Бугошит дёрнул себя за бородку:
— Пожалуй.
Его тон стал менее агрессивным. Он действительно начинал думать.
— У тебя есть своя версия происшедшего?
— Если говорить только о смерти княжича, то законченной версии нет. Есть только вопросы.
— Например?
— Капис перед толпой говорил, что знает какого-то колдуна, который продал Сошуру своё варево. Что это был за состав? Отрава или приманивающее зелье? Я думаю, что это была какая-нибудь необычная отрава. Сошур не блистал умом, но рвался действовать. Он вполне мог придумать такой глупый ход и попытаться отравить собак. Но в любом случае где этот колдун?
Не по милости ли Каписа воевода поплатился за свою глупость жизнью?
Капис вскочил с места и попытался обвинить Лотара в том, что тот уводит следствие в сторону. Но слова его прозвучали так неубедительно, что даже Бугошит попросил его не тратить время зря.
— Почему ты назвал попытку отравить собак глупостью? — спросил вдруг Гергос.
— Да ведь мы о них ничего не знаем. И только шарлатан при этом будет утверждать, что знает зелье против этих чудовищ. — Лотар хмыкнул. — Если бы кому-нибудь был известен способ истребления подобных чудовищ, уверяю вас, он не торговал бы своим зельем здесь, в Мираме. Он был бы известен далеко за пределами континента как один из величайших воинов мира.
— Понятно, — кивнул Бугошит, не то соглашаясь, не то переводя допрос в иное русло. — Но мы говорим о гибели княжича, наследника престола. Что ты можешь сказать об этом?
— Гергос со своими дружинниками слишком медлил или кто-то оказался чересчур быстрым. Так или иначе, он просто арестовал первого, кто, как ему показалось, не сможет отвертеться от обвинений.
Гергос шагнул вперёд. Его шаг прозвучал под этими сводами, как удар бича.
— Я видел тебя над телом. Я был обязан…
— Ты действовал правильно, капитан, — остановил его Бугошит. — А вот наш многоречивый чужеземец, кажется, забывает, что его руки были в крови, когда его арестовали.
— В крови тех, кому я разбил физиономии, прорываясь к княжичу на помощь. Полагаю, я имел на это право. Или почтенный судья будет защищать людей, пришедших творить расправу к дому Сошура?
— Это преступление будет в своё время также расследовано. — Бугошит, нахмурившись, посмотрел на писца, быстро чиркающего своим стилосом по вощёной дощечке.
— Если у вас найдётся время, — продолжил за него Лотар. — В чём я очень сомневаюсь. Времени нам не дадут.
— Ты что-то знаешь?
— Я знаю, что угроза, исходящая от собак, и убийства в городе связаны между собой. Кто-то задумал всё это давно. И ему невыгодно с чем-то разбираться — чтобы не выдать себя раньше времени.
— Это всё слова. А где доказательства? Причём такие, чтобы мы им поверили?
Лотар вздохнул. Всё-таки трудно говорить с людьми, убеждёнными в твоей виновности.
— Если мы говорим о гибели княжича, то Рубос видел, как я выпрыгнул из окна трактира Шува уже после того, как толпа напала на Прачиса. Кроме того, он не мог не видеть, что я подошёл к телам княжича и Кванета уже после того, как их убили.
— Хорошо, допустим. Оставим пока в стороне то, что вы с Рубосом можете действовать сообща. Тогда отвечай, кто мог это сделать?
— Тот, кто отчётливо понимал выгоду ситуации и использовал её. Впрочем, скорее всего ему приказали. Никто не стал бы действовать так решительно по своему усмотрению.
Князь подался вперёд. Его глаза, усталые и мутные, теперь горели огнём силы и решительности.
— Кем приказано?
— Это я и пытаюсь узнать. Как пытаюсь узнать, и кто управляет собаками.
Внезапно у входной двери поднялась лёгкая возня и из темноты в середину зала вышел Сухмет в сопровождении двух стражников. Стражники с извиняющимися взглядами попробовали определить, правильно ли они поступили, впустив сюда этого восточника, но, так ничего и не придумав, отступили к двери и замерли там в тени.
Сухмет выглядел усталым, по-стариковски шаркал ногами, чего Лотар никогда прежде не видел. И всё-таки он пытался вежливо улыбаться.
В руках он нёс огромную, тяжёлую книгу в переплёте из тёмной кожи. Лотар подумал, что таких книг не делают здесь, на Западном континенте, этот фолиант скорее всего с Востока.
— Если я правильно понял моего господина, это уже не секрет.
— Что ты несёшь, раб? — рассердился Бугошит. Трудно было понять, говорит ли он о книге в руках восточника либо требует, чтобы ему пояснили последнюю реплику.
— Вот здесь написано о Гонге Вызова, — спокойно сказал Сухмет, подходя к Бугошиту и протягивая ему огромный древний кодекс. — Когда этот магический инструмент выставляют под лучи звезды Зо-Мур, восходящей в ваших широтах на неделю в каждый месяц, он начинает звучать, и зло надолго поселяется в душах людей. Он вызывает и каменных собак из… тут я не понял, из какого измерения, но они, без сомнения, те самые собаки, с которыми мы и пытаемся сейчас бороться. Кстати, он вызывает собак, раздражая их. Они пытаются до него добраться и уничтожить, попутно уничтожают любую преграду, например, стены замков или городов. Изготовление этого Гонга — старый трюк. Даже удивительно, как я забыл про него.
Бугошит заглянул в книгу, которую Сухмет положил прямо на столик перед писцом, отчего тот вздрогнул и подался назад, а Богушит посмотрел на князя и проговорил с раздражением:
— Ничего не понимаю. Кто умеет читать эти загогулины?
Робкий писец, не вставая, развернул книгу к себе, затем кивнул, став на мгновение очень похожим на Сухмета, когда тот кланялся, дёргая подбородком вниз.
— Я могу прочитать это, боярин. Здесь сказано, что собаки — рабы этого магического инструмента, и так было от сотворения мира…
— Хватит! — взревел Бугошит. — Мне не нужно читать это дословно. Он правильно говорил? — Боярин кивнул на Сухмета, подошедшего к связанному Лотару. — В общих чертах правильно?
Писец пробежал глазами страницу, потом ещё одну, потом перевернул и дочитал третью до конца. Все терпеливо ждали.
— Ну? — спросил Бугошит.
— Абсолютно правильно, господин, — закончил писец.
Сухмет хмыкнул на весь зал. Бугошит повернулся к князю, потом к Лотару:
— Ты сам-то ничего сказать не хочешь?
— Хочу. Господа судьи, вы ищете не там, где надо. Я не мог вызвать собак, не мог быть замешан в нападении на дом воеводы, у меня не было причины убивать княжича, следовательно, я невиновен. — Лотар перевёл дыхание. — А вот причины защитить его были. Он был одним из тех, кто мешал преступникам достигнуть цели. Как и Сошур. Но с воеводой к тому времени, кажется, уже было покончено.
— Заговорщики, преступники… — пробурчал Гергос. — Я слышал от тебя эти слова много раз. Может, мне следовало отнестись к ним с большим вниманием. Тогда бы я знал, куда они собираются нанести следующий удар. Кто ещё мешает преступникам?
— Ты, боярин Бугошит, и князь. Но больше всего сейчас им будет мешать, конечно, Светока, потому что других законных наследников престола не осталось.
— Если им что-то мешает, значит, у них есть какая-то цель? — подал голос князь. — И что же это за цель?
— Разумеется, власть, престол, богатство, возможно, что-то ещё, может быть, завоевательные походы на соседей или создание полупиратской гавани, как на Алдуине. В любом случае эти люди впустят сюда зло, которое приходит с чёрным колдовством и в демонском обличье.
— Ты имеешь в виду Кнебергиша? — спросил Гергос.
— Наоборот. Именно он и был с самого начала вашим надёжным союзником, потому-то его и оклеветали, чтобы изгнать из города. Он мог помешать преступным планам, раскрыв вам глаза на происходящее. Ведь он учёный, он знал эти книги, мог их прочитать и, конечно, сделал бы верные предположения.
— Предположениями делу не поможешь, — тяжко вздохнув, произнёс Гергос.
Лотар усмехнулся и ответил капитану городской стражи:
— По-моему, это лучше, чем хватать первого, кто попадётся на глаза.
— Ну, может, довольно? — попросил Гергос.
— Как только развяжешь мне руки, я всё сразу и забуду, — пообещал Лотар.
Гергос вопросительно посмотрел на Бугошита, потом на князя. Тизун кивнул, Гергос с лязгом вытащил кинжал и разрезал путы на руках Лотара.
После этого князь спросил тихим, невыразительным голосом:
— Что же ты предполагаешь делать дальше, чужеземец?
— Первым делом я попрошу Каписа рассказать мне, как он узнал, что Сошур купил какое-то зелье, чтобы приманивать собак или, наоборот, чтобы отравить их. — Лотар с удовольствием потёр затёкшие запястья. — И пойду по этой цепочке. Возможно, она приведёт если не к главе заговора, то к тем, кто его замыслил.
Все повернулись к тёмному углу, который облюбовал себе лекарь в начале допроса. Там было тихо, и даже Лотар ничего не мог увидеть. Один из стражников взял факел и осветил весь угол. Стул Каписа стоял на месте. Княжеского лекаря не было.
Глава 17
Комната Каписа показалась голой даже привыкшему к казарме Гергосу. Лотар понял это по выражению его глаз и по оттопыренной нижней губе. Лишь кровать, застеленная очень толстым одеялом, и крохотный столик, где пожилые матроны обычно держат притирания и щётку с вырванными седыми волосами. Но столик возле кровати был пуст, если не считать нескольких ореховых скорлупок.
— Интересно, — пробормотал Гергос, — он что, вообще не жил здесь? Я не вижу даже одежды.
— А меня удивляет, что здесь как-то не очень много медицинских инструментов, — поддакнул капитану мирамцев Сухмет.
Он подошёл к кровати и принялся тщательно ощупывать её.
— Мог бы гобелены или хотя бы пару клинков повесить на стену, — пророкотал Гергос. — Живёт, как в трактире.
Лотар покачал головой:
— Пожалуй, он здесь и не жил. Я не чувствую человеческого присутствия. Сухмет кивнул:
— Наверное, готовился дать дёру в любой момент, даже барахло своё хранил где-то в другом месте.
— Да, он был готов удрать, — сказал Гергос задумчиво. — Знал бы это раньше, многое сделал бы иначе.
Лотар подошёл к окну, раскрыл его и осмотрелся. С одной стороны стена переходила в какие-то башенки, и в сбитом ритме внешней кладки без труда читались ступени лестницы. А вот с другой стороны оказалась широкая глухая стена без окон. За ней могло быть что угодно.
Лотар подошёл к той стене комнаты Каписа, которая снаружи была глухой, и стал её внимательно прощупывать. Сухмет, который закончил осматривать кровать, принялся помогать ему.
— Нашёл что-нибудь? — спросил его Лотар, хотя уже знал ответ.
— На этой кровати никто не спал недели две.
Лотар оставил Сухмета заниматься стеной и подошёл к Гергосу, который, нахмурившись, смотрел невидящими глазами на кровать княжеского лекаря. Внезапно он прошептал:
— А я ничего и не заметил.
Лотар почувствовал симпатию к этому большому и сильному человеку, простодушием напоминавшему Рубоса.
— Ты должен был находиться на стенах. В этой невнимательности нет твоей вины. Гергос вздохнул:
— Всё равно мог бы заметить. Ну ладно. — Он посмотрел на Лотара: — Ты чего хотел?
— Хотел спросить, у Каписа были слуги? Или хотя бы один слуга?
Гергос сокрушённо покачал головой:
— С полгода назад он разогнал всех слуг, хотя до этого держал их больше дюжины. Капис долго не знал удержу в тратах, покупал разные вещи, хвастался высоким положением. Потом пошли слухи, что он стал разоряться. Уж не знаю, то ли вложил деньги в неудачную заморскую экспедицию, то ли просто промотал… Но такого, — Гергос обвёл рукой пустую комнату, — я не ожидал. Это как-то плохо вяжется с его тягой к роскоши.
— Наоборот, очень хорошо, — отозвался Сухмет. — Он припрятал своё добро, чтобы оно не пострадало, когда лекарь примкнул к заговорщикам.
— Но слух о его разорении идёт уже с полгода.
— Значит, ещё полгода назад у кого-то вызрел этот план настолько, что он посвятил в него Каписа, — сказал Лотар.
Гергос нахмурился ещё больше:
— Но разве не сам Капис — глава заговорщиков?
— Не думаю, — ответил Лотар, но пояснить это соображение не успел. Дверь в комнату распахнулась, и вошёл Рубос, а за ним двое слуг, которые почти внесли на сильных тренированных руках князя. Бугошита не было, он, очевидно, уже уехал в свой замок.
Князь был бледен, на его высоком белом лбу выступили капли пота, но он старался держаться. По крайней мере, его глаза блестели, и в них читалась решимость не поддаваться боли, пока он не разберётся во всём, что сегодня произошло.
Сухмет, стоя у стены, стал торопливо кланяться, хотя сегодня уже видел князя и приветствовал его. Но он просто не мог не поклониться лишний раз властителю торгового Мирама.
Рубос шагнул к Лотару и положил руку ему на плечо.
— Ну, ты как?
— Нормально. — Лотар улыбнулся, вспомнив про боль, которая с утра не давала ему покоя, а теперь стала почему-то более ощутимой от этого знака внимания и дружеской любви. — В общем-то, мы разобрались. Теперь нужно только отыскать кое-что…
Князь тем временем выслушал торопливый доклад Гергоса. Потом посмотрел на Лотара:
— Отсутствие чего бы то ни было не может быть доказательством, Желтоголовый.
Лотар поклонился, собираясь высказать своё соображение, как вдруг Сухмет громко произнёс:
— Нашёл.
При этом он сделал какое-то неуловимое движение рукой — небольшой, в половину человеческого роста, кусок стены с тихим шорохом повернулся на невидимой оси, и все увидели проём. Недолго думая, Сухмет нырнул в темноту. Лотар шагнул было за ним, но Рубос придержал его:
— Ты безоружен, Желтоголовый, лучше дай я.
За Рубосом пошёл Гергос. Он ничего не сказал Лотару, легко оттолкнул его и, согнувшись чуть не втрое, полез в проём.
Проём расширялся, и скоро можно было встать во весь рост. Лотар, которому любые сложные движения доставили сегодня дополнительные муки, с удовольствием выпрямился. Впереди он увидел слабый свет — значит, нужно было идти в ту сторону. Коснувшись рукой стены, он двинулся вперёд, ощущая перед собой широкую спину Гергоса. А за ними, тихо бормоча, двое носильщиков пытались внести князя в этот коридор, не уронив достоинство владыки. Кажется, это им удалось, хотя и с немалым трудом.
Потом они оказались в лаборатории Каписа — почти такой же голой, как и жилая комната. Но здесь было по крайней мере несколько столов, на которых лежали скальпели, пинцеты, зажимы и один мраморный лоток, на котором можно было резать кроликов, собак или трупы людей. Вдоль стены стояли стеллажи со стеклянными ретортами и колбами, в которых медики обычно варят, смешивают, возгоняют или разъединяют компоненты своих лекарств. А в углу, возле узкого, незаметного снаружи окна стояла конторка с ворохом перьев, папирусов и вощёных дощечек. Чем-то это помещение напоминало лабораторию Илисара в Мульфадже, хотя выглядело поплоше и в нём не было ощущения удовольствия от работы.
Главный стол, на котором когда-то, вероятно, стояли самые дорогие приборы и ставились решающие опыты, был очищен от медицинских приборов. Чья-то безжалостная рука отодвинула всё в сторону, причём некоторые из инструментов упали на пол, а стеклянные части хитроумных приборов разбились на мелкие осколки. От них поднимался лёгкий, почти выветрившийся, но всё ещё будоражащий запах, который привлёк внимание Сухмета. Но старик ничего не сказал, а Лотар не стал спрашивать.
На освобождённом пространстве стояла небольшая печь с трубой, выведенной в крохотный камин в углу комнаты, фарфоровые тигли для плавления драгоценных металлов и шлифовальные круги. Ещё здесь стояло несколько деревянных подставок для тяжёлых книг, только лежали на них не книги, а круглые, отполированные до зеркального блеска вогнутые диски, очень похожие на тарелки. Конечно, это были совсем не тарелки. Рубос, как всегда, едва дело доходило до магии, отошёл в сторону, пропустив вперёд Сухмета. Восточник осторожно провёл над приборами рукой и уверенно сказал:
— Это результат проб и неудач. Ни один из этих инструментов не может служить даже суповой миской приличному псу. М-да, пожалуй, этот ваш Капис — самый безрукий ремесленник, какого я только видел. Столько материала перепортил, что хватило бы на небольшой монетный двор.