— Боюсь, что ближе к ночи, Кай-доно, — слуга обернулся. — Я ведь тоже здесь впервые! Гоню, как могу.
Рисунки местности мы изучали вместе, ещё обсуждая, сворачивать на короткую дорогу или нет. Старьё, конечно. Ну да на острове новых дорог уже триста лет не прокладывали. Постоялый двор, если и сохранился, обещал предстать в ужасном состоянии. Впрочем, сгодится любой, лишь бы крыша не текла. Надо же было так сглупить…
Раздался свист бича. Да разве этих волов вразумишь двигаться быстрее? Ленивые твари! Могли бы глянуть вверх и поторопиться.
Если зарядит дождь, промокнем в считанные мгновения. Эх, и зачем я послушался отца, уверявшего, что в хорошо утёпленной, сбитой из лёгкого бамбука повозке можно задохнуться даже по весне? Не сравнить, в каких условиях мы переезжали в Овару, а в каких находимся сейчас! Но что мне оставалось, как не послушаться? И почему отец всякий раз строг и несправедлив, когда речь заходит о младшем из сыновей?
Я обернулся к Ю. Тот деловито прятал своё имущество, нагромождая поверх моё. Каков нахал!
— Дождь скоро начнётся, как ты думаешь? — Я решил оставить его действия без порицания.
— Того и гляди. И не дождь, а ливень. С градом и порывистым ветром. Надо искать укрытие надёжнее, нежели это. — Он царапнул ногтем по грубой ткани, натянутой на повозочный каркас.
Словно в знак согласия, по полотну застучали мелкие капли. Хотя, вовсе даже и не мелкие! Сначала они расплывались грязно-серыми пятнами, но вскоре уже пробивали намокший материал насквозь. Полотнище заколыхалось: как и предсказал юмеми, с неба спустился ветер. Так быстро…
— Ого, — я почувствовал, как один из порывов согнул деревянный каркас, будто плечо лука. Шершавая ткань мазнула по щеке. — Может, в лес?
— Здесь с дороги не съехать, — равнодушно заметил Ю, снова свернувшийся на прежнем месте. И откуда ему известно, что там снаружи? — Склоны слишком крутые, волы не втянут повозку.
— Ты откуда знаешь? — не выдержал я.
— Во сне открывается многое, — загадочно ответил тот.
«Надо же! Даже окрестности?» — меня одолевали сомнения, однако расспросы следовало отложить. Вот так всегда…
— Скоро будет дорога, ведущая к гостинице… — задумчиво продолжал юмеми.
— Так ведь это хорошо, — обрадовался я. — Можно сказать, предел моих мечтаний на сегодняшний день! Как ты думаешь, успеем до начала настоящей бури?
— Успеть-то успеем, — он вздохнул и пристально поглядел на меня.
— В чём дело?
— В гостинице нас поджидает неприятность, которая опаснее буйства стихий.
Навес прогнулся под новым шквалом. Ветер принялся целеустремлённо хлестать по полотну то справа, то слева. Дуги скрипели и стонали под его ударами. Неприятность? Куда уж больше!
— Если повозка опрокинется, это и будет неприятность! — из-за воя снаружи мне пришлось повысить голос.
— И то правда, — согласился Ю.
— Тебе ведомо больше, чем мне? Во сне разузнал? Скажи! — потребовал я.
— Мне лишь известно, что сейчас за ней никто не присматривает. Поэтому гонцы, даже срезая здесь путь, проезжают мимо. И это очень не нравится той твари, что обитает внутри.
— Твари? — ветер взревел ещё яростнее, и я поёжился.
— Именно. И она разозлилась, когда я сквозь Юме сунул нос в её логово. А защита у неё на диво мощная. Как раз пытался выяснить, с чем имею дело, когда ты весьма несвоевременно меня растормошил. Теперь мы с тобой в одинаковом положении. Желаешь встретиться с ней лично?
— Конечно, нет! — вроде бы, раньше он не обманывал. Только недоговаривал.
— Разумное решение. Я тоже предпочитаю действовать на расстоянии и без пагубной опрометчивости. Заночуем, а там видно будет.
— Не опасно? Ночевать-то?
— Ничуть. За пределами гостиницы нам угрожает лишь непогода. Должно быть, мой неведомый противник вынужден находиться в доме и не может выбраться.
Я представил себе пса-призрака, сидящего на привязи и воющего с голода. Ветер дополнил картину отчаянными стенаниями. Нет уж, нам туда не надо! Лучше переждать ненастье в лесу, среди деревьев ветер не страшен. Остановимся под самыми крепкими. Промокнем, но повозка останется цела. И мы тоже.
Словно протестуя, означенное средство передвижения вильнуло, заскрипев изо всех сил, резко дёрнулось и остановилось. Я с трудом избежал падения на попутчика и не успел окликнуть возницу, как заслышал его ругань, внезапно оборвавшуюся на полуслове.
— Что там? — происшествие насторожило, но не настолько, чтобы высовывать голову под ливень. Бедняга Дзиро, в его-то годы — такое испытание! И где там мой меч? Мало ли, кого ёкаи принесли? Хотя боец из меня, признаться, никудышный.
— Да тут… господин, да тут девица!
— Девица? — изумился я. — Веди её к нам! А что там с повозкой?
— Бегу смотреть! А ты, дочка, проходи, нечего посередь дороги стоять, я же тебя едва приметил, а не приметил бы — так и косточек бы не осталось, я же из-за тебя чуть в обочину не въехал… — причитания сначала приблизились к нам, затем удалились куда-то под повозку.
Мы с Ю отодвинулись от входа, чтобы пропустить существо столь мокрое и грязное, что пол, возраст и внешность не поддавались определению. Оно тряслось и всхлипывало, кутаясь в накидку, цвет которой никогда не отличался яркостью. От каждого вздрагивания во все стороны летели брызги, и мы, не сговариваясь, вжались в головную часть нашего ненадёжного пристанища.
— Ты что делала на дороге? — сурово спросил я, заранее предвидя ответ. Наслушался историй, заканчивающихся, как правило, засадой и трупами. Сейчас немного спокойнее, чем десять лет назад, а всё же… Путешествие никогда не являлось безопасным занятием для доверчивых простаков. Хотя, брат говорил мне, что на старых дорогах лихой народ не промышляет. Ловить-то кого? Грабители предпочитают новые, где можно разжиться товаром. А одинокий гонец, который не каждый дзю мимо проедет — разве это добыча?
Девушку или девочку (доверимся опыту моего слуги) затрясло ещё сильнее. Притворяется? Или перепугалась? Ещё бы, едва не задавили! А, может, больная? Только этого нам не хватало… Ладно, выясним. Переодеть бы её сначала.
— Дзиро, где твоя запасная одежда?
— Кажется, в этом мешке, — ответил вместо него Ю. — Не твоё?
Я молча извлёк несколько вещей и осмотрел их. Нет, не мои.
— Надевай. Да оботрись же ты! — я передал ей несколько чистых рубах. Растерявшись, та выпустила из рук сначала одну, а затем, в попытке её поднять — другую.
— Не волнуйся, всё позади, — мой сотоварищ придвинулся к девчонке поближе и обтёр её лицо, ласково и участливо. Неземной красотой оно не отличалось: слишком круглое и плоское, с узко посаженными глазами, красными от слёз. Не располагало оно к себе. Бродяжка или того похуже. И отнюдь не ребёнок.
— Переодевайся, мы отвернёмся, — предложил я, про себя решив, что всё-таки буду за ней присматривать, как бы невзначай.
Замарашку опять заколотило, и одежда снова бы упала на внутреннюю циновку, уже испещрённую грязными пятнами, кабы не юмеми.
— Ну, в чём же дело? — мягко спросил он. Успокаивающий голос подействовал. Девица пару мгновений металась, заламывая руки, после чего пала на грудь моему спутнику и разрыдалась. Вот так, испачкан по заслугам!
— Помогите! М-мои хозяева попали в беду! — она оторвалась от ханьца и приникла ко дну повозки в умоляющем поклоне.
Что и следовало ожидать. Душещипательная байка, поверив в которую, спасители зачастую становятся жертвами. Хотелось бы знать, куда именно она собирается нас заманить? Выясним и отправимся в противоположном направлении!
— Что с ними случилось? — осведомился я.
— Ис-счезли, господин! Я еле выбралась из того дома! Там… страшно!!! — служанка или обманщица — кто её разберет, снова забилась в припадке ужаса, подвывая в один голос с ветром.
Мы с Ю переглянулись. Неужели та самая гостиница? Неприятно…
— О каком доме ты говоришь? — осторожно поинтересовался ханец.
— Т-тут… р-рядом постоялый двор-р, — у девчонки зуб на зуб не попадал. — М-мы телегу оставили во дворе, а я присматривала… никого ведь нет!
— То есть как, нет? — уточнил я, уже подозревая ответ.
— Так пустой он, господин! Совсем п-пустой!!! — слезы вновь хлынули бурным потоком.
— А зачем вы там остановились? — спросил Ю, когда та немного успокоилась.
— А что делать-то? — девчонка зыркнула на нас исподлобья и судорожно сглотнула. — Совсем темно было. А дорога до столицы сами знаете, какая.
Что-то скрывает.
— Так вы в Кёо направлялись? — продолжил допрос я.
Она закивала.
— Но ты входила в дом, правда? — юмеми вернулся к прежней теме.
— Д-да! Я днём… никто не вышел, я зашла разбудить. И — ни души! Ходила, звала. Там всего несколько комнат, такие, — она помялась, подбирая нужное слово, — будто сотню лет туда никто не заходил! Татами крысы пожрали, всюду пыль — и пустота!
Она вновь судорожно вздохнула, подавляя рыдания.
— Ты обошла весь дом? Они не могли спуститься в подвал? — выразил сомнение Ю.
— Была одна дверь, вы как в зеркало глядите! — девушка поёжилась. — Только замок на ней ржавый, и его годами не трогали. Стоило подойти, такая жуть напала, что я выскочила из дому и помчалась прочь. А на перекрестке остановилась и не знаю, что делать, то ли возвращаться, то ли нет. И буря эта! Про Серого вспомнила, стою и плачу. Это вол наш. Хотя бы его привести! Как же я назад-то вернусь, одна? — она всхлипнула.
— А кто твои хозяева? — поинтересовался я.
— Хорошие люди, господин! Он — наш староста, в посёлке мы живем, в двух днях езды. А она — его новая жена, старая-то померла в прошлую зиму, вот он и привёл девку помоложе.
Судя по голосу, а также по сузившимся глазам, новая любовь хозяина внушала служанке неприязнь, обоснованную собственным желанием занять её место. Явление прискорбное, но распространённое. Наверно, исчезни одна лишь хозяйка, девица бы не так расстраивалась.
Я заколебался. Рассказ девушки подтверждался словами юмеми и слишком походил на выдумку. А разбойники, наоборот, сочинили бы складную байку. Мол, кому-то в пути плохо сделалось, или что-нибудь в этом роде. Посоветоваться бы с Ю! Я кинул на него требовательный взгляд. Ханец пребывал в глубокой задумчивости.
— Господин! — я вздрогнул, но это был всего лишь Дзиро, заглянувший в повозку. — Можем трогаться!
— Починил?
— Да ничего и не ломалось. Молодая сосёнка в колесо попала и застопорила. Обрубил — и готово. Так мы едем? Если кого моё мнение интересует, — можно подумать, он не выскажет его в любом случае, — то негоже в такое время на дороге торчать. Ночь с Металла на Кровь — недоброе время даже по хорошей погоде. Тут от дороги ветка отходит. Может, и жив тот трактир, что господин на рисунке приметил?
Ах, Дзиро, кабы ты знал! И ведь всё к одному. А какой тут выбор? Что бы ни говорил Ю, никакого. Мои действия очевидны и единственно возможны. Я обязан пренебречь мольбами простолюдинки, поскольку, находясь на службе императора, сопровождаю важную особу. По делу, наверняка, не требующему отлагательств. Да, я обязан продолжать путь и не отвлекаться на посторонних. Это противоречит долгу перед Сыном Пламени, это государственная измена!
Вот только оставить в беде человека, пусть даже и не внушающего доверие, будет не меньшей низостью. Не по отношению к нему, а снова по отношению к правителю. Не его ли удел радеть о своём народе? И небрежение этим долгом со стороны того, кого он к себе приблизил, не оскорбит ли саму власть, дарованную Пламенем?
А ещё проехать мимо — значит, предать и себя. Всю жизнь отворачиваться при виде некрасивых плосколицых девушек и десятой дорогой обходить заброшенные гостиницы. Слишком высокая цена за равнодушие и безопасность.
Я встретил взгляд юмеми. Он пожал плечами, оставляя решение за мной.
— Сворачивай, — приказал я слуге и обернулся к всхлипывающей девице. — А ты переоденься, пока у нас есть время проявлять учтивость!
Слуга занял своё место на передке повозки, огрел хлыстом двух медлительных тварей, считающихся по какому-то недоразумению тягловой силой, и мы тронулись. Свернули на развилке, после чего наша повозка пошла неожиданно ходко и плавно. То ли потому, что дорога оказалась ровнее, то ли благодаря содействию урагана, несущего нас, словно бурное восточное море лёгкую лодку.
Крестьянка, переоблачившаяся в одежду Дзиро, с нетерпением и опаской выглянула за полог.
— Должны уже подъезжать, господин!
Я улучил мгновение и тихо шепнул Ю:
— Мы сможем совладать с тем, о чём ты говорил?
— Смотря, что ты понимаешь под «совладать», — ответствовал тот. Угольно-чёрные глаза лукаво заискрились.
Нашёл время для игр! Но возмутиться я не успел.
— Прибыли, господин! — раздался голос Дзиро. А вот о нём я и не подумал, принимая решение! Втягивать своего старика в то, чего опасается даже юмеми, не буду. Не для него такие приключения.
Повозка между тем остановилась. Я жестом приказал девице подвинуться и высунул нос из укрытия. Через струны косого дождя просматривался двор перед высоким строением, состоящим из двух этажей. К веранде почти вплотную прильнул каменный домик. Надеюсь, это хлев, и там хватит места для повозки и моего слуги.
— Ты оставляла вола внутри? — я указал на кладку. — Наши смогут поместиться рядом?
— Я и ночевала там, господин! На улице-то закоченеть недолго, — поклонилась она. — А под крышей сухо, и места вдоволь!
Я бросил быстрый взгляд на своего спутника, тот кивнул.
— Дзиро, заведёшь их в хлев! — приказал я, подбирая подол одежд, уже изрядно влажных. Но не пачкаться же в грязи! — Ю, не подашь мне гэта,[28] они где-то под тобой?
Тот молча протянул уже найденную обувь. Умница. Сам-то как по размокшей земле проберётся? Ох уж эти мне ханьские туфли, узенькие и низкие! Ничего, попадёт в Овару — живо переобуется.
Я поймал себя на мысли, что предаюсь лишним волнениям. Неизвестно, чем обернутся события, а я размышляю о житейских мелочах. Странно-то как! И вспомнил слова брата, когда он рассказывал о своих переживаниях накануне самой первой стычки с грабителями. Это было ещё до того, как он стал начальником Зимней Резиденции. Сильный и мужественный, Хоно начал свой путь с должности сотника при охране дорог. Необычный шаг для старшего сына столь почтенного рода, как наш. Но будущее показало, что Хитэёми-но Хономару шёл навстречу славе, а та спешила к нему, словно дева в объятия избранного сердцем возлюбленного. Хитроумный план по избавлению одной из крупнейших дорожных ветвей от вооружённого отребья, составленный моим братом и приведённый в действие им же, был сокрушителен. Казалось, будущий Верховный Военачальник играючи разделался со сворой этих бешеных псов, и только мы знали, какой ценой. А в то утро его заботили всякие глупости. Он со смехом признавался, что лежал в засаде у дороги, во главе сотни людей, за жизнь которых отвечал, и думал, а не умять ли рисовые колобки, спрятанные за пазухой, пока те целы? Даже воображал, как залепит кому-нибудь в глаз самым раздавленным. Но столь крайних мер не потребовалось. Преступников повязали в согласии с первоначальным замыслом моего брата, избежав обильного кровопролития.
Может, и у нас всё миром обойдется? Хотя «о мире думаем, а к войне готовимся». С голыми руками я в гостиницу — ни ногой!
Надо проверить, хорошо ли выходит из ножен меч.
Дзиро подогнал повозку к хлеву, и я сошёл на землю. Ю и девушка последовали за мной. Дождь не замедлил усилиться, злонамеренно проникая сквозь плотную одежду к самому дорогому, моему телу. Я поспешно распахнул дверь и замер на пороге. Пространство за стенами из разновеликих камней было пустым и сырым, на земле валялись какие-то полусгнившие щепки и прочий мусор, у самых ног колебалась поверхность огромной лужи, мутной и грязной. В бамбуковой крыше у самого входа зияла дыра, обломанные концы крупных стволов, словно гнилые зубы, щерились из лужи. Ничего себе, сухо! Впрочем, если разместить животных у дальней стены, будет вполне сносно. Только вот куда исчез вол старосты?