Немало обеспокоенная своей неспособностью правильно понять видение, касающееся Повелителя, Карла начала бояться, что не сумела правильно прочесть спутанную паутину. Теперь подобного рода сомнения покинули ее.
Осушив чашку, она вздохнула. Оставался еще один вопрос, который было необходимо решить до возвращения Джанелль — ради их всех.
Деймон было потянулся к черному пиджаку, который разложил на постели, когда услышал стук в дверь. Потом постучали еще раз, погромче. Кто-то стоял за стеклянной дверью, ведущей из его комнаты на балкон. Деймон оставил пиджак на постели, вернулся в гостиную, откинул занавеску и уставился на ведьму с короткими, торчащими во все стороны волосами, стоявшую за дверью. Его первым порывом было отпустить занавеску и проигнорировать незваную гостью. Он не желал, чтобы в его комнатах остался след ее физического присутствия или ментального аромата. Деймон не хотел, чтобы кто-то начал интересоваться, почему он развлекает другую женщину прежде, чем его Королева официально приняла услуги своего Консорта.
И плевать на то, что она была Королевой Края. Однако тот факт, что гостья также входила в Первый Круг Джанелль, имел для Деймона значение.
Поэтому он неохотно открыл дверь и отошел в сторону, дав женщине пройти.
— У меня через несколько минут встреча, — холодно сообщил он ей.
— Я пришла извиниться, — произнесла Карла. — Я займу у тебя не слишком много времени. Я не очень хорошо умею это делать, поэтому стараюсь покончить с процедурой побыстрее.
Деймон засунул руки в карманы, молча ожидая продолжения.
Карла сделала глубокий вдох.
— Мне не следовало объявлять перед всеми о твоей принадлежности к ковену Песочных Часов. Первый Круг узнал бы в любом случае, но мне не следовало возглашать об этом на весь Зал. Я обдумывала кое-что, очень меня встревожившее, и, увидев тебя…
— Как ты догадалась? Никто в Террилле так и не сумел узнать, кто я такой.
Ее губы изогнулись в ухмылке.
— Не думаю, что хоть кто-то из твоих знакомых провел с десяток лет, доводя дядю Сэйтана до белого каления. Те из нас, кому довелось познать это счастье, непременно заметили бы сходство в изменениях вашего ментального аромата и пришли бы к единственно верному выводу.
Деймон вздрогнул:
— Дядю Сэйтана?!
Ее губы вновь растянулись в ехидной, издевательской ухмылке.
— Он удочерил Джанелль, сделал ее частью своей семьи. А мы, в свою очередь, породнились с ним. Одним летом мы приехали погостить и… домой так и не вернулись. Можешь себе представить, с каким восторгом он обнаружил, что вместо одной получил сразу десять ведьм-подростков, а с ними еще и мальчиков, разумеется.
— Разумеется, — произнес Деймон, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. — Полагаю, это был тот еще сюрприз.
— Угу. Тем первым летом, когда мы все внезапно свалились ему на голову, ковен быстро освоил приготовление успокоительных отваров. Было очень неприятно слышать, как он поскуливает.
Деймон не без усилий подавил смешок. Затем его веселье угасло. Она была умна, эта Королева с льдисто-голубыми глазами и почти белыми пепельными волосами. Она должна прекрасно понимать, как сильно ему хочется услышать рассказы о юности Джанелль.
Карла пристально посмотрела на него:
— Если тебе станет от этого легче, можешь пригрозить придушить меня.
На мгновение Деймон утратил дар речи.
— Прошу прощения?
— При этом дворе это приемлемый для мужчины способ выразить раздражение ведьме.
— Угроза придушить женщину считается приемлемой?! — пораженно спросил Деймон, уверенный, что неправильно понял ее.
— При условии, что мужчина произносит это спокойным тоном и мы знаем, что он говорит не всерьез.
Мужчина, способный оставаться спокойным в этом сумасшедшем доме, должен обладать просто поразительным самообладанием, подумал Деймон. Он устало потер лоб и начал понимать, почему Люцивар предупредил его насчет возможных объяснений ковена.
— То есть, если Люцивар угрожает кому-то из вас, никто ничего не имеет против? — поинтересовался Деймон.
Поскольку Люцивар всегда говорил спокойно, угрожая кому-то, только дурак не стал бы принимать его слова всерьез.
Карла передернула плечами:
— О… Что ж, Люцивар. Он редко говорит что-то, если действительно разозлен. Обычно он хватает провинившихся за шиворот и макает в первую попавшуюся бадью с водой, — Карла помолчала. — Хотя, если судить беспристрастно…
— А кому здесь охота судить беспристрастно о Люциваре? — проворчал Деймон.
— Вижу, ты провел с ним утро, — понимающе кивнула Карла. — В общем, если ему подворачивается под руку фонтан или ручей, то он не бросает нас туда, а макает, чтобы мы не пострадали… Но это же Люцивар. Мы стараемся не допустить, чтобы другие мужчины переняли эту привычку.
— Иначе вы бы большую часть времени ходили мокрыми, — пробурчал Деймон.
Прежде чем Карла успела ответить на это замечание, Моргана, Королева Шэльта — та самая рыжеволосая девушка, которую он видел сегодня утром, — и Габриэль, Королева Деа аль Мон, небрежно постучали в стеклянную дверь и, не дожидаясь приглашения, вошли в комнату.
— Все покои ковена выходят на этот внутренний дворик, поэтому гораздо быстрее дойти до балконной двери, нежели бежать по бесконечным коридорам, — произнесла Моргана, но Карла перебила ее:
— А где Сюрреаль?
Габриэль заправила серебристую прядь за заостренное ухо и ухмыльнулась:
— Шаости забрал ее под предлогом показать гостье Зал. Она по-прежнему сердито ворчала из-за того, что пришлось извиниться перед Сероклыком. Она, видите ли, не думала, что он воспримет ее угрозы о наказании всерьез.
— Я как раз начала объяснять правила Деймону, — произнесла Карла.
— У меня действительно назначена встреча, — потерянно пробормотал Деймон и, услышав стук в дверь гостиной, громко произнес: — Войдите.
Стоявший на пороге Сэйтан шагнул в комнату, однако, увидев трех женщин, замер на месте.
— Чмок-чмок, — сказала Карла.
— Мы собирались объяснить Деймону правила, — произнесла Моргана.
— В таком случае пусть Тьма смилостивится над ним, — сухо отозвался Сэйтан.
— Пойду надену пиджак, — произнес Деймон, не желая терять столь благовидный предлог, чтобы побыстрее ретироваться.
Гордость не позволила опрометью броситься в спальню. Здравый смысл заставил помедлить, и, когда Деймон наконец вернулся в гостиную, его ждал только Сэйтан.
— Они отправились донимать кого-то другого? — кисло поинтересовался Деймон, выходя следом за отцом из своих покоев и направляясь за ним по коридору.
Сэйтан рассмеялся:
— Пока — да.
Деймон помедлил.
— Возможно, будет лучше, если ты мне объяснишь эти правила.
— Я дам тебе книгу придворного Кодекса.
— Нет, я имею в виду правила, принятые при этом дворе. Например…
— Не хочу даже знать, — тихо, но твердо произнес Повелитель.
— Ты должен знать их, ты же Советник!
— Именно, — мрачно отозвался Сэйтан. — И если при этом дворе есть какие-то правила, в отношении которых я вплоть до этого момента пребывал в блаженном неведении на протяжении целых пяти лет, которые провел на должности Советника, я не хочу узнать о них сейчас.
— Но… — начал было Деймон, однако при взгляде на лицо отца, на котором застыло неумолимое выражение, покорился. — Знаешь, с твоей стороны это лицемерие.
— С твоей позиции, возможно. Но на мой взгляд, это проявление здравого смысла. Ты моложе, вот сам и разбирайся.
Прежде чем Деймон успел озвучить замечание, о котором впоследствии мог бы пожалеть, небольшой коричнево-белый пес бросился навстречу и замер в нескольких футах от них, бешено виляя хвостом.
«Он здесь! Самец Джанелль наконец-то здесь!»
Деймон почувствовал себя так, словно в легких неожиданно закончился воздух, — не только потому, что услышал мысленную речь пса, но и потому, что в белой шерсти поблескивал Красный Камень.
— Деймон, это лорд Ладвариан, — произнес между тем Сэйтан. — Ладвариан, это…
«Верховный Князь, носящий Черный Камень! — сказал Ладвариан, прыгая перед ними. — Он — Верховный Князь, который носит Черный Камень! Я должен рассказать Каэласу!»
С этими словами пес рванулся прочь по коридору и исчез за поворотом.
— Мать-Ночь, — вполголоса произнес Сэйтан. — Идем. Отсюда нужно выбираться, прежде чем ты познакомишься с кем-нибудь еще. Мне кажется, ты получил предостаточно новых сведений для первого дня при дворе.
— Он — родство, — слабо произнес Деймон, следуя за Сэйтаном. — Когда Люцивар сказал, что некто по имени Ладвариан будет очень рад меня видеть, я подумал… Если только он говорил не о ком-нибудь другом?
— Нет, это и есть Ладвариан. Он бы с радостью отправился сам на ярмарку услужения, чтобы отыскать тебя, однако представителей родства не слишком радушно принимают в Малом Террилле, и мне не хотелось рисковать им. Удивительная способность разъяснять особенности поведения родства людям и наоборот делает Ладвариана совершенно неоценимым членом двора. К тому же не следует не принимать в расчет то влияние, которое он имеет на Князя Каэласа.
— А кто такой Каэлас?
Сэйтан одарил сына странным взглядом:
— Давай прибережем эту новость на другой день.
* * *Деймон оглядел опрятный дом, за которым явно ухаживала заботливая рука, и чисто подметенный двор.
— Я всегда хотел, чтобы Терса жила в тихом месте вроде этого.
— Ей здесь удобно, — произнес Сэйтан, открывая переднюю дверь. — С ней живет горничная — Странница из ковена Черных Вдов. И есть еще Микел, — добавил Повелитель, когда они, услышав звуки голосов, направились на кухню.
Деймон шагнул вперед, вскользь взглянул на сидящего за столом мальчика и повернулся к Терсе, которая бормотала что-то себе под нос, быстро накрывая на стол.
Ее черные волосы по-прежнему были спутанными, точно такими, какими он их помнил, однако темно-зеленое платье было чистым и, судя по всему, теплым и удобным. Мальчик поспешно проглотил толком не прожеванное ореховое пирожное и с подозрением поинтересовался:
— Кто он такой?
Терса тут же вскинула голову. Ее золотистые глаза вспыхнули, лучась неподдельным счастьем, и улыбка наполнилась теплом.
— Это тот самый мальчик, — сказала она, бросившись в объятия Деймона.
— Здравствуй, милая, — произнес он, чувствуя, как в душе волной поднимается бурная радость встречи.
— Он уже не мальчик, — произнес Микел недовольно.
— Микел, — строго оборвал его Сэйтан.
Отпрянув от Деймона, Терса посмотрела сначала на ребенка, потом на Повелителя.
— Он уже большой мальчик, — непреклонно произнесла она, а затем потащила Деймона к столу. — Садись, садись. Ты должен подкрепиться.
Деймон сел напротив мальчика, который даже не пытался скрыть, что видит в нем нежелательного соперника.
— А разве ты не должен быть в школе?
Тот закатил глаза:
— Сегодня же выходной.
— Скажи-ка в таком случае, ты уже выполнил все порученные тебе матерью дела, прежде чем отправиться сюда? — вкрадчиво поинтересовался Сэйтан, принимая бокал красного вина, поданный Терсой, и не сводя взгляда с Микела.
Тот виновато поерзал под взглядом проницательных золотистых глаз и пробормотал:
— Большую часть.
— В таком случае после обеда я провожу тебя домой, чтобы ты смог выполнить все свои обязанности, — заявил Сэйтан.
— Но я же должен помочь Терсе прополоть сад! — запротестовал Микел.
— Сорняки никуда от тебя не денутся, — безмятежно произнесла та. Она посмотрела, нахмурившись, на обоих «мальчиков», на стаканы с молоком, которые держала в руках, и поставила оба перед Микелом, а затем похлопала Деймона по плечу. — Полагаю, он уже достаточно взрослый, чтобы пить вино.
— Хвала Тьме, — чуть слышно отозвался Деймон.
За едой почти не разговаривали. Сэйтан интересовался, как у Микела идут дела в школе, и получал вполне ожидаемые пространные ответы. Терса пыталась вставлять обыденные замечания о доме и саде, но с каждым разом ее реплики становились все более отрывистыми и бессвязными.
Деймон стиснул зубы. Ему очень хотелось сказать, чтобы она перестала пытаться вести себя нормально. Было больно видеть, как Терса изо всех сил пытается ради него идти по грани разума, а также наблюдать за растущими беспокойством и обидой в глазах Микела, по мере того как ее власть над собой рушилась на глазах.
Сэйтан осторожно поставил бокал на стол и поднялся на ноги.
— Пойдем, щеночек, — произнес он, обращаясь к Микелу. — Я провожу тебя домой.
Тот поспешно схватил ореховое пирожное с тарелки:
— Я еще не доел.
— Можешь взять его с собой.
Когда они вышли, невзирая на бурные протесты Микела, Деймон взглянул на Терсу.
— Как я рад снова видеть тебя, — мягко произнес он.
Глубокая печаль затопила ее ответный взгляд.
— Я не знаю, как быть твоей матерью.
Он взял ее за руку:
— Тогда просто будь Терсой. Этого всегда было более чем достаточно.
Деймон почувствовал, как она принимает это разрешение, как напряжение покидает ее тело.
Наконец женщина улыбнулась:
— У тебя все хорошо?
Улыбнувшись в ответ, Деймон солгал:
— Да, у меня все хорошо.
Ее пальцы крепче стиснули его руку. Глаза словно остекленели, всматриваясь в неведомую даль.
— Нет, — тихо произнесла она. — Пока еще нет. Но скоро все будет хорошо. — С этими словами она встала. — Пойдем. Я покажу тебе свой сад.
7. КэйлеерСэйтан плавным движением поднялся на диване и сел, как подобает Повелителю. Не нужно было даже прибегать к ментальному импульсу, чтобы понять, кто стоит за дверью его кабинета. Хватило и запаха страха.
— Войдите.
В комнату вошла Вильгельмина Бенедикт. Каждый следующий шаг был неувереннее предыдущего.
Наблюдая за женщиной, Сэйтан безжалостно подавил первые проявления гнева. Она ни в чем не виновата. Сестра Джанелль сама еще была, по сути, ребенком тринадцать лет назад. Она ничего не смогла бы сделать.
Но если бы Джанелль не осталась на Шэйллоте, чтобы защитить свою сестру, той последней, ужасной ночи в Брайарвуде никогда бы не было. Она оставила бы семью, которая не понимала и не ценила того, что девочка собой представляет. Она бы пришла в Кэйлеер, пришла бы к нему — и избежала бы жестокого изнасилования, которое оставило в ее душе столько глубоких шрамов.
Было бы несправедливо возлагать на Вильгельмину какую-либо ответственность за то, что произошло с Джанелль, и все же ее присутствие в его доме и возвращение в жизнь сестры вызывало у Сэйтана чувство сильного неприятия.
— Чем я могу помочь вам, Леди Бенедикт? — Несмотря на все усилия, ему так и не удалось до конца изгнать резкие нотки из своего глубокого голоса.
— Я не знаю, что мне делать, — чуть слышно ответила она.
— О чем вы?
— Все остальные, кто подписал контракт, уже нашли себе занятие, пусть даже им и поручили всего лишь составить список своих умений. Но я… — Она резким движением заломила руки, и Повелитель невольно пожалел тонкие, хрупкие кости. — Он ненавидит меня, — произнесла Вильгельмина с отчаянием. — Все здесь ненавидят меня, а я даже не знаю почему.
Сэйтан указал молодой женщине на противоположный конец дивана:
— Присядьте.
Она повиновалась. Сэйтан наблюдал за ней, гадая, как такая напуганная, эмоционально хрупкая женщина сумела выдержать путешествие через Врата между Королевствами, а потом попыталась получить контракт на ярмарке услужения. Когда Вильгельмина устроилась на диване, Повелитель произнес:
— Ненависть — слишком сильное слово. Здесь вас никто не ненавидит.
— Яслана ненавидит. — Она прижала кулаки к коленям, пытаясь успокоиться. — И вы тоже.
— Я не ненавижу вас, Вильгельмина, — тихо произнес он. — Но ваше присутствие здесь мне неприятно.
— Почему?
Видя боль и искреннее недоумение во взгляде посетительницы, Сэйтан испытал искушение утаить от нее правду, однако решил, что следует проявить уважение и ответить честно.