Мужчина был высоким и широкоплечим. Герцог Фрактин прикинул на взгляд, что ему лет тридцать пять — сорок. Голова мужчины была перевязана, и жесткие густые волосы стояли над повязкой торчком. Своей единственной рукой он обнимал за талию вошедшую вместе с ним женщину. Мельничиха была на несколько лет моложе своего супруга. Невысокая, пухленькая, она, однако, была еще достаточно привлекательной для своего возраста. Особенно для мужчин ее сословия. Герцог мысленно отметил, что эта темноволосая сельская красотка в первый момент изрядно испугалась, но быстро взяла себя в руки. В глазах мужчины читалось скорее изумление, чем страх. Судя по отчетам лекаря, он три дня пролежал без сознания и только сегодня пришел в себя. И то, похоже, еще не до конца.
Герцог Фрактин жестом отослал стражника, а затем, к смущению мнущейся в дверях пары, встал с кресла и спустился к ним навстречу с высокого помоста, на котором они с магом только что беседовали. Но теперь кресло мага пустовало. С приятной улыбкой герцог протянул мужчине руку, всем видом выказывая ему уважение. Затем отечески погладил по голове склонившуюся перед ним в поклоне раскрасневшуюся от волнения мельничиху.
— Итак, ты — Джорд, а ты — Мала. С вами хорошо обращались? Я имею в виду людей, что доставили вас сюда?
— Очень хорошо, ваша честь. — Мужчина потихоньку приходил в себя, и его голос с каждой фразой звучал все уверенней, а взгляд становился все тверже. — Позвольте поблагодарить вас за оказанную нам помощь. За лекарей.
Герцог величественно отмахнулся. На случай, если ему понадобится помощь для персон, чье здоровье ему важно, в замке постоянно дежурил целитель из храма Эрдне. И святые отцы всегда были на удивление внимательны к его просьбам.
— Если бы мы могли спасти еще и вашего старшего сына! Он погиб как настоящий герой. — Герцог помолчал и скорбно вздохнул. — Но сейчас меня больше заботит ваш младший сын.
Супруги встревоженно переглянулись, и муж не удержался от вопроса:
— Так Марка нашли?
Герцог подумал, что, знай они, где прячется мальчик, реакция родителей была бы несколько иной. И он позволил себе еще раз вздохнуть.
— Увы, нет. Марка до сих пор не нашли. А ведь он, похоже, унес с собой очень ценную вещь. Вещь, в которой я сам сильно заинтересован.
В глазах мельничихи появился странный огонек, и герцог подумал, что она, возможно, пытается воздействовать на него своим женским обаянием. Но слишком многие уже пытались провернуть с ним этот старый трюк. А иные обладали и более красивыми волосами. Да и вообще были попривлекательнее тридцатилетней крестьянки с испорченными грубой работой руками. Похоже, она слишком высокого мнения о своей красоте. Впрочем, у нее на уме может быть и что-то другое…
— А разве не могло так случиться, мой господин, — охрипшим от волнения голосом спросила она, — что меч взял кто-то другой? Кто-то из этих разбойников?
— Не думаю, Мала. Где ты в последний раз видела Марка?
— На улице, мой господин. На нашей главной улице, сразу как закончился бой. Лишь только соседи нам сказали, что Кенн сражается там этим мечом, мы с дочкой сразу побежали. Первым я увидела Марка и поняла, что он вроде не ранен. Тогда я бросилась на помощь Кенну и… — Она жестом указала на мужа. — А потом Марка уже нигде не было.
Герцог кивнул. Ее дочь рассказывала то же самое; девушке разрешили остаться в деревне, чтобы было кому присмотреть за мельницей.
— Вспомни, Мала, когда ты только туда прибежала, у кого был меч? У Кенна?
— Кенн уже лежал на земле, мой господин. А где был меч, я и не знаю — не до него мне тогда было. Я тогда могла думать только о том, что мой муж и сын истекают кровью.
Она опустила голову и вдруг из-под густой челки послала герцогу странный настойчивый взгляд. Может, она не соблазняет его, а хочет подать какой-то знак? Ладно, с этим разберемся позже.
— Ваша честь тоже имеет близких родственников. Думаю, узнай вы, что они в опасности, вы бы тоже ни о чем другом не думали.
Мельник бросил на жену косой взгляд, словно ее последние слова удивили его.
— Ты что же, хочешь сказать, что кто-то из моих близких родственников сейчас подвергается опасности?
— Не знаю, мой господин.
Что бы там эта женщина ни скрывала, сейчас она, похоже, не скажет больше ни словечка.
— Ну хорошо. — Герцог поспешил сменить тему. — Теперь поговорим о малыше Марке. Я прекрасно понимаю, чего он испугался и почему убежал, хотя на самом деле, останься он дома, я не причинил бы ему вреда. Повторяю, я понимаю его побег. Но вот зачем он унес с собой меч?
— Я думаю, что… — начал мельник и осекся.
— Что? Да, кстати, Джорд, не хочешь ли попробовать этого вина? Отменное вино.
— Нет, благодарю вас, мой господин. Думаю, ваша честь, Марк увидел, что мы оба лежим… Ну, то есть я и его старший брат. Так он, наверное, решил, что мы оба отдали концы. А это значит… Я всегда говорил сыновьям, что придет день, когда меч перейдет к ним. Конечно, в первую очередь речь шла о Кенне, но теперь Кенн…
Герцог подождал, пока супруги утешат друг друга. По его мнению, он вел себя с ними едва ли не вежливее, чем с людьми, равными ему по знатности. Вежливость и терпение — вот два незаменимых орудия для обработки людей из низших слоев. Но иногда ему бывало нелегко убедить в этом даже собственных лордов. Стиль общения — прекрасное оружие, но применять его надо умеючи…
Правда, ждать ему надоело очень быстро, и он поторопил мельника:
— А теперь расскажи мне об этом мече все, что знаешь.
— Я получил его много лет назад, ваша честь. — Казалось, каждое слово дается мужчине с величайшим трудом. — Я уже все рассказал вашим людям.
— Да, конечно! Ну а теперь расскажешь мне. Тебе и вправду дал его сам Вулкан? А как он выглядел?
Мельник слегка опешил, словно ожидал совсем другого вопроса.
— Как выглядел? Очень трудно будет его описать, ваша честь. Как вы сами понимаете, это единственный из богов, кого я когда-либо видел. Если бы мне нужно было описывать человека, я бы сказал так: хромает на одну ногу, в руке у него почти все время кузнечный молот. Огромная такая кувалда. Одежда у него по большей части из дубленых шкур. А на шее ожерелье из чего-то, больше всего похожего на зубы дракона… Я понимаю, что это звучит глупо, но так оно и было… А еще — он гораздо выше любого человека. А про силу и говорить нечего.
Герцог подумал, что мельник, похоже, не в первый раз пытается подыскать слова, чтобы передать то, что случилось с ним тогда, тринадцать лет назад. Но, как видно, у него до сих пор это не очень складно получается.
— Но он больше, чем человек, — снова заговорил мельник, тщетно пытаясь выразить в словах то, что названия не имеет. — Надеюсь, ваша честь, вы правильно поймете то, что я сейчас вам расскажу.
— Не сомневаюсь в этом. Говори.
— С того дня, когда я увидел Вулкана, ни один мужчина, а тем более женщина не смогли испугать меня. Да, конечно, если бы я узнал, что мне угрожают смерть или пытка, я, конечно бы, испугался, но ни один человек… Даже окажись я лицом к лицу с Темным королем, и то мой страх перед ним и сравнить нельзя с тем, что я испытал тогда. Вы-то уж наверняка встречались с богами, ваша светлость, так что сумеете понять, о чем я.
Его светлость и в самом деле (хотя всего несколько раз) встречался с богами. Да и с Темным королем тоже (правда, лишь однажды).
— Я понял тебя, мельник. Тебе очень неплохо удалось передать ощущения, которые испытываешь в присутствии богов. Итак, ты по приказу Вулкана явился к нему в кузницу и помог ковать ему мечи, так было дело?
— Так ваша светлость знает, что мечей было выковано больше, чем один? — На мельника осведомленность герцога произвела намного больше впечатления, чем вся окружавшая его пышность. — Никогда еще я не встречал человека, который бы знал или хотя бы подозревал это… Да, тогда был изготовлен не один меч, а двенадцать. И я помогал их ковать — ведь тогда я еще был кузнецом. Но для этих мечей требовалось особое мастерство, такое, что ни одному человеку и не снилось. Остальные пятеро из моей деревни тоже помогали: они раздували мехи, поддерживали огонь и тому подобное. Нам ничего другого не оставалось — выбора у нас не было.
И вновь женщина, к удивлению герцога, вмешалась в разговор. Слегка откашлявшись, словно у нее першило в горле, она бесцеремонно вклинилась в рассказ мужа:
— Разве ваша светлость не бывала в этой деревне? Она называется Трифолл и лежит высоко в горах.
Герцог бросил на женщину испытующий взгляд. Да, с ней обязательно надо будет поговорить, но попозже и без мужа. Она все время на что-то намекает.
— Вполне возможно, что я там бывал, — ответил он. На самом деле название деревни было для него пустым звуком. Давая понять, что эта тема исчерпана, герцог вновь обернулся к мельнику и продолжил беседу так, словно никакого вмешательства не было.
— Да, Джорд, если Вулкан сам призвал вас к себе на помощь, то вам действительно ничего другого не оставалось, как исполнять все его приказы. Насколько я понял, остальным пятерым, к сожалению, спастись не удалось.
— Вулкан просто использовал их. Как используют воду для закалки меча. Свои мечи он закалял их кровью.
— А тебя он пожалел… если не считать того, что отрезал руку. Ты никогда не думал, почему?
— Я плохо помню, как все это было, ваша светлость… Нельзя ли мне присесть? Голова…
— Да-да. Подай ему одно из вон тех кресел, Мала. Итак, Джорд, продолжай. Расскажи, как вы ковали эти мечи.
— Хорошо, мой господин. Внезапно я потерял сознание, а когда пришел в себя, правой руки у меня больше не было. И обрубок уже почти не кровил. А в левой руке была зажата рукоять Градоспасителя. Я лежал на спине, Вулкан склонился ко мне и сказал…
— Ну-ну, дальше!
— Сказал, что отдает этот меч мне на хранение. Градоспаситель. А еще он называл его мечом Ярости. Я должен был хранить его, а затем передать по наследству. Сначала я просто ничего не понял… рана ужасно болела… и тогда он расхохотался, словно отмочил грандиозную шутку. Смех богов похож на… на… нет, его ни с чем не сравнишь. Только для меня все происшедшее было совсем не смешным.
— Охотно верю.
Герцог поднялся на помост и налил себе немного вина. Его рука машинально потянулась к украшенной драгоценными камнями рукоятке висевшего на поясе кинжала — он привык поглаживать ее во время раздумий и напряженных разговоров. Но сейчас нельзя было ни делать, ни говорить ничего, что могло бы быть воспринято как угроза. Рука, так и не коснувшись любимой игрушки, плавно оперлась о стол.
— Так сколько мечей, ты говоришь, было сделано в ту ночь?
— Не помню, чтобы я это говорил, ваша светлость, но их отковали двенадцать. — После того как мельнику позволили сесть, он настолько пришел в себя, что даже позволил себе задать следующий вопрос с почти неприкрытой усмешкой: — Можете такому поверить?
— Могу. Ты слывешь честным человеком и раз сказал двенадцать, значит так и есть. И потом… стоило бы тебе солгать, я бы сразу это понял. А теперь поговорим об остальных мечах. Очень важно сохранить их существование в тайне. Кроме тех, кто находится в этой комнате, о них больше не должен знать никто. Мои добрые подданные, как вы считаете, какие меры мне стоит принять, чтобы быть в этом абсолютно уверенным?
Глаза мужчины закатились, словно он вот-вот потеряет сознание, но женщина смело шагнула вперед:
— Просто положитесь на нас, ваша светлость. Мы никому не скажем ни словечка. Джорд до сих пор ни одному человеку не говорил об этих мечах, так не будет рассказывать о них и впредь. И я не буду.
Герцог согласно кивнул и вновь переключил внимание на ее мужа.
— Итак, кузнец, мельник или кто ты там еще, — что случилось с остальными одиннадцатью мечами?
В ответ Джорд только пожал плечами:
— Об этом, мой господин, я ничего не знаю.
— Им Вулкан тоже давал имена, как твоему? Как они выглядели? Куда потом делись?
И вновь Джорд пожал плечами:
— Мне ничего об этом не известно, ваша светлость. Я и видел-то их только на первых стадиях изготовления: двенадцать полос раскаленной стали, ожидающих, когда Вулкан примется за ковку. Тогда-то я их и сосчитал. Позже мне было не до того — слишком болела рука. Я ни о чем другом думать был просто не в состоянии. Я не мог…
— Да ладно тебе, Джорд. Ты наверняка видел что-то еще. Ведь ты же был там, разве не так?
— Быть-то я был, мой господин, но… ваша светлость, если бы было что рассказывать, перед вами я бы не утаил! — с отчаянием воскликнул Джорд.
— Ну, ладно, ладно, успокойся. Может, ты потом о них вспомнишь еще что-нибудь. А что еще говорил тебе Вулкан?
— Не знаю, ваша светлость. Я уверен, что он говорил еще что-то, давал мне какие-то приказы, какие-то указания, как им следовать… Но если тогда я его и понимал, то после не смог вспомнить ни единого словечка.
— Но ведь ты запомнил, что тех раскаленных заготовок было двенадцать? Какого они были вида?
— Думаю, все мечи должны быть прямыми. Возможно, похожими на тот, что потом достался мне… Оружие никогда не было моей основной специальностью.
— Вот как.
Герцог помолчал и, прихлебывая вино, зашагал по комнате, раздумывая над следующим вопросом. Затем он его задал:
— А как выглядел тот меч, что достался тебе? Были на нем какие-нибудь украшения?
— На самом клинке — нет, мой господин. Хотя, постойте, он был украшен узором из точек — я такой тонкой работы в жизни не видел. Казалось, что это естественный узор самого металла. Гарда из стали — массивная, с крестовиной без всяких узоров. А рукоять прямая и из какого-то незнакомого черного материала. Я даже подозреваю, что он из тех, которые остались от Прежнего мира. Вот на ней был тонкий белый рисунок.
— И что ж там было нарисовано?
— Я не раз думал об этом, мой господин. Больше всего это было похоже на зубчатую крепостную стену города или замка.
Женщина согласно кивнула.
— А ты мог бы постараться нарисовать его?
— Постараюсь, мой господин.
— Чуть позже. А теперь вот что: ты сам когда-то был кузнецом, и, хотя оружие никогда не было твоей основной специальностью, ты все же понимал, что за этот меч могут заплатить очень много денег. Причем даже за один его внешний вид, не говоря уже о его возможных магических силах. Неужели ты никогда не хотел его продать?
Лицо мужчины закаменело.
— Прошу прощения, ваша светлость, но мне он был дан не для этого.
— Вот как? Разве Вулкан не сказал, что он твой, а значит, ты можешь делать с ним все, что хочешь?
— Да, он сказал, что меч — мой. Но когда придет время, мой господин, я должен буду передать его своим сыновьям. Это было сказано очень отчетливо.
— Странно, Джорд. А как ты думаешь, что делал бы с этим мечом твой сын? Тоже повесил бы на стенку, как ты?
— Не знаю, мой господин.
Герцог помолчал, но поскольку больше Джорд не сказал ни слова, заговорил сам:
— Какая жалость. Если бы ты принес его мне, я дал бы тебе за него хорошую цену. И конечно же, если он когда-нибудь снова вернется к тебе, я и тогда от своих слов не откажусь. Ведь твой сын может однажды вернуться вместе с мечом. Или ты, например, поискав по лесам, сможешь найти меч там, где твой сын его бросил. Я очень хорошо заплачу и не буду задавать никаких вопросов.
Супруги переглянулись, словно ища поддержки друг у друга под внезапно усилившимся напором герцога. Он опустился в кресло, наклонился и, глядя им в глаза, отчеканил:
— Вы должны понять, что рано или поздно, тем способом или другим, но меч все равно окажется у меня! — Затем он мягко откинулся на спинку и обворожительно улыбнулся: — А ваш сын получит награду за то, что по мере сил пытался спасти моего кузена… Как, впрочем, и ваш старший сын. Да, пока я не забыл…
Герцог достал из кармана золотую монету и привычным жестом швырнул ее Джорду. Тот, почти не глядя, поймал ее своей громадной лапищей. Затем встал, и они с женой почтительно склонились.
— Как вы думаете, где сейчас может быть Марк? — поинтересовался герцог с таким видом, будто он еще не задавал этого вопроса. — У вас есть в других деревнях какие-нибудь родственники, к которым он мог бы обратиться за помощью?