— Мда… Откровенно говоря, я уже почти всё забыл. Последняя личная встреча с демонами была больше двадцати лет назад. Но будем надеяться, что я справлюсь. И где же эта «гармошка»?
— Мне обозначили её местоположение довольно приблизительно. Но я постараюсь отыскать.
Сергей снова покраснел — я обернулся и потому заметил это. И вспомнил себя в его возрасте. Мда, вот уж ни за что мне не пришло б тогда в голову, что буду заканчивать жизнь властителем огромной имперской провинции, богатейшим и жутко титулованным перцем с любимой женой и кучей детей. И позже — тоже.
Пластунам скоро пришлось снизить скорость — болото заканчивалось, деревья росли так густо, что нелегко было отыскать путь. Моховые кочки не скоро сменились скалами, но и здесь ящерам приходилось тяжело. Пришлось остановиться, дать им роздых и, раз уж так вышло, перекусить самим. После коротких колебаний я решил пошалить и всё-таки вскрыть коробку с омарами в стопке соусов. В конце концов — а почему бы и нет? Надо же что-то есть.
— Отлично, — причмокивая, заявил Хусмин. — Эх, ещё бы вскипятить воды, запить. А то слишком пряно.
— Надо бы.
— Я взял с собой немного шоколада. — Сергей вынул из куртки плотный свёрток. — Помню, что отец очень любит этот напиток.
— Пришлось полюбить. Ведь тут нет кофе. Спасибо, Серёж. Заварим на всех.
— Благодарю, не буду, — сказал Ремо. — Я пью шоколад только со сливками. А тут их нет.
— Во-первых, когда запахнет готовым напитком, — возразил я, — ты будешь его и без сливок с огромным удовольствием. А во-вторых, у нас есть сливки. — И продемонстрировал очередную магически закупоренную бутылочку.
— А острый зелёный соус с моллюсками есть?
— Сейчас посмотрю… Есть. Тебе передать?
— Не надо. Просто держи под рукой. — Ремо скомкал в руке кусок тонкой лепёшки. Почему-то ему нравилось именно так их есть. — Как свидетельствует мой опыт, он отлично отпугивает демонскую мелочь. Что-то они такое чуют в его запахе. В принципе я их понимаю — мерзость редкостная.
— Откуда ты знаешь?
— Что он так действует? Богатый был опыт взаимодействия с верхними демоническими мирами. Нет, я не бывший охотник.
— Расскажешь?
— Хм… Только обещайте, что никому не расскажете.
— Не вопрос.
— Клянусь.
— Само собой.
— Буду молчать! — заверил Сергей. От возбуждения у него горели глаза.
— Да всё просто. Когда-то я был в группе, которая охотилась на нашего нынешнего государя и его сторонников. Тогда, конечно, никто из нас и предположить не мог, кем он станет. Но повеселились тогда вдоволь. Сперва мы на них охотились, потом они на нас, а потом…
— Что потом?
— Потом как-то столкнулись, поубивали друг у друга по паре человек… Потом разговорились. Сперва орали друг другу оскорбления, потом перешли на более спокойный разговор. Как-то само получилось. Так я и стал одним из предателей. Вернее сказать, так это называлось давным-давно. Теперь, конечно, иначе называется.
— Да, теперь это называется: «Он был самой первой опорой государя и первейшим из преданных его сторонников».
— Именно так, — усмехнулся Ремо.
— Всё в нашей жизни зависит от точки зрения. И от реальных последующих обстоятельств, нельзя не признать. Ты как раз можешь гордиться тем, что успел побывать предателем, прежде чем стал вернейшим из преданных. Несомненное свидетельство твоего первенства в этом деле.
— А господин тогда не опасался, что поступает неправильно? — с колким любопытством выпалил Сергей. Я опоздал его одёрнуть — наш спутник уже начал отвечать, причём без тени обиды или напряжения.
— Мне опасаться было преждевременно. Мне тогда было всего пятнадцать, и ответственность за предательство я не мог бы нести. Решение принимал командир отряда, ну ещё мой отец.
— Но господина ведь не простили бы…
— Конечно, не простили б! Но в той ситуации я ведь не мог пойти против воли своего родителя. Поэтому с любой точки зрения был прав. А позднее, как всем известно, обстоятельства повернулись так, что и прощать оказалось нечего. Радуюсь, что уже лет тридцать как на меня перестали коситься.
— Теперь-то уж разве они посмеют коситься — на такого-то высокопоставленного господина!
Мы посмеялись все вместе. Среди присутствующих я был, пожалуй, самым высокопоставленным, а по сути… Странно сложилась жизнь. Тот же Ремо, наверное, имел больше прав вознестись на ту ступень, которую в результате занял я. Мне просто повезло чуть больше.
Как понимаю, его величество решил, что именно мне суждено самым лучшим образом справиться с северной провинцией. В любом случае — я не против. Серт, в прошлом Хрусталь — просто золотое дно, если взяться за него с умом. А уж как там комфортно северянину-хладолюбу!..
Мне бы теперь его ещё отвоевать обратно…
Пластунам всё труднее становилось продвигаться вперёд. Самый младший из них и самый плохо обученный, то есть мой, начал артачиться, капризничать. Пришлось вытащить глубоко запрятанный запас — кусок лешты, лакомства, за которое любой ящер отдал бы всё на свете. Реакция на него у этих верховых пресмыкающихся была как у кошки на валерьянку. Следуя за угощением, ящер мог вскарабкаться почти куда угодно. Но очень утомляло его вести, приманивая куском дурно пахнущей хрени.
— Далеко до «гармошки»?
— До разлома, должно быть, уже недалеко. — Сергей сверился с какой-то магической схемой. Он-то отлично разбирался в этих маловразумительных знаках — не то что я. — А до самой «гармошки» проще всего будет пройти прямо по ней.
— Рискованнее. Давайте остановимся у самого разлома и дождёмся утра. На рассвете станет немного проще и не так опасно. Разлом ведь вон там? Отлично, вот хорошее место для стоянки. И сушняка достаточно. Надо поспать хоть немного и набраться сил. Сражаться с демонами — не шутки.
— Это будет не так уж трудно, — возразил Сергей. — Нам придётся пройти довольно короткий отрезок опасного пути до места встречи. Дальше уже в твоём распоряжении будет команда опытных охотников.
— Где Лёха умудрился их так быстро найти?.. Складывай костёр здесь. Это, думаю, вполне безопасно.
— Приказал срочно перевезти из Кариншеты на вершних ящерах. Там как раз вот-вот откроется очередной разлом. Недаром же чародеи сообщили, что открыть область упущения здесь будет несложно. Охотников потом вернут обратно, и даже если они потеряют часть барыша, всё равно не отказались от предложения. Наверняка им было обещано очень большое вознаграждение.
— Лёха действует очень уверенно и оперативно. Польщён. Однако, кажется, я слишком много наговорил сказок о своём охотничьем прошлом, раз он так на него полагается.
— В действительности ты не был охотником? — заинтересованно спросил Ремо.
— Был. Но не таким крутым, каким хотел бы казаться в глазах детей… Давайте основательно перекусим, чтоб ночью легче было перенести холод. Вынимайте всё, что есть — больше съедим, меньше потащим… Моя охотничья карьера была не так уж блистательна. Откровенно говоря, с женой мы познакомились так: демон, на которого я пытался охотиться, поохотился на меня и покромсал столь серьёзно, что…
— Что ты не смог сбежать, и пришлось знакомиться с будущей женой? — закончил Ифшид под общий хохот.
— Ну примерно так. Она меня откачала. К моему счастью, демон, сопротивляясь мне, сам здорово пострадал. И помер со мной в охапку.
— Ты оказался ядовит.
— Видимо. К моему счастью.
— Госпожа Серт искусна во врачевании? Достойно для столь знатной дамы.
— Она — дочь угольщика. Как объяснила — уж кому-кому, а женщине, постоянно сталкивающейся с углежогами и лесорубами, нужно уметь перевязывать раны.
— Всегда хотелось спросить — а какой был смысл в том, чтоб заключать столь неравный брак? — поинтересовался Ифшид, доедая рулет из телячьих мозгов с овощами. Видно, он проголодался настолько, что даже не стал дожидаться, когда согреется вода. Впрочем, походные яства, приготовленные для императора, можно было есть хоть холодными, хоть всухомятку — всё равно вкусно. — Само собой, сейчас ваш брак совершенно равный, но раньше-то… Какой смысл?
— На самом деле интересно?
— Искренне, клянусь.
— Ладно, скажу: никакого. Я тогда совершенно об этом не думал. И ещё толком не осознавал, чем же столь принципиальным воины отличаются от крестьян.
— Разве существует хоть один мир, где они были бы равны?
Я пожал плечами и, поколебавшись, всё-таки открыл банку трюфелей.
— Кто будет грибы? Все? Правильно — разбирайте… Миры-то? Ну у меня на родине воины — отнюдь не элита. Да и крестьяне бывают разные. Если это преуспевающий фермер с многомиллионным оборотом и Лексусом, то до него не каждый офисный прыщ дотянется…
— С чем? Кто?
— Неважно.
Трюфели проскочили незаметно. Что уж такого в них особенного — я никогда не понимал. Тяга к простой пище сохранилась ещё с тех времён, когда вершиной кулинарного искусства для меня был удачно сделанный шашлык или хорошо прожаренные свиные рёбрышки под пиво. Не сказать, чтоб я знал, что такое голод, но есть меньше, чем требовало тело, приходилось. И потому куда выше ценил возможность просто вовремя и без затей утолить голод, чем поварские шедевры и всякий гастрономический выпендреж.
Впрочем, когда есть возможность наесться до отвала хорошо приготовленной и качественной едой, неважно, выпендрёжные ли угощения или простые, как каша на воде. Теперь, когда мы основательно набили животы и ополовинили продовольственные припасы, в будущее уже хотелось смотреть веселее, с верой в лучшее. Подумаешь, «гармошка». Разберёмся. И в принципе можно будет использовать даже рецепт Ремо. Мало ли, соус. Ради того, чтоб благополучно добраться до дому, я готов обмазаться хоть дёгтем. И перьями поверх обсыпать.
Сергей едва дождался конца ужина и разрешения отправляться искать подходящее место для разлома. Мне пришлось везде его сопровождать — ходить в одиночку всё-таки было неразумно, даже в здешних явно безлюдных местах. Было скучно, ведь я не понимал в его действиях ровным счётом ничего. Ступая по криво наломанным корнями скальным кускам, прислушивался так внимательно, словно выслеживал зверя — человека обычно бывает проще услышать. Но вокруг царила тишина, даже птицы не спешили обозначать своё присутствие.
— Здесь всё, — сказал мой сын. — Если всё верно, то либо завтра, либо послезавтра где-то тут откроется разлом.
— Да? А я ничего не чувствую.
— Но ведь ты не обладаешь чародейскими навыками, — осторожно сказал Сергей. — Как же ты можешь тут что-нибудь чувствовать?
— Раньше-то чувствовал. А не обладал навыками ещё в большей степени, если можно так сказать.
— И что же ты чувствовал?
— Да поди объясни.
Однако чуть позже, в сгустившемся хрустальном полумраке северной полуночи, я вдруг ощутил нечто знакомое. Воздух дышал силой, с которой соперничали прохлада, наползавшая из влажных низин, темнота, оставлявшая возможность видеть, но лишающая права рассмотреть, тишина, погребавшая под себя, будто настоящая лавина. Природа могущественна и совершенна, она способна заставить человека прислушаться к себе и с собою смириться, однако в этой нотке, присоединившейся к общему звучанию мира, было что-то большее.
Магия, конечно.
Наверное, именно так мне и надлежало её чувствовать — на уровне инстинктов, подсознания. Это было ощущение, подобное душевному подъёму, замешанному в то же время на смятении и страхе — не животном, вполне абстрактном и даже отчасти возвышенном. Так, должно быть, ощущает себя впечатлительный человек, оказываясь рядом с действующим ядерным реактором или каким-нибудь иным средоточием дикой запредельной мощи, упиханной в скромные объёмы.
Я теперь знал, что магия — такая же основа окружающего мира, как и силы природы, имеющие выражение в том числе и в стихийных бедствиях. И так же, как они, магия способна уничтожить всё живое и сам мир разметать на клочки. А пока её могущество сдержанно ворочалось под ногами наподобие подземного огня, дающего начало вулканическому взрыву. Здесь располагалось жерло одного из таких «вулканов» — пока спящего. Но мой сын обозначил его, а чародеи, которым я плачу зарплату, скоро его вскроют.
— Этот выплеск нельзя будет ни от кого спрятать, — заметил я.
— Ну во-первых, выплеск будет выглядеть вполне естественно. Да он и есть естественный, лишь отчасти спровоцированный, получивший толчок. А во-вторых — если даже заметят и решат проверить, то не успеют. Алекс всё продумал.
— На вариант с открыванием спящего разлома будет потрачен огромный объём энергий, который мог бы пригодиться на войне. Не проще было выслать вершников и забрать нас? Пусть рискованнее — но дешевле.
— Алекс и Яро решили, что это уже по-настоящему опасно. Даже мой первый пролёт наверняка заметили, потому что я метался из стороны в сторону. Искал. Потом ящер сразу же отправился в обратный путь. Уповать можно лишь на то, что его величество — могущественный маг и талантливый вершник, и если ящера заметят, у государя есть шанс спастись. С нами был бы уже третий пролёт, к тому же массовый. Нас бы уже точно не пропустили. А энергию всегда можно накопить снова. Неужели думаешь, что Серт станет жалеть для своего властителя энергию? Или кто-нибудь из нас пожалеет?
— Мне для вас тоже ничего не было бы жалко. Конечно нет. Но иногда общие нужды требуют направлять ресурсы на более важную цель, чем один или несколько человек. Даже если среди них — твой собственный отец. Наши противники — искусные маги. Против них может понадобиться очень много энергии.
— Искусное чародейство — не всегда энергоёмкое, — важно заявил Сергей, и я снова увидел в нём слегка подросшего малыша-сына, а не высокого эксперта и мастера в том, в чём сам не шарю совершенно.
— Верю на слово.
Сергей наклонился проверить спрятанный в палой листве артефакт, а когда он закончил, мы повернули обратно в лагерь. Действительно, неплохо мы его устроили — даже с двух десятков шагов едва можно что-то разглядеть. Даже дымок не просачивается — это ли не чудо?
— Ну что там? — осведомился Ифшид, поднимаясь от костерка.
— Сильно сомневаюсь, что разлом откроется по заказу, на рассвете. Может, только через сутки, — ответил я. — Но в любом случае, мы это не пропустим. Почувствуем.
— Ты почувствуешь?
— И я в том числе.
— Лучше б вы прямо сейчас начали давать толковые рекомендации, — сумрачно предложил Хусмин. — Ты и Ремо. Как себя вести в «гармошке», что делать, что не делать. И так далее.
— Я мало что тут могу посоветовать, — ответил Ремо. — Я по областям упущения не специалист. Пусть Серге говорит.
— А рекомендации простые, — отозвался я. — Держаться подальше от скальных стен в коридорах… Да и в карманах тоже. Не отставать и не забегать вперёд. Выполнять всё, что будет сказано, в бой без указаний не вступать, а если нападут именно на тебя — отбиваться изо всех сил и постараться выжить.
— Мда, кратко. Ну о демонах, может, что-нибудь расскажешь?
— А смысл? — Ремо был категоричен, но при этом пытался казаться легкомысленным и насмешливым. — Их столько, что и за две ночи не перечислишь. С какими именно предстоит встретиться и предстоит ли вообще — никто из нас не сможет предположить.
— Почему же?
— Потому что северный разлом — спящий. Если бы сюда регулярно наведывались охотники, можно было бы спросить, чем знаменита именно эта «гармошка». А так и спросить-то некого. Слишком много получается вариантов. Нет смысла забивать ими голову.
— Но ты-то с тех времён всё помнишь?
— Увы. Не всё. — Я содрогнулся, припомнив кое-какие подробности своей охотничьей карьеры. Хорошо, что на ней, как и на гладиаторской, я задержался недолго. Даже работать телохранителем было приятнее.
— Завидная у нас перспектива.
— Здесь в округе почти никто не живёт, — глубокомысленно высказал Фалак. С тех пор как его величество поднялся в воздух, оруженосец притих и почти не открывал рта. Мы его практически перестали замечать. Можно было подумать, будто вдали от сеньора он потерял смысл жизни и замкнулся в себе. И вдруг — надо же! — заговорил. — Зачем демонам выходить на поверхность здесь? Может, они и теперь не придут.