Все койки, мимо которых он полз, были пусты. Многие из солдат по-прежнему бродили возле бара, а их слабые собратья нашли покой под столами и скамейками. Шум и крики пьяной толпы могли бы пробудить даже спящего, мертвого или зачарованного. Поэтому никто не обращал на Бена внимания, и он без помех приближался к цели.
Когда ему начало казаться, что он ошибся с дистанцией и направлением, его окликнул чей-то голос. Марк и Ариан сидели в проходе, прячась за пустым ложем. Из-за другой койки виднелась всклокоченная голова барона. Дун велел Бену затаиться в тени или лечь на пустую кровать. Он так и сделал.
Вскоре появился Митшпилер, спотыкавшийся через шаг, что придавало ему убедительный вид перепившего человека. В нескольких метрах от него шли Дмитрий, Уиллем и Дагур — колдун не мог уйти, не сказав об этом сыну. Дмитрий и его друзья дурачились, нарочито копируя движения старика, пробирающегося впереди по проходу, и время от времени нарушали тишину громким хохотом.
Лицо Дуна помрачнело. Он поднялся на ноги и с грозным видом направился к пьяной молодежи. Но Бен понимал, что барон ничего не мог предпринять. Он хотел добраться до сокровищницы — ему не удалось бы пройти так далеко без фанатичной целеустремленности, — а на следующем уровне им был нужен колдун. Без магических чар они не могли противостоять беспощадному демону. У Бена тоже не было пути назад. Столкнувшись с перспективой бесконечного рабства в подземелье, он уже не считал какого-то неведомого демона ужасным злом. Фактически он рассматривал путь вперед как дорогу к свободе.
Члены отряда почти не переговаривались. Они крались в направлении, указанном Дуном, — подальше от шума к свободному от людей пространству. Некоторые из них во время пленения потеряли свои котомки, но все были вооружены и сохранили налобные лампы, погашенные по приказу.
Вскоре пиршество осталось далеко позади. Беглецы выпрямились, сгруппировались и стали походить на отряд, а не на отдельных людей, спешивших куда-то в одном направлении. Они по-прежнему предпочитали молчать. Однако Дун решил воспользоваться моментом и остановился, намереваясь разобраться с Митшпилером и Дмитрием.
— Не здесь и не сейчас, — взмолился колдун. — Я знаю, то вы хотите сказать, и опечален этим. Но давайте спустимся на следующий уровень и там уже выясним наши отношения. Это даст мне возможность отдохнуть перед дорогой.
Дуну пришлось согласиться, хотя в душе его клокотала ярость. Цепочка людей двинулась дальше. Дмитрий и его друзья притихли. Наверное, их мутило от спиртного.
Бен заметил, что по мере их продвижения скалистый пещерный проход начал сужаться. Поначалу изменения были неуловимыми, но вскоре, несмотря на то что барон все еще запрещал своим людям пользоваться лампами, Бен рассмотрел, что каменный свод снижается по огромной дуге все больше и больше. Пол превратился в покатый склон, и отряд оказался в сужающемся пространстве, которое соединяло огромную пещеру подземного гарнизона с проходом в три-четыре метра шириной.
Из стен под самым сводом пещеры били струи огня, и люди смогли осмотреть открывшийся перед ними путь. Скала, нависавшая в нескольких метрах над их головами, резко шла вниз и едва не задевала каменные выступы, которые венчали стены прохода. Отблески горящих струй газа тускнели с каждым шагом, и Дун велел зажечь налобные лампы.
— Мы прошли пятую печать! — крикнул Бен.
И как будто в ответ на эти слова сверху на путников упала сеть, утяжеленная камнями. Ее бросили те, кто скрывался за верхними выступами стен по обе стороны прохода. Один из камней ударил Бена по плечу и почти парализовал его руку. Он попытался вытащить Драконосек, но, запутавшись в сети, не смог высвободить меч из ножен. Кольца веревок оплели ноги, и он упал.
Кто-то зажег налобную лампу в надежде ослепить атакующих врагов. Это могло бы оказаться полезным до того, как упала сеть, но теперь было слишком поздно. Упав на каменный пол, Бен заметил, как Ариан и Марк отбиваются от нескольких «белоруких», которые один за другим, словно неповоротливые обезьяны, спрыгивали с выступов стен, где сидели в засаде. Эти существа, неуклюжие, но сильные, без труда накидывали на людей хитроумные петли.
В проходе появились четверо высоких «белоруких». Их головы украшали кожаные шлемы с маленькими налобными лампами, которые сияли золотистым светом. Таких светильников Бен еще не видел. «Белорукие» несли на плечах криво сколоченные носилки с потертой обивкой.
Бен не стал уделять им внимание. Он продолжал яростно извиваться, отчаянно пытаясь ослабить крепкие петли на ногах. Тонкие шнуры впивались в кожу. Бен не старался их разорвать, потому что порезал бы руки и тем самым лишил бы себя надежды на дальнейшее сопротивление. Он старался попросту выпутаться из веревок.
Когда носилки опустили на пол, с них сошел сутулый и очень старый «белорукий». Опираясь на плечи помощников, он приблизился к поверженным пленникам. На нем была золотистая форма, совершенно не знакомая Бену.
— Осторожно, Основатель! Не так близко. Один еще мечется.
— Ты докладывал, что они взяты в плен, не так ли?
Голос древнего существа вполне соответствовал его тщедушному облику. Он выглядел настолько бледным, что в сравнении с ним остальные казались загорелыми парнями.
— Да, первый председатель, они были пленены.
Отвечавший подчиненный униженно склонился перед старым «белоруким». Тот смерил его недовольным взглядом.
— Хм! Пожалуй, сегодня я буду первым верховным жрецом. И кое-кто из вас лишится сана!
Этот сутулый высохший старик был меньше других «белоруких». Бен, сам того не желая, посмотрел на него и машинально отвлекся от своей безнадежной борьбы за свободу.
— Еще одно подтверждение моей правоты, — сказал первый председатель. Он скорее обращался к самому себе, чем к подчиненным, хотя те ловили каждое слово. — Этот идиот Гиркан не контролирует ситуацию.
Бен понял, что старик, как и другие «белорукие», был измененным человеком.
Председатель гротескно опустил большие морщинистые руки, затем сделал шаг и пнул одного из пленников. К счастью, он был слишком слаб, чтобы причинить реальную боль.
— Хвала Крезу, что здесь, в подземелье, по-прежнему руководит Бенамбра.
Он поднял вялую дрожащую руку и похлопал себя по груди.
Основатель, он же первый председатель и первый верховный жрец, склонился над бароном Дуном.
— Какой прекрасный меч! Это же целое сокровище! — Он медленно выпрямил сутулую спину. — А наш знаменитый фельдмаршал, наверное, опять напился? И, как всегда, поспешил отрапортовать об ошеломительной победе? Я заменю его после этой неудачи. Вы уверены, что мы поймали всех нарушителей? Отправьте Гиркану отчет и потребуйте очередной замены паролей… О чем он там думает наверху? Подвергните пленных магической обработке, а затем отправьте на курс боевой подготовки. Все их вещи принесите ко мне — на предварительный осмотр.
Он сказал что-то еще, но Бен не расслышал его слов. Рядом раздался крик Дуна. «Белорукий» в колпаке чародея склонился над Беном и бросил ему в лицо щепотку порошка. С первым же вздохом мир вокруг него исчез.
Он проснулся ранним утром. Вставать не хотелось, хотя от жестких бугров неудобного ложа болели бока.
Это была казарма. Несколько дней назад он поступил на службу в Синий храм и теперь проходил первичное обучение. Слава богам, плечо больше не болело — время лечит любые раны. Бен зевнул и ворчливо выругался. Он пообещал себе написать еще одно письмо и отправить его Барбаре с попутным караваном. Ему почему-то казалось, что на этот раз она ответит ему.
— Хватит спать! Подъем!
Вернувшийся сержант столкнул его с койки пренебрежительным пинком. Вытянув руки, Бен смягчил падение на каменный пол. Поднявшись на ноги, молодой человек потер поясницу и вдруг заметил странную вещь: его койка отличалась от той, на которую он ложился прошлым вечером. Странно! И солнце почему-то не вставало.
Внезапно память расставила все по местам. Это было похоже на кошмар. Он по-прежнему находился в пещере — в плену у «белоруких». К нему вернулся страх. В уме появилась смутная мысль, что он уже не в первый раз просыпался подобным образом. Но все, что происходило после этих пробуждений, терялось в тумане черной магии, которая стирала воспоминания и опутывала чарами его сознание.
Надо одеться… Нет, он уже одет. Это была его одежда, но она выглядела грязной, изношенной и рваной. Бен через многое прошел с тех пор, как последовал за Дуном в верхнюю пещеру, но одежда оставалась целой. А тут…
Кто такой Дун? Ах да, барон! И еще были Марк и Ариан. И остальные. Но что с ними случилось?
Вокруг Бена в темноте ругались, натыкаясь друг на друга, незнакомые люди — его товарищи по плену и начальному курсу боевой подготовки. Он, как и все, встал в строй и молча зашагал… куда-то в глубь пещеры. Бен помнил только то, что сержант всегда водил их строем в эту сторону.
На боку Бена больше не было Драконосека. Ножны и пояс тоже исчезли, как налобная лампа и котомка. Вместо них ему дали небольшой кинжал. Тоска и отвращение к муштре легли на плечи непомерным грузом. Он стоял в одной шеренге с мужчинами, которых не помнил, но каким-то образом он знал, что это его место в строю. В смутной вспышке осознания Бен понял, что их обучение длилось не первый день и что начальный курс подготовки был видом наказания. Хотя какая теперь разница….
Учебный плац представлял собой небольшое пустое пространство, освещенное по углам четырьмя факелами. Здесь они учились маршировать и делали упражнения с деревянными копьями.
Сержант не носил знаков различия, но никто не сомневался в его звании. Он шагал между рядами, выкрикивал команды и, внушая ужас, пинал каждого, кто вызывал его раздражение. Тренировки на плацу казались бесконечными. Бен вспомнил, что они всегда были такими. Он вдруг подумал, что его последний сон тоже мог оказаться иллюзией, порожденной магией. Удивляясь самому себе, он не находил опоры для надежды, и что-то в нем мешало ему не подчиниться приказам озверевшего сержанта.
Бен знал, что был взят в плен в пещере. Но остальные вопросы оставались без ответа. Как отсюда выбраться? Где люди, которые были захвачены вместе с ним? Неужели Ариан, Марк и Дун погибли? Однажды он спросил об этом сержанта и в наказание получил пару крепких пинков.
Муштра на плацу и упражнения с копьями продолжались половину вечности. Это глупое повторение одних и тех же движений исключало даже такой повод, как садизм. Оно было абсолютно бессмысленным, но вырабатывало у солдат привычку к безропотному и бездумному подчинению приказам.
Наконец обучение закончилось — точнее, прервалось на сон. Бена отвели к его койке и велели отдыхать. Но ему казалось, что, едва он закроет глаза, его снова поднимут пинком и загонят на плац, где он будет шагать и махать копьем еще дольше прежнего. Он находился за гранью истощения. Его мысли с трудом пробивались через толстый слой ваты, которая распирала голову мягкой пустотой. Бен попал в магическую западню и больше не знал, кто он такой, кем был и что представляло собой это жалкое существование — какую-то изощренную пытку или стандарт Вселенной, в которой не осталось ничего конкретного, о чем можно было бы судить.
Плац и отдых. Маршировка и копье. Реальное сливалось с нереальным. Бен убеждал себя, что это кошмарный сон. Однако ему все чаще казалось, что сном была та жизнь, которая осталась за входом в пещеру.
Чьи-то голоса, реальные и фантастические — Бен уже не отличал их друг от друга, — насмехались над ним и твердили, что он больше не увидит Ариан. Никогда! Или, возможно, через век, после того как годы жизни среди амазонок изменят ее облик и нрав. Конечно, он узнает ее — по рыжим волосам. И после битвы с очередным отрядом грабителей они могут встретиться на пьяной оргии в непроходимой толпе людей среди блевотины, ругани и криков…
И время от времени он будет возвращаться на эту узкую койку для отдыха, чтобы, закрывая глаза, пугаться многолетнего сна, а во сне бояться момента пробуждения.
Он знал, что в реальном мире, каким бы он ни был, прошло много времени.
Однажды мимо него пронесли на носилках Бенамбру. Первый верховный жрец взглянул на Бена, что-то сказал и, усмехнувшись, поехал дальше…
Иногда Бена и других солдат приводили в столовую. В этом тускло освещенном помещении их усаживали за длинные столы и кормили какой-то зловонной массой. Он не считал ее едой — в сравнении с ней помои Синего храма, которыми потчевали новобранцев в первый срок его службы, казались божественным деликатесом. Жизнь в гарнизоне была его вторым сроком, и если бы жрецы узнали, как кончилась предыдущая служба Бена…
Впрочем, он был слишком одурманен усталостью и чарами, чтобы тревожиться об этом.
Порою ему позволяли не только есть, но и видеть красивые сны. Вместо обычных кошмаров он находил себя в Щемящих сердце видениях и снова шагал по мягкой и теплой земле. Там, наверху, он больше не думал о золоте и вместе с Ариан смотрел на небосвод и на поляны, усыпанные цветами. Несколько раз в его снах появлялся невысокий мужчина с разрисованным, как у клоуна, лицом. Он кутался в серый плащ и смеялся, словно судьбы людей были веселой шуткой. Но Ариан неизменно уводила Бена от мужчины и, держа его за руку, уговаривала идти дальше…
И он снова просыпался во тьме, прислушиваясь к стонам и ругани тех, кто страдал от такой же магической пытки.
Да, однажды он увидит ее вновь. На поле битвы, как говорили ему голоса мучителей. И если он останется жив — возможно, после того, как Ариан погибнет в бою, — ему позволят пить, кричать и буянить вместе с другими солдатами, чтобы затем забыться пьяным сном, теряя последние воспоминания о своей прошлой жизни.
Довольно часто во время тренировок на плацу у него случались моменты прояснения. В эти мгновения Бен клялся себе, что не будет сражаться за Синий храм. Но даже тогда он понимал, что «белорукие» заставят его ринуться в бой, когда им это будет нужно. Он уже клялся однажды, что не вынесет того рабского существования, которое влачил теперь. «Когда придет время, ты будешь сражаться. Или умрешь. Ты же не хочешь умирать?» Кто говорил ему эти слова? Сержант? Или Бенамбра? А жить действительно хотелось — даже сейчас.
Внезапно в один из неприметных дней чары магического принуждения растаяли. Бен спал; его разбудили — и тумана в голове как не бывало. Он открыл глаза, осматривая часть барака для рекрутов. Здесь ничего не изменилось. Бену велели подняться с койки. Рядом, держа в руках факелы, стояли двое «белоруких». Он сощурился от яркого света и увидел большого припавшего к земле боезверя. Существо походило на кошку, но было гораздо крупнее человека. Оно взглянуло на Бена и издало предупреждающий рев.
Около зверя прохаживался человек. Он тоже был реален — Бен никогда не видел его в своих снах. На этот раз к нему пришла не Ариан, а Радулеску.
* * *— Бен из Пуркиндж-тауна! Как видишь, мы снова встретились. Не дергайся! Веди себя спокойно!
Два последних приказа были необязательными. Убедившись в покорности пленника, офицер улыбнулся и сделал вялый жест рукой. Один из «белоруких» зашагал по проходу, велев Бену следовать за ним.
Радулеску выглядел здоровым и холеным. Его небольшая бородка была аккуратно подстрижена. Чистая одежда, вымытое тело, ни кусочка грязи под ногтями. Бен заметил на его поясе меч — возможно, тот самый, которым он грозил ему у входа в пещеру. Радулеску по-прежнему носил золотисто-синий офицерский плащ. Сейчас его капюшон был откинут. Несмотря на свои размышления, Бен вдруг ощутил разительный контраст между происходящим и тем, что он чувствовал.
В голове его прояснилось. Он полностью контролировал свое тело и сознание. Но на пятки дышал боезверь. Бен, как и прежде, не был свободен. Впрочем, он мог выбрать смерть и погибнуть до того, как начнется допрос Радулеску. Хотя вряд ли животное убьет его без приказа жреца. Боезвери отличались огромной сообразительностью и выполняли большое количество команд.
Пройдя сотню метров, они, к удивлению Бена, приблизились к Митшпилеру и Дуну. Те были такими же оборванными и потрепанными, как и он сам. Их охраняли двое «белоруких» и еще один боезверь. При свете факелов Бен увидел дугу пещерного свода, которая, опускаясь, образовывала стену. Похоже, это было то место, где их поймали. Однако все стены пещеры выглядели одинаково, и он мог ошибаться.