Зэй держал лорда Имесфора двумя руками, а третьей зажимал эльфу рот, чтобы тот не смог неожиданно произнести какое-нибудь заклятие, четвёртой же он стаскивал с высшего мага кольца. Но золотые ободки были слишком маленькими, чтобы сползти с переломанных пальцев эльфа, поэтому фаэримм методично отрывал каждый вместе с соответствующей фалангой. Лорд Имесфор переносил всё это с поразительным спокойствием, и на своего мучителя он смотрел не с болью, а, скорее, с яростью.
Под ним лежала целая куча амулетов, браслетов, поясов и других магических предметов, которые Зэй уже успел снять с тела высшего мага. В нескольких дюймах от пыльного пола парили ещё с полдюжины фаэриммов, они тщательно перебирали сокровища и спорили о том, кто и на что из этой кучи имеет право. В одной из рук Таа уже держал книгу боевых заклятий, что не помешало ему отобрать у одного из собратьев серебряную диадему. Галаэрон надеялся, что разборка двух жадных монстров сможет отвлечь внимание остальных. Не зная, где у этих чудищ глаза, ему всё время казалось, что они смотрят прямо на него.
Вала переместилась в тени на потолке и направилась к Имесфору. Нихмеду скользил по стене, перемещаясь короткими, едва заметными движениями, которые, как он надеялся, будут выглядеть как естественные движения теней. Мелегонт заверил, что хотя монстры и видят обычную магию так же легко, как эльфы в темноте, фаэриммы ни разу не заметили ни одного заклятия, сотворённого с помощью «другого источника магии». Но маг не мог поручиться, что они не могут видеть обычные вещи - такие, как тени.
Галаэрон пробирался по краю пещеры, а затем вошёл во тьму, чтобы пересечь тоннель. Сделав это, он почувствовал, что его тянет что-то холодное, словно затягивает во тьму ещё глубже. Волшебный свет превратился в зелёную сферу где-то вдали, и эльф даже не сразу понял, что она всё уменьшается. Он еле удержался от испуганного вскрика и сосредоточился, стараясь двигаться к зелёному свету, который вскоре снова вырос до прежних размеров, освещая лежавшее перед ним помещение. Нихмеду решил, что скорее позволит фаэриммам заметить себя, нежели его сумеет утянуть во тьму то, что его схватило. По грани света и тьмы он перебрался на другую сторону пещеры и проскользнул меж костяных прутьев.
Клетка была завалена обездвиженными телами эльфов, у каждого из которых в какой-то части тела зияла воспалившаяся колотая рана. У всех была лихорадка разной степени тяжести, а многие вообще впали в некое подобие коматозного транса, вывести из которого их не представлялось возможным. Хуже всего пришлось тем, у кого под кожей вились змеи длиной с руку, в основном, они располагались вдоль кишок, но некоторым они обвили сердце или рёбра.
В самом центре клетки абсолютно без одежды, расцарапывая собственные раны, парил великий Киньон Колбатин. В отличие от остальных, его раны не выглядели воспалёнными. Вспомнив, как Такари моментально впала в ступор и как вздулась её рана, Галаэрон сделал вывод, что, скорее всего, в мастера гробниц яиц не вводили. Нихмеду пронёсся по потолку и прижался к спине мастера гробниц.
Киньон вздрогнул и вскрикнул. Галаэрон заткнул рот эльфу теневой рукой и буквально почувствовал, как она погрузилась в плоть. Голос мастера гробниц проходил сквозь неё, как сквозь воздух.
Несколько фаэриммов повернули раскрытые пасти к клетке. Галаэрон обмотался вокруг тела Киньона, и ему оставалось только надеяться, что он и впрямь незаметен, как обещал Мелегонт. Мастер гробниц дрожал, а фаэриммы не отворачивали пастей от клетки. В конце концов, Киньон больше не смог сдерживаться и застонал от испуга.
Фаэриммы отвернулись, что-то обсуждая на своём странном, напоминавшем вой ветра языке. Галаэрон подождал, пока они не вернулись к куче магических сокровищ, после чего прижался теневыми губами к уху мастера Киньона.
– Мастер Киньон, тихо, а не то, клянусь Чёрной Стрелой, я брошу вас тут, – прошептал Нихмеду. – Понятно?
Колбатин выпучил глаза, словно рак.
– Вы узнали меня?
Киньон кивнул, хотя в глазах его читались тысячи вопросов.
– Отлично. Я не буду тратить время, выясняя, рады вы меня видеть или нет, – произнёс Галаэрон, – но если хотите жить, то должны помочь лорду Имесфору Молитвой о Мёртвых.
Мастер гробниц молчал, сперва он посмотрел на свои раны, а потом на воспалившиеся рубцы лежавшего рядом эльфа.
– Не знаю, что там в вас ввели фаэриммы, но это точно не яйца, потому что в этом случае, вам было бы так же плохо, как и всем остальным, – сказал Галаэрон. – А теперь, если хотите выжить, начинайте молитву.
Вместо того чтобы подчиниться, Киньон прошептал:
– А остальные?
Галаэрон посмотрел на безжизненные тела, и у него стало очень тяжело на сердце.
– Сами они не смогут передвигаться, а что произошло, когда я попытался заткнуть вам рот, вы и сами видели. Есть идеи, как их вынести?
– Нет, – выдохнул Киньон, закрыв глаза. Он, очевидно, пришёл к тому же заключению, что и Галаэрон. У них было только два варианта: уйти и оставить соплеменников умирать, либо остаться и умереть вместе с ними. – Так нельзя, это неправильно.
– Да, неправильно, но мы должны делать то, что в наших силах. – Нихмеду увидел, как на потолке неестественно мельтешит тень, и понял, что Вала даёт ему знак поторопиться. – У нас нет времени. Если хотите выжить, то не молчите, действуйте.
Киньон потряс головой, не в силах справиться с тяжёлым решением, но потом всё-таки произнёс:
– Я должен выжить. – Из-за угла донёсся испуганный вскрик и Колбатин перевёл взгляд на дверь. – Держись, Имесфор. Узри же, там, на Западе…
Молитву прервала оглушающая трель фаэримма, почувствовавшего сильную боль. Галаэрон проскользнул в переднюю часть клетки и замер у стены. За дверью в луже крови лежала неестественно изогнутая лапа фаэримма, отсечённая чётко по бицепсу. Прижав согнутые руки к груди, на земле лежал лорд Имесфор. Задрав голову вверх, он изумлённо смотрел на культю своего мучителя.
Зэй издал резкий пронзительный вой, причём так быстро и неразборчиво, что Галаэрон не смог понять его даже с помощью подслушивающего заклятья Мелегонта, после чего фаэримм снова потянулся к Имесфору. Чёрный меч Валы молниеносно понёсся вниз и вонзился в покрытую шипами спину Зэя.
Монстр взвизгнул и стал переворачиваться в воздухе, наполовину вытащив Валу из потолка. На мгновенье, её корпус растянулся между потолком и вращающимся фаэриммом, едва различимый женский силуэт держал вполне объёмный чёрный стеклянный меч. Потом женщина повернула клинок, и теневое лезвие снова рассекло плоть. Из огромной раны на землю полилась горячая дымящаяся кровь. Вала едва успела втянуть себя обратно в камень, когда на потолок обрушился поток огня и молний.
Галаэрон скользнул за угол и произнёс на высоком эльфийском:
– В клетку, быстро! – Чтобы быть услышанным, эльфу пришлось кричать. – Идите за Киньоном, в теневой тоннель!
Глаза эльфийского мага широко раскрылись, но он кувырнулся, вставая на колени, и пополз клетке.
Это жёлтый! – заверещал Таа, указывая на лорда Имесфора. – Это его…
Галаэрон вытащил одолженный чёрный меч и увидел, как тот становится материальным. Мощным ударом разрубив челюсти Таа, эльф заставил его замолчать. Пасть монстра раскрылась, но из неё лишь брызгала кровь. Галаэрон убрал меч в ножны и продолжил движение, он спокойно тёк по поверхности, и даже взорвавшийся прямо за ним от огненной магии камень не причинил ему вреда.
Со стороны Стены Шарнов послышался голос Мелегонта, и из бреши через всё помещение пронеслось теневое копьё, которое, словно взбесившийся баран, раскидало в стороны шокированных фаэриммов. Оно остановилось, застряв в двери клетки, и с его наконечника потянулись крошечные нити тени, проникая за костяную решётку.
На этот раз фаэриммы оправились быстро. Пожалуй, даже слишком, решил Галаэрон. Где-то десяток из них резко развернулись и атаковали Мелегонта потоком разнообразных заклятий. Трудно было понять, оказали они на мага хоть какое-то действие или нет, потому что, едва коснувшись Стены Шарнов, они взрывались, накаляя воздух. Те же, что были нацелены прямо в брешь, просто растворились в кружащихся тенях, которые, через пару мгновений сформировавшись в новое копьё, полетели в сторону монстров.
Остальные фаэриммы переключили внимание на ту часть пещеры, где находился Галаэрон, и обрушили на костяную клетку целый шторм метеоров и льда. Большая часть магической атаки растворилась в теневой цепи, которая вилась от копья Мелегонта, но всё же внутрь проникло достаточно заклятий, чтобы воздух переполнили неприятный запах опалённой плоти и полубессознательные крики эльфов.
Галаэрон проскользнул по полу и расположился на стене напротив двери, готовясь броситься в бой, как только фаэриммы попытаются проникнуть через теневую цепь. Сквозь сеть тёмных витков он мог видеть только фигуру лорда Имесфора, изо всех сил пытавшуюся пропихнуть своими беспалыми руками беспомощных эльфов к входу в теневой тоннель. Киньон помогал, как мог, но ему самому не удавалось отлепиться от потолка, поэтому толку от него было ещё меньше, чем от высшего мага.
Галаэрон уж было задумался, куда подевались люди Валы, но тут же получил ответ на свой вопрос, когда увидел, как пара мощных рук втягивает больного эльфа в проём тоннеля. Двое других, похоже, до сих пор боролись с телами Валы и самого эльфа.
Осознав, что снаружи их магия не способна проникать сквозь Стену Шарнов точно так же, как и изнутри, фаэриммы, находившиеся в той же части пещеры, что и Мелегонт, сосредоточили своё внимание на теневой колонне. Их заклятия по-прежнему просто растворялись во тьме, а после возвращались, нацелившись уже на своих создателей. Один из фаэриммов, попытавшийся протаранить колонну, потерял в круговерти тьмы две руки. Другой сотворил яркий шар, осветивший всё помещение ярким серебряным светом, но везде где есть свет – есть и тени. Теневая колонна превратилась в извивающееся змееподобное существо, которое проползло по тёмным углам пещеры, изогнулось позади мельтешащих фаэриммов и растворилось в пыли под их парящими телами.
Около Галаэрона фаэриммы действовали успешнее. Двое скользнули мимо колонны и остановились перед клеткой. Гладкие кости стали рассыпаться, свалившись в кучу на земле и оставив лишь теневую сеть, вьющуюся из тоннеля Мелегонта. Один из фаэриммов осмелился просунуть через сеть палец. Как только тот прошёл внутрь целый и невредимый, существо пропихнуло внутрь руку целиком – и сразу же потеряло её под ударом тёмного меча Валы.
Реакция у фаэриммов была куда лучше, чем должна была быть, - по крайней мере, по эльфийским меркам. Существо просто хлестнуло оставшимися конечностями и схватилось за эфес меча, легко вырвав оружие из рук женщины. От ледяного прикосновения клинка оно содрогнулось, но держало оружие, пока второй фаэримм рушил стену с помощью молний и магии.
Через мгновение Галаэрон оказался над тварью, скользнув по поверхности тоннеля и рубанув своим мечом поперёк туши чудовища. Фаэримм будто взорвался, расплескав по стенкам тоннеля зелёный ихор и осев на пол грудой шипастой плоти.
Но чтобы убить его, требовалось нечто большее. Существо откатилось назад, пустив по поверхности тоннеля длинную струю огня. Галаэрон закричал, когда пламя лизнуло его ногу. Он проплыл вниз по стене и вдоль пола, чтобы между ним и раненным фаэриммом оказалось второе чудовище.
Засвистев от боли, существо на земле потащилось сквозь пыль. Нихмеду оглядел стены и пол в поисках Валы, но, как и фаэриммы, не смог её увидеть.
Трус! – упрекнули позади монстра, от которого он прятался. Перебросив меч Валы в другую руку, существо протиснулось через ледяную сеть к убегавшим эльфам. - Это всего лишь шейды!
Галаэрон занёс тёмный клинок и перерубил руку фаэримма, сжимавшую оружие Валы, а когда то выпало, схватил его. Он широко размахнулся и погрузил лезвие в завопившее чудовище. В ответ оно выплеснуло на землю сырую магию. Галаэрон метнулся вверх по стене, крича Киньону и Имесфору на высоком эльфийском:
- Хватит! Мы спасли, кого могли!
Раненный фаэримм повернулся на голос и метнул в стену молнию, но Галаэрон уже вновь был на земле, обоими клинками врубаясь в нижнюю часть фаэримма, чтобы отвлечь его внимание. Киньон и Имесфор не упростили ему задачу. В клетке оставалось только три эльфа, и высший маг остановился, чтобы схватить одного искалеченными руками, прежде чем броситься в теневой тоннель. Киньон сгрёб оставшуюся пару за воротники и медленно потащил их по земле вслед за собой.
Галаэрон увернулся от нового шквала огня и льда, скользнув вдоль пола, а затем бросил взгляд через плечо, увидев позади полдюжины фаэриммов, проникающих сквозь теневую сеть. Понимая, что никогда не сможет остановить их всех с помощью мечей, он сунул оружие за пояс – или, скорее, туда, где его пояс должен был быть – а затем вырвал у себя локон теневых волос. Стелясь по земле, чтобы не попасть под удар копья из золотого света, он открыл себя страху, как учил Мелегонт.
С таким количеством приближающихся фаэриммов страх пришёл легко. Он затопил эльфа, неся с собой ту жуткую, холодную энергию, которую Нихмеду уже ощущал ранее. Эльф швырнул клок волос в монстров и выговорил импровизированное заклятие ветра.
Воющий шквал воздуха пронёсся по клетке, осыпав фаэриммов плотной стеной пыли. Вряд ли заклинание могло повредить им, но заставило промедлить, на мгновение насторожив. Киньону как раз этого и не хватало. Подхваченный ветром, он проскочил мимо хлестнувшего вслепую когтя последнего чудовища и исчез в теневом тоннеле.
Надеясь извлечь всё возможное из удачной ситуации, Галаэрон вновь выхватил клинки и развернулся, чтобы прикончить раненного врага – и почувствовал, как теневая рука схватила его запястье.
– Пора уходить, эльф, – сказала Вала. Она толкнула его в тоннель. – И верни мне мой меч!
ГЛАВА 8
24 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)
Тело Галаэрона висело на нём, словно латы человеческой работы – тяжёлые, жаркие и до боли неудобные. Ныли плечи, в висках стучало, шея не гнулась. Рука, которой эльф придерживал угол плывущих по воздуху носилок, настолько занемела, что он сомневался, сможет ли разжать пальцы, и тем не менее, Галаэрон всё ещё считал, что ему крупно повезло. У Дексона, что недавно придерживал тело хранителя гробниц, были подбиты оба глаза, отсутствовал зуб, а тело покрывало такое количество синяков, что в сумерках их можно было принять за маскировочную раскраску.
Из центра носилок послышался булькающий звук. Галаэрон и другие носильщики – Киньон, Вала и её люди – остановились и обернулись к источнику звука. Находящийся в бессознательном состоянии эльф бился, кашлял и задыхался, задевая и нанося ушибы своим раненым товарищам.
Даже стоя у края носилок можно было разглядеть личинок фаэриммов толщиной с руку, извивающихся под кожей эльфа и ползущих через грудь, словно прокладывая себе путь вверх, к горлу эльфа. Инстинктивно Галаэрон протянул руку, то же самое сделал и стоящий напротив Киньон, но жертва, окружённая дюжиной других раненых, была вне досягаемости.
– Затените его! – крикнул бросившийся назад Мелегонт. Маг запрыгнул на носилки, не обратив внимания на тех, кто попался под ноги, а затем зажал эльфу рот ладонью. – Опустите нас.
Галаэрон и другие подчинились. К тому времени, когда Мелегонт стащил воина с носилок, на виду оставался только толстый, с палец хвост личинки, который, извиваясь, полз к горлу. Маг упёрся коленом в грудь эльфа, затем, вонзив остриё кинжала под кожу, выдернул усеянное шипами щупальце. По толщине оно не уступало руке Нихмеду. Человек вытащил тварь из тела жертвы и пригвоздил к земле, срезав крошечную пасть, расположенную на конце щупальца.
Маг ещё не закончил, когда нога эльфа дёрнулась и попала в тень, протянувшуюся на их пути. Он заскользил во тьму, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться и мог лишь стонать. Галаэрон ринулся схватить эльфа за руку, но Мелегонт чуть не сбил с его ног, оттолкнув огромной рукой.