У Валы отвисла челюсть.
- Милорд, Сэйбл мертва уже восемьдесят лет, - она указала на крепкого чёрного жеребца в конце ряда. - Но Рэйвен – её потомок.
В чёрных глазах Мелегонта вспыхнула грусть.
- Да, конечно. Я должен был догадаться, - он приказал человеку подвести к себе жеребца по кличке Рэйвен, повернулся к Галаэрону и указал на запад – туда, где виднелась изломанная стена теней, отмечавшая непроходимые пики Шараэдима. - Надеюсь, вы, эльфы, знаете короткий путь через них?
- Есть один проход, - ответил Галаэрон, - но за ним следят и охраняют. Вам придётся надеть путы и повязки на глаза, иначе никто из нас не доберётся до Эверески живым.
- Будь осторожен, Вели… Мелегонт, - сказала Вала. - Как только он нас свяжет и наденет на глаза повязки, мы окажемся в его власти, а этот эльф коварен.
- Ты знаешь другой путь?
- Я слышала истории о хождении по теням.
- Для этого я должен знать путь. У нас нет времени искать его.
- К тому же это не сработает, - добавил Галаэрон. - Эвереска хорошо защищена от подобной магии.
Мелегонт и Вала обменялись быстрыми, понимающими взглядами, но Нихмеду притворился, что не заметил этого. Что бы они ни думали, и какой бы ни была правда про этих фаэриммов – люди будут под его контролем, когда войдут в город.
- Единственный другой путь – обойти горы и войти со стороны постоялого двора «На полпути». На лошадях у нас уйдёт дней десять, - эльф посмотрел на Мелегонта и продолжил. – Всего лишь три дня, если ты сможешь перенести нас по воздуху.
- Всё равно слишком много, - улыбка на лице мага могла быть и понимающей, и самоуверенной. - Мы позволим себя связать.
ГЛАВА 3
21 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)
Приятный запах смолы наполнил темноту, и Галаэрон понял, что Переход завершён. Ночное зрение снова заработало, лошади людей зафыркали, почувствовав радость эльфийских собратьев, вернувшихся в Эвереску. Даже Такари приободрилась, приподнявшись в руках Эамонда, чтобы глотнуть свежего воздуха.
И хотя Галаэрон знал, что около сотни эльфов-лучников сейчас наблюдают за ними из тайных проходов наверху, он не взглянул туда. Любой неосторожный жест вызовет поток заклятий и стрел на его пленников – предосторожность, придуманная для того, чтобы оборона Тайных Врат оставалась секретом.
Дорога делала дугообразный поворот, переходя в мраморный мост через дымящуюся пропасть. Галаэрон произнёс слово перехода и провёл своих спутников по мосту. Они остановились в тесном вестибюле – дальше путь преграждала тонкая слюдяная плита. К ним вышел угрюмый лунный эльф в отделанных серебром пластинчатых доспехах, выдававших в нём канката Стражи Долины. Он дотронулся кончиками пальцев до сердца.
- Добро пожаловать домой, Нихмеду, - хотя канкат стоял по другую сторону слюдяной преграды, его голос и лицо были легко различимы. Это был Орэм Арвайен, одноклассник Галаэрона в Военной Академии. Канкат, как, впрочем, и многие другие, продвигался по службе гораздо быстрее Нихмеду. Орэм с презрением взглянул на людей, стоявших за эльфом. - Я смотрю, ты поймал осквернителей гробниц. Когда вернутся остальные члены твоего отряда?
- Они не вернутся, канкат… - слова застряли у Галаэрона в горле, но он заставил себя посмотреть Орэму прямо в глаза. – Я не смог забрать с собой их тела.
Канкат побледнел.
- Понятно.
Он внимательно осмотрел пленников, очевидно, пытаясь понять, каким образом из-за этих жалких людей Галаэрон потерял столько эльфов. Потом Орэм спросил:
- Это произошло на южной границе пустыни?
Галаэрон кивнул, уверенный, что любая попытка оправдаться только ухудшит и без того нелестное мнение о нём.
- Если ты не возражаешь, одному из моих разведчиков нужна помощь целителей.
- Конечно, - канкат отвернулся и кивнул, а затем отошёл в сторону. Слюдяной барьер поднялся и исчез из виду. Когда скакун Галаэрона проходил мимо Орэма, тот тихо произнес:
- Не стоит держать всё в себе. Я всегда считал, что ты достоин лучшей должности, хотя вряд ли теперь ты её получишь...
Неожиданная чуткость канката удивила Нихмеду, он отъехал в сторону, оставив Эамонду вести остальных.
- Благодарю, Орэм. Боюсь, кроме тебя никто не скажет мне сегодня тёплых слов.
- Галаэрон, в Академии ты был лучшим из нас, - покачал головой Арвайен. - Но ты слишком самоуверен. В нашем деле оружие и заклятия – ещё не всё.
- Самоуверен? По правде говоря, я не… - Галаэрон вовремя остановился и кивнул в знак согласия. - Спасибо, добрый совет, но, к сожалению, запоздалый.
- Придерживайся его сегодня, и возможно, он тебе ещё послужит, - сказал Орэм. - Это застанет главу Стражи Гробниц врасплох.
- Тут дело касается не только Стражи, - сказал Нихмеду, покосившись на Валу и Мелегонта. - В произошедшем люди сыграли незначительную роль, а к смерти моего отряда они вообще не имеют никакого отношения. Мне срочно нужно поговорить со Старейшинами Холма.
- Срочно? Этим утром?
Галаэрон кивнул.
Орэм внимательно посмотрел на неосёдланных лошадей, которые следовали за Нимиай и Дайнодом, и сказал:
- Я устрою встречу.
Галаэрон поблагодарил канката и занял своё место во главе процессии. Он повёл спутников в леса Высокой Долины по крутому спуску узкого ущелья. Огромные и старые деревья – преимущественно стройные как копья ели, - были настолько высокими, что, казалось, достигали неба. Тропинка вела вниз, проходя через лощины, огибая скалистые выступы, а в тех местах, где кроны деревьев были реже, открывался вид на лежавшие вдали утёсы.
Галаэрон не стал снимать повязки с глаз людей, хотя и мог бы. Он был уверен, что Мелегонт всё равно видит всё даже с завязанными глазами. Маг легко держался в седле, сидя ровно и спокойно, даже когда его скакун оступался. В отличие от него остальные люди ехали спокойно, но неуверенно, покачиваясь на каждом повороте. Вала сидела в седле, напряжённо сжав челюсти, а на её губах играла саркастическая ухмылка.
Терпения ей хватило на четверть часа. К тому моменту крутые склоны Высокой Долины были уже позади, и тропинка шла через поля Виноградной Долины.
- Так как насчёт того, чтобы снять с глаз повязки и развязать нас? – потребовала она. - Судя по ветру, мы уже миновали Проход.
- Ах да, повязки.
Галаэрон остановился и жестом приказал Нимиай снять повязки с глаз. На самом деле это было чем-то вроде небольших кожаных капюшонов, на которые были наложены чары, сбивавшие у надевшего их чувство направления.
- Развязывать мы вас не станем.
- Что? – несмотря на вопрос, Вала казалась не слишком-то удивлённой. - Я так и знала, что нельзя доверять эльфам.
- А я ничего не обещал.
- Это подразумевалось, - сердито заметила женщина.
- Осторожнее дитя, мы не в том положении, чтобы читать эльфу лекции по этике, - сказал Мелегонт. Он позволил Нимиай снять с него капюшон и посмотрел Галаэрону в глаза. - Многое будет зависеть от того, кого он станет винить в смерти своего отряда – нас или несчастный случай.
- Тогда нам конец, - сказала Вала. - Из людей выйдут отличные козлы отпущения. Это удобнее, чем винить какую-то там неприятную случайность.
- Это верно, но я думаю, что наш новый друг выше этого, - сказал Мелегонт, не сводя глаз с Нихмеду. - Ну, так что, эльф? Кем ты нас назовёшь? Осквернителями гробниц и ворами или такими же жертвами обстоятельств, как ты сам?
- Это решат Старейшины Холма, - ответил Галаэрон. - Мой долг – рассказать всё как есть.
Это был уклончивый ответ. Истина лежала где-то между теми крайностями, которые обрисовал маг. Да, люди вскрыли эльфийскую гробницу, но внутри лежали останки правителей ненавистного клана Вишаан, и даже несмотря на это, ничего не было украдено. Да, люди сопротивлялись отряду, пытавшемуся их задержать, но при этом они рисковали жизнью, чтобы не ранить эльфов. Учитывая эти факты, мнение Галаэрона будет иметь для Старейшин большое значение.
А вот насколько можно этим людям доверять, Галаэрон не знал. Мелегонта, вне всяких сомнений, окружала аура тьмы, и Галаэрону приходила в голову мысль, что тот странный бой, в котором люди старались не ранить эльфов – всего лишь хитрая уловка, чтобы провести в Эвереску могущественного злого мага.
В ответ Мелегонт заговорщически улыбнулся и стал смотреть, как Нимиай снимает повязки с людей Валы. Она представила их как Бурлена, Кула и Дексона. Они проморгались и сердито посмотрели на Галаэрона, предвещавшего тот зловещий взгляд, которым его наградила Вала, едва её повязку сняли.
- Думай, когда будешь рассказывать свою версию событий, эльф, - сказала она. - Хелм помнит всех, нарушивших слово.
- Пускай это заботит либо тех, кто нарушает слово, либо людей. - К этой женщине Галаэрон начинал испытывать вполне себе человеческий гнев. - Как бы то ни было, я – хранитель гробниц, который взял под стражу группу осквернителей захоронений, и причин доверять им у меня нет.
Женщина уже открыла рот, намереваясь резко ответить ему, но Галаэрон прервал её, когда повернулся, чтобы посмотреть, в каком состоянии была Такари. Разведчица всё ещё неуверенно сидела впереди Эамонда. Она не дремала, но её сознание явно пребывало где-то далеко. Это было нехорошим признаком, потому что эльфы спят только когда они либо больны, либо сильно ранены. Галаэрон продолжил движение по тропе, пустив своего скакуна рысью, полный решимости передать Такари в руки целителей до того, как тень Восточной Вершины покинет холм Мундарк.
Несмотря на все заботы, свалившиеся на него, а, возможно, и из-за них, Галаэрон осознал, что его сильно расстроило безразличие людей, с которых Нимиай к тому моменту сняла повязки. Эта часть их пути в Эвереску была самой впечатляющей: виноградники, местами прикрытые туманной дымкой, широкими ступенями спускались к городу, образуя прекраснейший вид. Но никто из людей так и не обратил на эту красоту внимания, потому что все они не сводили с эльфа сердитого взгляда.
На дне долины лежал неровный ковёр из золотисто-чёрных полей. Галаэрон смотрел на это с высоты Виноградной Долины, и отсюда казалось, что пашни образовывают широкий полумесяц. Снаружи его окружали подножные склоны Высокого Шараэдима, а внутри лежала Эвереска. Часто говорили, что город окружён стенами, хотя заявляли это напыщенные людишки, которые основывали свои описания - якобы виденные собственными глазами, - на рассказах полупьяных эльфов, напившихся крепкой эльквестрии на постоялом дворе «Попутный». На самом деле стенами служили гладкие склоны Трёх Сестёр – крупнейших среди дюжины холмов, на которых стояла Эвереска.
За вершинами холмов возвышались сотни башен. Они так нависали над макушками густого леса, что город по виду напоминал корону с множеством выступов. Многие башни были вдвое больше, чем окружающие их деревья, некоторые даже выше вершин Высокого Шараэдима. На улицах города кишели потоки маленьких точек, напоминающих по виду муравьёв – это жители направлялись по своим делам, даже не задумываясь о том, как странно они выглядят сверху.
Эвереска, жемчужина гор, была прекрасна, и Галаэрон считал подозрительным любого, у кого при виде её чудес не перехватывало дыхание. Он вёл своих пленников вдоль клумб Виноградной Долины, по ряду лёгких спусков, потом свернул на узкую тропинку, ведущую к пастбищам, защищённым стенами и окружавшим Эвереску. Когда они подошли к границе, Галаэрон произнёс пароль для прохода. Позолоченные врата отворились, пропуская колонну на холмистый луг, где то тут, то там располагались камни и густые ели. Назначение ворот, как и большинства других средств защиты Эверески, было отнюдь не очевидным. И хотя они не были магическими, именно по ним проходила граница самого бесценного сокровища и самой охраняемой тайны города – мифала.
Мифал был неосязаем и невидим, его сплели древние высшие маги из волшебной силы. Галаэрон не понимал его природы до конца, а в те редкие моменты, когда о нём упоминали наставники, они говорили, что ни один эльф не может постичь всю сложность мифала. Большинство эльфов считали, что это синтез таинственной энергии, взявшейся из жизненных сил древних заклинателей, благосклонности Кореллона Ларетиана и ткани Плетения, окутывавшего Фаэрун. Зато Галаэрон твёрдо знал, что в первую и главную очередь, мифал был самым могущественным средством защиты Эверески. На врагов он обрушивал целый поток смертельных атак, включая знаменитые золотые стрелы, которые часто ассоциировали с покровительством Кореллона. Но мифал давал жителям города и другие блага – например, возможность карабкаться по вертикальным стенам. В обмен эльфам требовалось только заботиться о чистоте и процветании своих земель, которые поддерживали мифал.
Когда остальная часть процессии вошла в область действия мифала, Галаэрон обернулся и посмотрел через плечо на Мелегонта, пытаясь определить, почувствовал ли тот волшебное поле. Но в тёмных глазах мага, как всегда, нельзя было ничего прочесть, тот спокойно рассматривал сочную зелёную траву, росшую на лугу, и порхавших на лёгком ветерке бабочек. Ошарашенный вид Валы и остальных людей резко контрастировал с бесстрастностью Мелегонта. Они таращились по сторонам с отвисшими челюстями и вытягивали шеи, чтобы посмотреть наверх и рассмотреть утёсы Эверески, достигавшие тысячи футов в высоту.
Удовлетворённый тем, что ни Мелегонт, ни кто-либо другой из людей не почувствовал мифал, Галаэрон повёл колонну через луг к конюшне Стражи Гробниц. Это был обыкновенный сарай с тремя стенами, где отряды патрулей держали упряжи и вожжи. Там не было ни загона, ни стойла, не было даже кормушек и корыта для воды. Галаэрон слез с лошади и отдал все необходимые распоряжения, затем развязал людям ноги и помог им спуститься на землю.
- Нимиай расседлает и почистит ваших лошадей, - сказал он, забрасывая ремни с мечами людей себе на плечо, расположив их так, чтобы стекловидные рукояти не касались его кожи. - Но наших животных мы не загоняем в стойло.
- Не стоит беспокоиться, - сказал Мелегонт. Его руки были связаны, как и руки остальных людей, но, казалось, что в отличие от остальных, его это не беспокоит. - Когда я пошлю за Рэйвеном, он приведёт наших коней, хотя думаю, что на Границу Пустыни мы вернёмся не верхом.
- Можно с уверенностью предположить, что да – ответил Галаэрон.
Вала сурово взглянула на него, вышла из под навеса сарая-конюшни и откинула голову назад, чтобы посмотреть на вертикальный склон.
- Как мы поднимемся туда?
- Дайнод вас проведёт.
Галаэрон кивнул Дайноду, и тот, приняв Такари из рук Эамонда, вошёл в небольшое помещение странной формы, выдолбленное в основании утёса. Он исчез из виду, как и Эамонд, последовавший за ним. Галаэрон жестом приказал Вале и остальным людям следовать туда же, и наконец, сам вошёл внутрь. Сверкнула золотая вспышка, за которой последовало ощущение недолгого падения. Когда его нога вновь коснулась поверхности, он стоял на вымощенной мрамором дорожке, а в воздухе распространялся необычный аромат растений, цветущих в сумрачной темноте.
Вала и её люди молча стояли на краю улицы и ошарашено смотрели на окружавший их удивительный лес. Вымощенные белым дорожки поворачивали во всех направлениях, так огибая переплетающиеся друг с другом башни и деревья, поражающие взгляд, что в полумраке леса даже Галаэрон различал их с трудом. По толщине деревья не уступали замковым башням. Кора их была многоцветной, и на ней пересекались разные полосы бело-серых оттенков. Их ветви выступали так высоко над головой, что нередко под лиственным навесом образовывался туман. Некоторые башни были уже стволов, некоторые шире, но в основном их невозможно было отличить от могучих деревьев, достигавших неба, которые преобладали во внешней части города.
День был в самом разгаре – солнце едва поднялось над скалистым выступом Восточной Вершины. Эльфы были повсюду: они скользили по дорожкам на земле, выскакивали из высоких дверей, бесстрашно спускаясь вниз по внешней стороне башен, иногда они даже перескакивали с одной башни на другую, подобно белкам, умевшим парить. Несмотря на грядущие неприятности, Галаэрон понял, что чувствует умиротворение и удовлетворение. Даже развалившись нагишом в прохладной воде каньонного пруда в самый спокойный день в пустыне, он не чувствовал себя так хорошо. Это была Эвереска – последний райский уголок для эльфов Фаэруна. Это убежище для Галаэрона и всех Тэл’Квессир, которые старались сохранить для своей расы дом в неослабевающем потоке человеческой экспансии.