— Тебя мы отпустим, — продолжал распоряжаться крупный, — раз уж ты победил, но этих мы сегодня замучаем…
— Боюсь, ничего не получиться, — перебил я его, — ты должен отпустить их вместе со мной.
— Это еще почему? — взвился крупный. — Я обещал отпустить только тебя…
— Вспомни-ка хорошенько свою клятву, — подло ухмыльнулся я, — "…то я отпущу вас на свободу…". Нас, — обвел я рукой нашу троицу.
— Я имел в виду тебя одного!! — завыл крупный.
— А я имел в виду нас всех, — парировал я.
Началась перепалка с взаимными обвинениями в нечестности, обмане, жульничестве, мошенничестве и тому подобных грехах. Постепенно в спор включились все присутствовавшие, кроме сенатора, который, по своему обыкновению, отключился от внешнего мира. Даже Ана вставила пару словечек, причем вовсе не на моей стороне, она припомнила и недоговоренность о месте моего рождения и затруднения с вождением и даже попытку подглядывания (что было чистейшей клеветой). Черти также припомнили своему предводителю множество нехорошего. Сам крупный в итоге договорился до того, что начал обвинять меня в передергивании и игре краплеными картами. Наконец, все выдохлись.
— Что будем решать? — тяжело дыша поинтересовался крупный.
— А давайте… — поступило предложение из чертячьих рядов, — …позовем бабушку, пусть она рассудит.
— Давайте, — вяло махнул рукой выдохшийся спорщик.
Я тоже не стал спорить. Конечно, были подозрения, что чертова бабушка подыграет своим родственничкам, но иначе спор грозил перерасти в мордобой, а до утра еще далеко, можно не протянуть против превосходящих сил противника…
Как позвали бабулю я пропустил, отвлекшись на раздумья, и включился в происходящее только когда вся орава чертей повернулась к стене, явно ожидая, что старушка появиться именно оттуда. Интересно, там скрытая дверь или бабушка имеет обыкновение проходить сквозь стены на манер призраков? Черти дружно вздохнули, на обоях возник светящийся прямоугольник из которого вышла…Вот это бабушка!
Вначале из проема показалась длинная стройная нога с лаково черным копытцем. Затем две высокие и даже отсюда упругие груди. Потом за края уцепились длинные тонкие пальцы с не менее длинными коготками. И только после всего этого вышла сама бабуля. Стройная, как шпага, с гривой огненно-рыжих волос и рубиново-красной кожей. Краем глаза я заметил, как Ана приобретает цвет, очень сходный с цветом кожи новоявленной гостьи. Если черти-мальчики еще имели какой-то минимум одежды в виде набедренных повязок из коричневой мешковины, то на бабушке из одежды имелись только сережки в ушах.
— Что случилось, ребята? — чарующе улыбаясь проговорила гостья.
Черти, перебивая друг друга, ввели ее в курс дела. Примерно половину рассказа занимало мое описание, характеризующее меня как прожженного мошенника, обманщика, подонка, не имеющего ни стыда ни совести. Если им поверить, то меня не стоило пускать даже в ад, ибо там я непременно продал бы все котлы на сторону за полцены. Чертовка продолжала мило улыбаться, но ее глаза постепенно меняли окраску от цвета спелой вишни до оттенка раскаленного железа. Кажется, она гневалась…
— Как ты поклялся? — мягко спросила она крупного.
Тот, запинаясь и пытаясь устоять на подгибающихся ногах, повторил данную мне клятву с третьей попытки. Похоже, бабушка не страдала излишней добросердечностью и склонностью к прощению проступков…
— Ну что ж, — чертовка пришла к определенному выводу и повернулась ко мне, — ты прошел испытание.
— Да, — кивнул я, хотя она не спрашивала, а утверждала.
— Но твои друзья его не проходили, — ее улыбка была сладкой, как отравленное вино.
— Мы не договаривались… — начал я и осекся. Кажется, я немного побледнел… Какое там "немного", судя по морозу, пробежавшему по моей спине, я сравнялся по цвету со снегом. Я заметил свою ошибку…
— Мой милый мальчик, — пальцы чертовки погладили рожки крупного, — поклялся, что мы отпустим вас, если вы пройдете испытание. Вы все.
Теперь побледнела и принцесса, сообразившая, что ей грозит. Один сенатор нисколько не отреагировал. Даже бесит подобная невозмутимость!
…Проклятье, проклятье, проклятье!!! Ну почему, почему я никогда не обдумываю все до конца! Составь я клятву как-нибудь по-другому, и все уже закончилось бы. Как говорила моя первая жена, Фарриминта: "Самое главное в договоре всегда пишется мелкими буквами внизу страницы"… Проклятье!!
— Старика я так уж и быть трогать не буду, — прошлась туда сюда бабушка, — он старый, это неинтересно…
…Наоборот, интересно. Интересно, почему это Гратона все время освобождают от всяческих неприятностей по причине старости? Так скоро я начну жалеть, что я не старик…
Услышав, что ему лично ничего не грозит, сенатор стал еще невозмутимее, хотя дальше вроде бы и некуда.
— Остается милая девочка, — чертовка, покачивая бедрами, подошла к поименованной.
— Какое бы ей задание придумать? — мучительница прижала пальчик к губам и закатила глаза. Один из чертей, кажется тот, кто привел Ану, поднялся на цыпочки (что с копытами сделать очень трудно) и что-то прошептал бабушке на ушко. Ее взгляд описал задумчивый полукруг и остановился на принцессе.
— Правда? — задумчиво спросила саму себя чертовка. — Но что это меняет? Задание, задание… — она оглядела Ану, задержавшись взглядом на белом круглом плечике (с веснушками!). Ана зарделась и попробовала закутаться получше. Попытка привела только к тому, что взгляд чертовки переместился на открывшиеся розовые ножки.
— Есть! — захлопала бабушка в ладошки. — Придумала! Замечательное задание: станцевать обнаженной перед моими мальчиками, так, чтобы им понравилось. Сделаешь, моя конфетка, и отправляйтесь на все четыре стороны.
Черти радостно загудели, предвкушая еще одно зрелище.
Я понял: мы пропали. Выполнять подобное Ана не станет даже при угрозе мучительной смерти. Подождите, подождите…
— Ваш внучек, — вмешался я в разговор, — обещал, что если задание не понравиться, то…
— …То ты имеешь возможность отказаться, — утвердительно кивнула чертовка. — Ну так, во-первых, тебе его никто и не предлагал. А, во-вторых, если тебе не понравиться его задание. А это не его, это — мое задание. Понятно? — рыкнула она.
Понятно. Мы пропали. Подождите, подождите…
— А что, если, — озвучил я неожиданно возникшую мысль, — что, если я выполню задание за нее?
— Ну, — задумалась рубиновая бестия, — не думаю, что стриптиз в твоем исполнении понравиться моим чертикам…
— Да не стриптиз, другое задание, любое…
— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась чертовка, — любое, так любое.
Я прикусил язык, но было поздно, она поймала меня на слове. Черти опять загудели, на этот раз недовольно.
— Ты победил его, — чертовка вытолкнула вперед крупного, — один раз, победи и второй. Теперь — в бою.
Черти уже не загудели, а просто завопили от радости. После чего быстро разбились на две группы. Кажется, у меня опять появились болельщики…Знать бы, в каком виде спорта…
— Наше любимое чертово развлечение, — прояснила ситуацию бабушка, — бой на вилах.
Она бросила мне и крупному вилы, неизвестно когда оказавшиеся в ее руках. За моей спиной приглушенно вскрикнула Ана. Еще бы: ведь она останется в полной власти чертей, если я проиграю. Скорее даже, не "если", а "когда"…
Вокруг нас с крупным образовался круг чертей, восхищенно ожидавших начала мясорубки, где я видимо, буду играть роль фарша.
— Если он тебя убьет, — коротко пересказала правила чертовка, — ты проиграл. Если же наоборот, ты проткнешь ему пузо, то тогда вы победили и вы все свободны, а нам придется искать новое место для вечеринок…Начали!
Чертовка щелкнула кнутом, или, вернее, хвостом, потому что кнута у нее не было, а хвост был.
Мы с крупным, выставив вилы, начали кружиться друг вокруг друга, хотя друзьями, в принципе, и не были… Крупный пугал меня короткими выпадами, я лихорадочно вспоминал, что в моем богатом жизненно-военном опыте хоть немного напоминает данную ситуацию. Бой на шестах? Фехтование копьем? Штыковые приемы? Все не то, не то… Опа! Крупному надоело пугать и он сделал длинный выпад с явным намерением приколоть меня к противоположной стене. Кое-как я отбил атаку, но крупный на достигнутом не остановился. На меня обрушился целый шквал молниеносных тычков, уколов и попыток огреть по голове. Я крутился как ветряная мельница, пытаясь не допустить повреждение собственной шкуры, к которой я отношусь очень бережно. Грохотали по паркету копыта крупного, шлепали мои босые пятки (кто мне дал время обуться? Даже пиджак так и висит в ванной…). Краем глаза я еще и успевал наблюдать за происходящим за пределами ринга.
Черти с правой стороны слаженно выкрикивали: "Эрих! Эрих!", хотя я им и не представлялся. Вот только ставить на меня деньги никто не собирался. Похоже в моей победе черти далеко не уверены…Чертовка сидит на стуле, нога на ногу, прихлебывая вино из горлышка, с видом зрителя на наскучившем спектакле…Гратон невозмутим, как всегда…Ана закрыла глаза руками, хотя, по моему, она подсматривает сквозь пальцы… Йэк!!
Бой был коротким. Я стиснул пальцами древки вил. Правой рукой — свои, левой — те, которые крупный вогнал мне в живот. Кровь хлынула, заливая рубашку.
Вот и окончились мои приключения… Ноги начали подкашиваться, глаза закатились…Становиться темно…Сейчас, в этой смертной темноте возникнет коридор света, и я, став легким, полечу в него… Там я увижу умерших знакомых, предков, родителей, увижу отца, который скажет…Любопытно, что он мне скажет?
Я постоял еще немного, закатив глаза и размышляя на эту тему, но, в конце концов мне это надоело. Да и коридор света появляться не торопился. Никакой темноты и ноги не так уж подкашиваются…Я разогнул колени и вернул глаза из-за лба в положенное им по закону положение. Потом взглянул вниз. С хлынувшей кровью я тоже слегка погорячился, вокруг зубьев, торчащих из моего тела, образовались всего лишь небольшие пятна крови, величиной примерно с глаза крупного. Тому уже сильно надоело стоять с вилами наперевес и ждать, когда я умру окончательно, поэтому сейчас он переминался с ноги на ногу. Я слегка пошевелил зубья вил внутри себя. Было больно (еще бы!), но не так, чтобы очень. Ухватившись поудобнее за вражеские вилы я вынул их из себя или, может, правильнее будет сказать, снялся с них. Крупный понял, что все идет как-то не так, как должно было бы, но окончательно уяснить это он не успел. Я выдернул вилы из его слабых пальцев (он, естественно, держал их некрепко, не ожидая подобного свинства от почти мертвого противника), отбросил их в сторону и, пока крупный не успел опомниться, проткнул ему пузо, дословно выполнив условия схватки. Крупный завизжал и попытался повторить мой трюк со сниманием самого себя с острого железа. Я не позволил ему этого, протащив его на вилах до стены и приколов к ней. Черт извивался и орал возмущенным голосом, явно страдая не столько от боли, сколько от неудобного положения. Я был оскорблен в лучших чувствах.
— Это нечестно! — высказал я свое возмущение в пространство. — Он не умирает!
— Конечно, — промурлыкало за моей спиной, — ты же не думал, что нас, чертей, так легко убить.
— Но меня-то убить гораздо легче!
— Однако сейчас это оказалось невозможно. Не поделишься секретом, как тебе удалось выжить?
Мне надоело смотреть на крупного, которому, в свою очередь, надоело дергаться и сейчас он печально изображал бабочку из коллекции. Отвернувшись от него я оглядел картину происходившего за моей спиной.
Болельщики, оказывается, не обращали никакого внимания на нас. Они всей толпой увлеченно гонялись за каким-то некрупным чертенком. Как можно было понять из выкриков, он один поставил деньги на меня и теперь остальные ловили его, чтобы отдать выигрыш, а заодно и выместить разочарование за проигрыш. Последнее ему как раз и не нравилось. Бегая кругами адская толпа периодически проносилась мимо Гратона, возвышавшегося, как утес над бурной рекой: спокойно и непоколебимо.
Сразу за мной стояли чертовка и Ана. Демонесса не выглядела ни расстроенной ни разгневанной…впрочем и снимать крупного с "булавки" она тоже не спешила. Принцесса была бледна как сметана, то есть до белизны своей простыни все-таки не дошла.
— Так как же ты выжил? — вернулась к животрепещущему вопросу чертовка.
— "Любой человек, которому проткнули живот, должен умереть", — бесцветным голосом произнесла Ана, — это закон.
— Да, — кивнул я, — это закон.
— О чем это вы? — растерялась чертова бабушка.
— Долго объяснять, — махнул рукой я.
Некрупного счастливчика уже поймали и колошматили под приглушенные вопли и крики: "Дай мне!"
— Хватит, хватит, — хлопнула в ладони чертовка, повернувшаяся в ту сторону, — мы уходим.
— Тебе повезло, милый мальчик, — обернулась она ко мне, — возьми от меня этот скромный подарок как победитель.
Она протянула мне прозрачный камень неприятно-мясного цвета.
— Будешь вспоминать меня… Прощай!
Чертовка обняла меня за шею и прошептала на ухо:
— А может быть "до свидания"?
Погладив меня напоследок по щеке, демонесса одним движением выдернула из стены вилы с задремавшим крупным, вскинула их на плечо как солдат винтовку и походкой модели прошла в светящийся проем в стене, где уже скрылись ее внучки. Обернулась напоследок и, послав воздушный поцелуй, исчезла в стене, задев головой крупного о косяк. Проход исчез, стена приобрела прежний нетронутый вид. Ничего не напоминало о чертячьей вечеринке, даже ящики с вином они как-то ухитрились прихватить с собой…
— Эрих! — рыдающая Ана бросилась мне на грудь. Гратон, направлявшийся в нашу сторону, остановился и деликатно отвернулся. Я, чувствуя, как на мне промокает рубашка, поднял глаза к потолку. Сейчас принцессе все равно, но потом-то она придет в себя…Если я опущу взгляд, она вспомнит об этом и довершит то, что не получилось у черта…Не поддерживаемая более простыня сползла до самых…до самого пояса, в общем.
— Ну зачем ты соглашался на этот жуткий поединок? — всхлипывала Ана, уткнувшись носом в пуговицу на рубашке. — Я так боялась… Тебя могли убить! Ты это понимаешь? Ты бы умер! Обещай мне, что никогда, слышишь, никогда-никогда больше не будешь рисковать жизнью из-за меня… Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться!
Внезапно я почувствовал желание последовать примеру принцессы и разреветься. За меня уже очень давно никто не беспокоился…
Часто моргая все же сухими глазами (и не забывая смотреть вверх), я гладил одной рукой по голове плачущую девушку, горячо желая ее успокоить, другой рукой…хм! Другую руку я убрал с принцессиных лопаток и для верности завел ее за спину.
— Есть предложение, — сенатору наскучило деликатно стоять в стороне и он подошел к нам, — если данная нечисть исчезла навсегда и больше не появиться…почему бы нам не пойти досыпать?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В которой наша компания неожиданно увеличивается еще на одного спутника
— Знаете, молодой был, глупый…А в то время…лет восемьдесят назад…как раз стали очень модными татуировки. Ну, мы с друзьями по училищу и стали колоть друг друга. Кто что: один себе драконов на всю спину выколол, другой — любимую девушку…А мне понравилось, я все руки себе и исколол, все, что в голову приходило. Молодой был, глупый…Сейчас мода опять появилась, молодежь вся в татуировках ходит, а мне уже как бы и стыдно, старик ведь уже совсем. Увидит кто, скажет, вот старый пень, уже песок сыпется, а туда же, за молодыми повторяет. Всем ведь не объяснишь, что не я за ними, а они за мной…
Хорошо лежать, глядеть в небо и слушать, как Гратон рассказывает, откуда все же у него на руках такая картинная галерея. Правда, его повествование несколько отличается от того объяснения, которое он дал в проклятом доме. Да к тому же некоторые из рисунков я совершенно точно опознал, как принадлежащие к системе опознавательных картинок местного криминалитета (только не спрашивайте меня, откуда я это знаю). Так что меня терзали сомнения насчет истинности рассказа Гратона.
Вполне возможно, он просто вешает лапшу на уши…или у него очередное обострение маразма…А впрочем, неважно, у меня сейчас хорошее настроение, солнышко светит, лошадка копытами топает, а главное — никого вокруг. Ни чертей, с их извращенными развлечениями, ни террористов, ни полиции…Никого!
В поединке с чертом я конечно же проиграл бы, если бы не очередной выбрык моей родной планеты, благодаря которому нарушилось самое, пожалуй, неприятное из жизненных правил. Почти впервые в жизни нарушение оказалось на пользу.