– Вы здесь... по службе? - Спросила она, и улыбка угасла на её губах и в её глазах.
– Меч Господень, нет! - Быстро сказал я. - Но этот вопрос я слышу очень часто, и иногда он предшествует словам: "надеюсь, что нет".
К сожалению, улыбка не вернулась на её уста.
– Было приятно познакомиться с вами, мастер Маддердин. - Она слегка склонила голову. - Простите, господа, но я должна вернуться к отцу.
Мы провожали её глазами, пока она уходила. Её талия была настолько узка, что, казалось, её можно обхватить ладонями.
– Если вы надеялись с ней побеседовать, не стоило совать ей под нос свою профессию, - проворчал Риттер.
Я повернулся в его сторону.
– Я не стыжусь того, что делаю, - резко ответил я. - И не думаю, что спасение людей пред лицом зла является чем-то недостойным. Я служу закону и справедливости, как я понимаю их своим скудным разумом.
– Я не знаю, что вы понимаете, - сказал он, наклоняясь ко мне и понизив голос, как будто сообщая тайну, - но светильник любви трудно зажечь от брёвен костра...
Он пожал плечами, в уверенности, что позволил себе лишнего. К моему прискорбию, профессия инквизитора обычно ассоциируется с кострами, но благословенная смерть грешника в пламени была лишь кульминацией нашей кропотливой работы. Кроме того, в наши дни костры не пылали уже столь часто, как в былые дни, когда от жара инквизиторских сердец запустевали целые города. Но период ошибок и искажений остался в прошлом, и теперь каждый случай мы старались разобрать с приятным Господнему сердцу тщанием...
Конечно, были среди нас и те, кому повсюду чудились деяния сатаны. Но это было ещё полбеды. Беда начиналась тогда, когда, зная, что имеют дело лишь с уголовным преступлением, они пытались выставить его в виде ереси или колдовства.
Такие люди только позорили доброе имя Святого Официума. Конечно же, привлекала их в первую очередь демонстрация своего могущества и снискание суетной власти над ближним. Мне и самому доводилось несколько раз в моей жизни подминать под себя закон, но делалось это ради идеи, что важнее любых правил, придуманных людьми. Господь в неизмеримой мудрости Своей рассудит нас прежде всего по тому, как мы служили во славу Его, а не как усердно изучали своды законов. В любом случае, все мы были виновными грешниками, и разниться будет лишь время и степень наказания. Так сказал когда-то мой ангел, и у меня не было оснований не верить его словам.
– Здравствуй, Риттер. - Молодой человек, влюблённый в Илону, больше не кусал высунутый кончик языка, но всё ещё выглядел довольно глуповато. - Кого это ты привёл?
– Мордимер Маддердин, инквизитор, – буркнул я, злясь, что он прервал мои размышления. - Я здесь не на службе, если таков будет ваш следующий вопрос.
– Инквизитор? – Удивился он. – А вы здесь… Ах да, вы же уже сказали, что нет… – Он опустил голову, чтобы скрыть смущение.
Я впервые оглядел его внимательно, ибо прежде моё внимание было сосредоточено на прекрасной актрисе. Иоганн Швиммер был очень высоким парнем, почти на голову выше меня, но ходил и стоял сутуля широкие плечи. У него были светлые волосы, аккуратно подрезанные чуть выше бровей, вздёрнутый нос и слишком широкий рот, который придавал ему вид деревенского дурачка. Я также заметил, что у него короткие, обкусанные ногти и свежие ранки на кончиках пальцев. Ха, лучшего жениха Илоне и не найти, подумал я с удивившим меня удовлетворением.
– Посмотри, что там с реквизитом, - приказал Риттер. – Похоже, у Фабиана меч треснул. Иди, займись.
– Сейчас всё сделаю, - сказал Иоганн без энтузиазма, и исчез за занавесом, отделяющим кулисы от сцены.
– Он что, не актёр? – поинтересовался я.
– Господи, конечно же, нет. - Риттер почти испугался. - Наш молодой Фабиан снова загулял с какими-то шлюхами, а Илона говорит, что не может играть в паре с пустым местом...
– Так Швиммер сам вызвался? Он из тех людей, которые любят бередить свои раны, а? - Я улыбнулся.
– Это уж точно. Познакомить вас со стариком?
Я краем глаза взглянул в сторону Ульриха Лёбе, который тщательно укутывал дочь плащом. Это говорило в его пользу, ибо я люблю людей, которые умеют заботиться о долгосрочных инвестициях.
– Забудьте, – ответил я.
– Эх, Лёбе, всё выбирает и выбирает, а девка-то с годами не молодеет...
– Выбирает? – переспросил я.
– Именно. Илоне уже предлагали весьма выгодные партии. Господин де Валетрис. - Риттер загнул указательный палец правой руки. - Секретарь принца Леона и довольно знатный дворянин. Хуберт Готшальк, третий сын барона Готшалька, Джованни Помпелло, бастард кардинала Сантини... И это я называю только наиболее значительных.
– И старый не отдал? - Пробормотал я. - Кого ж он ждёт? Принца из сказки?
– В конце концов, девка даст первому встречному да обручится с ним – вот и всё, что он получит от своей разборчивости. - Пожал плечами Риттер. - Не хочу ей такого, – тут же оговорился он, и я не почувствовал в его голосе фальши. - Да вы и сами знаете, как это бывает... Но ладно, садитесь и смотрите. Прогоним ещё несколько сцен, и тогда можно будет пуститься по стопам Фабиана. - Он подмигнул мне левым глазом и причесал бородку жестом, который, по его мнению, должен был изображать сладострастие. – Куфельберг угощает, поскольку у немногих из нас водятся лишние деньги, а ему с этим повезло.
Я вздохнул и сел, как он просил, поскольку у меня не было никаких планов на день, а напиться в компании Риттера и развлечься со шлюхами казалось не худшим способом провести вечер. Правда, в моём любимом заведении у Тамилы я успел накопить неприлично высокий долг, но надеялся, что она не откажется добавить к нему ещё некоторую сумму. Тем более что, в конце концов, я всегда плачу свои долги. Об этом прекрасно знала Лонна - предшественница Тамилы – правда, из-за одного досадного инцидента она давно уже не могла ни с кем поделиться этими знаниями.
* * *Я, безусловно, мог поселиться и в более удобной квартире. В конце концов, присутствие инквизитора для каждого трактирщика обеспечивало некоторую защиту. Появлялось немного больше шансов, что посетители не перережут друг друга или не разнесут дом. При условии, конечно, что они будут достаточно трезвы, чтобы чего-либо и кого-либо бояться. Но я как-то привык к гостинице "Под быком и жеребцом" и её владельцу - Корфису, с которым мы оба когда-то участвовали в битве под Шенгеном. Правда, бег по лесам и болотам трудно назвать битвой, ибо единственное, что я помню из этой суматохи - выходящую из тумана имперскую тяжёлую кавалерию. А потом я только и делал, что бежал. И хотя всё это случилось уже давненько, но мы, кто пережил ту резню, старались держаться вместе. Не раз и не два владельцы других гостиниц предлагали мне комнату, но я попросту не способен съехать от Корфиса. Хоть он и подаёт разбавленное вино (правда, для вашего покорного слуги пропорции воды и питья были немного более удобоваримыми) и напоминает о просроченных счетах, но мы как-то нашли общий язык.
Во второй половине дня я лежал на кровати и читал последний памфлет из числа полученных от мастера Мактоберта, в котором высмеивалась одна не обременённая строгими нравами богатая и высокородная дама, пойманная с любовником. Видимо, брошюра была издана за счёт мужа той женщины, и я подумал, что люди находят странные способы, чтобы всем вокруг рассказать о своём позоре. Чтение было прервано скрипом ступеней, ведущих в мою комнату, и вскоре после этого, как и ожидалось, я услышал быстрый и громкий стук.
– Войдите - сказал я и положил книгу на пол. С удовлетворением, поскольку при этом мне удалось убить гуляющего в щели между досками исключительно здорового таракана.
Дверь заскрипела (я подумал, что нужно будет сказать Корфису, чтобы смазал петли) и в комнату вошёл мужчина, лицо которого показалось мне знакомым. Я не имею, к сожалению, удивительной памяти моего приятеля Курноса, а может, вдобавок, и вчерашние обильные возлияния лишили меня соответствующей скорости взгляда и способности связывать факты.
Вошедший был пожилым тучным мужчиной, одетым в чёрный вышитый золотом кафтан, а на толстых пальцах я увидел весьма заманчиво сверкающие перстни. Лицо окаймляла подстриженная в квадрат борода, и минуту спустя я понял, что именно эта борода меня и обманула. Потому что когда я видел его почти месяцем ранее, его щеки были гладко выбриты. Стоял передо мной не кто иной, как отец прекрасной Илоны - Ульрих Лёбе. Чего мог искать богатый купец в квартире скромного инквизитора? Ха, да того, чего ему подобные всегда искали! Решения проблем, в которые чаще всего ввергала их собственная глупость. Я задавался вопросом, был ли я прав и в этот раз.
– Добро пожаловать, мастер Лёбе - сказал я вежливо, но не вставая с кровати. - Сядьте на скамейку.
Он фыркнул, видимо, не будучи привычным к таким приветствиям, и подозрительно присмотрелся к скамейке, одну ногу которой заменяла стопка книг, напечатанных мастером Мактобертом. В конце концов, осторожно сел.
– Что вас привело? - заговорил я в тоне приятельского разговора. - Чем я могу вам услужить?
Он оперся кулаками на колени и наклонился в мою сторону. Я увидел, что у него потное, покрасневшее лицо, и, похоже, в том была вина не только господствующей в Хезе жары, но также и горячки.
– Вы знакомы с моей дочерью, не так ли?
– Потрясающая молодая дама - отметил я. - И позвольте мне также сказать, одарена необыкновенным талантом.
– Дьявольский талант! - почти заревел он и грохнул кулаками об колени. Оскалил зубы, словно хотел меня укусить. Я вытер щеку, потому что капельки его слюны долетели до моего лица. - Несчастье одно!
– Что же случилось? - я поудобнее устроился на подушке, ибо рассказ обещал быть интересным, поскольку касался прекрасной Илоны.
– Они её похитили, - выпалил он, красный, словно через минуту его хватит удар. - Это дурак Швиммер и его компания. Можете себе представить? Они её похитили!
– О, - сказал я, даже не очень удивившись, потому что Швиммер выглядел обезумевшим от любви, а такие люди часто решаются на весьма неосторожные шаги. - Я надеюсь, что вы уведомили людей бургомистра?
– Мастер Маддердин, вы думаете, что я идиот? – Прошипел он. - Конечно, я уведомил бургомистра, и цеховую милицию, и... – он сделал паузу, как будто не зная, какие использовать слова - ... других людей. Тех, кто знает, что делается в городе...
Я полагал, что в последней части фразы имелись в виду тонги - чрезвычайно опасное, но хорошо организованное преступное сообщество. Он должен был быть действительно в отчаянии, ибо приобретение долгов перед тонгами не относилось к числу безопасных занятий, каким бы богатым или важным этот человек ни был.
– И что?
– Что, что ... – Повторил он за мной сердитым голосом. – И ничего! Как в воду канула.
– Чего вы ожидаете от меня? – Спросил я. – Прежде всего, вы должны знать, что этот случай не попадает в ведение Инквизиториума.
– Мастер Маддердин. - Он сунул руку за пояс, вытащил набитый мешочек и со стуком бросил его на стол.
Я размышлял, распирало ли этот мешочек от достойных сожаления медяков, милого глазу серебра, или от прекрасного, тяжёлого золота. Я знал, что скоро сам в этом удостоверюсь.
– Давайте говорить откровенно – продолжал он. - Я знаю, что вы друг друзей, и иногда помогаете людям решить их проблемы. Я отплачу сторицей, если вы вернёте мою дочь. – И верите ли, любезные мои, что его глаза заблестели? – Здоровую и нетронутую.
–Нетронутую? - Пробормотал я. - Это не от меня зависит. - Он посмотрел на меня, как будто хотел ударить, и я пришёл к выводу, что пункт о добродетели дочери для него основной. - Но давайте будем честными, как вы и сказали. Если вы уже привлекли для поиска людей в городе, я не многим им помогу.
– Люди в городе? – Переспросил он почти испуганно. - Вы говорите о тонгах? – Он понизил голос, как будто боялся, что нас кто-то подслушает. - Нет, нет, это не то, что я имел в виду. Это палка о двух концах, мастер Маддердин. Кому знать об этом лучше, чем торговцам...
Что ж, мысленно похвалил я его, он, по крайней мере, сохранил немного здравого смысла.
– Я рассудил, что как человек, который знает эту, – он скрежетнул зубами, - актёрскую голь, вы натолкнётесь на какие-то следы.
– А Риттер к этому причастен? - Спросил я. Мне нравился Хайнц Риттер, и я не был бы доволен, приводя его на эшафот. В конечном итоге, если бы девушке не случилось терпеть несправедливости, наверное, она не пыталась бы вырваться из неволи.
– Я думаю, что нет. - Он покачал головой, но с таким выражением лица, как будто ему трудно смириться с мыслью, что один из актёров может не принимать участия в трагедии, которая с ним произошла. - Это дурак Швиммер.
– Один?
– Какие-то с ним были. – Он пожал плечами так сильно, что подскочили жирные щёки. – Видите ли, мастер Маддердин, я должен был уехать по делам, и я приказал двум доверенным слугам присматривать за Илоной день и ночь. Аааа, - взмахнул он ладонью, и солнце, которое пробивалось через ставни, засияло в разноцветных камнях его перстней. - Швиммер и его негодяи избили всех, а моё солнышко, мое будущее, захватили. Бог только один знает, какие страшные вещи они с ней сделали!
Договаривая эти слова, он действительно уже рыдал, и крупные как горох слёзы стекали по его красным щекам. Он скривил лицо, и напоминал теперь большого обиженного ребёнка, одарённого злой судьбой буйной бородищей. Между тем, что ж, Илоне и так повезло, что захватил её влюблённый юноша, а не какой-то старик, богатый дворянин, который вероятнее всего развлёкся бы с ней, пока бы ему не наскучила, а потом утопил в ближайшем колодце. Задуматься, однако, я должен был над тем, что, так или иначе, было совершено похищение. Очевидно, помня придурковатое лицо Швиммера, трудно было поверить, чтобы Илоне мечталось будущее с кем-то подобным. Однако я удостоверился уже не раз и не два, что сердца женщин бьются в неизвестном нам, мужчинам, ритме и трудно предусмотреть, кто может снискать любовь прекрасной девушки.
– Они кого-то убили? – Спросил я.
– Нет, только побили. Но крепко. – Проворчал он. - Я вымолил аудиенцию у бургомистра, но он лишь посмеялся.
Очевидная вещь. Если бы бургомистр должен был заниматься каждым похищением в Хезе, то немного имел бы времени для другой работы. У него и так было достаточно проблем с тонгами, а также со студенческими братствами, которые ночами устраивали такие бесчинства, что часть улиц нашего почтенного города напоминала места, охваченные гражданской войной.
– Вы узнали что-то от своих людей? Позволите мне их допросить? - спросил я.
– Нет, нет, нет! – Замахал он широкими рукавами кафтана. – Бога ради, нет! Поверьте, что я расспросил их с необычайной подробностью.
Я сознавал, что Лёбе имел добрые намерения. Но человеку, неискушённому в искусстве ведения следствия, многие вещи могли показаться на первый взгляд малосущественными. Однако решение принадлежало ему, и я прекрасно понимал, что он не хочет, чтобы инквизитор производил допросы людей, связанных с его домом.
– Позвольте в таком случае расспросить вас. - Сказал я. - Как это случилось? Где?
– Вот, на улице. У палаток, в рядах. Напали втроём, схватили мою Илонку. Побили тех, кто пробовал её защищать. Служанку, что царапалась и кричала, стукнули палкой по голове.
– Вы знаете, как выглядели нападавшие? Как были одеты? Они говорили что-нибудь?
– Закрыли лица капюшонами, а время уже под вечер было. Это те двое, а Швиммер даже и не скрывался. У них были палки, спрятанные под плащами, оглушили моих людей. По-видимому, большие были, сильные…
Очевидно. А какими ещё они должны были быть в глазах побитых охранников? Маленькими и слабыми?
– Как были одеты? - Повторил я. - Бедно? Богато? А может, переодеты?
Он пожал плечами, словно мои вопросы его раздражали.
– Обычно, - ответил он. - Да, и, видимо, у обоих были светлые волосы...
– Вы можете мне дать ещё какие-либо сведения? Рекомендации? Кто-то заметил что-то особенное? Прохожие? Лавочники?