– Как ты сказал, Инди? – Шеннон никак не мог отвести глаз от Кати.
– Я сказал, что ты можешь взять вопросы безопасности на себя.
– А, да. Разумеется.
– Почему это вы решили, что я возьму вас обоих на Арарат? Видите ли, мы ведь не в увеселительную прогулку отправляемся.
– Потому, что вам нужен археолог, а время на поиски у вас почти вышло. Кроме того, у вас имеются противники, и вам нужна защита. Тут в дело вступает Джек.
Инди понятия не имел, осталось ли у Заболоцкого время, но говорил уверенным тоном, надеясь, что его обостренное чутье не ускользнет от внимания отставного военного.
Заболоцкий обратил взгляд на Шеннона, теперь изо всех сил старавшегося смотреть только на него.
– По-моему, он и себя-то не сможет защитить, не говоря уж о других.
– Шутите?! – возмутился Инди. – Я знаю, вы жили в Сан-Франциско, но вы не могли не услыхать о знаменитой шайке Шеннонов из Южной стороны Чикаго.
Заболоцкий пришел в замешательство.
– По-моему, я слышала о них, папа, – Катя улыбнулась Шеннону.
– Джек – один из братьев Шеннон. По части защиты он большой дока.
– Папа, защита нам понадобится, – вкрадчиво заметила Катя. – Ты сам говорил, что дело это опасное.
Заболоцкий немного поразмыслил, потом подался вперед и похлопал дочь по колену.
– Ладно, мы берем вас обоих. Лишняя пара рук нам не помешает.
Инди и Шеннон не отрывали глаз от ладони, покоившейся на Катином колене, и оба думали об одном: каждому хотелось, чтобы это была его ладонь.
ГЛАВА 11. БАЗАРНАЯ КРУГОВЕРТЬ
Стамбул, две недели спустя
– Nefis… simit, simit!
Эти слова еще не отзвучали в ушах Инди, когда он проснулся и повернулся в постели. Крики доносились откуда-то с улицы.
– Проснулся? – спросил Шеннон.
– Да вроде бы.
– Ты только полюбуйся! – Шеннон лег животом на подоконник.
За окном, четко обрисованные на фоне алого рассветного неба, виднелись силуэты храмов и минаретов Стамбула. Это зрелище никого не оставило бы равнодушным, но в данный момент Шеннон заинтересовался отнюдь не им.
– Nefis… simit, simit!
На противоположной стороне улицы из нескольких окон на веревках опускали корзинки поджидавшему внизу торговцу вразнос. Тот снимал с палки что-то вроде бубликов и раскладывал их по корзинкам.
– Ты разбудил меня только для того, чтобы я мог поглядеть на это?
– Что он продает? – осведомился Шеннон.
– Не знаю. Наверное, simit. Какие-то булки.
Тут Инди углядел в соседнем доме мальчонку, спускавшего из окна ведерко.
– Что это? Bu nedir?
Мальчик повернул голову и смерил Инди озадаченным взглядом.
– А, Англия! Который час?
– Весьма ранний. Что он положил к тебе в ведерко?
– Доброе утро. Как вы сегодня поживаете? – медленно, с сильным акцентом проговорил по-английски паренек. – Турция красивый? Да?
– Он уклоняется от прямых ответов, – рассмеялся Шеннон.
Вдруг в окне мелькнула рука, утащившая мальчонку в комнату. Через мгновение оттуда высунулась девочка лет одиннадцати-двенадцати и принялась вытаскивать ведерко наверх. Потом с улыбкой посмотрела на Инди.
– Мой братишка знает по-английски только отдельные фразы. Вы хотели бы попробовать simit к завтраку?
– А что это?
– Горячая булочка. Очень вкусная. Вам понравится.
– Жаль, что у меня нет корзинки!
Девочка втащила ведерко в окно.
– Ничего страшного. Я принесу их к вашей двери.
– Тебе вовсе незачем так утруждаться.
– Нет, есть зачем! Вы misafir.
– Ладно! Tesekkur ederim. – Инди спрыгнул с подоконника. – Сейчас доставят завтрак.
– Что ты ей сказал? – поинтересовался озадаченный Шеннон.
– Она хочет принести нам свои булочки, потому что мы гости. Я сказал ей «спасибо».
– Так ты еще и по-турецки говоришь?
– Изъясняюсь, – уточнил Инди, натягивая брюки.
– Научи меня чему-нибудь!
– Хорошо. Turkce bilimiyorum.
– Тьюрк-кех били-мий-орум, – старательно выговорил Шеннон. – А что это значит?
– «Я не говорю по-турецки».
– О, замечательно! Это на случай, если у кого-нибудь возникнут сомнения, верно?
– В самую точку.
Минуты три спустя раздался стук в дверь. Когда Инди открыл, на пороге показалась давешняя девочка. В руках у нее был поднос с чаем и simit – горячими турецкими бубликами, посыпанными кунжутным орехом. Одета она была в поношенное, но опрятное платьице, а ее длинные черные волосы были аккуратно заплетены в косу.
– Надеюсь, вам в Турции нравится, – сказала турчаночка, поставив поднос.
Инди поблагодарил ее и протянул горсть мелочи, которую девочка тут же ссыпала в кармашек.
– Как тебя зовут? – спросил Шеннон.
– Секиз.
– Но ведь это число! – удивился Инди.
– Да, конечно. Восемь, потому что я в семье восьмая.
– Куча ребятишек, – заметил Шеннон.
– Одиннадцать человек.
– Ты ходишь в школу? – поинтересовался Инди.
– Нет, сейчас не получается. Я работаю в кожевенной лавке отца на базаре.
– А ботинки у вас есть? – оживился Шеннон. – Мне нужна пара ботинок.
– Нет, ботинки в другом ряду. Мы продаем сумки. И шьем тоже.
– Тебе нравится твоя работа?
Девочка пожала плечами.
– Я стану гидом, когда вырасту. Если хотите, могу рассказать вам про все достопримечательности.
Вдруг позади девочки беззвучно появилась Катя, будто сгустившееся из воздуха привидение.
– Я не помешала?
– Нет, входи, – отозвался удивленный Инди.
За время поездки она и парой слов не перемолвилась ни с ним, ни с Шенноном – почти постоянно держалась поближе к отцу, а во время морского круиза от Нью-Йорка до Афин подолгу просиживала в одиночестве в своей каюте. Попытки Инди разговорить ее обычно кончались тем, что она удалялась под тем или иным благовидным предлогом. Шеннон преуспел в сближении с ней ничуть не больше, и был весьма огорчен ее неразговорчивостью.
– Мы просто наслаждаемся завтраком и непринужденной беседой, – сообщил Джек. – Это Секиз. Она живет в соседнем доме.
– Gunaydin, – улыбнулась Катя девочке.
– И тебя с добрым утром, здрассь, – ответила Секиз.
Катя рассмеялась и обернулась к мужчинам.
– Я только хотела сообщить вам обоим, что мы с папой собираемся уладить дела с бумагами и транспортом. Он надеется покончить с бюрократией сегодня же, в крайнем случае, завтра.
– Потрясающе! – провозгласил Инди.
Ему хотелось осмотреть Стамбул, но куда сильней было желание тронуться в путь как можно быстрее. Они и так задержались в Афинах на пять дней, потому что Заболоцким вздумалось погостить у живущих там родственников. Инди с Шенноном коротали время, целыми днями блуждая по городу, а вечера просиживали в тавернах, потягивая узо; этот напиток всякий раз наводил их на воспоминания об инциденте, происшедшем лет пять назад, когда они вместе побывали в Греции. Они поднимали тосты за Грецию, за дружбу, за таинственную Екатерину и за воссоединение семейства Заболоцких. Бесконечное Воссоединение, как они окрестили его между собой.
Но оно все-таки кончилось, и теперь все оказались в Стамбуле. Впрочем, это вовсе не означало готовности экспедиции к восхождению на Арарат. Необходимо не только получить разрешение, но еще и пересечь чуть ли не всю страну. Турция формой напоминает подошву, и Стамбул расположен у ее носка, а Арарат – возле пятки.
– Вам помочь? – чуточку помешкав, справился Инди.
– Папа сказал, что лучше нам пойти вдвоем, чтобы не устраивать излишней толкотни и суматохи, – застенчиво улыбнулась Катя. – Я доложу обо всем за обедом. – Она перевела взгляд на Шеннона. – Вам обоим.
– Ты скажи, как нам повезло, – изрек Инди, когда она удалилась. – Нынче вечером мы узнаем всю подноготную турецких чинуш!
– Ну, по крайней мере, она выглянула из своей скорлупы, – вымолвил Шеннон. – Это вселяет в меня надежду.
* * *А через дорогу от гостиницы стоял турок с густыми черными усами от уха до уха. Слушая оживленную беседу группки мужчин у входа в кофейню, он лакомился бубликом и наслаждался перипетиями спора. Собравшиеся полемизировали о необходимости перехода от арабского алфавита к латинскому и преимуществах перевода страны в разряд западных. Хасан – так звали усача – с радостью отметил, что поначалу большинство спорщиков выступали за модернизацию, но теперь, когда она пошла полным ходом, запоздало спохватились. Хоть он и сам учился в Лондоне, но остался душой верен османским обычаям и не одобрял перемен, сотрясавших Турцию уже несколько лет подряд. Он сам пал жертвой этих перемен, однако твердо намерен был дать им отпор.
Тут его внимание отвлекло появление в дверях отеля пожилого мужчины в сопровождении девушки. Кивнув другому усачу, стоявшему в проеме дверей ярдах в пяти от него, Хасан проводил взглядом иностранцев и увязавшегося за ними человека. Необходимо подождать и выяснить, что чужаки собираются предпринять. Он несколько дней спокойно прождал их прибытия; несколько лишних минут или даже часов дела не решат. План готов. Остается лишь решить, как и когда он будет приведен в исполнение.
* * *После завтрака Инди с Шенноном направились на Крытый базар, являвший собой сущий лабиринт крохотных лавок, кофеен, мечетей и ремесленных лавок. Едва миновав ворота, они прошли под огромным золотым геральдическим щитом, оставшимся здесь от времен Османской империи, будто в напоминание, что старые обычаи еще свежи в памяти. Несмотря на извилистость и тесноту торговых рядов, на рынке царил строгий порядок. Один ряд занимали десятки медников; в другом можно было приобрести только подержанные Кораны, и ничего более. Дальше всеми цветами радуги пламенели тысячи ярдов разнообразных тканей. И так ряд за рядом – там шеренги прилавков, заваленных стопками овчины, тут переулок браслетов и бус; а вот единственный в мире лотошный ряд, торгующий исключительно портретами Мехмеда Завоевателя.
– Помнится, Заболоцкий заявлял, что это не увеселительная прогулка, но я не могу отделаться от ощущения, что приехал отдохнуть, – хмуро буркнул Шеннон.
– Наслаждайся, пока есть возможность.
– Да не по душе мне быть туристом! Вот если бы с Катриной… Тогда я не против.
Порой Шеннон капризничал, как ребенок, но в таких случаях Инди просто не обращал на друга никакого внимания. Инди тоже не терпелось тронуться в путь, но и Стамбул его вполне устраивал. Это трепетный, дружелюбный город, хоть и кажущийся западному человеку несколько путаным и суматошным. В каком-то смысле он более доступен для чужестранца, чем североевропейские города. Здешние жители куда охотнее задерживаются, чтобы ответить на вопрос, даже если ответ им неведом, а заодно почти каждый считает долгом задать пару вопросов от себя. Им даже в голову не приходит, что приезжий может знать их язык, и потому бывают рады всякой его попытке заговорить по-турецки. Инди довелось посетить Турцию в отрочестве, и его весьма утешило, что в этом отношении страна ничуть не переменилась.
Добравшись до сапожного ряда, Шеннон застыл, воззрившись на бесконечный строй ботинок. В конце концов их с Инди заманили в одну из лавок на чашку мятного чаю, и пока пожилой владелец примерял Шеннону ботинки, его сын пытался сбыть какой-нибудь товар Инди. Не заметив во взгляде клиента ни малейшего интереса, черноглазый юноша вместе с табуретом подвинулся поближе к нему и намекнул на возможность приобрести особые ботинки.
– Вот видите, внутри лишний слой кожи, где вы можете спрятать вещи, не предназначенные для взгляда таможни. Понимаете?
Инди никак не мог взять в толк, что же можно спрятать в ботинке от таможенников.
– Ну-ка, растолкуй!
– Я сразу подумал, что вас это заинтересует. Видите ли, я могу зашить в подкладку пакетики с порошком, и вы сделаете большие деньги, когда вернетесь в свою богатую страну. Понимаете?
– С каким еще порошком?
– С героином. Ну, знаете, из мака.
– Нет, спасибо, – Инди отставил чашку. – Джек, перед покупкой убедись, что в твоих новых ботинках нет двойной подкладки.
– Как раз это меня в данный момент не тревожит, – откликнулся Шеннон. – Они не шьют ботинок двенадцатого размера.
Но юный сапожник не собирался отступать.
– Поглядите-ка на это. – Показав Инди подошву ботинка, он повернул каблук, и оттуда выскользнуло трехдюймовое лезвие.
– Вот это уже интереснее, – Инди осмотрел каблук. – Вы можете проделать то же с моим каблуком?
– Не успеете и глазом моргнуть, – улыбнулся юноша.
Минуты через три они перешли в другую лавку, из нее в третью – пока не отыскали ботинки Шеннону по ноге. Всякий раз их потчевали чаем, а когда Шеннон, наконец, сделал свою покупку, вокруг собралась целая свита зевак, следивших за каждым их движением.
– Похоже, сегодня мы в центре внимания, – отметил Шеннон.
– Не каждый день им доводится видеть длинных, тощих и рыжеволосых парней.
– Пожалуй. Жаль, корнета со мной нет! Я бы с головой окунул их в чикагский джаз.
– Это уж точно! Давай-ка поищем ресторан.
Они двинулись вперед, а зеваки следом.
– Как по-твоему, нас ждут неприятности? – бросив взгляд через плечо, спросил Шеннон.
– Не-а. Они просто праздные зеваки, вот и все. На рынке вполне безопасно.
– Тогда зачем тебе кнут и револьвер, да еще и ножик в каблуке?
– Только на случай, если я заблуждаюсь, – Инди обернулся, и все воззрились на него, будто на заезжего фокусника. – Есть на Крытом базаре хороший ресторан? – обратился Инди к ближайшему зеваке, мускулистому черноглазому человеку лет под сорок, лицо которого с выдающейся челюстью и орлиным носом украшали широченные усы, переходившие в бакенбарды.
Турок задумался, и на пару секунд воцарилась тишина. Затем кто-то подал реплику, и внезапно все разом загомонили, будто выбор ресторана – предмет серьезного диспута. Наконец, спрошенный взмахом руки велел всем замолчать.
– Меня звать Хасан, – с акцентом сказал он по-английски. – Я провожу вас в очень хороший ресторан на улице Кофеен.
Поначалу Инди удивился: неужели тому больше нечем заняться? – но тут же сообразил, что судить здешних людей по своим западным меркам неразумно.
– Ладно, пошли!
Прокладывая путь по рынку, Хасан поинтересовался, для чего они приехали в Турцию.
– Собираемся взобраться на гору, – небрежно сообщил Инди.
– А зачем это вам? – не унимался Хасан.
– Хотим глянуть на корабль, – усмехнулся Инди.
– Инди! – укоризненно окликнул его Шеннон.
– Что случилось? – вполголоса осведомился Инди.
– Вокруг слишком много глаз и ушей.
Дойдя до ресторана, Инди полез в карман, но Хасан вскинул руки и затряс головой.
– Никакой платы! Вы наши гости.
– Tesekkur ederim, – Инди приподнял шляпу.
В обеденном зале свободных мест не нашлось, поэтому они сели за столик на открытом воздухе.
– Отличный мужик этот Хасан.
– Не возьму в толк, – Шеннон пригладил пятерней свои медные волосы.
– Чего?
– Куда он метит. Не верю я ему.
– Почему это?
– Взгляд у него недобрый.
– Джек, кончай! Просто ты еще не привык к туркам.
Шеннон обвел взглядом скопление лавок окрест и запруженную народом улицу.
– Нет, ты пойми меня правильно: мне здесь нравится. Базарная круговерть мне по нутру. Но подозрительного типа я распознаю с первого взгляда.