Гад! Он еще и насмехается.
– Ваша светлость, – снова подал голос вошедший, – вы точно уверены, что у вас все в порядке? Все же назвать кошку именем вашей жены…
– Гадить – плохо, – согласилась я с яростным блеском в глазах. – А метить – хорошо!
– Думаете, кошка обидится? – фыркнул Ладомир, исчезая из моего поля зрения. – И распорядитесь, чтобы подали ужин.
– А для вашей питомицы что принести? – осторожно поинтересовался придворный, по всей вероятности удостоверившийся в сумасшествии князя, разговаривавшего на полном серьезе с кошкой, но не решившийся испытать это сумасшествие на себе. – Мышей?
– Ну, если у него уши здоровые, – зашипела я, снова выпуская когти, – пусть попробует! Я еще не знаю всех своих возможностей, но чувствую – есть во мне скрытые ресурсы.
– Точно нужен лоток, – тяжело вздохнул Ладомир. Смешинки все еще танцевали под сенью его ресниц. Князь приказал: – Подайте ужин для меня и нарезанное, хорошо прожаренное мясо для Лели. И молоко. – Снова наклонился. – Ты будешь молоко или водку? – В словах крылась преднамеренная грубость, но в выражении лица, в повороте головы, в самом тоне голоса неуловимо проскальзывала ласка. Опять играет мной или перестал прятать чувства?
– Я буду мачете, – мстительно пообещала я. – Можешь продезинфицировать его водкой.
– Значит, все же молоко, – выпрямился диэр. – Марвель, есть еще какие-то дела?
– Есть, ваша светлость, – почтительно ответили ему, – но они могут подождать. Ваш секретарь сейчас разбирает дипломатическую почту от эльфов.
– Хорошо, – отошел от кровати Ладомир. Скрипнуло большое хозяйское кресло. – Можешь быть свободен, Марвель. Сообщи, когда сервируют ужин.
Раздались удаляющиеся шаги.
– Леля, – нарушил затянувшееся молчание князь, – вылезай. В любом случае супружеский долг откладывается. Нужно решить, что мы будем делать дальше.
– Разводиться? – невинно предложила я, осторожно выбираясь из-под кровати.
– Церемония необратима, – спокойно ответил мужчина, сидя в кожаном кресле и подпирая рукой голову. Улыбка в его глазах погасла.
На сей раз все это тестостероновое великолепие было облачено в черные штаны, заправленные в низкие мягкие черные сапоги. Мускулистый торс затянут в некоторое подобие кимоно, оставляющее грудь открытой. Кстати, мои художественные царапины уже поблекли и начали затягиваться. Наверное, стоит подновить.
– Жалко, – запрыгнула я на соседнее кресло и обвила себя хвостом. – Одного в толк взять не могу: почему меня не беспокоит мой новый облик? – Я переступила передними лапками, устраиваясь поудобнее. – И у меня абсолютно никаких проблем с этим телом. Хотя теоретически я должна путаться в лапах…
– В душе каждой женщины живет кошка, – сердито отрезал князь. – И, похоже, я догадываюсь, кто подложил мне такую гадость, а тебе сделал подарок. И когда я все выясню…
– Это ты меня гадостью назвал? – сердито выгнула я спину, все же осуществив так долго мучавшее меня желание. – Тоже мне… киндер-сюрприз в тонком слое шоколада. Сверху сладко, внутри пусто!
– Леля! – строго прикрикнул на меня диэр. – Не нарывайся! Я совсем не тебя имел в виду. Хотя… извини за грубость, тебя бы я с удовольствием поимел, – откровенно сказал он, окидывая меня тоскливым взглядом. И скривился, словно съел лимон. – Только не в таком виде. Слишком много шерсти!
– А все остальное тебя не смущает? – возмущенно зашипела я. – Усы, лапы, хвост?
– Усы явно лишние, – ухмыльнулся мужчина, устало прикрывая глаза и запрокидывая голову.
Похоже, переход его прилично истощил. Я не нашла ничего лучшего, чем забраться к нему в изголовье и замурлыкать. Еще не близость, но уже легкий намек на нее, преддверие каких-то личных отношений. Сама себе удивилась: наверное, это оттого, что я кошка. Им обязательно нужно для кого-то мурлыкать. Ну тянет меня к нему, тянет, будь оно все неладно!
– Ваша светлость! – К нам снова притащился тот самый придворный. Высокий (хотя мне сейчас все казались гигантами), худощавый мужчина лет за сорок в восточном скромном светлом костюме кремового цвета, для жары самое то. Сейчас Марвель напоминал длинноногую птицу в тюрбане. Большую, любопытную хищную птицу: не то цаплю, не то аиста. Он и вышагивал точно так же – степенно и важно. Хотя его глаза цветом больше походили на соколиные. Даже зрачок вертикальный прорезался.
– Ваша светлость, вы позволите… – Длинный нос-клюв попытался сунуться куда не следовало – под кровать. Но там уже давно никого не было.
Диэр вздрогнул и открыл глаза.
– Слушаю тебя, Марвель, – не отрывая от меня изучающего взгляда, отозвался Ладомир.
– Ваша светлость, – склонился придворный в легком поклоне, – ваш ужин накрыт! Позволите прислуживать?
– Благодарю, – отмахнулся князь, – я сам. – Ладомир (даже в мыслях зареклась звать его Мыром!) быстро вскочил с кресла, и не успела я мяукнуть, как оказалась у него на руках, прижатая к груди. И меня потащили в столовую, где был накрыт роскошный стол.
Сразу же возникла проблема: на стуле я до тарелки не дотягивалась, а на столе сидеть задницей было вроде как неприлично.
– На полу ты точно есть не хочешь? – язвительно поинтересовался мужчина и получил сердитое шипение в ответ. – Ну нет так нет. – Пояснил без особого раскаяния: – Я должен учесть все варианты, – и уселся за стол со мной на коленях.
И еще, гад такой, салфетку мне на шею повязал. Хорошо хоть не задушил ею от большой любви. В отместку я перевернула на него бокал вина, скинула одну тарелку и потопталась лапами в другой.
– Леля, – предупредил меня князь, вытирая себя, меня, стул, стол и пол, – не хочу показаться плохим или жестоким мужем, но еще одна такая выходка – и я натыкаю тебя носом в последствия!
– Ладомир, – мурлыкнула я, облизывая усы, – ты, безусловно, можешь попробовать это сделать… если будет чем. Я просто так не сдамся.
– Ты поела? – не стал реагировать на мой выпад мужчина, показывая титаническую выдержку.
– Нет, – отказалась я, проверяя, что еще есть на столе вкусного. Куриную грудку я уже проглотила, запив свежим молоком. – Подвинь мне, пожалуйста, вон то последнее целое блюдо с рыбой – и можешь быть свободен.
– Такая маленькая, – ласково попрекнул Ладомир, выполняя мою просьбу, – и так много ешь.
– Так организм растущий, – поведала я в перерывах между поглощением нежного филе.
– А не можешь ты вырасти до размеров нормальной женщины? – мечтательно вздохнул кормилец, подливая мне молока в блюдце из тонкого фарфора. – А то вроде бы я женат, а на деле получается – одинокий, да еще с кошкой на руках. Это портит мой царственный имидж.
Моя пушистая кошачья мордашка зеркально отражалась в его красивых глазах, два белесых круга в ореоле расплавленного золота. Мне стало немного жутковато. А я, когда пугаюсь, всегда наглею.
– Еще больше его испортить нельзя, – нахально потерлась я об его грудь мордочкой, вытираясь насухо. – В моих глазах ты уже упал на самое дно. А всем остальным просто пускаешь пыль в глаза. Золотую.
Его радужки вспыхнули, и я удивилась: неужели золото может гореть?
– Если ты уже изгваздала меня и морально и физически, – нежно погладил меня между ушей Ладомир, – то давай займемся более насущными проблемами. – И утащил меня в кабинет.
Кабинет встретил нас толстым ковром, в котором диэрские ноги утопали по щиколотки, и пузатой антикварной мебелью с инкрустациями из различных сортов дерева. Письменный стол черного дерева на стилизованных львиных лапах, кресла, книжные шкафы, этажерки и бюро из красного дерева с элегантными вставками черного и розового дерева. И опять когтистые лапы, изысканные кружева столяров-краснодеревщиков, виньетки, розетки, инкрустации, и снова львиные головы и толстые лапы – для меня столько всего львиного уже перебор, выглядит прямой издевкой над моей «кошачестью».
В углу монументальный чугунный светильник черненого металла: две красивые молодые женщины, словно закрываясь от дождя, держат над головой покрывало. Между ними маленький мальчик в тюрбане, как раз которого они от дождя и защищают. Над чугунным покрывалом столешница, изображающая крышу, а сверху установлены два каскада пятисвечников. Что интересно, вместо свечей вставлены имитации, какие-то магические лампы на длинных стеблях, ярко загоревшиеся после команды князя «Свет!».
Картины на стенах с видами рек и лесов. Обломки крепости (а эту крепость, случайно, не я развалила? Нет, это случилось в четырнадцатом веке!). Рисунки арок с цветущими розами. Ой, мой портрет! Я на фоне арки из цветущих роз. Интересно, кто и когда это рисовал? Или это не я?
– Дилан! – крикнул в потолок диэр, сгрузив меня в одно из массивных кресел с цветочной красно-белой гобеленовой обивкой. Я присмотрелась: не только цветочной, там еще были диковинные птицы в растительном обрамлении. – Будь так добр, удели мне несколько минут своего внимания!
– Звонить не пробовал? – дернула я шкурой от зычного крика. – Телефон – это не просто красивое слово.
– Знаешь, Леля, – недовольно покосился на меня мужчина, – иногда мне кажется, что все твои мозги ушли в шикарную шкуру. Какой здесь может быть телефон?
– Звал? – посреди кабинета нарисовался красивый блондин. – Так быстро вернулся? Все-таки смог уговорить жену? – И, подхватив меня на руки, уселся в кресло, начиная наглаживать мою шерсть. – Какая у тебя славная киска!
– Не совсем, – дипломатично ответил Ладомир, быстро отбирая меня у такого ласкового мужчины. – И ты сейчас лапаешь мою жену!
– Кого? – вылупился на него Дилан, пока я тихо ржала в грудь диэра. – Ты что, в Мексике перегрелся?
– Значит, это не ты, – устало вздохнул князь, отдирая от себя мои когти. – Остается только…
Мужчины понимающе переглянулись.
– Магрит! – на ультразвуке заорал блондин в потолок. – Снова твои проделки?
– Что такое, дорогой? – В кабинете появилась уже знакомая мне Демиург. – Опять рыбья кость в горле застряла? Или виски доставили разбавленным?
– Это что? – кивнул на меня Дилан, нервно переступая ногами.
– Это – кто, – педантично поправила его жена. – Это Леля.