– Не прикасайся ко мне! – закричала девушка.
Другой стражник протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, и она, предварив это, ударила его по руке.
– Ты что, глухой? Как ты смеешь ко мне прикасаться? Ты знаешь, кто я? – В ее голосе прозвучала нотка паники.
Не ведая, что еще можно сделать, девушка сосредоточилась на своем враге.
В его тигровых глазах было… терзание.
Настороженность.
А потом?
Спокойствие.
– Генерал аль-Хури?
– Да, сеид.
– Я хотел бы представить вам гору Адамант.
Взгляд шарбана метался между халифом и Шарзад.
– Но, сеид… Я не понимаю. Вы не должны…
Халиф повернулся лицом к шарбану.
– Вы правы, генерал. Вы не понимаете. И вы даже, вероятно, никогда не поймете. Несмотря на это, я хотел бы познакомить вас с горой Адамант…
Халиф оглянулся на Шарзад, призрак улыбки играл на его губах.
– Моя королева.
Начало конца
Рида Тарика была покрыта толстым слоем пыли. К каждой открытой части его тела прилип песок. Гнедой жеребец юноши был гладким от пота, и вокруг железной узды у него во рту начала собираться белая пена.
Ворчание Рахима становилось громче с каждым часом.
Однако взору Тарика уже открылись городские ворота Рея, маячащие на горизонте.
И он отказывался остановиться.
– Ради всего святого, мы можем хоть чуток замедлить наш темп? – закричал Рахим уже в пятый раз за несколько минут.
– Вперед. Замедли темп. А потом просто скатись со своего седла. Ты наверняка станешь пиром для ворон, – огрызнулся Тарик.
– Мы уже два дня несемся без остановки!
– И, несмотря на это, почти не сдвинулись с места.
Рахим замедлил лошадь до легкого галопа, вытирая пот со лба.
– Не пойми меня неправильно, я так же волнуюсь за Шази, как и ты. Но какая от тебя, полуголодного и почти мертвого, будет кому-нибудь польза?
– Мы сможем поспать под облаком благоуханий, как только доберемся до дома дяди Резы, – ответил Тарик. – Нам нужно просто добраться до Рея. Мне нужно… – Он еще раз пришпорил лошадь.
– Тебе не стоит так волноваться. Если кто-то и способен сделать невозможное, так это Шази.
Тарик осадил своего арабского скакуна, чтобы выровняться с Рахимом.
– Она даже не должна была пробовать.
– Это не твоя вина.
– Ты думаешь, меня волнует чувство вины? – взорвался Тарик.
– Я не знаю. Но все же понимаю – ты чувствуешь свою ответственность за то, чтобы это исправить. А я чувствую ответственность перед тобой. И Шази.
– Извини, – сказал Тарик. – Я не имел права кричать на тебя. Но сделал бы все, чтобы предотвратить это. Одна мысль о ней…
– Прекрати. Не кори себя.
Несколько минут они ехали в тишине.
– Я действительно чувствую себя виноватым, – признался Тарик.
– Знаю.
– Я чувствовал себя виноватым и тогда, когда умерла Шива.
– Почему?
– Потому что я не знал, что сказать Шази после смерти ее лучшей подруги. После смерти моей двоюродной сестры. Я не знал, что сказать хоть кому-то. С моей матерью все было совсем плохо. Моя тетя – ну, я не думаю, что кто-то мог предотвратить ее смерть, в конце концов. А Шарзад… она была такой тихой.
– Это само по себе раздражало меня, – промолвил Рахим горестным тоном.
– Я должен был знать еще тогда. Я должен был увидеть.
– О, если бы ты был провидцем, Тарик Имран аль-Зияд, – вздохнул Рахим. – Если бы мы все были. Вместо того чтобы являться бесполезным третьим сыном, я был бы богачом в объятиях красивой жены… с прекрасными формами и длиннющими ногами.
– Рахим, я не шучу. Мне следовало понять, что она сделает нечто вроде этого.
– Я тоже не шучу, – нахмурился Рахим. – Ты не можешь предвидеть будущее. И ты ничего не способен поделать с прошлым.
– Ты ошибаешься. Я могу сделать вывод… – Тарик уперся пятками в бока своего жеребца, и лошадь полетела вперед темным пятнышком среди песков. – И я могу удостовериться, что такое никогда больше не повторится.
* * *Была уже середина утра, когда Тарик и Рахим спешились с лошадей посреди изящных имений Резы бин-Латифа, глубоко в сердце Рея. Поблескивающий овальный фонтан из глазурованного темно-синего кафеля украшал центр двора, а пол был выложен терракотовыми камнями, искусно вырезанными в форме шестиугольников. Зеленые лозы винограда обвивали колонные арки. У основания каждой были небольшие клумбы, полные фиалок, гиацинтов, нарциссов и лилий. Факелы из выплавленной меди и железа украшали стены, словно ожидая темноты, чтобы продемонстрировать свое многогранное величие.
И все же, несмотря на всю красоту дома, в нем ощущалась аура неуемной печали.
Чувство ужасной потери, которую не могло заполнить никакое количество блеска.
Тарик посадил Зораю в импровизированной конюшне в дальнем конце двора. Она пронзительно крикнула, жалуясь на дискомфорт новой обстановки и незнакомый насест, но затихла, стоило Тарику начать кормить ее.
Рахим скрестил руки на груди, вокруг него заклубилось облако пыли.
– Чертову птицу кормят раньше, чем меня? И где справедливость?
– Ах, Рахим-джан… я вижу, за последние несколько лет немногое изменилось, – сказал кто-то.
Тарик повернулся на звук этого знакомого голоса.
Под занавесом виноградных лоз в арке неподалеку стоял его дядя.
Оба юноши вышли вперед и склонили головы, прижав кончики пальцев ко лбу в знак уважения.
Реза бин-Латиф вышел из тени с печальной улыбкой на лице. Темные волосы мужчины поредели еще больше с последнего раза, когда Тарик его видел, и аккуратно подстриженные усы сильнее подернулись сединой. Морщинки у его глаз и рта, которые Тарик всегда связывал с чувством юмора этого человека, углубились, отразив что-то решительно несоответствующее…
Улыбка души, часто посещаемой призраками.
Все это было частью маскарада, маской, надетой на убитого горем человека, однажды утром потерявшего свою семнадцатилетнюю дочь… чтобы сразу, тремя днями позже, потерять и жену.
Жену, которая не смогла жить в этом мире без единственного ребенка.
– Дядя. – Тарик протянул руку.
Реза тепло пожал ее.
– Ты довольно быстро добрался сюда, Тарик-джан. Я ожидал вас не ранее чем завтра.
– Что случилось с Шази? Она… жива?
Реза кивнул.
– Тогда… – Улыбка его стала слегка гордой. – Сейчас уже весь город знает про нашу Шарзад…
Рахим подошел ближе, и свободная рука Тарика сжалась на нем.
– Единственная молодая королева, которая пережила не один, а даже два рассвета во дворце, – продолжил Реза.
– Я знал, – сказал Рахим. – Только Шази.
Плечи Тарика расслабились впервые за последние два дня.
– Как?
– Никому не известно, – ответил Реза. – Город полнится слухами. Говорят, халиф, наверное, влюбился в свою новую невесту. Но я не придерживаюсь этого мнения. Такой убийца, как он, не способен. – Мужчина резко остановился, его рот растянулся во внезапной ярости.
Тарик, наклонившись, сжал руку дяди сильнее.
– Я должен вытащить ее оттуда, – сказал он. – Вы мне поможете?
Реза смотрел на своего красивого племянника. На полные решимости черты и стиснутые зубы.
– Что ты собираешься делать?
– Я намерен вырвать его сердце.
Реза сильно, до боли, сжал ладонь Тарика.
– То, что ты предлагаешь, – это измена.
– Я знаю.
– И чтобы преуспеть, тебе нужно будет ворваться во дворец или… начать войну.
– Да.
– Ты не справишься в одиночку, Тарик-джан.
Тарик молча выдержал взгляд Резы.
– Ты готов начать войну из-за нее? Вне зависимости от того… выживет ли она? – спросил Реза мягким тоном.
Тарик скривился.
– Он заслуживает смерти за причиненное нашей семье. Я не позволю ему забрать еще что-то у меня… или у кого-либо другого, если на то пошло. Настало время нам забрать что-то у него. И, если нужно для дела, – захватить его королевство, – Тарик глубоко вздохнул. – Вы поможете мне, дядя?
Реза бин-Латиф осмотрел свой красивый двор. Призраки мучили мужчину в каждом углу. Смех его дочери весело пропел в небе. Прикосновение жены как горсть песка проскользнуло сквозь его пальцы.
Он никогда не отпустит их. Воспоминания о них, не важно, насколько слабые и потускневшие, были единственным, что у него осталось. Единственным, за что стоило бороться.
Реза оглянулся на сына эмира Насира аль-Зияда – наследника четвертой по величине крепости в Хорасане. В нем текла королевская кровь.
Тарик Имран аль-Зияд – шанс восстановить справедливость…
И сделать его воспоминания снова цельными.
– Пойдемте со мной.
Шамшир
– Вставайте.
В ответ Шарзад простонала и закрыла лицо подушкой.
– Вставайте. Сейчас же.
– Уходи, – проворчала Шарзад.
Тут же подушку бесцеремонно вырвали у нее из рук и ударили Шарзад по лицу с шокирующей силой.
Она резко села, абсолютное возмущение затмевало ее усталость.
– Ты что, ненормальная? – закричала она.
– Я же сказала вам вставать, – ответила Деспина прозаичным тоном.
Не придумав, что еще сделать, Шарзад бросила подушку обратно, Деспине в голову.
Служанка, смеясь, поймала ее.
– Вставайте, Шарзад, избалованная халифом Хорасана, королева королев. Я ждала вас все утро, и нам стоит кое-куда пойти.
Когда Шарзад наконец поднялась с кровати, она в очередной раз увидела, что Деспина выглядела безукоризненно. Уже в другом, драпированном, наряде, она навела такой лоск, что вся ее светлая кожа была искусно разрисована, мерцая в свете, струящемся с террасы.
– Где ты научилась… этому? – спросила Шарзад с ворчливым восхищением.
Деспина подбоченилась и приподняла одну бровь.
– Одежда, волосы, ну это. – Поясняя, Шарзад распушила пальцами свою растрепанную гриву.
– У себя дома, в городе Фивы. Меня научила моя мать. Она была одной из прославленных красавиц во всей Кадмее. Возможно, даже на всех греческих островах.
– Ох. – Шарзад изучала блестящие завитки Деспины, а затем снова принялась откидывать назад свои беспорядочно спутанные волосы.
– Я бы не стала, – ухмыльнулась Деспина.
– Не стала что?
– Пытаться подловить меня, чтобы получить ответный комплимент.
– Прости? – прошипела Шарзад.
– Я много раз встречала таких, как вы, – прекрасных без особых усилий; зеленых сильфид[8] мира сего. Они болтаются вокруг, не обращая внимания на свои прелести, но страдают от такой же потребности нравиться, как и все мы. Просто то, что вы не знаете, как лучше подчеркнуть достоинства, которыми вас щедро одарила природа, совсем не означает, будто это остается незамеченным, Шарзад. Но я могу научить вас, если хотите. Хотя вам, кажется, и не нужна моя помощь, – подмигнула ей Деспина. – Очевидно, халиф ценит ваши прелести такими, какие они есть.
– Что ж, он не очень разборчив. Сколько жен у него было хотя бы за последние три месяца? Шестьдесят? Семьдесят пять? – парировала Шарзад.
Деспина скривила рот.
– Но он не приходил, чтобы увидеть их ночью.
– Что?
– Как правило, они выбираются случайным образом, он женится на них и… ну, вы знаете, что происходит на следующее утро.
– Не ври мне, Деспина.
– Я не вру. Вы первая невеста, встречи с которой он искал после свадьбы.
«Я ей не верю».
– Имейте в виду, если вам интересно: я не должна была рассказывать это, – призналась Деспина.
– Тогда почему рассказала?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Может, просто хотела понравиться вам.
Шарзад одарила ее долгим тяжелым взглядом.
– Коль хочешь мне понравиться, лучше помоги решить, что мне надеть. Кстати, где еда? Я просто умираю от голода.
Деспина усмехнулась.
– Я уже отложила длинный камис и подходящие шаровары. Одевайтесь, и можем идти.
– Но я не купалась! Куда ты меня ведешь?
– Вы что, хотите все испортить?
– Куда мы идем? – настаивала Шарзад. – Сейчас же скажи мне!
– Ладно! – выдохнула Деспина. – Я расскажу вам, пока вы одеваетесь. – Она сунула одежду в руки Шарзад и подтолкнула ее к ширме для переодевания. – Так вот, – начала Деспина, – прошлой зимой халиф отправился в Дамаск, чтобы посетить Малика из Ассирии, и, пока он был там, увидел новую купальню Малика… это был огромный бассейн с водой, температура которой поддерживается благодаря специально нагретым камням. Пар должен сделать чудеса с вашей кожей. Во всяком случае, халиф приказал построить одну такую купальню здесь, во дворце! И они как раз ее закончили!
– И что?
– Ясно же что: я веду вас туда. – Деспина закатила глаза.
– Ладно. Я только не понимаю, почему это вызывает такой восторг?
– Потому что это удивительно. И ново. И вы будете одной из первых, кто это попробует.
– Так, значит, он хочет, чтобы я сварилась заживо? – кисло сказала Шарзад.
Деспина хихикнула.
– Я готова. – Шарзад появилась из-за ширмы, облаченная в одеяние из простого бледно-зеленого льна с подходящими нефритовыми серьгами и заостренными золотыми тапочками. Она заплела волосы в косу и подошла к двери комнаты.
Раджпута нигде не было.
– Где он? – спросила Шарзад.
– Ох. Его отпустили на сегодня.
– Что? Почему?
– Потому что мы собираемся в баню. Он вряд ли сможет нам составить подходящую компанию там, не правда ли?
Шарзад поджала уста.
– Нет. Но…
Пока Деспина закрывала двери, Шарзад заметила, что она кусает окрашенную кармином нижнюю губу.
Как будто она что-то скрывала.
– Деспина. Где раджпут?
– Я же сказала вам. У него выходной.
– Хорошо. Но куда он ходит, когда у него выходной?
– Откуда я знаю?
– Ты все знаешь.
– Я не знаю этого, Шарзад.
«Почему она мне лжет? Я думала, мне нельзя ходить куда-либо без раджпута. Куда она на самом деле ведет меня?»
– Я не пойду с тобой, пока ты не расскажешь мне, где мой телохранитель.
– Клянусь Зевсом, от вас одни неприятности, Шарзад аль-Хайзуран! – закричала Деспина.
– Хорошо, что ты это знаешь. Это сэкономит твое время. А теперь ответь на мой вопрос.
– Нет.
– Отвечай мне, ты, жалкая фивийка!
– Нет, ты, ослиная задница!
Шарзад разинула рот.
– Послушай меня: мы либо можем стоять в коридорах дворца и кричать друг на друга, либо ты сейчас дашь мне пройти, избавив себя от беспокойства. Когда мне было двенадцать, нас с моей лучшей подругой ложно обвинили в краже ожерелья. Четырнадцатилетний сын лавочника сказал, что отпустит нас за поцелуй от каждой из нас. Я сломала ему нос, а лучшая подруга толкнула его в корыто с водой. Встретившись с его отцом, мы отрицали весь инцидент, после мне пришлось просидеть под дверью нашего дома всю ночь. Это был лучший сон в моей жизни.
– И к чему вы ведете?
– Я никогда не проигрываю и не боюсь пролить кровь.
Деспина смотрела на нее сверху вниз.
– Ладно! Раджпут – он на турнире. У мужчин сегодня днем проходит турнир по фехтованию.
В карих глазах Шарзад появился расчетливый проблеск.
– Видите! Как раз поэтому я и не хотела вам говорить! – застонала Деспина. – И вам все равно нельзя пойти. Если халиф увидит вас там, он…
– Он участвует в турнире?
– Конечно.
«Тогда у тебя нет ни единого шанса остановить меня».
– Он ничего мне не сделает, – объявила Шарзад, хотя в ее голосе звучала неуверенность.
– Я не могу сказать того же о себе, – парировала Деспина.
– Прекрасно. Есть ли какой-нибудь способ посмотреть турнир, чтобы никто не заметил нас там?
– Можем мы просто пойти в баню? Ну, пожалуйста! – взмолилась Деспина.
– Конечно. После турнира.
– Святая Гера. Я, наверное, умру вашей служанкой.
* * *– Это, безусловно, самая глупая вещь, которую я когда-либо делала за шесть лет жизни во дворце, – тихо сказала Деспина, когда они присели за стеной из коричневого камня. Ее решетчатый верх стал для них выгодной позицией, с которой можно было наблюдать за ареной внизу, засыпанной песком.