— Блех, ты хоть понимаешь, что так оставлять ситуацию нельзя? И прежде всего это опасно для тебя?
— Ты преувеличиваешь. Король дал мне полномочия, которые сравнимы с властью визиря. Мы его схватим, и он всё расскажет, не сомневайся. У нас прекрасные мастера, способные вызнать всё.
— А тот, кто стоит за Мирофаруком, будет послушно ждать?
— А ты уверен, что за ним кто-то стоит?
— Уверен.
— Доказательства?
— Король всё ещё под чьим-то контролем. Нуриман не изгнан. Мы по-прежнему не знаем, кто затеял всю эту интригу и зачем. Реальная власть принадлежит неизвестно кому, кто в любой миг может присвоить себе и ту внешнюю власть, которой, по твоим словам, тебя так щедро наградили.
Блех сжал кулаки так, что затрещали суставы.
— Будь ты подданным короля Конада, я бы приказал схватить тебя и заточить…
— Это ничего не изменит, эмир. Блех промолчал.
— Ну же, признай, что я прав и нужно идти дальше.
— Нет. — Блех отвернулся. Ни Лотар, ни Рубос не могли видеть его лица, но голос начальника тайной полиции звучал твёрдо. — У меня есть приказ прекратить это дело, и я намерен его выполнить.
— Тогда через неделю-другую, когда они соберутся с силами, тебя уберут, обвинив в чём угодно, а Мирофарук и его хозяева…
— Прекрати!
Лотар пожал плечами, подошёл к кровати и стал раздеваться. Но теперь Блех не мог уйти. Он должен был убедить себя, что дело обстоит не так скверно, как представлял Лотар.
— Не понимаю, почему ты вообще в это влез? — Блех говорил раздражённым тоном. — Тебе-то какое дело до того, что у нас происходит?
— Во-первых, ты сам нас втянул. Во-вторых, нас с Рубосом тут поджидали, и мы пытаемся наилучшим способом обезвредить ловушку. А в-третьих, есть другие причины, которыми тебе нет надобности забивать свою государственную голову.
Блех сказал:
— Что-то во всём этом есть такое, что…
— Неважно. Я понимаю его, — вмешался Рубос.
Блех стиснул зубы, повернулся и ушёл.
Лотар лёг, подложил ладони под голову и стал смотреть в окошко, которое стало совсем тёмным. Он не мог уснуть, тяжёлые мысли не оставляли его. Рубос тоже ворочался, потом неожиданно спросил:
— На двери-то засова нет, ты заметил? Лотар только вздохнул.
— Ну, и о чём ты думаешь? Желтоголовый приподнялся на локте.
— Знаешь, приказ короля утратит силу, если Мирофарук нападёт первым и нам придётся защищаться. Тогда даже у Блеха не будет основания обвинить нас.
— Ты хочешь спровоцировать его? — резко спросил Рубос.
— Да.
— Зачем? Это действительно не наша битва. Лотар лёг.
— Я думал, что Рубоса из Мирама невозможно напугать.
— А я считаю, что мы на редкость удачно выбрались из той ловушки, которую нам подстроили. Никто не ранен, оба стали чуть-чуть богаче, и у нас появилась возможность отправиться домой. Никто ни в чём не может нас упрекнуть.
— И всё-таки, — голос Лотара звучал задумчиво, — мы не решили проблему. А это значит, она возникнет снова, только в наиболее неблагоприятный для нас момент. Мы отдаём наше преимущество.
Рубос вздохнул, встал и принялся одеваться. Его движения были неторопливы, словно он готовился к битве. Так оно и было на самом деле. Когда латы легли на его плечи и Рубос стал застёгивать боковые пряжки, он спросил:
— Ну, чего разлёгся? Если всё так серьёзно, тогда, похоже, у нас и выбора нет. — Помолчав, он добавил: — У тебя неплохая тактика — делать то, что для всех, даже для меня, оказывается неожиданностью. Пока она приносила успех. Посмотрим, что будет дальше.
— Подожди. — Лотар сел и опустил босые ноги на пол. — Я не уверен, что правильно понимаю ситуацию.
— Не притворяйся. Я убеждён, ты давно всё продумал. И не знаешь только, какой из нескольких способов верного самоубийства выбрать.
— Чтобы не тратить времени, — ответил Лотар, улыбаясь, — попробуем их все одновременно. А для начала сделай-ка вот что…
Глава 16
Пока Лотар одевался и пристёгивал оружие, Рубос уже вернулся. Он ввалился в комнату и с грохотом опустил на стол массивный арбалет.
— Бестолковая штука, — прокомментировал он. — И за эту вот деревяшку негодяй из оружейной мастерской потребовал целых два нобиля. Я его чуть пополам не разорвал. Кстати, как ты с ним познакомился?
— Он мне приглянулся, пока ты перебирал шлемы с Блехом перед битвой с Освирью. Не жалей денег, ты заплатил их не за самострел, а за молчание.
Рубос кивнул.
— Конечно, раз ты сказал, пришлось согласиться. Но всё это очень смахивает на попытку поскорее разориться.
— Стрелы, — напомнил Лотар.
Рубос вытащил из-за пазухи пять тяжёлых арбалетных стрел. Оперенье у них было сделано из полосок тонкой кожи, которые заставляли их вращаться в полёте.
— А остальное?
Рубос кивнул и достал моток тонкой конопляной верёвки, которая вполне могла выдержать даже массивного мирамца. Лотар улыбнулся.
— Теперь всё в порядке. Кстати, тебя никто не заметил? Если королевские шпионы узнают, что мы что-то замышляем, нам не дадут с места сойти.
Рубос успокаивающе поднял руку.
— Тогда так. — Лотар прошёлся по комнате, собираясь с мыслями. — Надень-ка вот это. — Он передвинул по столешнице пояс с монетами. — Тебе это меньше помешает. Потом это. — Он пнул ногой сумку с книгами и своими пожитками.
Потом подошёл к умывальному кувшину и, стараясь не пролить ни капли, наполнил флягу. Рубос следил за ним, начиная догадываться.
— Мы уходим?
Лотар кивнул и произнёс:
— И флягу тоже придётся нести тебе. Рубос шумно вдохнул воздух.
— Ты решил всё сделать без моей помощи?
— Не обижайся, Рубос, но ты двигаешься со всей этой поклажей так же медленно, как и без неё. А меня она свяжет. Я думаю только о целесообразности. Но даже в этом случае может получиться, что к утру мы оба будем мертвы.
— Вот что значит хороший командир, — всё ещё посапывая от обиды, проворчал Рубос, — двумя словами умеет поднять настроение.
Когда всё было готово, Лотар взял две стрелы и положил их на стол, а сам сел на скамейку.
— Теперь держись от меня подальше. Лучше всего, — он посмотрел на Рубоса очень печально, — выйди из комнаты и последи, чтобы никто не вошёл.
— Делай своё дело, — ответил Рубос, — и оставь мне моё.
— Как знаешь.
Лотар сосредоточился, очистил сознание, не думая о том, что ему предстояло. Когда он решил, что готов, он произнёс приказ, и тогда злоба и ненависть закипели в его душе как составляющие зла, которое вложил в него Гханаши в оазисе Беклем. Это была ненависть ко всему живому, это была злоба на всё, что могло оказаться на его пути и поэтому должно было лежать во прахе, уничтоженное его силой. Это была жгучая страсть к разрушению, способная сделать его сильнее. И когда, казалось, он вот-вот схватит оружие и бросится по коридорам, убивая всех без разбора, неимоверным усилием воли он перевёл всё, что чувствовал, в ярко-красную, горячую, как лава, и тягучую, как кровь, энергию, которую медленно, капля за каплей стал собирать в пальцах.
Теперь его руки были словно напитаны ядом, и он знал, что его рукопожатие теперь так же смертельно, как отравленный кинжал. Один его взгляд вызвал бы у обычного человека болезнь, а крик, если бы он захотел крикнуть, оглушил и, возможно, ослепил бы каждого, кто услышал бы его. Он сосредоточил эту энергию под ногтями и осторожно, стараясь не попасть на столешницу, вылил её на стрелы.
Вокруг стрел сейчас же появилась рубиновая аура, которая растеклась по ним от конца с опереньем до острия, становясь всё сильнее, всё насыщеннее. Когда Лотар почувствовал, что зло вытекло из него полностью, он выровнял дыхание, успокоил сердце, расслабил мускулы. Он снова был почти человеком. Почти…
Лотар посмотрел на стрелы. Он по-прежнему видел ореол вокруг них и тёмный, кровавый отсвет на стенах, который они отбрасывали. Он протянул руку, поколебавшись, отвёл её. Сдёрнул с кровати простыню, сложил её до размеров платка и лишь после этого взял стрелы. На плохо струганных досках от них остался чёткий чёрный след, словно выжженное тавро. Другой рукой он провёл над отпечатком, снимая остатки зла, хотя не сомневался, что завтра же этот стол и всё, что было в этой комнате, сожгут. Возможно, и саму комнату замуруют, потому что ни жить здесь, ни даже находиться сколько-нибудь долгое время нормальный человек теперь не сможет никогда.
Он повернулся к Рубосу. Тот стоял, привалившись к стене, оставаясь на ногах только благодаря своей недюжинной воле. Лотар растянул запёкшиеся губы в некое подобие улыбки. Рубос медленно вытер пот с лица.
— Если бы у меня был выбор, — проговорил он шёпотом, — возможно, я бы выбрал другого напарника для путешествия домой.
— Я же советовал тебе выйти…
Рубос вздохнул, выпрямился. Ноги его дрожали в коленях. Он качнул головой.
— Не знаю, сумею ли я теперь относиться к тебе по-прежнему?
— Я — человек, — твёрдо произнёс Лотар. — То, что я делаю, служит наилучшим доказательством моей человечности.
Рубос обречённо махнул рукой.
— Всё правильно. Не обращай внимания на старого дурака.
Лотар завернул заколдованные стрелы в покрывало и, подхватив самострел, встал.
— Ну что же, — сказал он, жёстко улыбнувшись, — теперь мы готовы.
Они вышли в коридор. Лотар чуть не наступил на стражника, который должен был, по идее Блеха, стеречь их. Почтенный воин похрапывал, подёргивая ногами, как собака, которой снится, что она гонит зайца.
— Что ты с ним сделал? — спросил Лотар. Рубос удивился.
— А я думал, это твоя работа.
— Да? — Лотар рысьим взглядом осмотрел полутёмный коридор. Всё было спокойно. — Плохо, очень плохо. Может быть…
— Что?
— Ничего. Мы всё-таки будем действовать, как задумали.
Они пошли по тёмным закоулкам, часто останавливаясь и прислушиваясь. К удивлению Лотара, Рубос на этот раз даже в своей блестящей сбруе почти не шумел, а шаг его был лёгок. Всё было спокойно, за ними не следили. Впрочем, верилось этому спокойствию с трудом — неспроста же уснул стражник у их двери.
Скоро сообщники свернули в неосвещённый коридор, и Рубос понял, что они находятся в нежилой части двора. Он успокоился и даже стал топать.
— Как ты ориентируешься в этом лабиринте? Будь я один, уже давно звал бы на помощь, чтобы какая-нибудь служаночка вывела меня отсюда.
— Не знаю, — чистосердечно ответил Лотар. — Как-то само получается. Некоторые части дворца я совсем не представляю, а иные знаю так, словно прожил тут много лет. Вот в подземелье я уверен только в тех закоулках, в которых мы побывали… Тихо.
Они прислушались.
— Ничего не слышу, — прошептал после паузы Рубос.
— Давай поменьше болтать.
Они пошли осторожней. Но Лотар уже понимал, в чём дело. Он услышал не тот звук, который возникал от чего-то вещественного. Просто всё сильнее в его сознании звучали те колокольчики, которые уже не раз предупреждали об опасности. Теперь они не умолкали.
Они спустились в подземелье и скоро оказались в переходе, с зияющей в полу ловушкой. Лотар разглядел её за полсотни шагов. Не отдавая себе отчёта, он отреагировал на колокольчики и готовился к битве.
Они прошли по кромке около ямы. Лотар вдохнул гнилостный воздух и заглянул через край. Дна колодца видно не было, его закрывали осклизлые каменные выступы, на которых, судя по их виду, не могла бы удержаться даже муха. Но Лотару на мгновение показалось, что он всё-таки различает слабый блеск водной поверхности где-то очень далеко внизу. Что это было на самом деле, он не знал.
Дальнейший путь был настолько простым и даже привычным, что и Рубосу это показалось подозрительным. Но колокольчики умолкли, и Лотар расслабился. Вероятно, часовых во дворце расставили только на самые необходимые посты. Солдаты слишком устали после беготни по городу, после суточных тревог и бессонницы, чтобы держать дворец под надлежащим вниманием.
В дверях, ведущих во двор, Лотар осмотрелся. У калитки, где прошлой ночью они дрались с копейщиками, тоже никого не оказалось. Лишь горел тусклый факел, да сама калитка была заперта огромным деревянным засовом, прихваченным сбоку массивным навесным замком.
Они вышли во двор, и Лотар ещё раз осмотрелся. Он различал, что творилось вокруг, едва ли не яснее, чем Рубос видел этот двор днём. По-прежнему ничего подозрительного.
Лотар упёр передок самострела, вырезанного из цельной ветки дерева, в стену, с выдохом откинулся назад и надел толстую тетиву из бычьей кишки на бронзовый крюк. Лук, сделанный из матовых, наложенных друг на друга пластин кованой стали, схваченных вместе скобами, скрипнул от напряжения. Силы этой рессоры хватило бы, чтобы с полусотни шагов пробить любые доспехи, если на них не было наложено специальное заклятье. Потом Лотар аккуратно развернул заколдованные стрелы и, придерживая их через ткань, положил одну на тетиву. Стрела засветилась в темноте, не давая, впрочем, ни отблеска, ни теней.
— Что теперь? — спросил Рубос.
— Будем ждать, — неопределённо ответил Лотар. — Когда-нибудь она да объявится.
— Кто?
Но Лотар уже, вытянув шею, вглядывался и вслушивался в то, что происходило где-то наверху.
— Может, на стены поднимемся? — предложил Рубос. — На них сегодня пусто.
— Нас заметят, — ответил Лотар и неожиданно продолжил: — Будем надеяться, что двух стрел мне хватит. И без того не знаю, куда девать вторую. Бросать-то её нельзя, в ней сейчас такая силища…
Они ждали. Рубос умел сидеть в засаде, поэтому и слышал голубей на покатых черепичных крышах, и видел отдалённые отблески факелов редкой стражи, разведённой по стенам в обитаемой части дворца, чувствовал сухость наступающей ночи и слабые дуновенья ветра, в которых аромат цветов смешивался с запахом острых приправ из дворцовой кухни.
Где-то далеко ударил колокол. Рубос вздрогнул. Мерный звон оповестил город, что наступила полночь. Лотар дёрнул плечом, штукатурка стены, к которой он прислонился, посыпалась с лёгким шорохом.
— Что-то она заставляет себя ждать.
— Кто?
И тут же, раздирая ночную тишину и мрак, как вопль грешной души, изнемогающей от адовых мук, раздался крик, заставивший Рубоса зажать уши. Он не ожидал, что это будет так близко, что в этих звуках будет так много боли, ненависти и неукротимой, демонической силы.
А Лотар ждал именно этого. Не успело затихнуть эхо, а он уже был на середине двора, и его самострел нацелился под карниз лишённого окон здания, которое возвышалось даже над внешней стеной. Теперь Лотар знал, где искать.
Рубиновое свечение стрелы, лежащей на тетиве, делало тьму на том конце прицела более густой, мешая даже его магическому зрению. И вдруг он увидел… Это была лишь тень, сгусток черноты, бесформенная клякса, едва выступающая на мрачном фоне. Но этого было достаточно. Лотар прицелился и плавно нажал на скобу.
Звонко хлопнув по металлу, тетива послала пылающую красным огнём стрелу вверх. Идеальная прямая, как показалось Лотару, не отклонившись ни на полдюйма, прорезала рубиновой смертью воздух, загораясь в полёте всё ярче, по мере того как цель оказывалась всё ближе.
Лотар взял прицел выше Сроф на пол-локтя. Он не ожидал, что арбалет будет таким мощным. Но птица, увидев приближающееся огненное пятно, снялась с места. Она раскрыла полупрозрачные крылья, взмахнула ими, слетела с карниза и… поднялась на те самые пол-локтя.
Ослепительно вспыхнув, стрела ударила в середину тёмного пятна, которое теперь почти не было видно на фоне чёрного неба. Дикий вопль, пронзительный и звонкий, как стон всех колоколов мира, разнёсся над городом. Он упал на землю так тяжело, что Рубос присел, пряча голову от этого звука. Лотар тоже присел, но взгляд не опустил. К его удивлению, она всё-таки взлетела. Взмахи её крыльев стали медленными и затруднёнными, словно летела она не в ночном воздухе, а в тягучей, густой воде. И после неё остались отчётливые бледно-фиолетовые капли, которые, распадаясь в воздухе на крохотные тающие искры, медленно опускались вниз, но она летела. Ей хватило выносливости, чтобы подняться и унестись на северо-восток, туда, где через несколько часов взойдёт солнце.
Рубос подошёл к Лотару и сказал:
— Теперь-то уж ни один из стражников не сомневается — ты вышел на охоту.
Лотар через силу улыбнулся.
— Гораздо важнее, Рубос, что те силы, которые противостоят нам с самого начала, теперь не станут ждать, пока Блех выгонит нас из Ашмилоны. Они попытаются атаковать.