Серый человек пожал плечами:
— Если это будет возможно…
— Требуется хорошая карета, несколько красивых женских платьев, набор красок для лица, мужской костюм, комплект приличных доспехов, два коротких пехотных меча хорошей стали и подорожная, выписанная на имя эльфийской аристократки и ее телохранителя, — перечислил я.
— Платья подбирать на нее? — спросил человек, кивнув в сторону Мары.
— Нет, ее размера нужны мужской костюм и доспехи, платья подбирайте на меня.
Человек не стал шутить или смеяться, даже не подал виду, что его это удивило. А вот орка прикрыла рот ладонью, сдерживая улыбку.
— Мы достанем все, но с подорожной могут возникнуть затруднения, так что понадобится некоторое время. И оплата… Подобные услуги стоят недешево.
Разумеется, ведь он прекрасно понимал: нам больше не к кому обратиться. Никто не станет искать посредничества преступников без крайней нужды.
— Сколько? — спросил я.
Посланец назвал невероятную сумму:
— Сто пятьдесят леонов. И восемьдесят из них — вперед.
Цена действительно оказалась очень высокой. Но другого выхода не было. В нашем положении приходилось платить не столько за товар и услугу, сколько за сохранение тайны. Я кивнул, подошел ближе и шепотом, так, чтобы орка не услышала, попросил достать еще кое-что. Он же в свою очередь заверил меня, что это будет несложно и даже цена не изменится.
Конечно, я понимал, что собираюсь отдать кучу денег человеку, которого вижу впервые в жизни, и никаких гарантий, что заказ будет выполнен, нет. Он может взять восемьдесят золотых и просто забыть о двух чудаках. И достать его мы не сможем, потому что вход в город для нас заказан.
Но была у меня одна шальная идейка, благодаря которой мы обязательно получили бы все, что заказали, но, несомненно, должны были влипнуть в неприятности.
— Мара, подай деньги.
Орка молча протянула мне седельную сумку. Я демонстративно вывернул ее содержимое наружу. На стол с приятным звоном шлепнулись пять пухлых мешочков. Решив сыграть на человеческой жадности, я не прогадал, лицо нашего собеседника вытянулось от удивления, в глазах появился жадный блеск. Я медленно отсчитал двадцать леонов из одного мешочка и пересыпал их в другой. Слегка опустевший кошель, в котором теперь было восемьдесят золотых, передал посланцу.
Мешочек моментально исчез где-то в складках серого одеяния.
— Через четыре дня в этом склепе в это же время, — с трудом отводя взгляд от нашего богатства, сказал человек.
Дождавшись моего утвердительного кивка, он бросил мимолетный взгляд на деньги, словно прощаясь с ними, обошел нас и покинул склеп.
— И зачем ты устроил это представление? — спросила орка, когда посланец скрылся из виду.
— Чтобы быть уверенным в том, что нас не обманут, — улыбнувшись, ответил я. — Но теперь, если мы не будем мортовски бдительны, за наши жизни я и ломаного риттона не дам.
Немного побурчав что-то про неразумных эльфов, которых слишком часто бьют по голове, орка успокоилась. Только в следующие четыре дня проявила еще больше усердия в тренировках с фламбергом.
Точно в назначенный срок мы явились в склеп Козла. Там нас уже ждал старый знакомый с помощником — глуповатым на вид молодым светловолосым парнем. У входа стояло несколько мешков.
— Проверьте, — сказал вместо приветствия посланец.
Заглянув в мешки, я обнаружил три женских платья и аксессуары к ним, коробку с красками для лица, в числе которых была и заветная баночка, наполненная темно-зеленой густой субстанцией, два коротких клинка в потертых спинных ножнах, плотная кольчуга из хорошей стали. Отдельно лежала завернутая в холстину подорожная. Я развернул, внимательно прочел: бумага была выписана на имя леди Илиониры Дэй'Аллиэльской.
— А карета где?
— Ее мы оставили на пустыре неподалеку, тащить такую громадину на кладбище было бы неудобно, — ответил человек. — Забирайте все, мы отведем вас.
Распределив обновки по вьюкам, мы взяли лошадей под уздцы и отправились за провожатыми. Пустырь и вправду оказался недалеко: минут через десять прибыли к нужному месту. Посреди поля, заросшего бурьяном, стояла небольшая синяя карета, окна которой были задрапированы красной тканью.
Оставив лошадей на краю пустыря, мы в сопровождении продавцов отправились к своему приобретению. Перед этим Мара вынула из седельной петли фламберг и взвалила его на плечо.
Когда мы подошли близко к карете, бандиты пропустили нас вперед и встали по бокам. Я взялся за ручку, резко дернул дверь на себя и тут же отпрыгнул влево. Мара отскочила вправо. Защелкали тетивы арбалетов, но болты ушли в воздух — рядом с дверью уже никого не было.
Я тут же ударил белобрысого парня стеной воздуха, но немного перестарался с силой: беднягу отнесло ярдов на тридцать. Мара, достав из-за пояса пятипалый, вонзила его в живот посланца. Коротко вскрикнув, тот вцепился в рукоять кинжала и упал.
Поняв, что болты не достигли цели, убийцы выпрыгнули из кареты, на ходу выдергивая из ножен мечи. Засаду на нас устроили шесть человек. Двое из них ринулись на меня, остальные взяли в оборот орку.
Я создал на каждой ладони по пульсару, швырнул огненные шары в людей. За считаные секунды нападавшие превратились в головешки. Обнажив шпагу, я бросился на помощь к Маре, но не успел.
Бандиты обходили орку, пытаясь взять ее в кольцо. Зеленая стремительно шагнула вперед и, широко размахнувшись фламбергом, снесла ближайшему человеку голову. Тут же обернулась, наискось ударила второго. Клинок рассек плоть и застрял чуть ниже ключицы. Сменив хват и развернувшись, Мара резко выдернула меч — в воздух ударил фонтан крови. Орка нанесла мощный удар сверху вниз, раскроив третьему нападавшему череп. Последний противник, поняв, что остался один, заметался. Этим и воспользовалась орка, нанеся ему колющий удар в живот. Зажав руками страшную рану, человек упал. В последний раз замахнувшись фламбергом, Мара добила несчастного.
Легкую смерть человеку, которому орка вогнала в живот пятипалый, подарил я, добив его шпагой. Парень, которого я отбросил стеной воздуха, был мертв — неудачно упав, он сломал себе шею.
— Знаешь, — сказал я, когда все кончилось, — теперь, увидев, как ты орудуешь этой волнистой железякой, я уверен: путешествие будет легкой прогулкой.
— Благодарю, — холодно ответила Мара. — Но не сильно полагайся на Пламенеющий. Не все от него зависит.
Следовало убрать трупы, чем мы и занялись, предварительно их обыскав. Ничего особо ценного не обнаружили — так, пару десятков серебряных монет. Тела перетащили на край пустыря, к деревьям, где я при помощи несложных манипуляций спрятал трупы под землю, подарив растениям удобрения на будущее. Разобравшись с этой проблемой, мы отогнали карету на кладбище и начали готовиться к проезду в город.
Тут-то и начались первые трудности, по сравнению с которыми драка была мелочью. Если нам как-то, проклиная все на свете, удалось впихнуть меня в женское платье, то глядя на краски для лица, мы впали в уныние. Ни я, ни орка пользоваться ими не умели, но без них я никак не сошел бы за женщину. Пришлось напрягать память и по ходу дела импровизировать. Краски изобрели эльфийские женщины, и только потом манеру разрисовывать лицо переняли люди. Но жительницы Даллирии лишь подчеркивали небольшим количеством пудры и румян свою природную красоту, тогда как человеческие женщины привыкли накладывать краски в несколько слоев. Мы долго мучились, но в конце концов у нас вышло нечто более-менее сносное.
Я смотрел в маленькое зеркало и не узнавал себя. Реснички загнутые, губки бантиком, щечки румяные… тьфу! Опустив глаза, я принялся удрученно разглядывать пышное платье. Мой вид откровенно забавлял орку, хоть она и делала вид, что серьезна и сосредоточенна.
— Погоди-ка. — Мара обошла меня и остановилась за спиной. — Эльфийки славятся тонкой талией, правильно?
— Пра… — только и успел ответить я и захрипел, ощутив, как неведомая сила сдавливает мне диафрагму.
В роли неведомой силы выступила орка, безжалостно затянувшая шнуровку корсета. Возразить мне было нечего, поэтому я старался притерпеться.
— Ну вот, — удовлетворенно констатировала Мара, — теперь ты выглядишь убедительнее. А это что такое? — Она протянула мне два черепаховых гребня, украшенных самоцветами.
— Кажется, это сюда. — Пыхтя, я принялся старательно пристраивать гребни в волосах.
Соорудить высокую прическу у нас не хватило ни умения, ни сил. Мы просто расчесали волосы, посыпали их эльфийской жемчужной пудрой, придающей блеск, и оставили распущенными.
Мара протягивала мне новые и новые безделушки. О назначении одних я помнил еще со времен жизни в Даллирии, о других догадывался, но попадались и совершенно таинственные штуки. В итоге я приобрел, по моему мнению, абсолютно непотребный вид и чувствовал себя соответствующим образом. Корсет сдавливал тело и мешал дышать, от красок чесалось лицо, от пудры хотелось чихать, а лучше — кого-нибудь убить.
Когда я был полностью экипирован, орка достала из тюка расшитые золотом башмаки на высоком изогнутом каблуке.
— Не-э-эт! — взмолился я.
— Да! — кровожадно ухмыльнулась Мара.
Наверное, поставщики всего этого великолепия догадывались, что женские шмотки потребуются для маскарада, поэтому подобрали обувь размером побольше. Спасибо им, земля пухом, и пусть Десид сойдет с ума, примет их за праведников и отправит их души в Тихую долину… И все же башмаки жали. Я попытался сделать пару шагов и едва не рухнул. Мара подхватила меня, поставила на ноги:
— Попробуй еще.
И еще, и еще, и еще… Пока я не научился кое-как ковылять на этих жутких приспособлениях. Зачем только женщины их носят?!
Настал черед Мары. Утянув грудь и раздраженно морщась от неприятных ощущений, она обрядилась в новую одежду. Большой разницы я не заметил: орка никогда не отличалась особой женственностью. Поверх одежды Мара напялила толстую кольчугу и спинные ножны с парными клинками.
— Двуручник и шпагу придется замаскировать под поклажу. Фламберг — слишком заметная и редкая штука, — сказал я орке.
— Я тоже об этом думала, — ответила Мара.
Она сунула свой старый костюм и тонкую кольчугу в сундук под сиденьем кареты.
— И еще кое-что. Ты ведь собираешься играть роль охранника при богатой аристократке, правильно?
Мара кивнула, подтверждая мои слова.
— Что принято у ваших воинов делать с волосами?
— Воины собирают волосы в хвост, как это делаю я.
— Но людям неизвестны обычаи орков, для них твои длинные волосы будут яркой приметой.
— И что? — с глуповатым видом переспросила Мара, не понимая, к чему я клоню.
— Предлагаю сбрить тебе волосы. Это сделает тебя неузнаваемой. Ты выше и в плечах шире большинства людей, с утянутой грудью и лысиной тебя любой примет за мужчину.
— Но кожа под волосами бледная. Будет сразу видно, что они сбриты недавно, — нахмурившись, сказала орка, которой моя идея пришлась не по душе.
Улыбнувшись, я покопался в коробке с красками и выудил оттуда баночку болотно-зеленого цвета.
— С этой мазью бритая голова будет выглядеть естественно, будто ты всю жизнь так ходила.
Орка нахмурилась. Долго и внимательно изучала баночку, лежащую на моей ладони. В душе Мары происходила борьба между разумностью и приверженностью древним обычаям. На мгновение мне показалось, что старые привычки возьмут верх, но через несколько мгновений орка произнесла:
— Приступай…
Она протянула мне острый как бритва кинжал и повернулась спиной.
Изначально я воспринимал эту затею как маленькую месть зеленой, которая придумала переодеть меня в женщину. Но, видя ее сомнения, понял, что для нее это действительно важно — это не каприз и не женское тщеславие. Очевидно, волосы были для Мары каким-то символом. Я молча принялся брить ее голову — подшучивать расхотелось.
В мужской одежде и с бритой головой орка выглядела устрашающе. Мара была не лишена своеобразной дикой красоты, а теперь красота исчезла, осталась одна дикость. Передо мной стоял звероподобный мужик.
Ехать решили перед самым рассветом, до первых петухов. В это время нормальный люд крепко спит по домам. А стражники, досиживающие ночное дежурство в ожидании смены караула, не обратят внимания даже на кавалькаду всадников… Не говоря уже о маленькой карете, запряженной двойкой лошадей.
Мы подъехали к воротам и остановились.
Нам навстречу из каморки вылез сонный молодой офицер.
— Кто такие, с какой целью въезжаете в город?
Орка, сидевшая на козлах, молча протянула ему бумаги. Из подорожной следовало, что я знатная эльфийка, путешествую с дипломатической миссией и никто не должен чинить мне препятствия.
Увидев документ, парень слегка растерялся. Но через пару мгновений взял себя в руки и громко сказал:
— Разрешите заглянуть внутрь кареты, леди Илионира Дэй'Аллиэльская?
— Да как ты смеешь!.. — зарычала орка.
— Спокойно, Гекир. Офицер просто исполняет свой долг, — осадил я орку, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мелодичнее и мягче.
Отодвинув занавеску, я посмотрел прямо в глаза стражнику. Парень как вкопанный застыл на месте и молча уставился на меня. «Раскрыли!» — кольнула тревожная мысль. Но во взгляде офицера я увидел лишь искреннее восхищение и откровенный мужской интерес. По спине пробежал неприятный холодок. «Ну, Мара, удружила», — подумал я, а вслух с чарующими интонациями произнес:
— Благодарю за службу, офицер, — и протянул парню несколько серебряных монет. Взяв их, человек низко поклонился и сказал:
— Проезжайте, леди, не смею вас задерживать.
Прежде чем уехать, я спросил у офицера, где находится самый дорогой постоялый двор. Парень охотно объяснил, как проехать к пансиону с вычурным названием «У монарха за пазухой».
Вскоре наша карета остановилась у дверей красивого здания. Дом был каменным, трехэтажным, с большими арочными окнами и монументальным крыльцом. Мара соскочила с козел, открыла дверцу кареты и подала мне руку. Как должен действовать телохранитель, орка знала отлично — видно, неплохо училась в так называемой «школе мордобоя», о которой она с такой любовью рассказывала. Ступив на землю, я медленно поплелся к входу в здание, стараясь при этом двигаться грациозно и непринужденно. Ходить в женской обуви было ужасно неудобно, да еще и подол платья норовил запутать ноги.
Мара распахнула передо мной двери, и мы вошли в просторный зал, освещенный магическими светильниками, — трактир при постоялом дворе. Здесь было чисто и красиво: пол был выложен мраморными плитами, блестящими и надраенными до идеальной чистоты, стены задрапированы красивой тканью и украшены картинами, на окнах стояли вазы со свежими цветами. Слева от входа за стойкой дежурил слуга.
— Госпоже что-то угодно? — спросил он, кланяясь.
— Снять комнату.
— Сию же секунду, позову управляющего, — сказал слуга и быстро удалился, скрывшись за боковой дверцей.
Ждать пришлось недолго, буквально через несколько мгновений перед нами предстал пожилой мужчина в опрятном дорогом костюме.
— Самую лучшую комнату, и чтобы для моего телохранителя было место, — высокомерно произнес я, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет.
— Цена…
— Не имеет значения, — холодно перебил я.
— Как вам будет угодно, госпожа, — залебезил управляющий. — Что-нибудь еще изволите? Все, что бы вы ни пожелали, мы постараемся устроить со всей возможной быстротой.
— Позаботьтесь о лошадях и багаже. Завтрак подадите в комнату через пять часов.
— Желаете что-то особенное? — спросил управляющий.
Я неопределенно махнул рукой — мол, сами постарайтесь удивить меня.
— Будет исполнено! Позвольте проводить вас, госпожа…
Человек отвел нас на третий этаж, показал нашу комнату, открыл дверь, подал ключи и раскланялся.
Хоромы оказались поистине огромными и великолепными. Пол был устлан дорогими мягкими коврами, стены обиты шелком, окна задрапированы красивыми шторами из бархата. У стены стояло огромное ложе с балдахином. Еще в комнате был большой стол с приставленными к нему мягкими креслами, ширма для переодевания. У окна располагался высокий трельяж с большими зеркалами, на которые мы с оркой сразу бросили полные ненависти взгляды. На зеркалах не было занавесок — видно, здесь не верили в старинные легенды. Слева в дальней стене я заметил дверь, которая должна была вести в небольшую комнатку для слуги.