— Для безопасности, — словно удивляясь наивности собеседницы, пожимаю я плечами.
— А каких зверей везет твой корабль? — снова меняет она тему, пытаясь своей осведомленностью сбить меня с толку.
Но я уже успел сообразить, что у них с офицером связанные между собой амулеты. И то, что слышит один владелец, вполне доступно для другого. Такие, кстати, имеют почти все капитаны, бороздящие благословенное Серебряное море. Очень удобно, отправляя помощника на берег за товарами, точно знать, как проходили торги.
— Капитан велел мне передать, что животные редкие, но точных сведений в чужие уши вкладывать не стал, — удрученно вздыхаю я.
Я и действительно не знаю, кого и что привезет корабль, который, отправив магического вестника, поручили перекупить одному из королевских капитанов.
— А если я… — ханша многозначительно помолчала, — прикажу привести сюда твоих родственников… ты вспомнишь?
— Госпожа может приказывать всё, что ей угодно, но вспомнить то, чего человек никогда не знал, это не поможет, — поджав губы, бормочу разочарованно.
— А разве нельзя… скажем, предположить… возможно, угадаешь?! — в женском голосе звучат сострадание и доброжелательность, но я им не верю ни на медяк.
Не такая это женщина, чтобы из добрых побуждений подсказывать незнакомому судовладельцу, как обмануть саму себя.
— Возможно… кто-нибудь и мог бы так поступить… — тяжело вздыхаю, с тоской окидывая взглядом небо, словно прощаясь навсегда, — но только не я.
— Почему?
— Моя мать часто говорила… когда была жива… малая ложь зачастую тянет за собой большие беды, — еще тяжелее вздохнул я и потупился.
— Саи, да ну его, к шайтану, неужели ты не видишь, какой это зануда? Давай лучше посмотрим на дочку?! — недовольно буркнул за занавеской капризный мужской голос, и я очень порадовался, что стою со сжатыми как бы от волнения кулаками и опущенными глазами.
Уж слишком знакомым показался мне этот высокомерный, нахальный голос.
— Обойдешься, — тихо оборвала его ханша и, приоткрыв занавеску, насмешливо уставилась на меня своими блестящими черносливинами глаз.
Она была еще очень хороша, эта сорокатрехлетняя повелительница, привезенная хану почти ребенком с далеких восточных островов. На ухоженном овальном лице ни одной морщинки, под крутыми дугами бровей яркие черные глаза в мохнатых ресницах, а вишни чувственных губ так туги, что кажется, вот-вот брызнут спелым соком.
Разумеется, все мужчины, завидев такой персик, сразу начинали жадно таращиться на нее. И я, решив не выходить за рамки стереотипного поведения, тоже позволил себе с полминуты попускать на нее слюни. И только потом, словно спохватившись, застеснялся и потупил взгляд.
— Через неделю я вернусь из Шонкоя, — отстраненно сообщила ханша, испытующе поглядывая на меня.
Словно хотела, чтобы я сам о чем-то догадался. Вот только интересно, о чем? Если бы она попыталась намекнуть мне, что я ей интересен как мужчина… она бы никогда не сделала это при любовнике. Если только не хотела одновременно проверить мои способности воина. А ханша этого хотеть не могла… или мне предоставили неполную информацию о её характере. Значит что-то другое. А из другого у нас остается только две вещи, которые заинтересовали Саялат кроме меня самого.
Лайли и неведомые зверюшки, плывущие по просторам Серебряного моря. Но про Лайли я не стану сам напоминать… не стоит забывать о репутации человека, чей голос, как мне кажется, я узнал. Значит, остаются зверушки.
— Если госпожа пожелает… — склоняюсь я еще ниже, — я сочту за честь преподнести в подарок любых понравившихся зверушек. К вашему возвращению корабль уже будет стоять в порту.
— Я учту, — неожиданно скучающим голосом буркнула ханша, опуская занавес и командным голосом объявила — Тайр, отправляемся. И перестань ловить всех встречных путешественников, так ты совсем запугаешь мне народ.
Командир охранников ничего не ответил, просто махнул рукой, и повозки двинулись дальше. А я остался стоять на том же месте, не зная, можно ли мне уже сесть на лошадь и ехать в свою сторону, или надлежит проявить уважение и дождаться, пока весь огромный обоз проедет дальше.
Они медленно проплывали мимо меня в клубах пыли, богатые, задрапированные шелковыми занавесями кареты и простые повозки. И все сидевшие в них считали своим долгом внимательно рассмотреть и меня и мою неказистую степную лошадку. Только для того, чтобы потом на привале, если ханша случайно вспомнит обо мне, можно было со всезнающим видом что-нибудь поддакнуть.
Но мне не было дела ни до их мелочных амбиций, ни до дотошных взглядов. Меня жгуче интересовало, что сталось с моими спутниками. Память услужливо вытаскивала из своих запыленных чуланов разные по давности, но подходящие случаю, рассказы про изуверские шутки останских повелителей. И у меня от одной только мысли, что за то время, пока я упражнялся в поклонах и льстивых взглядах, с моими друзьями произошло нечто скверное, сами собой стискивались зубы и темнело в глазах.
А обоз так медленно пылил мимо, словно кто-то жестокий задался гаденькой целью как следует потрепать мне и без того натянутые до предела нервы.
Но только двое людей из едущих в этих повозках имели реальную власть для такой изуверской шутки, и я пока слишком мало знал, чтобы с уверенностью обвинить кого-то одного из них.
Но это только дело времени. Немного денег, усилий и любознательности и я буду разбираться в дворцовых интригах как в раскрытой книге. Вот тогда и придет время отомстить за сегодняшнюю выходку.
Нет, я не буду хвататься за мечи и дубинки. Для подлых и наглых у меня совершенно другие методы наказания. Собственноручно изобретенные и несколько раз опробованные.
Только по одной причине я не гнал от себя сладостные мысли о возможности когда-нибудь в будущем отомстить, они помогали мне дождаться конца этой тупой пытки, под названием ханский обоз.
Но вот уже прогрохотала мимо последняя телега со связанными овечками, накрытыми тентом от жаркого солнца и провожающими печальными всезнающими глазами скудный пейзаж своего последнего дня.
А моих спутников так и нет. Я вскочил на лошадку и резко взмахнул кнутом, чего до сих пор не позволял себе в её отношении ни разу. Но сейчас мне было вовсе не до оскорбленных лошадиных чувств. Бешено подгоняя лошадь, я мчался сквозь пыль к тому месту, куда стражники увели моих спутников и пытался отогнать страшные картины, подсовываемые богатым на подробности сознанием.
Сердце вспыхнуло факелом радости, когда я разглядел сквозь медленно оседающую пыль несколько темных силуэтов. Еще не веря своим глазам, затаив дыханье пересчитал — все! Хвала всеслышащему!
Отпустил поводья, огладил по шее лошадку, мысленно прося прощения за недавнюю грубость, извини милая, я не со зла.
И только подъехав ближе, понял, спутники тоже провели не лучшие минуты, Тахар мрачно упаковывал сильно потощавшие мешки, Рудо старался развернуться ко мне левым боком, чтобы я не разглядел красную набухшую полосу на его щеке. А Лайли была непривычно тиха, ни с кем не спорила и ни разу не сказала ни одной колкости моему напарнику.
Но все это были такие мелочи по сравнению с тем, чего я ожидал и боялся увидеть. Нам просто сказочно повезло. Не каждому путнику удалось так легко отделаться от встречи со скучающими правителями Останы.
Я не стал выяснять, что именно произошло тут в мое отсутствие, немного отойдут от нервного потрясения и сами расскажут. Просто кратко распорядился отправляться в путь. Сейчас нужно как можно быстрее достичь ближайшего городка или деревни, вряд ли в наших мешках осталось что-то из еды.
— Они всю воду забрали, — догнав меня примерно через полчаса, хмуро буркнул Тахар.
— До колодца потерпите? — припоминая заученную наизусть карту — так же бесстрастно спросил я.
— А далеко?
— Еще с час езды такой же скоростью. — сообщаю, прикидывая направление с помощью одного из амулетов.
— Лайли не выдержит. Они заставили ее съесть большой кусок сушеного сыра, — глядя в сторону, вздохнул тургон.
Вот же сволочи. Горько-соленый сушеный овечий сыр можно есть только маленькими крохами, и то вдобавок к овощам. Я покопался в своей седельной сумке, нетронутой охранниками только из-за каприза ханши и достал маленькую фляжку с водой.
— Давай кружку, — скомандовал тургону и едва требуемое появилось в его руках, вылил туда всю воду из фляги.
— А тебе? — забеспокоился парень.
— Потерплю.
Не объяснять же ему, что в этой магической фляжке через некоторое время будет снова плескаться вода. А если шепнуть тайное слово, то любой из четырех загаданных при ее изготовлении напитков.
Колодца мы достигли, едва только начало вечереть. Напоив лошадей и напившись сами, наполнили водой оставленные нам пустые бурдюки и, не отдыхая, двинулись дальше. До ближайшего города оставалось не более двух часов пути. И благоразумнее всего было провести ночь именно там, не стоит дважды в один день искушать судьбу.
Глава 9
Ворот Дильшара мы достигли к вечеру третьего дня, считая от встречи с ханским обозом. Последние лиги дались нам тяжелее всего, ибо, чтобы впоследствии было легче осуществить наш план по найму дома, пришлось еще на обеденном привале приказать Лайли надеть женскую одежду.
Она, конечно, немного подулась, но особо спорить не стала. И вышла к нам из-за чахлых кустиков уже в светлой читэру и выглядывающих из-под нее шароварах. После этого момента нам пришлось ехать, не снимая рук с демонстративно выставленного напоказ оружия.
И все равно почти все путники, где мужчин было хоть на два-три человека больше чем в моем маленьком отряде, пытались прощупать нас на прочность. А вдруг мы не сумеем защитить свое сокровище и тогда ценная добыча достанется им. Нет, обижать девушку немедленно никто бы и не подумал. Зато, едва попав в город, ее потащили бы на рынок рабынь. Место, которое я люто ненавидел и всегда обходил стороной.
А что понапрасну травить себе душу. Купить всех несчастных девушек и женщин, украденных из родных домов, я все равно не мог, а если бы и купил, то все равно не знал, куда потом девать. В Этавир уводить нельзя, не дай бог пронюхают шпионы хана, тогда грандиозный скандал обеспечен. Вплоть до объявления войны. А держать где-нибудь на территории Останы не имеет смысла, во-первых, нужна мощная охрана, а во-вторых, вопрос, что с ними делать дальше, никуда после этого не девается.
Но свою юную спутницу я намеревался защищать до конца. И ради нее самой и ради ее брата и ради той дружбы, что как-то незаметно связала нас за эти дни. Впрочем, так у меня случается почти со всеми изначально порядочными или совестливыми людьми. И именно это свойство характера, сопереживать людям и находить в них положительные качества сделало меня тем, кто я есть. Это случилось еще в первый год моего обучения. В то время нас оставалось всего семеро, прошедших предварительный отбор на должность королевского ока. Очередное задание Клара принесла в пасмурный, холодный осенний полдень. Нужно было срочно найти ценный артефакт, припрятанный вором в развалинах старого дома на краю маленького городка. И по возможности попробовать вычислить, кто именно из троих подозреваемых, которых нельзя было просто допросить по ряду серьезных причин, покусился на священный предмет.
Портал выбросил нас почти в центре городка, за глухой стеной храма, и все сразу припустили в указанном ранее направлении. Из предыдущих заданий мы успели твердо заучить, медлить нельзя ни одной секунды, обстоятельства не статичны и могут измениться в любой момент.
И все же я невольно замедлил шаг, заметив сидящего под забором малыша, с грязными разводами от слез на худом личике. Потом все же рванул дальше, но уже через пару шагов остановился и решительно шагнул назад. Не мог я пройти мимо откровенного горя, смотрящего на меня из голубых детских глаз.
Разумеется, пока я отыскал дом заблудившегося малыша, пока напоил снадобьями из личного запаса его больную мать, пока растопил им печь и сварил немудреную похлебку, мои соученики уже успели излазить все развалины. Я же так и не пошел туда, решив, что все равно уже лишился статуса ученика. Каково же было мое изумление, когда мальчишка на прощанье сунул мне в руку тряпичный сверточек, сказав, что это на память. Развернув тряпку, я неожиданно для себя обнаружил в нем искомый артефакт, а ребенок подтвердил, что играл в развалинах, когда человек в зеленом мундире что-то быстро спрятал под камнями. Естественно, мальчишке стало интересно, и он полез посмотреть. И тут человек в мундире вернулся, обнаружил нашедшего его вещицу малыша и с криком погнался за ним. От страха парнишка помчался куда глаза глядят, помня только от одном, нельзя приводить разъяренного преследователя к себе домой. Мама и так болеет, и ей будет еще хуже, если этот мундир нажалуется на сына. От преследователя мальчишка в конце концов оторвался, но оказался в незнакомом районе и не смог найти дорогу домой.
Обрадованный счастливым стечением обстоятельств, я немедленно помчался докладывать Клариссе о выполнении задания, всем сердцем моля всеслышащего, чтобы мне простили такое неслыханное своеволие.
Но вернувшись в общежитие, обнаружил, что Клара уже собрала мои вещи и перевезла в свой дом. И что с этого дня я являюсь единственным учеником магини. Потому что только один выдержал испытание на человечность, которое и являлось истинным в этом задании.
— Кто и зачем? — без стеснения обшаривая взглядом задрапированную в читэру фигурку Лайли, грубовато прохрипел стражник на западных воротах.
Собственно охранником, как таковым он не являлся, так как никого ни от чего не защищал. И если б у меня за спиной сейчас стояла сотня хорошо вооруженных головорезов можно было спокойно сказать, что я иду завоевывать Дильшар. Нас пропустили бы в город беспрекословно. Ибо главной задачей сего бородатого индивидуума был сбор въездных податей, и откладывание их большей части в собственный карман. Чтобы позже поделиться с парой вышестоящих чиновников. Самым смешным для меня всегда было то, что существовала как минимум сотня лазеек, как обычных, так и правовых, для бесплатного проникновения в столицу.
— Судовладелец Меджиль Зовиени с родичами и слугой. — надменно процедил я, — еду на собственный корабль.
— Плати три серебряных квадрата проходных. — немного подумав, насчитал привратник.
— И не подумаю. У меня не дом в городе, а корабль, он места не занимает. И продавать я его не собираюсь, так что заплачу только за лошадок, два больших медных квадрата и четыре малых. Держи!
— А за женщину?!
— Где ты видишь женщину, олух?! — возмущенно оглядываюсь на спутников. — это моя дочь, едет домой, в Киджар!
— А чем докажешь? — пакостно заухмылялся взяточник, не желающий так просто расставаться с моими денежками.
— Ничем не собираюсь доказывать! Я деловой человек, мне самые богатые купцы Дильшара на слово верят, не хватало еще, чтобы я простому охраннику доказательства выставлял! — притворно взбунтовался я, точно зная, что выступать против богатых купцов не станет ни один стражник.
Мрачный привратник еще долго плевал нам вслед, рассматривая сиротливо лежащие на ладони медные квадраты, и решая почти неразрешимую проблему, все положить в карман или что-нибудь бросить в запечатанный бочонок, стоящий в сторожке.
А мы уверенно продвигались по направлению к центру, все больше расслабляясь в ожидании момента, когда можно будет совсем убрать оружие. В столице женщин и девушек воровали намного реже, чем за ее пределами. Едва обнаружив пропажу, обворованный отец или муж собирал соседей и коллег по цеху или гильдии и отправлялся громить рынок рабынь. Потому и предпочитали его хозяева не связываться с горожанками. Были известны случаи, когда рабыню, заявившую, что она горожанка, немедленно отправляли домой с охраной, а её похититель оказывался либо на свалке с переломанными костями, либо вообще исчезал навсегда.
Дом в центральной части города, на обитых металлическими полосами воротах которого был нарисован мелом квадрат, мы нашли довольно легко. Да и не один. Хан в настоящее время вместе со всем гаремом отдыхал от городской жары в своем приморском дворце, а его мать мы встретили по пути в Шонкой. Потому и поспешили освободить дорогие съемные дома придворные прихлебатели, постаравшиеся правдами и неправдами пристроиться к свите правительницы. А те, кому не повезло, разъехались по своим имениям или мотались по стране в попытках найти что-либо выдающееся в подарок ханше, чтобы в следующий раз гарантированно иметь счастье глотать пыль за ее каретой.