Вторым в рубке был мичман Шёберг.
- Ваше благородие, вроде как туман собрался густеть, - осторожно заметил рулевой. - Не выскочить нам бы...
- Не выскочим, до берега далеко и вокруг никого, - проворчал вахтенный офицер. Почему-то он глянул себе на ладонь.
Прошло еще полчаса. 'Морской дракон' шел все с той же скоростью десять узлов.
Мичман бросил короткий взгляд на хронометр.
- Пора, братец. А ну: право на борт, курс норд-норд вест! Так держать!
Про себя Шальнов чуть удивился быстроте поворота. Но, разумеется, вслух удивление не прозвучало.
А еще через час в рубке появился сам командир. И тут же последовал доклад вахтенного офицера:
- Владимир Николаевич, есть неустойчивый сигнал. Точно на норд, дистанция не менее двадцати миль. Через минут десять...
Шёберг не договорил, но Семаков понимающе кивнул.
Мичман спрогнозировал точно: именно через это время даже сквозь туман стало доноситься глухое: 'Бух... бух-бух-бух... бух-бух... бухххх...', а серебряный прибор начал недвусмысленно указывать направление.
- Похоже, неподвижные они. На якорях стоят, что ли?
- Очень возможно, Иван Андреевич.
- Так что, выходит, перестрелку ведут с береговыми батареями? - небрежно спросил Шёберг.
- По диспозиции нет там береговых батарей. Это неприятельский флот работает по нашим войскам на Альме.
- Туда еще полчаса идти. Туман успеет развеяться.
- Но уж на пять миль подойдем. Сдавайте вахту. Сразу же после того дайте знать Михаилу Григорьевичу и прикажите трубить боевую тревогу.
- Вахту сдал.
- Вахту принял.
Боцманская дудка дала чуть глуховатый сигнал. Матросские ноги загремели по палубе. Сигнальщики разбежались по постам, а в трюмах подносчики гранат застыли в готовности. В лотках обоих гранатометов, как по волшебству, появились темно-серые гранаты.
В рубке нарисовался идеально выбритый лейтенант Мешков в безупречно выглядящем мундире. Командир в пару минут объяснил начарту положение дел. Тот, в свою очередь, стал раздавать распоряжения уже по своей части:
- Комендоры, не палить без приказа! Целиться на высоту пять сажен выше мачт, смещая прицел каждый раз тоже на пять сажен. Пять гранат на корабль. Больше потратить разрешаю, только если какая из гранат не взорвется...
Наличные боеприпасы на 'Морском драконе' позволяли истратить пару дополнительных гранат, лишь бы наверняка поразить цель. Впрочем, лейтенант Мешков тут же отдал должное осторожности:
- Кроев! Не забывай считать боеприпасы!
- Обижаете, ваш-бродь... - ворчливым голосом отозвался из трюма боцман.
Туман рассеивался прямо на глазах.
- Через пять минут мы их увидим, - деланно-нейтральным тоном сообщил Шёберг.
Имелось в виду: 'Нас увидят'. Все офицеры в рубке поняли недосказанное.
На этот раз мичман ошибся: на 'Морском драконе' не видели противника еще, самое меньшее, с десяток минут. Зато потом...
- Неприятельская эскадра на якорях! - заголосил сигнальщик. Он мог бы и не утруждать горло: ее заметили все. Командир дослал вперед рычаги форсажа и двигателей. 'Морской дракон' приподнял нос и пошел в атаку.
К огромному удивлению всех, в том числе матросов и унтеров, на кораблях всей эскадры орудия на бортах, противоположных берегу, с очевидностью не были заряжены. 'Морской дракон' заложил поворот, выходя на курс, параллельный строю вражеских кораблей.
- Носовой гранатомет, целиться по линкору, который третий слева. Кормовой - по четвертому. Задай им жару, братцы! Давай!
Сказано было не по уставу, но команду поняли мгновенно.
Уже знакомые огненные шары полыхнули над палубой первого линкора. Князь машинально отмечал: 'Первая лопнула на уровне топа бизани, вторая на пятнадцать сажен ниже - похоже, сигнальщиков сдуло с фор-марса... третья тоже низко, не выше грот-марселя... а ведь и грот-мачты уже нет...'
- Стой, Патрушев!!! Дробь!!!- заорал начарт во всю силу глотки. У него были основания для этой команды.
Первая же граната от кормового гранатомета взорвалась не в воздухе, а на палубе. Результат заставил ахнуть тех, кто его увидел.
Патрушев и заряжающий Шумило позже клялись, что борта линкора у кормы раздуло от взрыва ('Ну, как лягушку надули через соломинку'). Может быть, так оно и случилось, но свидетелями только эти двое и были: они глядели в тот момент на второй линкор, а большинство и в рубке, и на палубе смотрело на результаты действия носового гранатомета. Как бы то ни было, обшивка продержалась крайне недолго. Она разлетелась крупными кусками вплоть до ватерлинии. Воды Черного моря хлынули потоком в трюм. Вот это заметили уже все.
Нижние чины на палубе заорали 'Ура!'. Трюмные люки поддержали матросскими голосами. Сигнальщик Мягонький сорвал с себя бескозырку с явным намерением подбросить ее вверх, но, видимо, опасаясь, что головной убор может потеряться, стал просто размахивать им, сопровождая это действие воплем:
- Утопи-и-и-ли-и-и!!!
Командир хотел было отдать команду: 'Всем вниз!', но передумал. В ней не было нужды.
Нельзя сказать, чтобы дерзкое нападение оставили без внимания. Обстрел русских позиций мгновенно прекратился, артиллеристы перебежали к другому борту и стали поспешно заряжать и наводить орудия. Но было уже поздно. До ближайшего корабля противника было около трех морских миль, когда борта эскадры союзников окрасились белыми дымами. Семаков позволил себе злорадную ухмылку: ядра легли с позорным недолетом.
- Лотки дополнить до пяти гранат! А потом разрешаю подняться наверх и поглядеть.
Подносчики работали с невиданной скоростью. Все боялись опоздать и упустить зрелище. Однако опасения оказались беспочвенными.
Громадный линкор садился кормой. Рядом с ним полыхал пожар на жертве носового гранатомета. Комментарии так и сыпались:
- Не жилец... эка он воду глотает...
- Это что ж, брат, ты его с одной гранаты?
- Нет, с двух, но вторая, значит, была зря. Корма-то уже пошла на щепочки...
- ...а первый знатно горит.
- Смоленая палуба, как не гореть. Опять же мачты сшибло к разэтакой и растакой...
В разговоры вмешался начарт:
- Это, братцы, нам всем повезло, хорошо легла граната.
В ответ на правильное (в общем-то) замечание лейтенанта матрос Плесов пробормотал:
- Зубастому, похоже, удача ворожит.
Сказано было очень тихо, услышали только рядом стоящие, но очень скоро эта похвала командиру, разносимая шепотом, стала известны всем нижним чинам. И оспорить ее никто не пытался.
В рубке же говорили об ином:
- Михаил Григорьевич, они, как мне кажется, с якорей снимаются.
- Точно так и есть, Владимир Николаевич, и сдается мне, что повторная атака может стать опасной. Уж на сей раз готовность у них будет на ять. Пойдут в галфвинд, опять же.
- А если дистанцию побольше?
- Не успеем... разве что приказать комендорам бить по одной цели. И тут же разворот.
Семаков задумался на кратчайшее мгновение - и принял решение.
- Подносчики в трюм! Находиться в готовности! Право на борт! Курс ост-зюйд-ост!
Рулевой немедленно выполнил команду. 'Морской дракон' шел параллельно фронту вражеской эскадры. На лаге стрелка подрагивала возле отметки '25'.
- А теперь на восемь румбов к норду!
Корабль послушно лег на новый курс. Командир двинул рычаги. Двигатели зашумели чуть громче.
Старший артиллерист, в свою очередь, принялся раздавать команды:
- Комендоры - к гранатометам! Целиться по одной цели, на которую укажу. Более пяти гранат на орудие не тратить!
Когда до ближайшего корабля союзников оставалось чуть более двадцати пяти кабельтовых, обстановка сделалась предельно ясной. Два корабля отстали и, судя по всему, пытались спасти тех, кто выжил на попавших под обстрел линкорах. Остальные двинулись фронтом на обидчика.
Семаков подумал мимоходом, что при достаточном сближении он бы на месте командующего эскадрой повернул по ветру. Такой маневр мог пройти быстро и давал возможность для хорошего бортового залпа. И тут же командир решил: нет, рисковать нельзя. Последовал взгляд на лейтенанта Мешкова. Тот понял отлично и загремел:
- Комендоры, целиться по крайнему справа! Пали, братцы!
Про себя князь отметил: дистанция очень уж велика, возможны промахи и потому считал отдельно взрывы и отдельно - характерный лязг затворов. Картина складывалась не вполне радостная:
- Одна не взорвалась... вторая тоже... третьей влепил, фок-мачты уже нет, четвертая опять впустую... пятая есть, уже ни одной мачты не уцелело... шестая все так же мимо... седьмая есть, и дымит изрядно... восьмая мимо... девятая... десятая точно грохнула.
Он еще считал, а движки зашумели по-иному: корабль снова заложил поворот. Вдогон летели ядра - и не долетали.
- Гори-и-и-ит! - пропел Мягонький. Голос сигнальщика не отвечал оперным требованиям, но почему-то в тот момент никто не посчитал его противным.
- Кроев, боеприпасы!
- Ш'сят осьмь всего осталось, вашбродь, из них десять больших! - последовал ответ из трюма.
- Еще бы одну атаку, Владимир Николаевич, а? - вкрадчиво поинтересовался мичман.
Ответ был дан самым мрачным тоном:
- Не успеем.
- Куда?
- На нашу стоянку. Все видели, какой курс те взяли?
- На ост... как мне показалось.
- Верно, господа, на ост. То есть по направлению к Балаклаве.
- Думаете, займут Балаклавскую бухту, Владимир Николаевич?
- Или Камышовую. Нам надо опередить, не то заметят маневр входа в грот. Но, похоже, мы нашим солдатикам все же помогли.
Это было правдой. Очень многие в русском войске видели вспышки взрывов, а уж слышали их просто все. Уход вражеской эскадры тоже не остался незамеченным.
Двое молодых и самоуверенных лиценциатов из группы теоретиков с азартом трудились над задачей блокировки влияния негополя. Они были твердо убеждены, что задача поддастся решению. В конечном счете ребята оказались правы (теоретически).
Результат был доложен на очередном собрании группы высокопочтенного Сарата.
- ...таким образом, предлагаемый подход дает основы для решения задачи устранения негаторского воздействия. Его достоинством мы считаем полную универсальность. Наш метод подходит для любого индивида. Однако следует признать, что для реализации его требуется соответствующий кристалл с высочайшей плотностью полей. Иначе говоря, алмаз...
Говоря это, докладчик осторожничал. Он знал что фианиты, вероятно, могут заменить алмазы, но уверен в этом не был - впрочем, как и прочие присутствующие.
- ...и еще одним недостатком изложенного подхода является необходимость подгонки структуры заклинаний под индивидуальные особенности телосложения негатора.
Все собрание без труда сделало вывод: в отсутствие самого негатора практическая реализация теоретических построений совершенно невозможна.
- Кто желает выступить? - спросил председательствующий, уже видя, что желающих будет мало, если таковые вообще найдутся. - Никто? Тогда скажу я. Для начала считаю долгом поблагодарить достопочтенных Линара и Ратхина за отличную работу...
На лице обоих лиценциатов расцвели сдержанные улыбки.
- ...также думаю, что нет нужды продолжать цепь их рассуждений. Уверен, что вы все, господа, уже это сделали. Согласен с вами: в условиях Маэры нельзя практически реализовать изложенный метод.
Никто не запросил дальнейших разъяснений.
В тиши Балаклавской бухты разразилась гроза. Ее устроил на военном совете адмирал Гамелен.
Продолжая аналогию, можно сказать, что сперва обстановка была просто предгрозовой. Сверкали не молнии, а зарницы, а гром был чуть слышен. Это было вполне объяснимо, ибо для начала адмирал потребовал факты. Обзор со стороны французского флагмана был неплох, но недостаточен.
Гамелен внимательно выслушал рассказы ответственных и понимающих дело очевидцев. Выступало трое командиров кораблей: двое англичан, один француз. Турок на совещание не пригласили: во-первых, среди англичан и французов ни Турция как морская держава, ни турецкие моряки не котировались; во-вторых, почему-то ни один корабль Османской империи до сих пор не пострадал от атак загадочного русского.
Факты смотрелись удручающе. Наглый корабль крошечного водоизмещения налетел, сжег два корабля и взорвал третий, после чего безнаказанного удрал.