Он не хотел пропустить ни одного мгновения из тех, когда принцесса упала на россыпь светящейся гальки и стала биться, отравленная ядом мантикоры. Она ничего не могла теперь сделать с этим оружием Лотара, потому что даже Нуриман был бессилен против него. Она должна была умереть.
Но ещё до того, как она умерла, до того, как погасли её горящие красным Нуримановым огнём глаза, потому что демон вынужден был оставить свою мёртвую служанку и вернуться в непроницаемые для человеческого ума бездны холодного мрака, ещё до того, как победа оборотня стала окончательной, Лотар потерял сознание. Он тоже не мог остаться в этом мире, хотя всё ещё был жив. Силы его хватало, чтобы заставить сердце гнать кровь по разорванным, растерзанным венам, но смерть его была так же неминуема, как и смерть Мицар.
Глава 27
Лотар открыл глаза. Над ним склонились два лица. Рубос из Мирама, кажется, улыбался. Гигант полагал, что самое трудное позади, если Лотар смотрит на них. Но Сухмет был более сведущ, и лицо его было встревожено.
Лотар разлепил солёные от крови, потрескавшиеся губы. Но Сухмет не стал дожидаться, пока он выдавит из себя вопрос.
— Да. — Для верности он кивнул головой. — Она умерла, и смерть её была ужасна.
Лотар улыбнулся кончиками губ.
— Я поклонился ей перед боем. Как ни странно, именно это спасло меня. Я пытался думать о ней без ненависти.
— Ты великий воин, Лотар, — произнёс Рубос. — Не думаю, чтобы кто-либо ещё мог сделать то, что сделал ты.
Как ни встревожен был Сухмет, он всё-таки покосился на мирамца, словно был не согласен с ним или находил во всём происшедшем какой-то недостаток. Но это заметил только Лотар. Он с нежностью смотрел теперь на них обоих и поразился тому, как эти два совершенно различных человека составляют всё, что у него есть дорогого в мире. Он даже не знал, беден ли он, или сказочно богат оттого, что они у него есть.
— Нужно… — Больше он не сумел издать ни одного членораздельного звука, но Сухмет всё понял и так. Он покачал головой и раздельно произнёс:
— Нет, жало мантикоры мы доставать не будем. Никто не знает, что может произойти, если из неё вытащить его. Рубос удивлённо перевёл на него взгляд.
— Не думаешь же ты, что она оживёт, если мы выдернем эту адскую колючку? Сухмет был непреклонен.
— Не знаю, господин. И никто не знает. Слишком сильные поля сошлись здесь, в этом зале, и никто не может ничего сказать наверняка. — Рубос не сводил с него изумлённого взгляда, тогда Сухмет добавил: — Ты же не хочешь, чтобы по этим тёмным лабиринтам нас ещё преследовала принцесса-зомби?
После этого Рубос больше не спорил. Сухмет смахнул сухой ладошкой прилипшие мелкие камешки со щеки Лотара, потом озабоченно коснулся его лба.
— Ты потный, господин мой. Теряешь слишком много влаги. Попробуй замкнуть её в себе, путь ещё долгий.
Лотар улыбнулся. Его улыбка показалась бы безмятежной, если бы не нестерпимая боль, которая читалась в глазах драконьего оборотня.
— Не могу… даже это… трудно.
Лишь тогда Рубос стал понимать, что произошло. До него дошло, что оборотень, который не может залечить свои раны, вряд ли уже оборотень. Сухмет долго всматривался в грудь, живот и в глаза Лотара.
— Тебе не хватает энергии, мой господин, — решил он наконец. — Если бы мы были на поверхности, ты бы, скорее всего, уже поправлялся.
Лотар снова спокойно улыбнулся.
— Но мы… не на поверхности. — Он попытался ещё что-то сказать, но лишь кровавая пена выступила на его губах.
— Хорошо, — решил старый раб. — Теперь моя очередь сделать для тебя кое-что, мой господин.
Он сел в позу сосредоточения и накапливания силы, вытянул вперёд руки и закрыл глаза. Минуты уходили, как череда крохотных, бессчётных бусинок. На лбу старика выступил пот, а потом даже Рубос понял, что в теле раба появились мелкие, но многочисленные напряжения. Наконец Сухмет открыл глаза. Но он ещё не сдался.
— Господин, — позвал он Рубоса. — Дай мне повязку концентрации.
Рубос тут же послушно снял со лба кожаный ремешок и протянул его старику. Он едва дождался, когда Сухмет возьмёт её с его ладони, а потом, зашатавшись от внезапно обрушившейся на него боли и тяжести обессиленного тела, отошёл в сторону. Он даже не сумел дойти до ближайшей колонны, опустился на светящиеся камни и медленно перевалился на живот. Рот его открылся, он дышал, как выброшенная на берег рыба.
Но Сухмет даже не обратил на это внимания. Он быстро повязал чуть дрожащими старческими пальцами ремешок вокруг своего лба и стал сосредоточиваться. Наконец он поднялся на ноги. Он был утомлён, даже его зрачки были сейчас такими широкими от усталости, что почти закрывали радужку глаз. Но Сухмет крепился.
Он подошёл к Лотару и провёл рукой по его запястьям, шее и вискам — искал пульс в разных точках его измочаленного тела. В том, как сокрушённо он покачал головой, сквозила беспомощность.
Он подошёл к почти безжизненному Рубосу.
— Я ничего не могу сделать, господин, — сказал он, не сомневаясь, что мирамец всё-таки слышит его. — Ему нужно гораздо больше энергии, чем я способен извлечь из этих пещер. Я делал всё, что мог, но понял только — если я переусердствую, вам придётся остаться здесь вдвоём.
Рубос действительно слышал его.
— Что же делать?
— Его нужно нести к выходу… Вернее, к тому месту, где может быть выход.
— Туда больше целого дня пути. А мне тоже досталось. Я не справлюсь.
— Попробуем нести его по очереди, господин. Но это единственный способ. Через день он не сможет выжить, даже если его посадить в омолаживающий фонтан Кхадизара.
Рубос тяжело, как пьяный, улыбнулся и сел. Не открывая глаз, он спросил:
— Кто такой Кхадизар?
— Маг далёкой древности, который ближе других подошёл к решению загадки вечной жизни.
— Тебе не кажется, что мы не успеем, Сухмет? В таком состоянии нам придётся идти не один день.
— Когда такой необычный человек, как мой господин, умирает, ничего нельзя предсказать заранее. Он может быть гораздо сильнее, чем я предполагаю, тогда ещё не всё потеряно. Он может бороться за себя так, как это не снилось никому на свете. Наше дело, господин, пытаться спасти его. А остальное… в руках Судьбы и моего господина.
— Понятно. — Рубос попробовал подняться. Руки, которыми он пытался оттолкнуться от камней под собой, подломились, он тяжело ударился подбородком.
— Тебе придётся дать мне ремешок.
— Этот способ, господин, оставим на последний случай.
— Но я не могу даже подняться.
— Ты сможешь, если заставишь себя. Моему господину гораздо хуже, а он ещё борется.
— Но я не смогу нести его.
— Сначала нести его попробую я. Ты лишь иди сзади с сумкой и оружием. И старайся набраться сил, как я показывал тебе.
— Ещё и сумку нести?
Сухмет едва заметно улыбнулся. Оружие мирамца не тяготило.
— Разве не обидно сдаваться с самого начала? — Старик попробовал выпрямиться и стоять потвёрже. — Поверь, скоро нам будет гораздо хуже, чем сейчас. Тогда и посмотрим, оставлять ли сумку с монетами или твои доспехи.
— Хорошо. Я лишь хотел сказать, что всё это нужно упаковать поухватистей.
Под тяжестью оружия, которое Рубосу даже не пришло в голову оставить, и сумки Лотара огромный мирамец качался, как былинка на ветру. Но с каждым шагом, как это ни удивительно, он всё уверенней ставил ногу, всё твёрже смотрел вперёд, и становилось ясно, что скоро он сможет идти не хуже, чем Сухмет.
Старый раб, взвалив себе на спину безжизненного Лотара, шёл, как ни странно, довольно легко. Это была обманчивая лёгкость. Скорее всего, он зарядился одним из тех мобилизующих заклинаний, которые придают силы, но расплата за которые потом гораздо тяжелее, чем похмелье у запойного пьяницы. И тем не менее решился на это, потому что нужно было идти и нести Лотара.
Они шли по довольно ровному коридору с прямым полом. Потом он стал ветвиться и через пару сотен ярдов, после двух-трёх поворотов превратился в обычную пещеру с каменистыми стенами, с ямами, валунами под ногами и низкими сводами, где так тяжело было нести что-то на спине.
Сухмет очень опасался, что ударит Лотара об эти выступающие твёрдые камни, и взял его, как ребёнка, на руки.
Скоро стало темно, светящаяся пещера кончилась. Сухмет понял это, когда услышал сквозь бешено бьющуюся в висках кровь, как Рубос упал второй раз, загремев ятаганом по камням. После этого мирамец немного прибавил шагу и догнал старика.
— Я опять ничего не вижу. Как я понесу его? Сухмет вздохнул.
— Этого я не учёл. Придётся передавать тебе и повязку. Мы не можем рисковать жизнью моего господина.
Они прошли ещё немного. Теперь, как ни странно, Рубос шёл довольно уверенно, и у него больше не возникало никаких сомнений.
— Когда ты отдашь его мне?
— Господин, сначала я сделаю всё, что могу. Потом то же потребуется от тебя, работы хватит на двоих.
Рубос порадовался, что рядом с ним такой напарник. Он вообще полагал, что нет такой ситуации, которая заставила бы Сухмета отказаться от задуманного. Старик просто не знал, что такое сдаться. Он мог умереть, наверное, мог опоздать, определённо мог, столкнувшись с превосходящей силой, погибнуть, но до последнего мгновения, как бы тяжело ни было ему или кому-то, кто был рядом с ним, он делал, что в его силах.
К вечеру того же дня, когда они, как ни странно, прошли половину дороги, стало ясно, что нести Лотара они больше не смогут. Рубос поднимал безвольное, всё более обмякающее тело своего друга и тут же валился на землю.
Сухмет подошёл к нему, положил руку на плечо.
— Ты что?
— Не могу… Давай, придумаем что-нибудь. Носилки или…
— Я уже думал об этом. Нет жердей, а без них носилки не сделать.
Рубос сжал челюсти, попробовал снова поднять Лотара. Руки его бессильно опустились.
— Не держат.
Сухмет кивнул, достал нож и твёрдой рукой, хотя и медленно, выкроил из своей чалмы широкую и не очень аккуратную перевязь.
— Вот, можешь поддерживать его повязкой. Только иди.
Рубос перевёл дыхание, впрягся в перевязь и с помощью Сухмета вдел в неё Лотара. Держать безвольное тело оборотня стало легче, но идти — гораздо труднее, потому что теперь любое неудачное движение отзывалось толчком на плечи. Кроме того, сложнее стало находить опору для ног, они всё время спотыкались и норовили вырваться из-под Рубоса, словно два строптивых и шатких костыля.
К концу ночи Сухмет, который теперь нёс Лотара реже, чем Рубос, на одном из привалов стал проверять виски и грудь Желтоголового. Он и раньше прикладывался к нему, чтобы понять, как тот себя чувствует, но на этот раз провозился дольше, чем обычно. Рубос, как ни был он измучен, встал и подошёл ближе.
— Ну что?
— Он умирает, кризис завершился не в его пользу. — Сухмет чуть слышно всхлипнул. Рубос не понял, были это слёзы или старику просто не хватило дыхания. — И мне нечего ему отдать, я пуст, как пересохший бурдюк. Я пуст, пуст, пуст…
— Прекрати! — заорал Рубос, насколько мог громко. Сухмет, как ни странно, умолк. — Это не способствует… Дальше Рубос не знал, но этого хватило.
— Правильно. Нужно успокоиться и поторопиться. Рубос посмотрел в измученное, избитое лицо старика удивлённо.
— Мы и так делаем всё, что можем.
— Значит, не всё. Нужно торопиться.
Сухмет встал и впрягся в перевязь. Рубос, вздохнув, стал собирать сумку.
В какой-то момент стало ясно, что Сухмет заблудился, и ему пришлось, надев повязку концентрации, высматривать магическим зрением путь. Это было даже хорошо, потому что Рубос сумел поспать. Хотя, когда Сухмет разбудил его, он едва мог сначала идти, но уже через четыре сотни шагов пришёл в себя и понёс Лотара дальше.
Но и эти силы кончились. После очередного привала ни один из них не смог встать. Стоило кому-то из них попробовать подтащить под себя ноги, чтобы оторваться от земли, как дело кончалось тем, что он опрокидывался и лежал, тяжело переводя дыхание.
Когда стало ясно, что так они ничего не добьются, Сухмет соорудил из латной рубахи Рубоса что-то вроде волокуши, на которой Лотара можно было тащить. Скоро это стало получаться у них довольно легко, лишь иногда приходилось переносить Лотара через большие камни.
Наконец Рубосу стало ясно, что больше он не продвинется ни на шаг. Он попросту сложился калачиком, поджал ноги и замер. Он был готов.
Сухмет, тяжело дыша, вернулся назад.
— Вставай, это нужно.
Рубос начинал говорить раз пять, прежде чем ему удалось по слогам выдавить из себя:
— Я не могу двинуться.
— Да? — удивился Сухмет. — Может, выбросим золото? Только ятаган нельзя…
— Почему?
— Им можно копать землю. Рубос поискал ятаган.
— Его тоже нет.
Глаза у Сухмета открылись так широко, что Рубос вдруг увидел их.
— Нужно найти. Ты воин, ты не мог бросить меч.
— Не мог, но его нет.
Они принялись искать. Рубос при этом едва шевелился, Сухмет же был способен даже злиться на мирамца, хотя и на себя тоже за то, что не уследил.
Ятаган нашёлся на спине Рубоса. Мирамец и забыл про него. Сухмет успокоился, но когда подполз к Лотару и послушал его сердце, то заволновался ещё сильнее.
Но Рубосу было уже всё равно.
Сухмет снова подполз к мирамцу и взял его лицо в свои грязные, исцарапанные до крови руки.
— Ты просто устал, Рубос. Но ты можешь проползти ещё немного.
— Какая разница? — спросил мирамец. — Здесь или ещё где-то?
— Разница есть, — сказал Сухмет так уверенно, что почти убедил его. — Лучше там
— Где?
Сухмет подумал, пожевал губами.
— За поворотом. Пошли.
— Нет.
— Ты же не хочешь сдаться?
— Я не знаю, чего я хочу. Вот полежу и пойму.
— Ты хочешь жить.
— Жить? — Для Рубоса такая постановка вопроса была довольно неожиданной. — Не знаю. Возможно, что нет.
— Рубос, — Для верности Сухмет потряс его голову, он так и не выпустил её из своих рук. — Осталось немного. так немного, что я и сам бы дошёл, но один не смогу сейчас отвалить камень, которым заткнули выход.
— Там есть камень?.. Не смогу тебе ничем помочь. Сухмет собрался и попробовал навести на Рубоса самое примитивное колдовское внушение.
— Представь, ты ранен, тебе нужно на поверхность. Лотар бы не сдался и нёс бы тебя. Он бы выволок тебя, даже мёртвого. А ты не хочешь сделать это же для него.
— Он тащил меня на верёвке, — задумчиво сказал Рубос.
— Вот именно.
— И он убил Мицар. А без этого я уже… — Мирамец вздохнул. — Ну ладно, я уже отдохнул. — Он оттолкнулся от земли. — Говоришь, до поворота?
— За поворотом, — сказал Сухмет.
Рубос ничего не ответил, он прополз вперёд, впрягся в петлю с неподвижным Лотаром и пополз дальше, кряхтя и постанывая при каждом движении. Когда они дошли до поворота, который находился всего в трёх десятках локтей, и повернули в новый коридор, Рубос уже забыл, что собирался останавливаться. Он полз, и полз, и полз, и скоро Сухмет уже думал только об одном — сумеет ли его господин удержать в себе достаточно жизни, чтобы снова раздуть её, когда они всё-таки выберутся на поверхность.
Наконец наступил момент, когда Рубос, который на этот раз полз сзади, подталкивая Лотара в ноги, вдруг потерял его, а когда стал искать, стукнулся головой в бок Сухмета. Тот сидел неподвижно, словно прислушивался к чему-то. Рубос тоже попытался слушать, но разбирал только своё утомлённое дыхание и звон крови в ушах.
— Мы пришли, — сказал Сухмет.
— Куда? — не понял Рубос.
— Мы дошли.
— Это то место, куда нужно было попасть?
— Да.
Рубос протёр глаза обрывком рубашки у ворота и попробовал осмотреться. Тьма вокруг не нарушалась ни единым лучиком света.
— А где выход?
Голос Сухмета раздался откуда-то сбоку.
— Копать нужно здесь.
Рубос подполз, достал ятаган и ткнул в то место, которое на ощупь указал ему Сухмет. Клинок скользнул, даже не поцарапав каменную поверхность.
— Здесь невозможно копать, — сказал Рубос.
— Да, пожалуй. — Сухмет перевёл дыхание. — Но за этим камнем свобода. И жизнь для Лотара. Рубос потряс головой.