«Здесь отдых, здесь тепло. Подойди поближе».
Фарон чувствовал, как гипнотическое внушение обволакивает его мозг и извращает волю, но он не поддался зову и отлетел назад, одновременно произнеся заклинание.
Существо, шипя, прыгнуло вперед. Очутившись на краю паутины, оно сделало сальто в воздухе и развернулось ногами к Фарону. Из паутинных желез выстрелили нити паутины и ударили Фарона в грудь. Он едва ощутил прикосновение к своему телу, но нити, казалось, потянулись дальше, проникая в глубь него.
У мага перехватило дыхание. Ему казалось, что он разделился на две части, словно свернувшееся рофье молоко. Паутина вытягивала его душу из тела. Существо вновь зашипело и принялось тянуть.
Снова крики внизу. Гневный голос Квентл.
Фарон вновь сконцентрировался — едва-едва — и шепотом окончил заклинание. Магия придала его голосу силу, и этим голосом он произнес единственное решающее слово.
Магия заклинания разорвала в клочья нити паутины, прилипшие к Фарону, и ударила существо, словно молотом. Сила удара отбросила его обратно в паутину, где оно и осталось лежать неподвижно.
Пойманные души пытались вырваться на свободу из полуразрушенной паутины. Мужчина-дроу, что был ближе всех к Фарону, сумел, извиваясь, выпутаться из клейких нитей. Душа даже не взглянула на Фарона. Вместо этого она просто взмыла в небо, чтобы присоединиться к прочим душам на их пути к Ллос.
— Не стоит благодарности, — сказал ему вслед Фарон голосом, уже куда более похожим на его собственный.
Квентл внизу продолжала вопить.
Фарон потряс головой, прочищая мозги, и удостоверился в том, что избежал необратимых повреждений. Довольный этим, он извлек из плаща кожаную перчатку и произнес очередное заклинание.
Перед ним возникла огромная ладонь магической силы. По его мысленному приказанию она дотянулась до оглушенного паукообразного существа и крепко сжала его, особенно позаботившись удостовериться, что прядильные отверстия оказались зажатыми. Фарон сотворил еще одно заклинание, на время рассеяв присущую твари невидимость.
Фарон спускался, так сказать, с трофеем в руке. Остальные пойманные души он не удостоил даже взглядом.
— Что, во имя Девяти Кругов, ты там делал?! — воскликнула Квентл, едва башмаки Фарона коснулись камня.
Верховная жрица едва взглянула на существо, зажатое между огромными пальцами его магической руки.
— Занимался исследованиями, госпожа, — пояснил Фарон.
Прежде чем Квентл успела ответить, Данифай откинула капюшон и заявила:
— Я не слышала, чтобы ты спрашивал дозволения на свои исследования, мужчина. А также на то, чтобы убить одно из созданий Ллос.
Фарон сверкнул на Данифай глазами и, наверное, шагнул бы к ней, если бы не угрожающее ворчание Джеггреда.
— У меня нет привычки спрашивать вашего дозволения, госпожа пленница. А это создание на меня напало.
— Вам придется изменить свои привычки, Мастер Миззрим! — огрызнулась Данифай. Ее сузившиеся глаза были холодны. — Вы всего лишь средство для жриц Ллос, и ничего более. Ваше непослушание граничит с дерзостью и богохульством.
— Она права, — сказала Квентл, к изумлению Фарона. — В следующий раз, когда ты отвлечешь нас от выполнения нашей миссии без моего приказа, ты будешь наказан. Ллос ждет свою Йор'таэ. Мы не должны тратить время на твои ничтожные исследования.
Словно подчеркнув ее слова, змеи вытянулись в два раза длиннее обычного и щелкнули язычками по коже Фарона.
Мастер Магика проглотил злость, усмирил свою гордыню и решил перехватить инициативу.
— Разумеется, госпожа, — с поклоном заговорил он. — Простите мне мою самонадеянность. — Данифай же он бросил: — А я не знал, что вы теперь говорите вместо госпожи.
Челюсти Квентл сжались. Она зло покосилась на Фарона, потом на Данифай.
— Никто за меня не говорит! — огрызнулась Квентл, и Фарон опустил взгляд.
— Я хочу лишь исполнить волю Паучьей Королевы, настоятельница, — отозвалась Данифай.
— Как и я, — заметила Квентл и отвернулась.
Когда она это сделала, Фарон встретился взглядом с Данифай. Она легонько улыбнулась ему, без сомнения считая, что вбила некий клин между Квентл и Фароном, подчеркнув, что маг действовал без дозволения верховной жрицы. Ее взгляд сулил Фарону ужасную смерть, если при помощи этого клина образуется достаточно широкая трещина.
Фарон улыбнулся ей в ответ. Он чувствовал себя вполне довольным, поскольку сумел уменьшить урон, намекнув, что Данифай ведет себя нагло, говоря за Квентл. И если дело дойдет до драки, то ужасная смерть будет ждать именно Данифай.
Эта мысль заставила его на миг содрогнуться. Убить жрицу Ллос? Правда, Данифай была лишенной Дома, но все-таки оставалась жрицей. Такое Фарону не могло даже прийти в голову до Молчания Ллос. Он понял, что, несмотря на возвращение Паучьей Королевы, ее Молчание что-то существенно изменило в отношениях между мужчинами и женщинами Мензоберранзана, — для некоторых, по крайней мере мужчин, жрицы не казались больше неприкасаемыми. Их слабость во время Молчания, хоть и временная, лишила их возможности контролировать общество. Хотел бы он знать, как это аукнется в будущем.
Существо, зажатое в его магическом кулаке, шевельнулось и застонало. Заклинание Фарона лишь на время оглушило его.
— Как обычно, — обратился Фарон к Квентл, — госпожа Данифай неправильно поняла ситуацию. Я не убил одно из созданий Ллос. Я просто доставил его к вам, госпожа, чтобы вы поступили с ним как пожелаете. Может быть, допросить его?
Квентл заткнула плеть за пояс и обернулась. Фарон прочел в ее глазах одобрение. Змеи ее плетки вяло повисли. Сначала верховная жрица внимательно оглядела существо, потом подошла ближе и крепко ухватила его за клыкастую челюсть.
— Говори, — велела она существу, — кто ты?
— Осторожнее, госпожа, — предостерег Фарон. — Оно может загипнотизировать. Именно так оно заманивает души в паутину, предлагая им отдохнуть.
Квентл сдавила челюсть существа сильнее, и оно завопило. Данифай развеселили его страдания. Джеггред разглядывал его, словно пытаясь определить, каково оно на вкус.
— Если попытаешься сделать это, — сказала Квентл, — я буду сжимать твою голову, пока она не лопнет.
— Не буду, — захныкало существо высоким пронзительным голосом. Оно говорило на архаичной форме низкого дроуского. — Не буду. Ошибся, думал, душа. А он не душа. Живой.
Квентл покачала головой и снова спросила:
— Кто ты?
Существо попыталось замотать головой, но Квентл крепко держала ее. Изо рта его градом посыпались плевки и шипение.
— Проклятый Паучихи, — сказало существо, наконец, едва разборчиво.
— Проклятый Ллос? — переспросила Квентл, подняв брови. — Ты не служишь Паучьей Королеве?
По лицу существа стекали слизь и слюна. Оно наморщило лоб.
— Паучиха ненавидит меня, но я питаюсь ее душами. Много съел.
Квентл ослабила хватку и взглянула на Данифай, потом на Фарона.
— Этому бесполезному существу нечего сообщить нам, — сказала она. — Убейте его, Мастер Миззрим.
Фарон не колебался. Он заставил магический кулак сжаться сильнее, еще сильнее. Существо вопило, кости хрустели, изо рта текли слюни и кровь.
— Нашествие прикончит вас! — взвыла тварь и лопнула, разлетевшись кровавыми брызгами.
— Нашествие? — переспросил Фарон, рассеяв магическую руку.
Окровавленные останки шлепнулись на землю. Жрицы не ответили на его вопрос и, похоже, не проявили интереса к угрозе существа, и маг добавил:
— Похоже, Паучьей Королеве не чуждо чувство юмора. Она вознаграждает своих верующих за службу, позволяя им угодить в ловушку по пути к ней и стать кормом для того, кто сплел эти сети.
Квентл, презрительно глядя на него, несмешливо усмехнулась. Змеи в ее плетке лениво выстрелили в него язычками.
— Мастер Миззрим, — сказала Квентл, — вы так же мало понимаете в этом, как и все мужчины. Преданное служение при жизни — не гарантия безопасности после смерти. Весь этот Уровень — испытание для мертвых Ллос. Наверняка даже вы можете это понять?
Данифай посмотрела на Квентл:
— Тогда разве из этого не следует, что то существо в конечном итоге тоже было слугой Ллос, госпожа Квентл?
Повисло молчание. Квентл, казалось, была ошарашена вопросом.
Прежде чем верховная жрица сумела ответить, Данифай взглянула на Фарона и добавила:
— Ллос отсеивает слабых всегда, даже среди своих мертвых. Если душа слаба или глупа, она уничтожается.
Фарон пожал плечами:
— Очень мило с ее стороны.
Квентл обрушилась на него:
— Воистину мило, маг. Или ты печешься о сохранности своей шкуры?
Джеггред ухмыльнулся.
Фарон едва не рассмеялся от абсурдности вопроса. Он пекся о собственной шкуре всегда.
— Можно было бы ожидать, что Паучья Королева сделает исключение из своих правил по крайней мере для Йор'таэ и ее сопровождающих, — сказал он, избежав прямого ответа.
— Как раз наоборот, — бросила Данифай и заправила прядь волос за ухо.
Она задержала руку у лица, глядя, как по ее пальцам ползет маленький красный паук с непомерно большими жвалами. Она опустилась на колени и позволила пауку перебежать на камень; лишь тогда Фарон увидел на ее руке капельку крови в том месте, где паук укусил ее. Она даже не поморщилась.
— Ллос применяет к себе те же законы, что и к своим слугам, маг, — поднявшись, сказала Данифай и коварно улыбнулась Квентл. — Выживают лишь сильные или умные. Лишь та, которая и сильна и умна одновременно, может стать ее Йор'таэ.
Квентл ответила бывшей пленнице ледяным взглядом.
Снова глядя на Фарона, Данифай продолжала:
— Случись Ллос выбрать своей Йор'таэ недостойную жрицу, без сомнения, с этой неудачной кандидатурой приключилось бы какое-нибудь несчастье. И с ее сопровождающими тоже.
Плетка Квентл уже была у нее в руке, змеи встрепенулись.
— Значит, хорошо, что ее выбор не будет ошибочным, — бросила Квентл.
Змеи подняли головы, и пять пар маленьких красных глаз ненавидяще уставились на Данифай. Квентл склонила голову набок и кивнула, словно плетка что-то сказала ей.
— Значит, она еще не определилась? — спросила Данифай, вся воплощенная невинность.
Глаза Квентл вспыхнули, должно быть от досады на себя за столь неудачно подобранные слова. Она шагнула к Данифай и растоптала красного паука, которого бывшая пленница только что выпустила на камни.
В глазах Данифай вспыхнуло изумление, она попятилась. Даже Джеггред, казалось, был ошеломлен.
— Убить это проклятое существо — не преступление, — выпалила Данифай, указав на изуродованные останки на земле, — но убить паука — святотатство.
Квентл усмехнулась, отерла ботинок о камень и ответила:
— Это был не паук. Он лишь казался им. И благодаря этому выживал. По крайней мере до поры. — Она со значением взглянула на Данифай. — Убийство тварей, которые пытаются казаться чем-то большим, чем они есть, вполне соответствует воле Ллос.
Данифай стиснула зубы, когда до нее дошел смысл оскорбительных слов Квентл. Не проронив ни слова, она накинула капюшон на голову, повернулась и пошла прочь. Джеггред зло глянул на Квентл и пустился вслед за Данифай.
Квентл улыбнулась им в спину, и Фарон не мог не удивиться, почему она оставила младшую жрицу в живых — ее убийство прошло бы безнаказанным. Данифай не принадлежала ни к одному из Домов Мензоберранзана, а Ллос получала удовольствие от кровопролитий между своими жрицами.
— Пойдем, — обратилась Квентл к нему. — На пути к горам нас ждет еще немало препятствий.
И в этих словах Фарон услышал объяснение.
Если действительно весь этот Уровень Ллос был испытанием, как утверждали обе жрицы, тогда, скорее всего, их ожидают новые трудности, — трудности, для преодоления которых могут понадобиться союзники — даже Йор'таэ Ллос. Квентл не убила Данифай по той простой причине, что та еще могла ей понадобиться.
Он поспешил следом за госпожой. Проходя мимо места, где только что стояла Квентл, он заметил маленького красного паука, очень похожего на того, которого раздавила жрица.
Или только сделала вид, что раздавила?
Уверен в этом он не был, но ее слова, обращенные к Данифай, звучали в его ушах: «Убийство тварей, которые пытаются казаться чем-то большим, чем они есть, вполне соответствует воле Ллос».
Кто же пытается казаться, хотел бы он знать.
Маг выбросил этот вопрос из головы и поспешил дальше.
Ясраена решила, что пока Ларикаль и Геремис разыскивают филактерию личдроу, она должна попытаться выторговать своему Дому мир, а если не получится, то хотя бы время.
Она уселась на каменный трон в зале для приемов — место, которое Триль Бэнр с легкостью сможет определить с помощью заклинания, — и надеялась, что Верховная Мать Первого Дома ответит.
Она собралась с мыслями, сжала в руке священный символ Ллос и произнесла магические слова. Заклинание позволяло ей передать Триль Бэнр сообщение, состоящее из не более чем двадцати пяти слов. Оборонительная магия не препятствовала этому, в основном потому, что заклинание всего лишь передавало речь заклинателя. В нем не могли содержаться ни магия, ни слова силы.
Окончив заклинание, она назвала имя Триль, чтобы обозначить адресата, и произнесла свое послание:
«Верховная Мать Бэнр, Верховная Мать Аграч-Дирр хочет обсудить ситуацию. Я в зале для приемов Дирр. Защита от прорицаний снята. Сделайте то же самое. Поговорим в открытую».
После этого Ясраена произнесла кодовое слово, чтобы убрать с зала для приемов защиту от прорицаний, и телепатически связалась с Аниваль через магический амулет, висящий у нее на груди.
«Верховная Мать?» — отозвалась Аниваль.
«Пришли в мой тронный зал кого-нибудь из магов Дома, который сведущ в прорицаниях».
«Да, Верховная Мать», — ответила Аниваль, и связь прервалась.
Дожидаясь, пока маг Дома присоединится к ней, она держала в ладони священный символ и произносила слова малого заклинания, которое позволяло улавливать попытки прорицания извне. Если маги Дома Бэнр попытаются установить визуальную связь с ее тронным залом, Ясраена узнает об этом.
Не прошло и пятидесяти секунд, как в дальнем сводчатом проходе тронного зала появился один из магов Дома, Оораэн, недавний выпускник Магика. Он поклонился и поспешил по проходу к трону:
— Чем могу служить, Верховная Мать?
— Полагаю, тебе известно заклинание для открытых переговоров? — спросила она.
Маг кивнул.
— Тогда стой пока возле трона и молчи. Когда я велю, ты сотворишь заклинание для связи с тем местом, которое я назову, и оставишь меня.
Мужчина поклонился и встал сбоку от трона.
Ясраена постукивала пальцами по рукояти жезла и ждала. Ждала. Прошел почти целый час, и нетерпение ее все возрастало.
В тронном зале материализовался маленький магический, красного цвета шар размером с кулак, невидимый, но только не для обостренного магией зрения Ясраены.
— Я вижу его, Верховная Мать Бэнр, — произнесла Ясраена в магический шар.
При упоминании титула Триль Оораэн заметно вздрогнул. Ясраена повернулась к нему и велела:
— Направь свое заклинание в тронный зал Дома Бэнр.
Ясраена знала, что Оораэн никогда не видел внутренних помещений Дома Бэнр, но это не имело значения. Подойдет и точное словесное описание нужного места.
После мгновенного колебания Оораэн достал из плаща крохотный стальной рог, поднес его к уху и произнес заклинание. Когда он закончил его, Ясраена услышала из шара голос Триль:
— Привет, Ясраена.
То, что Триль обратилась к ней по имени, а не по титулу, было намеренным знаком презрения, но Ясраена проглотила свой гнев. Она жестом велела Оораэну Убираться, и маг поспешил прочь.
— Здравствуйте, Верховная Мать Бэнр, — ответила Ясраена.
— Как поживает Дом Аграч-Дирр? — осведомилась Триль, и Ясраена услышала саркастические нотки в ее голосе.
— Хорошо, — дерзко ответила Ясраена. — Дом Аграч-Дирр поживает хорошо.