– Это я уступаю тебе, – огрызнулся Хойт. – Нам нужно собрать армию. Так мне предначертано судьбой.
– Будем надеяться, что мне судьбой предначертано целой и невредимой вернуться домой. – Гленна подписала чек и взяла сумочку.
– Куда ты собралась?
– Домой. У меня много дел.
– Нет. Теперь мы не должны расставаться. Она знает о тебе, Гленна Вард. Знает обо всех нас. Вместе безопаснее. Вместе мы сильнее.
– Возможно, но мне нужно кое-что взять из дома. И у меня много дел.
– Они ночные существа. Ты должна дождаться восхода солнца.
– Уже командуешь? – Гленна попыталась отшутиться, но образ существа, кружившего над ней в подземке, всплыл у нее перед глазами.
Теперь уже Хойт схватил ее за руку, удерживая на месте. Жар, пульсировавший между ладонями, свидетельствовал о бурных чувствах обоих.
– Для тебя это что, игра?
– Нет. Мне страшно. Несколько дней назад я просто жила. Делала, что хотела и что считала нужным. Теперь на меня охотятся, и я должна сражаться в какой-то апокалипсической битве. Мне нужно домой. Мне нужны мои вещи. Кроме того, мне нужно подумать.
– Страх делает тебя уязвимой и глупой. Ничего с твоими вещами не случится – завтра утром найдешь их на своих местах.
Разумеется, он прав. К тому же Гленна сомневалась, что у нее хватит наглости или смелости окунуться в ночь.
– А где я буду ждать рассвета?
– У брата наверху квартира.
– Ага, у твоего брата. Вампира. – Она откинулась на спинку сиденья. – Очень мило.
– Он не причинит тебе зла. Обещаю.
– Не обижайся, но я предпочла бы его обещание. А если попытается… – Девушка положила руку на стол и сосредоточила взгляд на развернутой вверх ладони. Над рукой затрепетал маленький огненный шарик. – Если книги и фильмы не врут, вампиры боятся огня. Пусть только попробует, и я сожгу его. И твоя армия недосчитается одного солдата.
Хойт накрыл ладонь Гленны своей, и огненный шарик превратился в ледяной.
– Не вздумай направлять свой дар против меня или угрожать моей семье.
– Ловко. – Она бросила лед в свой пустой бокал. – Давай сформулируем это так. У меня есть право защищаться от всякого, кто попытается причинить мне зло. Согласен?
– Согласен. Только это не Киан. – Хойт встал и протянул руку. – Даю тебе клятву, здесь и сейчас. Я буду защищать тебя – даже от него, если он захочет причинить тебе вред.
– Ну что ж. – Гленна приняла его руку и тоже встала. По тому, как расширились его зрачки, она все поняла. Магия, но не только. – Будем считать, это наш первый договор.
Они спустились вниз и уже повернули к лифту, когда путь им преградил Киан.
– Постой-ка. Куда ты ее ведешь?
– Никто меня не ведет, – возразила Гленна. – Я сама иду.
– Ей небезопасно выходить на улицу. По крайней мере, до рассвета. Лилит уже начала охоту.
– Оставь свою магию за дверью, – сказал Киан Гленне и повернулся к Хойту: – Ведьма может занять свободную комнату. А это значит, что тебе придется ночевать на диване – если только она не пустит тебя в свою постель.
– На диване, – сказала Гленна.
– Зачем ты ее оскорбляешь? – В голосе Хойта сквозили нотки гнева. – Ее прислали, и она подвергалась опасности, когда шла сюда.
– Мы с ней не знакомы, – ответил Киан. – И впредь прошу спрашивать моего разрешения, прежде чем приглашать кого-нибудь ко мне в дом. – Он набрал код на панели лифта. – Когда подниметесь, придется сидеть наверху. Я запру за вами лифт.
– А если пожар? – ехидно поинтересовалась Гленна, но Киан лишь слегка улыбнулся в ответ.
– Тогда рекомендую открыть окно и улететь.
Двери лифта открылись, Гленна вошла в кабину и взяла Хойта под руку. Затем снова улыбнулась Киану.
– Не забывай, с кем имеешь дело. Именно так мы и поступим.
Створки лифта закрылись, и она усмехнулась.
– Что-то я не испытываю особой симпатии к твоему брату.
– В данный момент мне самому он не очень нравится.
– Ладно. Ты умеешь летать?
– Нет. – Хойт посмотрел на нее. – А ты?
– До сих пор не умела.
5
Ее разбудили голоса. Они были тихими, приглушенными, и в первое мгновение ей показалось, что это сон. Как ни ценила Гленна свой дар, но сном жертвовать не собиралась – особенно после мартини и необычных откровений.
Она нащупала подушку и накрыла ею голову.
Неприязнь к Киану немного ослабла после того, как вампир показал ей комнату для гостей. Роскошная кровать с красивыми мягкими простынями и достаточным количеством подушек вполне удовлетворила ее пристрастие к роскоши.
Просторная – что тоже приятно – комната была обставлена антикварной мебелью и декорирована в мягких зеленых тонах, вызывавших ассоциации с тенистым лесом. Ванная производила неотразимое впечатление. Огромная, ослепительно-белая ванна-джакузи располагалась в центре помещения, размерами превосходившего всю квартирку Гленны, а вдоль стен тянулась широкая столешница насыщенного темно-зеленого цвета. Особое восхищение вызвала широкая чаша умывальника из кованой меди.
Гленна едва не поддалась искушению понежиться в воде, побаловать себя солью для ванны и маслом для тела из какого-нибудь тяжелого хрустального сосуда, которые выстроились на полках в окружении глянцевых свечей. Но воспоминания о героинях триллеров, на которых нападали в ванне, заставили ее отказаться от этой мысли.
Одним словом, по сравнению с пристанищем вампира – язык не поворачивался назвать такую роскошь логовом – ее маленькая квартирка в Вест-Виллидж[8] выглядела просто убогой.
Восхищаясь вкусом Киана, Гленна тем не менее не забыла запереть дверь спальни оградительным заклинанием – в дополнение к замку.
Теперь она перевернулась на спину, откинула подушку и уперлась взглядом в потолок, освещенный неяркой лампой, которую оставила включенной. Гленна устроилась в гостевой спальне вампира, а колдуну из XII века пришлось довольствоваться диваном.
Магия сопровождала Гленну всю жизнь – ей были даны способности и знания, о существовании которых большинство людей даже не подозревали, полагая, что такое бывает лишь в сказках.
Ей все это нравилось. Но теперь она точно знала: ее жизнь уже никогда не будет прежней. Кроме того, эту жизнь можно и потерять.
Есть ли у нее выбор? Нельзя же ничего не делать – закрыть голову подушкой и прятаться остаток своих дней. Лилит знала о ней и уже отправила своего агента.
Если делать вид, что ничего не произошло, злобная тварь может найти ее где угодно и когда угодно. И тогда Гленна будет одна.
Будет ли она теперь бояться ночи? Все время оглядываться, когда выходит из дома после захода солнца? Или, спускаясь в метро, каждый раз подозревать, что вампир, которого может видеть только она, снова проник в подземку?
Нет, так жить невозможно. Единственный выход – реальный – заключается в том, чтобы не прятаться от проблемы и побороть страх. А для этого нужно объединить свою силу и свои возможности с силой и возможностями Хойта.
Понимая, что больше не заснет, Гленна посмотрела на часы и в притворном ужасе закатила глаза – такая рань! Потом передумала и выбралась из постели.
В гостиной Киан заканчивал ночь бокалом бренди и спором с братом.
Временами он возвращался к себе домой на рассвете, остро ощущая пустоту и одиночество. Днем он не спал с женщинами – даже при опущенных шторах. Киан считал секс – точно так же, как и магию – уязвимым местом. И не желал показывать свою слабость, пока не зашло солнце.
От рассвета до заката он редко общался с людьми. Эти часы казались ему долгими и бессмысленными. Но теперь, войдя в спальню и обнаружив там брата, Киан понял, что нескончаемое одиночество ему больше по душе, чем толпа или необходимость общения.
– По-твоему, ведьма должна оставаться здесь, пока ты не решишь, что делать дальше. А я тебе говорю: это невозможно.
– Но тогда она останется без защиты, – возразил Хойт.
– Меня как-то не волнует ее безопасность.
Хойт подумал, как сильно изменился брат, причем не в лучшую сторону – раньше он без колебаний бросился бы на защиту женщины или невинного человека.
– Теперь опасность грозит всем нам. Всему миру. У нас нет выбора – только держаться вместе.
– У меня выбор есть, и я не желаю делить свою квартиру с ведьмой. А если откровенно, то и с тобой тоже, – с усмешкой добавил Киан и взмахнул рукой. – Не хочу, чтобы днем тут кто-то находился.
– Но вчера я просидел у тебя весь день.
– Это был исключительный случай. – Киан встал. – И я уже жалею о нем. Ты слишком много требуешь от того, кому все безразлично.
– Я еще не начинал требовать. Но твоя жизнь в опасности. Наравне с ее жизнью. И с моей.
– Еще в какой опасности, если только твоя рыжая попробует нарушить мой сон.
– Она не моя… – Хойт в отчаянии махнул рукой. – Я не позволю ей причинить тебе вред. Клянусь. В этом мире, в этом времени ты – мой единственный родной человек. В наших жилах течет одна кровь.
Лицо Киана окаменело.
– У меня нет семьи. И нет родственников. Чем скорее ты это поймешь, Хойт, – и смиришься, – тем лучше для тебя. Все, что я делаю, я делаю ради себя. Не для того, чтобы помочь тебе, а ради собственного удовольствия. Я пообещал сражаться на твоей стороне и сдержу слово. Но исключительно по своим соображениям.
– Каким соображениям? Назови же их наконец.
– Мне нравится этот мир. – Киан присел на ручку кресла, потягивая бренди. – Мне нравится, как я тут устроился, и я хочу сохранить все, чего добился, – на своих условиях, а не из милости Лилит. По-моему, это достаточно веская причина для участия в драке. Кроме того, за сотни лет существования случаются периоды скуки. Похоже, у меня теперь как раз такая полоса. Но всему есть границы. Присутствие твоей женщины у меня в доме в них не укладывается.
– Она не моя женщина.
Губы Киана растянулись в ленивой улыбке.
– Если она не будет твоей, то ты стал еще неповоротливее, чем раньше.
– Это не состязание, Киан, а битва не на жизнь, а на смерть.
– О смерти мне известно больше, чем ты можешь себе представить. А также о крови, боли и жестокости. Много веков я наблюдаю за человечеством, которое шаг за шагом приближается к самоуничтожению. Имей Лилит терпение, она просто подождала бы, пока люди уничтожат себя сами. Не отказывай себе в удовольствиях, братец, потому что жизнь длинна и порой очень даже скучна.
Он отсалютовал Хойту бокалом.
– Это еще одна причина для того, чтобы ввязаться в драку. Хоть какое-то развлечение.
– Тогда почему ты не присоединишься к Лилит? – возразил Хойт. – К той, которая сделала тебя таким?
– Она превратила меня в вампира. А сделал я себя сам. Почему я на твоей стороне? Тебе можно верить. Ты сдержишь слово – такова твоя натура. А она – нет. Это не в ее правилах.
– А как насчет твоего слова?
– Интересный вопрос.
– Мне тоже хотелось бы получить ответ. – Голос Гленны донесся от дверей. На девушке был черный шелковый халат, который она нашла в шкафу вместе с другими предметами женского туалета. – Вы тут можете пререкаться до скончания дней – знаю я мужчин, и особенно братьев. Но на кону стоит моя жизнь, и я хочу понять, на кого мне можно рассчитывать.
– Смотрю, ты чувствуешь себя как дома, – заметил Киан.
– Вернуть халат?
Склонив голову набок, она взялась за концы пояса. Киан ухмыльнулся. Хойт покраснел.
– Не надо вести себя так, – сказал Хойт. – Ты не оставишь нас одних…
– Это мне решать. Я хочу услышать ответ на свой вопрос. И еще хотелось бы знать: если твой брат проголодается, не будет ли он смотреть на меня как на закуску?
– Я не питаюсь людьми. И особенно ведьмами.
– И причиной тому глубокая любовь к человечеству.
– Хлопотно. Когда охотишься на людей, приходится убивать, чтобы замести следы. Можно сменить жертву, но риск разоблачения все равно остается. Кроме того, эти дурацкие слухи о вампирах…
Гленна задумалась.
– Логично. Ладно, по мне лучше практичная откровенность, чем ложь.
– Я же обещал, что он не причинит тебе вреда, – сказал Хойт.
– Хотелось бы услышать это от него. – Гленна вновь повернулась к Киану. – Если ты опасаешься, что я буду тебя преследовать, могу поклясться, что не стану этого делать. Только поверишь ли ты мне?
– Логично, – заметил Киан.
– Твой брат уже предупредил, что остановит меня, если я попытаюсь применить свои силы против тебя. Возможно, это будет труднее, чем он думает, но… С учетом ситуации, в которой мы все оказались, с моей стороны глупо пытаться убить тебя и злить его. Я напугана, но не глупа.
– И тут мне придется поверить тебе на слово.
Лениво теребя рукав халата, она кокетливо улыбнулась.
– Если бы я хотела тебя убить, то уже попробовала бы заклинание. Ты бы знал. Почувствовал. Мы обречены, если с самого начала не будем доверять друг другу.
– С этим не поспоришь.
– Мне нужно принять душ и позавтракать. Потом поеду домой.
– Она никуда не пойдет. – Хойт встал между ней и братом. Когда Гленна шагнула вперед, он просто поднял руку и усилием воли отбросил ведьму к двери в спальню.
– Всего на минуту, черт возьми.
– Помолчи. Никто из нас не покинет этого места в одиночку. Никто. Если нам суждено не расставаться, то будем вместе каждую минуту, начиная с этой. Жизнь каждого зависит от остальных, причем в большей степени, чем от него самого.
– Только попробуй еще раз применить против меня магию.
– Я сделаю то, что должен. Поймите меня. – Хойт перевел взгляд на Киана, затем снова посмотрел на Гленну. – Оба. Одевайся, – приказал он девушке. – Потом пойдем туда, куда тебе нужно. И поторопись.
Гленна вышла, захлопнув за собой дверь.
– Да, ты умеешь обольщать дам, – хохотнул Киан. – Ладно, я пошел спать.
Хойт остался один. Стоя посреди гостиной, он размышлял, почему это боги решили, что он может спасти мир, имея двух таких союзников.
Гленна молчала, но всякий мужчина, у кого есть сестры, знает, что женщины часто используют молчание как оружие. Ее молчание было колючим, словно шипы. Водой из серебристой трубы на кухне Киана она наполнила что-то вроде графина.
Хотя женская мода за девятьсот лет сильно изменилась, Хойт не сомневался, что женская душа осталась прежней.
Для него это была тайна за семью печатями.
Девушка была в том же платье, что и вчера вечером, но предпочитала ходить босиком. Непонятно почему, но вид ее голых ступней вызывал у него желание.
Зачем она кокетничала с братом! – с внезапно нахлынувшим возмущением подумал Хойт. Теперь время для войны, а не для любовных игр! А если она намерена расхаживать тут с голыми руками и ногами, то…
Стоп. Сам тоже хорош. Разве пристало ему разглядывать ее ноги? Он должен думать о ней только как о своем товарище по оружию. И абсолютно неважно, что от ее улыбки в его сердце разгорается пожар.
И абсолютно неважно – не должно быть важно, – что при взгляде на эту девушку у него возникает желание дотронуться до нее.
Он погрузился в книги, отвечая молчанием на молчание и напоминая себе о правилах приличия.
Воздух наполнился соблазнительным ароматом. Хойт бросил взгляд на Гленну, подозревая, что та использовала какие-то женские ухищрения. Но девушка стояла к нему спиной, приподнявшись на цыпочки потрясающих голых ног и пытаясь достать из буфета чашку.
Хойт сообразил, что восхитительный запах исходит от графина, теперь наполненного темной жидкостью.
Игру в молчанку Хойт проиграл. Он знал по собственному опыту, что мужчины всегда проигрывают.
– Что ты варишь?
Гленна молча налила жидкость из графина в чашку, повернулась и пригубила напиток, глядя на Хойта холодными зелеными глазами.
Хойта раздирало любопытство. Он поднялся, прошел в кухню и достал вторую чашку. По примеру девушки налил себе жидкость, понюхал – убедиться, что это не яд, – и сделал глоток.