Девушка подняла взгляд на герцога Вейда. Мужчина улыбался, явно наслаждаясь тем впечатлением, что произвел его подарок на дочь императора. И тогда Ида решилась. Она протянула руку, так медленно, будто все еще боялась, что чудесное видение может бесследно исчезнуть под ее прикосновениями, словно она хотела дотронуться не до бриллиантов азрак и гладкого белого металла, а до лучей солнца или капель прозрачной родниковой воды, благодаря неведомому чуду хранящихся в шкатулке!
— Они действительно великолепны, герцог! — проговорила Ида, скользя кончиками пальцев по гладко-острым граням камней.
— Оно ждало вас, — ответил ей Оуэн Вейд, осторожно поднимая колье с черного бархата и откладывая шкатулку в сторону. Ида мгновенно поняла, что он собирается сделать, и, не дожидаясь просьбы мужчины, повернулась к нему спиной, приподнимая пряди волос со своей спины, открывая шею, чтобы он мог надеть ей роскошную драгоценность. Она не сомневалась в том, что делает, не перебирала в голове правила дворцового этикета, позволявшие или не позволявшие подобное. Она просто знала, что так будет правильно! Камни азрак были слишком хороши, чтобы и дальше лежать в тесноте закрытой шкатулки. Они заслуживали света, тепла человеческой кожи и восхищенных взглядов!
Ида встала так, чтобы видеть свое отражение в зеркале. Она, не отрываясь, смотрела, как герцог ловко застегивает замочек колье и отступает назад, оставляя ее наедине со своим отражением и сиянием синих бриллиантов. Драгоценность ощутимой тяжестью легла на ее обнаженные плечи и грудь, обхватив изгибом шею. И еще камни оказались очень холодными! Гораздо холоднее, чем она ожидала! Ида сдержала невольную дрожь, пробежавшую по ее коже. Она знала, что азрак добывают со дна самых глубоких океанов Эспенансо, но сейчас ей казалось, что даже там, в темных безднах, куда не проникают лучи солнца, не может быть настолько холодно! Камни словно вытягивали тепло, бесследно растворяя его в себе, но сами ничуть не согреваясь. И Иде невольно пришло в голову сравнение, что такой всепоглощающий абсолютный холод может существовать только в глубоком космосе, на самом краю вселенной, вдали от скопления звезд и галактик!
— Почему вы сказали, что оно ждало меня? — произнесла Ида, вновь поворачиваясь к герцогу Вейду, чтобы отвлечься от обжигающего холода камней на своей коже. Тот пожал плечами, словно ответ был очень простым.
— Эти камни были добыты в одном из самых древних месторождений, — проговорил он. — Их специально огранили так, чтобы каждый луч падающего на них света нашел свое отражение. Они были оправлены в прекраснейший и благороднейший из металлов, известный на Эспенансо. Лучшие мастера планеты работали несколько месяцев, чтобы придать его изгибам самую изысканную форму… Разве этих причин не достаточно? Просто оно совершенно! А значит, оно достойно лишь дочери императора — не меньше! — герцог Вейд улыбнулся, и Ида кивнула головой, соглашаясь с каждым произнесенным им словом. Было еще немного странно и непривычно ощущать теплую тяжесть камней на своей коже… Теплую?! Ида от неожиданности нахлынувших на нее ощущений не сдержалась и вновь подняла руку, дотрагиваясь до самоцветов. Чувства не обманули ее! Азрак, что еще минуту назад обжигал первородным холодом, теперь излучал мягкое тепло! Дочь императора глубоко судорожно вздохнула, стараясь не показать охватившего ее волнения. Ее внезапно накрыло острое до боли чувство, что у нее на груди свернулось живое существо, очень долго бывшее одиноким и наконец-то нашедшее свою хозяйку!
* * *Кайрен отряхнул руки от соли и решительно поднялся на ноги, поворачиваясь назад, к темно-серой громаде герцогского дворца, возвышавшейся над ним. Строение было поистине гигантским — целый город, в котором одновременно обитали несколько тысяч человек! Замок поднимался прямо из воды, тяжеловесный, мощный, несокрушимый, неприступный даже для самой безумной соляной бури. Он представлял собой почти правильный квадрат, сориентированный углами по сторонам света. Только в двух местах идеальная симметрия нарушалась выступающими полушариями гигантских куполов: с востока, где под стеклом прятались оранжереи — истинная гордость герцога Вейда, и с юго-запада, где стеклянно-золотая сетка служила украшением парадной залы. На рассвете и на закате каждого дня купола по очереди вспыхивали ослепительным блеском, словно каменное чудовище, покоящееся на синих волнах, открывало то один, то другой свой глаз!
Но стекло в куполах было слишком хрупким, чтобы выдержать удары соляных бурь, и сегодня автоматика дворца при первых же порывах ветра подняла вокруг них гигантские веера стальных ставень. И теперь каменное чудовище-дворец казался слепым и особенно угрюмым, словно чего-то дожидающимся.
Кайрен еще раз оглянулся на горизонт, туда, куда ушла соляная буря. Все системы слежения дворца уверенно заявляли: она не вернется. И, раз уж вновь разблокированы главные двери, пора снять и ставни с куполов!
Мужчина решительно повернулся в сторону замка, отыскал взглядом вонзающуюся в небо стрелу смотровой башни и резко вскинул обе руки над головой.
— Поднимай!..
Он знал что там, на башне, его напарнику, следящему за его фигурой, достаточно лишь одного его жеста, чтобы отдать приказ автоматике дворца, а его голос он все равно не в состоянии услышать, но Кайрен не смог удержаться. Было в этом густом неподвижном воздухе, в косых желтых лучах снижающегося солнца, в тишине темного, как драгоценность, океана, в прямой линии пирса, покрытого смертельно-белой солью, что-то такое, что просто необходимо было разрушить, нестерпимо хотелось разорвать хотя бы пронзительным криком!.. Серые веера ставень дрогнули, а потом, складываясь и наезжая пластинами друг на друга, скользнули вниз. Каменное чудовище взмахнуло стальными крыльями и распахнуло стеклянные глаза!..
* * *Протяжный и низкий удар колокола раскатился по дворцу. Ида обернулась к Оуэну Вейду, не без сожаления оторвав руку от теплых бриллиантов азрак, ласкающихся к ее коже. А герцог вновь слегка улыбнулся, заметив недоумение, отразившееся во взгляде наследной принцессы.
— Пора, Ваше императорское высочество! — проговорил он, отвечая на незаданный вопрос. — Двор ждет вашего выхода!
«Пора», — мысленно повторила за ним Ида. Торжественный ужин, местные аристократы, собравшиеся, чтобы увидеть ее, свита, ожидающая за дверью… Очередной вечер, как две песчинки напоминающий сотню таких же, уже прожитых ей. И вся разница лишь в том, что сегодня она не во дворце своего отца-императора, а на затерянной на краю обитаемой вселенной планете Эспенансо! Ида глубоко вздохнула, мысленно перечисляя, повторяя, напоминая себе все правила придворного этикета, распространявшиеся на подобные мероприятия. Она ни одно из них не забыла! Она знает, как ей следует себя вести, как улыбаться этим людям, что им говорить, что чувствовать в этот момент! Она помнит… Сегодня все просто: достоинство, уважение и гордость за империю, которую она представляет…
Ида подала руку правящему герцогу Вейду, позволяя вести себя, и вместе с ним повернулась в сторону дверей, уже распахнутых лакеями в серебристо-серых ливреях. В соседней с ее спальней комнате, столпившись, ждали их выхода две свиты, ее и герцога. Придворные — мужчины и женщины, сверкающие роскошными драгоценностями, — перемешались между собой, их цветные одежды сливались для Иды, превращаясь просто в яркие пятна. А еще теперь, когда двери были открыты, принцесса слышала, как где-то на другом конце дворца, наверное, в парадной зале, музыканты заиграли медленную, очень сложную и торжественную мелодию — гимн герцогского дома Вейдов. Ида слышала ее только однажды, но не смогла не запомнить: ритм, вплетающийся в переливы мелодии, то убыстряющийся, то вновь замедляющий свое биение, казался слишком странным для музыкального произведения подобного рода — тревожащим, пробуждающим странные мысли…
Свита расступилась, отхлынув словно волна, образовав широкий и прямой проход, как только дочь императора и правящий герцог Эспенансо показались на пороге. Ида и Оуэн Вейд шли вперед мимо людей, через людей… и три десятка пар глаз внимательно следили за ними, ловя каждое их движение, каждый жест, каждый знак — только повод, чтобы броситься исполнять любое малейшее приказание, чтобы в очередной раз доказать свою безграничную преданность и уважение. Или страх?.. С самого детства Иде говорили о том, что разницы нет. И сейчас, заглядывая в лица и глаза расступавшихся перед ней людей, ей оставалось только согласиться: ей говорили правду!
Они прошли сквозь толпу придворных, и свита сомкнулась за ними, быстро и легко, словно выполняя давно выученные и отрепетированные движения, выстроившись двумя колоннами за их спинами — две свиты: дочери императора и правящего герцога. А у других дверей их уже ждал глашатай (высокий худой старик в темно-сером плаще) и два знаменосца со стягами в руках: темно-синий — империи и серо-зеленый — герцогского дома Вейдов. Эти трое слуг пошли вперед, за четыре шага до герцога и Иды, а позади растянулись свиты, шелестя длинными шелковыми одеждами. Кавалькада пересекла покои дочери императора и вышла в коридор. По сверкающему мраморному полу звонко раздались удары черного гладкого посоха в руках глашатая, и его голос полетел вперед, далеко разнося весть об их приближении:
— Ее императорское высочество, наследная принцесса Рассономской империи Ида, владетельница земель Маридас, Аназель и Леондро! Его высочество, правящий герцог Оуэн Вейд, правитель земли Эспенансо, рождающей азрак!
* * *Кайрен медленно опустил руки, поправив защитный плащ, лежащий на плечах. Он, не отрываясь, смотрел, как один за другим вспыхивают на солнце и отражаются в темно-синей воде океана бриллианты стекол западного купола. Где-то там сейчас уже начинался торжественный ужин. И было почти невозможно не думать о той, что будет присутствовать на нем…
— Эй, приятель, мы свою работу сделали! — сильная рука опустилась Кайрену на плечо, по-дружески сжав его. Он обернулся, заставив себя оторвать взгляд от дворца. Перед ним стоял тот же самый мужчина, что рассуждал о соли и азраке. Только теперь он широко улыбался, откинув на спину капюшон серого защитного плаща. — Надо хорошенько повеселиться ночью, раз уж мы пережили этот день! — подмигнул он. Кайрен усмехнулся в ответ и, хлопнув мужчину по плечу, шагнул в сторону дворца. Сегодня ночью, пока в парадной зале длится бесконечный торжественный ужин, слуги герцога соберутся вместе и достанут из запасов едкую и мутную, и дивно забористую самодельную брагу! Они будут праздновать: те, кто остались живы. Потому, что остались живы. И их смех, и пляски до рассвета, и песни, которые, далеко не всегда попадая в мелодию, будут выкрикиваться десятком охрипших глоток, никому не покажутся кощунством. Даже Риве…
Кайрен знал, что когда-то давно на Эспенансо, еще у его предыдущих обитателей, существовал обычай мерить время не днями, месяцами или годами, а соляными бурями. И после каждой начинать отсчет вновь! С первого дня! И бывали мгновения, когда такой порядок отнюдь не казался ему неправильным!
* * *Ида шла вперед, опираясь, а на самом деле лишь слегка касаясь руки герцога Вейда. Она больше не чувствовала тяжести ожерелья на своей груди, тепло камней азрак будто растворилось в тепле ее тела. Длинное платье из тонкого и жесткого шелка с тихим шорохом струилось вокруг ее ног, добавляя еще одну нотку в шелест движения свиты за спиной дочери императора. За идеально прямой спиной… Ида не оглядывалась ни на герцога, идущего рядом с ней, ни на людей позади. Она смотрела только вперед, поверх голов знаменосцев и глашатая, устремив взгляд в лишь ей одной известную точку, которую сама для себя Ида определила очень просто: «впереди»! Так смотрит дочь императора…
А идти было удивительно легко. И не благодаря идеально гладкому до зеркального блеска мрамору под ногами. Просто музыка, ее неровный завораживающий ритм, звала вперед! Иде временами почти тяжело становилось удерживать себя от того, чтобы не ускорить шаг. Ей хотелось как можно быстрее оказаться там, где находятся невидимые еще музыканты, где мелодия зазвучит в полную силу, окружив и окутав ее!
Длинный коридор остался позади, стены, как будто приглашая их, расступились. И музыка, словно подчиняясь желанию Иды, постепенно нарастала, становилась все громче. Будто хотела подчинить себе не только движения людей, но и их дыхание, биение их сердец, сами их мысли. Яркий свет бело-желтого солнца, опускающегося на запад, хлынул на них со всех сторон. Захотелось зажмуриться, но Ида наоборот широко распахнула глаза, словно впитывая в себя звуки, краски, запахи, щедро лившиеся на нее из парадной залы, открывшейся глубоко внизу под ногами ее и герцога Вейда.
Они вышли на небольшой полукруглый балкон, нависавший над огромным помещением, три стены и потолок которого были полностью сделаны из прозрачного стекла, забранного узорчатой золотой решеткой. Ида и герцог Вейд остановились. Принцесса перевела дыхание, сбившееся на мгновение от открывшегося ее глазам вида. Она взглянула вниз, на огромную парадную залу, лежащую перед ней, словно гигантская чаша. Дальний конец ее был уставлен торжественно накрытыми пестрыми и сверкающими столами, а ближе к балкону толпились люди: дворяне, ученые, инженеры, даже некоторое слуги — все вместе.
Внезапно Ида заметила, что музыка зазвучала небывало звонко и чисто. Дочь императора обвела глазами людей, толпившихся внизу, и поняла: это произошло благодаря ей — просто придворные заметили ее и замолчали — смолк непрерывный рокот их голосов, наполнявший залу раньше. И осталась только музыка… Но Иде почему-то уже не хотелось идти ей навстречу. Она замерла, в каком-то странном оцепенении не решаясь ступить дальше, вновь и вновь обводя взглядом раскинувшуюся у ее ног залу, полную людей. Несколько сотен придворных смотрели на нее, не отрываясь. Они изучали лицо дочери императора, каждую складку на ее платье, каждый завиток ее волос, каждый блик синих бриллиантов азрак на ее груди. На кого бы Ида ни взглянула, везде в первую секунду она встречала глаза, устремленные на нее, которые только через пару мгновений почтительно опускались вслед за склоненной головой. Иде показалось, что она почти физически ощущает прикосновения этих взглядов, снова и снова трогающих ее, пробегающих по ее коже!
Она еще раз глубоко вздохнула, пытаясь заставить свое сердце вернуться на отведенное ему по закону место… А потом она улыбнулась людям, смотрящим на нее. Ведь именно этого они от нее и ждали? От дочери императора, прибывшей на Эспенансо, чтобы отдавать им свои приказы!.. И ни в одном взгляде Ида не встретила и тени возражения или недовольства! Все действительно было так. Дочь императора — живое олицетворение империи и воплощенное чудо для планеты, где азрак был обыденностью! Ида с трудом удержала на губах улыбку, застывшую смертельным холодом. Ее с детства приучали не бояться толпы, внушали мысль, что она всегда и везде будет центром ее внимания, но сейчас, когда рядом с ней не было императора, и она стала единственным средоточием всех взглядов, это было уже почти слишком! Ида оказалась на самой границе, за которой все происходящее станет уже нестерпимым, станет чересчур!..
Она невольно вспомнила о своем отце. Как ему удавалось с такой легкостью, как нечто, само собой разумеющееся, изо дня в день ощущать на себе подобное внимание и подобные взгляды?! Как у него получалось просто идти сквозь них, принимая, как должное, благоговейное обожание и панический страх сотен, тысяч и миллионов людей?! Ида чувствовала: чем больше она думает об этом, тем сильнее ей становится не по себе. Не может один живой человек быть объектом, концентрирующим на себе столько внимания! Не может…