– Кто ты? – спросил Конан. – И откуда ты так хорошо знаешь этих людей?
– Я женщина Максио. Меня зовут Делия. – Она вложила два пальца в рот и издала резкий свист. Один из торговцев поднял голову и начал озираться. Делия махнула ему с пьедестала и кинула монетку. Он подал ей широкий лист, который был искусно свернут в кулек. Делия вытащила из этого кулька несколько орехов и отправила их в рот. Затем протянула Конану. Он тоже взял несколько орехов. Те были еще горячими.
– Ну а кто этот Максио? – поинтересовался Конан.
– Ты, должно быть, здесь совсем новичок. У Максио своя собственная небольшая банда. В основном он действует самостоятельно, но время от времени присоединяется к одной из шаек. Банда Максио специализируется на кражах со взломом.
– Этот Максио – что, твой муж?
Она весело рассмеялась:
– Муж? На кой мне муж? Я же говорю тебе, я его женщина. Улавливаешь разницу, варвар? Сегодня – его, завтра – не его. – Она окинула Конана оценивающим взглядом. – Все может измениться очень скоро, если подвернется кто-нибудь БОЛЕЕ СТОЯЩИЙ. – Она еще раз искоса метнула взгляд на Конана.
Люди Лисипа приблизились к Ермаку и его товарищам, которые оставались пока на месте. Они все еще были вне досягаемости мечей. На ступенях резиденции городского головы теперь выстроилась цепочка стражников. Но не похоже было, что они собираются вмешаться в разборку между двумя бандами, дабы предотвратить кровопролитие.
– Они собираются что-нибудь сделать? – спросил Конан, кивая в сторону стражников.
На этот раз Делия расхохоталась еще громче:
– Это сборище хлюпиков, бывших нищих, ублюдков? Будь у них лошади, они ускакали бы куда глаза глядят. А вон видишь жирную рожу, что маячит за ними? Прячется. Можно подумать, эти стражники защитят его.
– Вижу, – кивнул Конан.
– Это Бомбас, городской голова, один из двоих, кто заявляет, что имеет власть над городом. Он будет плясать под дудку любого, кто ему получше заплатит. Он отдал город на откуп головорезам, которые чувствуют себя здесь как рыбы в воде. Но моего Максио он ненавидит. Потому-то моему мужчине и приходится все время скрываться, не высовываться лишний раз.
– Королевские стражники не очень-то устрашающе выглядят. Вряд ли им удастся нагнать хоть малейший страх на того, в ком есть хоть немного отваги, – заметил Конан.
– У Бомбаса есть три действительно стоящих рубаки. Их он держит возле себя как личных телохранителей. Один из них – наш, местный. Его зовут Юлус. Когда-то он был заместителем Лисипа, но Лисип выгнал его за то, что тот слишком во многое влезал. Пара других – зингарцы, их имен я не знаю. У них есть приказ при первой же возможности убить Максио. – Рассказывая все это, Делия продолжала грызть орехи, будто разговор шел о весьма обыденных вещах и опасность смерти, нависшая над ее любовником, ничего для нее не значила.
– Знаешь, я хотела бы, чтобы они уже побыстрее начали. А то солнце уж слишком припекает.
Люди Ермака сформировали теперь двойную линию. Между ними было расстояние достаточное для того, чтобы свободно орудовать мечом, не боясь поранить соседа, но достаточно близкое, чтобы не возникла опасность сражаться сразу с двумя противниками. Основная нагрузка при таком строе падает на тех, кто стоит на флангах. Конан с одобрением заметил, что именно наиболее сильные, на его взгляд, бойцы и были поставлены на эти позиции. Люди Лисипа стояли беспорядочной толпой, главным образом надсаживая себе глотки бессмысленными криками.
– А почему на Максио так наезжают? – спросил Конан.
– Бомбас думает, что именно Максио месяц назад убил его брата. Известно, что брат Бомбаса учинил с кем-то ссору в верхних залах "Химеры". Немного позднее он был найден с кинжалом в брюхе. Тот самый кинжал, что последнее время носил Максио, и все это видели. У кинжала была очень характерная рукоятка из слоновой кости.
– В "Химере"? – воскликнул Конан. В его голосе слышалось удивление. – А что брат городского головы делал в таком месте?
– А, ты небось не знаешь. Бурдо – так звали его – был сам не свой до женщин того сорта, что отираются в "Химере" и подобных же заведениях. – В голосе Делии слышалось презрение хорошо пристроенной куртизанки по отношению к ее менее удачливым сестрам. – Результатом этого увлечения было то, что он страдал от нескольких неприятных болезней. Предполагалось, что наверху он должен был встретиться с кем-то, кто обещал его магически исцелить, а вместо этого убил.
– Так это был Максио или нет? – спросил Конан.
Она пожала плечами:
– Не знаю. А мне-то что до того, даже если и Максио убил этого Бурдо? Лично я не вижу никаких причин, зачем бы ему понадобилось это делать. Но Максио не обсуждает со мной всех своих дел. – Она бросила на Конана еще один восхищенно-лукавый взгляд. – Точно так же, как и я ему рассказываю далеко не все.
В этот момент толпа людей Лисипа наконец решилась. Подбадривая себя нестройными воплями, они бросились на отряд наемников, который был куда меньше. Мгновенно воздух наполнился звоном мечей, ударяющихся друг о друга. Яростные крики мешались с болезненными вскриками. Начали падать убитые и раненые. Наемники удерживали строй, в то время как бандиты Лисипа в давке могли только бесцельно размахивать руками. Каждый раз, когда кто-нибудь из людей Лисипа пытался пробиться сквозь переднюю шеренгу, он тут же натыкался на меч наемника, стоящего во втором ряду.
– Черт возьми! Их так много, – заметил Конан, взяв из кулька еще пригоршню орехов. – Они ведь легко могут ударить с фланга. Они настолько превосходят в численности, что это может компенсировать даже их неумение. Не будь они такими трусами, они бы именно так и поступили.
– Это уж точно, – согласилась женщина. – Репутация Ермака известна по всему городу. Его боятся. С тех пор как он появился в Шикасе, он один собственноручно в личных единоборствах убил десятерых. А кто считал, скольких он уложил в таких потасовках?
Тут в первый раз подал голос Ермак.
– Вперед! – крикнул он.
Повинуясь его команде, вторая шеренга прошла через интервалы первой. Эти люди не успели еще растратить своих сил и яростно вступили в бой. Каждый их удар наносил противнику рану, сами же бойцы при этом, за немногими исключениями, оставались невредимыми.
– Конец уже не за горами, – предрекла Делия. – Стойкостью сброд Лисипа не отличался никогда.
Конан заметил, что часть людей Лисипа, находящихся сзади, уже медленно начала отступать от сражающихся. Видно было, что они не хотят показаться трусами и броситься в бегство, но вместе с тем потеряли всякое желание сражаться дальше.
– Всем вперед! – крикнул Ермак.
Та линия, что была в начале сражения передовой, а теперь стала задней, пришла в движение, и теперь все бойцы Ермака образовали единую шеренгу. Наемники мерно и неуклонно пошли вперед, держа строй. Каждый короткий шаг смертоносной фаланги сопровождался ударами мечей. Для сброда банды Лисипа это было уж слишком. После короткой отчаянной попытки обороняться они стали пятиться. Первыми стали отступать те, кто стоял сзади. Это отступление очень быстро превратилось в беспорядочное бегство.
Профессионалы Ермака преследовали своих противников до края Площади, а затем по команде своего предводителя остановились. Со смехом они развернулись и пошли назад, через Площадь, на ходу вытирая свои окровавленные мечи. Кое-кто в толпе разразился приветственными криками. На мостовой остались лежать семеро мертвецов. Еще несколько бандюг Лисипы ползли прочь, бережно придерживая распоротые бока и животы. Кое-кто из людей Ермака получил незначительные раны, но не было ни одного, кто не мог идти самостоятельно и нуждался в помощи товарищей.
– Хорошо, да мало, – заметила Делия. – Мне приходилось видать и более впечатляющие сражения. Одно было просто великолепно. Не меньше сорока трупов на Площади и на улицах.
Конан был удовлетворен увиденным. Мало того что его приятно развлекли, так еще и немало узнал о повадках и сравнительных достоинствах двух городских шаек.
– Слушай, Делия, ты сказала, что Бомбас – один из тех, кто заправляет в городе. А другой-то кто?
Она указала на большой дворец, высящийся в северной части Площади за высокой, утыканной шипами стеной:
– А второй – человек, который живет в этом доме. Его зовут Ксантус. Он – арендатор серебряного рудника. Арендует его у Короны. Никто в Шикасе не может сравниться с ним в богатстве. Но и подобно всякому богачу, он никак не может остановиться. Все гребет и гребет под себя. Собственно, его разногласия с гильдией шахтеров и вызвали резню между шайками.
Наконец-то, подумал Конан, становится понятным, какие причины обусловили эту ожесточенную грызню, которая со стороны выглядит столь чудовищной.
– Шахтеры, говоришь? А чем им не угодил Ксантус?
– Шахтеры долго препирались с Ксантусом и много раз таскались сюда, на Площадь, потрясая своими кирками и молотами. Кончилось тем, что они отказались выходить на работу.
– А чем они были так недовольны? – поинтересовался Конан.
Делия пожала плечами:
– Не знаю. Заработок, каторжный труд на шахтах. Может быть, что-нибудь еще. Никогда в жизни не буду иметь дел с человеком, который зарабатывает себе на пропитание честным трудом. Если жить таким образом, то помрешь в нищете и жалкой старости.
– Если рудник – собственность Короны, почему же Ксантус не обратится за помощью к королю?
– Не могу тебе сказать, киммериец. Знаю только, что он не обратился, вот и все. Вместо этого он отправился в Офир, где уже несколько лет длится гражданская война, а оттуда вернулся с Ермаком и его людьми. Тогда у Ермака было куда больше солдат, чем сейчас. Наемники Ермака вправили шахтерам мозги и погнали их на работу. Тогда-то и сгорело цеховое здание гильдии шахтеров.
Конан начинал мало-помалу понимать, что к чему.
– Ну хорошо. А когда наемники восстановили контроль Ксантуса над рудником, они что – не захотели уйти отсюда?
– Нет. Особенно после того, как до них дошло, какую приятную жизнь они могут вести в Шикасе. Я думаю, что Ермак, их предводитель, устал воевать и скитаться и решил удалиться на покой, осесть где-нибудь зажиточным господином.
Лисипу, ясное дело, все это не понравилось. Он контролировал теневую экономику в городе еще до того, как я появилась на свет. Однако сам он всегда остается в пределах Дыры, на свет не выползает. Когда в городе воцарились наемники Ермака, Лисип начал действовать. Рассылал повсюду своих людей, вербовал головорезов. По всей стране прошел слух, что Шикас – такой город, где можно все, были бы только деньги. Мол, разбогатеть здесь пара пустяков, а разбогатев – становишься как бог и царь. Теперь не проходит и дня, чтобы через городские ворота не въехал какой-нибудь новый головорез. – И снова она одарила Конана откровенным взором: – Вроде тебя.
– Я благодарю тебя за то, что ты поделилась со мной такими бесценными сведениями, – сказал Конан.
– Уверена, что ты сумеешь ими правильно распорядиться, – ответила она ему в тон, явно забавляясь.
Конан легко спрыгнул с пьедестала. Подняв руки, он поймал Делию, которая спрыгнула вслед за ним. Ее талия была необычайно тонка для такой хрупкой женщины. Она вскинула руки на его широкие плечи и простояла так несколько дольше, чем диктовалось простой необходимостью.
– Счастливо тебе, киммериец, – сказала она. – Надеюсь вскоре услышать о тебе. Кстати, если пожелаешь со мной увидеться, то меня всегда легко найти.
– Эй, пока ты еще не ушла, – окликнул он ее.
– Да.
– Что тебе известно о человеке по имени Асдрас?
На лице Делии появилась гримаса разочарования.
– Это тот, кого нашли сегодня утром мертвым на заднем дворе "Химеры", да? Знаю только, что он был игроком и прибыл сюда несколько дней тому назад. А касательно того, что был мертв, так в этом городе редкое утро проходит без того, чтобы не обнаружился один-два трупа.
– Не слыхала ли ты чего-нибудь о женщине, которая прибыла с ним? Ее зовут Илла, хотя, возможно, здесь она взяла себе другое имя. Она очень молода.
– Не слышала я ни о какой женщине! Ловцы удачи вроде Асдраса часто держат своих девчонок где-нибудь под замком, спрятав их подальше. Теперь, когда она осталась без защитника, она, вероятно, всплывет вон там, под колоннадой. – Делия показала на колоннаду, где попрошайки уже приступили к своему обычному ежедневному занятию. – Нищие трутся здесь с утра, а постельные труженицы появляются, когда солнце клонится к закату. – Она улыбнулась Конану: – Эй, парень, а тебе самому-то случайно подружка не нужна?
– Нет. Еще раз благодарю тебя и всего тебе хорошего, Делия.
Все еще улыбаясь, она повернулась и быстро пошла прочь. Даже ее уход выглядел откровенным приглашением.
– Кто эта женщина? – прошипели сзади него.
Он обернулся и заметил возле себя невысокую женскую фигурку. Голова женщины была закутана шарфом, лицо скрывала вуаль.
– Брита?
– Конечно, я. Кто еще? Я пришла сюда утром, пока ты там дрых. С самого восхода я бегаю по городу в поисках моей сестры. Я заметила, как ты пришел на Площадь некоторое время тому назад, но потом увидела, что вот-вот начнется сражение. Я испугалась и убежала. Теперь, услышав, что битва окончена, вернулась. Кто была эта потаскуха?
– А тебе-то что? – спросил он, раздраженный тем, что она, похоже, стала смотреть на него как на свою собственность.
– Ну… – замялась она. – Я… я… Надеюсь, ты не хочешь сказать, что собрался спать с подобной девкой, когда мы заняты столь серьезным делом?
– Тебя, наверное, беспокоит, собрался ли я залезть к ней под одеяло? – буркнул Конан. – По-моему, я не нанимался тебе в слуги. Единственное, что я обещал, – помочь чем смогу, пока дожидаюсь прибытия своего хозяина.
Несколько мгновений она молчала, затем проговорила совсем тихо:
– Прости. Я слишком много себе позволила. Больше я не стану тебя беспокоить.
Она повернулась и пошла было прочь.
– Погоди, – сказал Конан ей вслед.
Она остановилась.
– К твоему сведению, эта женщина рассказывала мне о том, как обстоят дела в Шикасе. И я спрашивал ее об Асдрасе и твоей сестре.
– И что она сказала? – спросила Брита. В ее голосе звучала пробуждающаяся надежда.
– Немногое, – признался Конан. – Об Асдрасе она слышала, но о твоей сестре ничего не знает.
– О! Зато я слышала от нескольких людей, что они видели мою сестру… В общем, есть один запах, который она обожает. Я пошла к торговцам благовониями и начала расспрашивать их. Ходила от одного к другому, пока не нашла лавочку, в которую сестра моя действительно заходила несколько дней тому назад. Кроме того, есть и другие торговцы, которые уверяют, будто видели ее. Понимаешь, здесь, в этом городе, не так много хорошо воспитанных девушек с тарантийским, столичным выговором.
– Да, пожалуй, такая пташка должна выделяться среди прочих, – согласился Конан. Он было разозлился на себя, что начал оправдываться перед этой женщиной, как будто он обязан ей чем-то. Но в ее беззащитности было нечто, что трогало его, равно как и в ее мужественном стремлении во что бы то ни стало отыскать свою младшую сестру в этом адском городе. Тут Конан неожиданно бросил взгляд через ее плечо и заметил троих мужчин, которые не спеша вразвалку направлялись к ним через Площадь.
– Иди в гостиницу, – велел он Брите. – Поговорим вечером.
– Что это?
Увидев, что Конан смотрит через ее плечо, она повернулась и проследила за его взглядом.
– Похоже, я заинтересовал здешние власти, – проговорил Конан. – Будет лучше, если ты не станешь привлекать их внимание к своей персоне.
– Ясно. Тогда закончим разговор позже.
Она повернулась и быстро пошла прочь, успев уйти прежде, чем те трое могли бы расслышать ее слова. Один из подходивших был громадным мужчиной с гривой черных волос, ниспадающих на его кольчугу, с грубым и жестоким лицом. Двое других казались поменьше, одетые в зингарское платье. У рослого за пояс была заткнута громадная деревянная дубина с набалдашником, окованным железом. Зингарцы носили кольчуги без рукавов и были вооружены широкими изогнутыми мечами. У всех троих был вид людей, отлично умеющих управляться с оружием.