Но в глубине души девушка понимала, что на самом деле ничего ей не померещилось и то, что предложила Кира, – никакая не шутка.
Они не должны тебе мешать!.. Убей их!
Маша тряхнула головой, пытаясь избавиться от мерзких навязчивых мыслей, бросила на полочку ключи и подошла к большому зеркалу трюмо. На Машу смотрело отражение – испуганные светло-карие глаза в обрамлении роскошных ресниц, длинные волосы цвета спелой пшеницы, красиво очерченный рот, красные с мороза щеки…
Но что это?! Зрачки вдруг вытянулись, стали по-кошачьи вертикальными, глаза сверкнули, загорелись желтовато-зеленым светом, который тут же сменился чернотой, превратив глаза в два страшных провала…
Даже не вскрикнув, Маша отскочила. Ее ум отказывался такое воспринимать. Это показалось, показалось!
Спустя полминуты она решилась вернуться к зеркалу и увидела свое привычное отражение, ужасно перепуганное, но без каких бы то ни было демонических признаков. Это просто расшалились нервы, и все. Надо взять себя в руки, выпить чаю и успокоиться.
Позабыв снять куртку, Маша побрела на кухню. Сейчас она выпьет чаю, возьмет любимый томик Шекспира, расслабится, и все будет хорошо.
Отчего же так страшно, почему по-прежнему кажется, что Кира где-то здесь, поблизости? Да не просто поблизости, а стоит за спиной, хищно ухмыляется, смотрит прямо в затылок своими зловещими глазами-провалами, касается рукой Машиных волос…
Девушка на самом деле ощутила легкое прикосновение к волосам. Оглянулась в испуге, но за спиной никого не было.
Они не должны тебе мешать…
А ведь и правда. Какое они имеют право ломать Маше судьбу?
Внезапно Маша почувствовала наполняющую дикую, безудержную силу. Она не позволит никому собой командовать!..
Дальше мыслей уже не было. Был нож, лежащий на блюде с пирогом. Длинный, широкий, а главное – острый. То, что надо!
С шумом закипел и выключился чайник, но Маша и не глянула в его сторону. В родительской спальне мерно бубнил телевизор…
Взяв нож поудобнее, Маша решительно шагнула через порог.
Яростные вихри кружились в воздухе, бились в окна горстями снега. Окутанный ночной тишиной дом безмолвствовал, глядя темными окнами на заснеженную улицу. Жильцы предавались сну, и ни одного запоздалого прохожего не было во дворе. А потому ни единая живая душа не услышала истошных криков из окна спальни Авериных.
Впрочем, одна свидетельница преступления все же была. Девушка в черном кожаном костюме, стоявшая у дома и внимательно глядевшая на окна, услышав крик, расплылась в улыбочке.
– Вот и все! – довольно констатировала она. – Свершилось.
Один взмах рукой – и метели словно не бывало. Тучи рассеялись, исчезли, уступив законное право звездной морозной ночи.
* * *– Катя, Катя, да возьми же трубку!..
Машин мобильник почти полностью разрядился и грозил отключиться.
– Привет! Скажите что-нибудь приятное, и я вам перезвоню. Может быть, – беззаботным Катиным голосом промурлыкал автоответчик.
– Катя! – срывающимся голосом зачастила девушка. – Я совершила что-то ужасное… Катя, я… я убила своих родителей!
Как жутко прозвучали в ночной тишине эти слова! Она убила своих родителей. Мамы с папой больше нет, а что теперь будет с ней?..
Маша стояла одна среди темного двора, осознавая ужас произошедшего. Она даже толком не запомнила, как все случилось. Остался в памяти лишь нож, с которого капала кровь. А свою куртку, окровавленную, страшную, Маша бросила в первый попавшийся мусорный бак, и теперь холод пронизывал ее до костей. На свитере, правда, тоже осталась пара кровавых пятнышек, но его ведь не снимешь…
– Катя, мне страшно! Я не знаю, что делать!..
Мобильник отключился. Да и какой от него толк? Катя все равно ничем не могла ей помочь, и никто, никто не мог… Было ужасно холодно, но Маша и подумать боялась о том, чтобы вернуться за теплой одеждой домой, туда, где…
Нет, ни за что! Отчаяние и паника так охватили девушку, что она упала на колени, обхватила голову руками и зарыдала. Больше всего ей сейчас хотелось умереть.
– Один билет, пожалуйста, – Маша протянула в окошко вокзальной кассы всю мелочь, которую удалось наскрести по карманам.
– Куда? – посмотрела поверх очков сердитая кассирша.
В самом деле, куда? Этого Маша не знала.
– Ну… Куда-нибудь.
– Девушка, – язвительно протянула кассирша, окинув пренебрежительным взглядом Машины капиталы и отодвинув их обратно. – Вам этих денег хватит только на трамвае покататься.
Маша отошла от кассы и побрела в зал ожидания. Там хотя бы было тепло. В этот момент объявили о прибытии поезда, и люди направились к выходу. Какая-то женщина, похоже, очень спешила, потому что не заметила, как с ее плеч свалилась голубоватая шаль.
– Вы потеряли! – воскликнула Маша, поднимая шаль с пола. Но женщина уже исчезла за дверью.
И тогда Маша закуталась в находку – так все же теплее! – и вышла прочь из здания вокзала. Делать ей здесь было нечего. Впрочем, и идти некуда.
Совершенно убитая, она бродила по улицам, пока не забрела в подземный переход. Здесь было теплее, чем снаружи, не донимал ветер и имелась скамейка, где можно было отдохнуть.
Что теперь будет? Девушка горько плакала, уткнувшись лицом в шаль, давно мокрую от слез. Потом слезы закончились, и она просто тупо смотрела перед собой, уже мало что соображая…
– Привет, куколка! Отдыхаешь? – раздался рядом гнусавый голос, и на Машу резко накатила волна перегара и густого сигаретного дыма.
Девушка слегка повернула голову. Рядом стояли три не слишком трезвых типа и разглядывали ее самым откровенным образом. Руки одного из них щедро покрывали наколки, у второго на небритой физиономии красовалась пара свежих шрамов.
– А чё неразговорчивая такая? – осведомился тот, что со шрамами, и подошел вплотную.
– Не бойся, мы не обидим, – ухмыльнулся третий, накачанный тип с откровенно бандитской физиономией.
– Мне все равно, – простонала Маша.
– О, дама согласна! – захохотал тип в наколках и схватил ее за руки. – Вставай, киса, пошли.
Только теперь до девушки дошло, что эти трое отнюдь не школьные зубоскалы и намерения у них вовсе не шуточные. Боже, только этого не хватало! Маша с ужасом осознала, что спасти ее абсолютно некому, и даже крик вряд ли поможет – вокруг глухая ночь, нигде ни души.
– Нет! – она попыталась вырваться. – Помо…
Но качок с бандитской рожей ловко зажал ей рот ладонью, а второй рукой схватил за шею и прижал головой к стенке:
– Не рыпайся.
– Оставьте ее! – грозно и властно прозвучал в гулкой тишине перехода незнакомый голос.
Три негодяя одновременно обернулись. Хватка на Машином горле ослабла, и она увидела знакомую фигуру. Тот самый человек в черном пальто с капюшоном, закрывавшим лицо, скрестив руки на груди, стоял в нескольких метрах от них.
– Иди куда шел, дятел, и мы о тебе забудем, – посоветовал тип со шрамами и презрительно сплюнул в его сторону.
Незнакомец не двинулся с места, и на лицах отморозков похоть сменилась злобой.
– Ну, сам напросился, – татуированный в мгновение ока вооружился шипастым кастетом, и они все втроем бросились на незнакомца.
Но что это?! Не успели они даже приблизиться, как человек в капюшоне резко выбросил вперед руку, и… хулиганов, словно взрывной волной, отбросило по дуге на добрый десяток метров!
– Ну его на фиг, валим! – тип в наколках с трудом поднялся.
Остальные двое и сами уже как-то поняли, что для них лучшее – поскорее смыться, и все трое быстро исчезли за поворотом перехода.
Маша стояла на месте, ошалев от неожиданности, и настороженно смотрела на своего спасителя. То, что произошло на ее глазах, она прежде видела разве что в фильмах про всяких магов и волшебников. Кто он такой, как и зачем появился здесь?! Сегодня она уже успела убедиться, как жесток и опасен мир, и теперь не знала, чего ждать от этого человека, чье лицо по-прежнему скрывалось под низко надвинутым капюшоном.
Словно прочтя ее мысли, незнакомец отбросил капюшон. У него оказалось приятное, простое и доброе лицо, возраст же определить было сложно: это был вроде бы и молодой, но явно немало повидавший и переживший человек. И – что это? Полумрак вокруг его фигуры рассеялся, пространство наполнилось удивительным теплым светом, отчего Маше неожиданно стало уютно и хорошо. Громко всхлипнув, девушка в порыве чувств бросилась ему на грудь.
И тут случилось странное. На ее глазах полутемный подземный переход вокруг сменился каменистым морским побережьем, а вместо стойкого запаха курева и помойки потянуло влажным морским ветром.
Вопреки всякой логике, Машу не тревожил вопрос, как могло произойти такое чудо, она просто с наслаждением вдыхала этот воздух. Казалось, все происходит так, как и должно быть.
– Ты в порядке, Маша? – голос незнакомца оказался под стать – мягким, добрым.
– Вы меня знаете?
– Я слежу за тобой со дня твоего рождения, – просто ответил он. – Меня зовут Ян.
– Кто же вы?!
– Друг, – ответил Ян. – Ты должна была наслаждаться беспечной юностью еще несколько месяцев. Но теперь… теперь все изменилось.
– Я… не понимаю…
– Ты кое-что сделала, Маша, – Ян многозначительно посмотрел ей в глаза. – И стала другой. Навсегда.
Это «навсегда» прозвучало как приговор. Да, конечно, она ведь преступница, убийца, просто на несколько минут осмелилась забыть об этом. Кровь на свитере… мама…
– Ты посланник, Маша. Ты ангел.
Что-что, она не ослышалась?! Если он шутит, то это слишком жестокая шутка! Ведь он знает, конечно же он все знает, и это Машу уже не удивляло.
– Я?! Как я могу быть ангелом, если… – выпалила Маша и осеклась, не в силах произнести вслух страшные слова. Она убила маму и папу, вот почему! Какой там ангел – она самая гадкая из преступниц!
Но во взгляде Яна не было осуждения, он смотрел с жалостью… нет, не с жалостью – с сочувствием, с явным желанием помочь.
– Хочешь увидеть их живыми?
Спросил тоже! Конечно она хочет, но ведь это невозможно! Хотя… Маша уже поняла, что имеет дело не с простым человеком. А вдруг…
Исполнившись смутной, отчаянной надежды, она всхлипнула и закивала.
– Да будет так, – прозвучало негромко и торжественно.
На глазах изумленной Маши вокруг Яна вновь разлилось неяркое, но такое теплое и доброе свечение, и у нее на душе вдруг стало легко-легко, а недоверие сменилось окрепшей надеждой.
И тогда Ян вынул из кармана книгу и протянул Маше.
– Помни: с этого момента ты служишь силам добра, – строго сказал он.
Маша несмело взяла ее в руки. Это был старинный фолиант – на синем бархатном переплете красовался витиеватый знак изящного золотого тиснения, но нигде не было никаких надписей. Девушка уже хотела раскрыть фолиант, но тут…
Книга распахнулась сама, от порыва ветра, причем Маша была уверена – вихрь налетел не извне, он вырвался из самой книги! Перед глазами девушки мелькали страницы, оставляя в ее сознании одно за другим неизгладимые видения. Чистое голубое небо – и солдаты, бегущие в атаку, старинная икона – и ядерный взрыв, улыбающийся бутуз в ползунках – и знамена со свастикой. Воронье, кружащееся над горой непогребенных тел, хирург в белой маске над операционным столом, величественный восход солнца над древними горами, какие-то рукописные тексты на кириллице, красноармейцы в окопах, пульсирующее сердце, яркое пламя пожарища… Вся история человечества, извечная борьба Добра и Зла с бешеной скоростью проносилась перед глазами девушки, проходила сквозь ее душу…
– А-а-а!!!
Маша проснулась с криком и села в своей постели. Было раннее утро, и первые, самые приветливые лучи яркого солнышка пробивались через нежный тюль гардин.
Она что, дома?!
Да, действительно, это была ее комната. Но как же так? Последнее, что она помнила, – полутемный подземный переход, Ян, книга… Приснилось ей, что ли?
Маша судорожно отбросила одеяло, осмотрела себя. На ней был тот же свитер, в котором она весь день проходила вчера. Но с одним очень существенным различием. Вчера на ее свитере – вот здесь, на рукаве – оставалась пара пятнышек крови, небольших, но хорошо заметных.
А сейчас этих пятнышек не было, не было, не было!!!
Выходит, все-таки приснилось? И взаправду ничего страшного не произошло?
– Проснулась? Вставай, а то в школу опоздаешь.
Мама, живая и невредимая, вошла в комнату.
– Мама… – прошептала Маша, не веря своим глазам. – Ты… С тобой все хорошо?
– Конечно нет, – вздохнула мама, присаживаясь на край Машиной кровати. – Всю ночь не спала. Я не хотела с тобой ссориться, я…
Боже мой, ссора – какая же это ерунда! Все еще не в состоянии поверить в реальность происходящего, девушка бросилась на шею матери и крепко-крепко обняла. И мама не исчезла, не растворилась бесплотным фантомом, она была живой, теплой и родной.
– Мамочка, прости! Прости меня, пожалуйста!
Елена немного удивилась: обычно ее дочь в конфликтных случаях чаще дулась, чем просила прощения. И невдомек было матери, за что Маша на самом деле просит прощения!
– И ты прости меня, Машунь! – растрогалась Елена и тоже крепко обняла дочку.
– Мама… Я очень-очень тебя люблю!
Маша была счастлива. Весь пережитый ужас оказался лишь кошмарным сном, хотя и до жути реалистичным. Странно, конечно, обычно она твердо знала, где сон, а где явь. Ну да ладно, чего только в жизни не бывает.
Мама тоже была рада примирению. Она облегченно вздохнула, встала и бодро пошла к двери:
– Ну все, теперь умываться и завтракать. О, а это еще что такое?
Маша обернулась и увидела: мама подняла с пола и теперь разглядывала какую-то голубоватую тряпку, почему-то до боли знакомую. Вот мама расправила ее, подняла двумя руками…
Шаль, подобранная вчера на вокзале и согревавшая Машу в те отчаянные часы.
Это была она! Значит, значит…
– Откуда это? – нахмурилась мама.
– Это… Катя забыла, – с трудом выдавила из себя Маша.
– Пойду повешу в прихожей, – и мама вышла, унося шаль с собой.
Маша стояла шокированная. Выходит, это был не сон?!
Зеркало преподнесло Маше другой сюрприз. На лбу у виска, еще вчера чистом и белом, теперь темнела свежая ссадина. Как раз в том месте, где ее ударил о стену отморозок в ночном переходе!
Хорошо, хоть мама не заметила…
Не зная, что и думать, девушка растерянно огляделась вокруг, и тут ее взгляд упал на Книгу. Старинный фолиант в синем бархатном переплете с золотым тиснением лежал на тумбочке у кровати, и по тонкому узору – это Маша четко увидела – плавным переливом прошло золотое сияние. Девушка попыталась раскрыть Книгу, но ничего не получилось. Ничем не удерживаемые, казалось бы, страницы ни за что не хотели делиться с ней своей тайной, обложка стала словно каменной.
Ошеломленная, Маша опустилась на кровать. Теперь она начинала понимать многое, очень многое…
Глава 2
Они среди нас
Игорь Жарков, начальник охраны супермаркета, сидел за столом перед мониторами, но даже не смотрел на них, занятый рутинной возней с документами.
Внезапно на столе запищала рация. Жарков ответил не глядя:
– Да?
– Игорь Анатольевич, шестой сектор, – услышал он приглушенный голос охранника.
Перевел взгляд на монитор. Оп-па, а что это там такое?
Между рядами с косметикой неторопливо прохаживалась элегантно одетая дамочка. Она взяла с полки флакончик, рассмотрела его со всех сторон и… сунула к себе в сумочку – спокойно, не таясь, не озираясь, как это обычно делают воришки. После чего царственной походкой прошлась к другому стеллажу и стащила какой-то пузырек уже оттуда. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, дамочка подняла голову и вызывающе усмехнулась, глядя прямо в объектив камеры слежения.
Таких наглых воровок Жарков еще не видел!
– Веди ее ко мне! – велел он охраннику. И с задумчивым видом наблюдал, как дамочка без споров и сопротивления позволила себя увести. Нет, это не воровка! Скорее какая-нибудь авантюристка, которой не хватает адреналина. Или, может быть, светская львица, решившая от скуки магазинными кражами побаловаться.