Николя выдержал его тяжелый взгляд и медленно кивнул.
— Ваша жена явно не готова к такому известию. Не стоит расстраивать ее, пока мы не нашли тело.
Рауд горестно вздохнул, на его лбу залегли глубокие морщины, но он хотя бы держал себя в руках.
— Ауд слишком к нему привязана — не отпускала Орма ни на шаг, вот он и ушел жить один, как только представилась возможность. Люби она его чуть меньше, возможно, ничего бы не произошло.
— Ваша жена ни в чем не виновата. Несчастья иногда случаются, — попытался смягчить его Охотник, но Руад остался все также суров. — У вашего сына были враги?
Мужчина неуверенно повел плечами:
— Моя жена сказала бы, что он был добрейшим человеком в Мидгарде и никто ему зла не желала. Но… он был молод и горяч. В этом возрасте немудрено наделать глупостей, особенно если ты изо всех сил стараешься оторваться от корней. И хотя я был во многом с Ормом не согласен, от своей плоти и крови я не отрекаюсь. Что бы там ни было, если его убили, я требую выкуп. И очень надеюсь, что вы не станете выгораживать своих друзей-демонов.
— Это не Дану, — ответил Николя твердым, но лишенным враждебности, голосом. — Уверяю вас, если в гибели вашего сына замешан демон, то я сам буду ему судьей и палачом. И привезу его голову, как выкуп.
— Рад, что мы друг друга поняли, — Рауд почтительно склонил голову и тоже ушел в дом.
— Я думала, вас здесь все любят, — растерянно сказала Майли, когда они возвращались домой.
— Любили, пока я справлялся с ситуацией, но стоило дать слабинку… — Николя тяжело вздохнул. — Впрочем, не важно. Лишь бы они глупостей не наделали. Их вражда с Дану погубит все, что я так долго строил в этом городе.
Майли не знала, что ответить. Охотник довольно часто бросал непонятные реплики в пустоту и совершенно не требовал поддерживать разговор, словно обращался к самому себе. Поначалу это немного смущало, но со временем Майли привыкла и перестала обращать внимание. В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества, а раздражать Охотника расспросами совершенно не хотелось. Это ведь не Герда, которую можно задеть проходя, и она молча все проглотит, и не Финист, который побухтит, да тут же забудет.
Вернувшись домой, они наспех пообедали, не дожидаясь остальных, отправились в конюшню. Николя быстро оседлал своего вороного жеребца, а для Майли вывел коренастую саврасую кобылку с темной полосой вдоль гривы и по хребту. Судя по невозмутимому нраву на ней ездил Эглаборг, предпочитавший не сражаться с лошадью, а полностью на нее полагаться. Да и падать с такой тумбочки, должно быть, совсем не больно. Хотя чего с нее падать? Вряд ли с таким необъятным сенным пузом она еще помнит, что такое быстро бегать и высаживать надоевшего всадника из седла.
— Поедем в хижину того лесоруба? — поинтересовалась Майли как бы между прочим.
— Нет. Туда надо ехать с телегой, а ее привезут только завтра.
— Зачем?
— Чтобы забрать тело.
Майли передернула плечами. На покойника смотреть совсем не хотелось. А уж если придется душу вызывать…
Они вышли за ворота усадьбы, и Николя любезно подсадил Майли на спину лошади. Она тут же поморщилась. Кобыла была настолько низкорослая, что казалось, ноги волочатся по земле. Охотник затянул подпругу на своем жеребце и лихо вскочил в седло. Конь даже не шелохнулся. За последние время он сильно осунулся и присмирел. Даже отливающая серебряным блеском черная шерсть не казалась уже такой яркой.
— Перестань хандрить, — укорил его Николя, набирая поводья. — Подожди немного. Весна на дворе. Скоро совсем тепло станет. Придет твоя зазноба в охоту, и будет тебе счастье. Только что мы потом с жеребенком делать будем?
Не проникшись речью хозяина, конь покорно опустил голову и затрусил вперед неспешной рысью. Кобыла припустила следом, дробно перебирая короткими ногами. Седло вместе с пузом перекатывалось с одной стороны спины на другую. Майли поморщилась и крепко стиснула зубы. Жаловаться она не решилась, опасаясь, что Николя предложит бежать следом пешком.
— Все-таки куда мы едем? — попыталась Майли заговорить о чем-нибудь нужном. С точки зрения Охотника.
— Искать зацепки. Надо найти тех, с кем Орм был откровенней, чем с родителями, и узнать, кто держал на него зуб.
— Вы думаете, что его убил не демон? — с надеждой спросила Майли. Эти твари пугали ее даже сильнее привидений.
— Даже у демонов должен быть мотив, — неопределенно ответил Николя.
На этом весь разговор и закончился. Когда они объезжали город с северной стороны, под копыта жеребца кинулась какая-то полоумная девка. Николя резко одернул коня в сторону. От неожиданности тот взвился на дыбы и забил передними ногами по воздуху. Девка испуганно взвизгнула, упала на причинное место и, сидя, закрыла глаза руками.
— Вот же дура безголовая!
Забывшись, что она больше не наследница Будескайска, Майли замахнулась на негодяйку прутом, который выломала, чтобы подгонять медлительную скотину.
— Прекрати, — последовал бесстрастный приказ Николя, который уже заставил своего коня поставить все копыта на землю.
Прут надломился пополам и выпал из руки. Майли недовольно поджала губы, с негодованием разглядывая идиотку, из-за которой чуть не приключилось несчастье. У нее были белобрысые, прямо как у Герды, волосы, только длинные и кудрявые, что указывало на крайне скудный ум. Поняв, что все обошлось, девка по-коровьи широко распахнула глупые голубые глаза и несколько раз моргнула. Николя спешился и подал ей руку, хмуря лоб так, словно напряженно что-то вспоминал.
— Госпожа Палантина, с вами все в порядке? — вкрадчиво спросил он.
Майли удивленно вскинула брови. Охотник что знает всех жителей города по именам?!
— Д-да, — пискнула она тонким мышиным голоском. — Я вас искала. Родители Орма сказали, что вы пытаетесь выяснить, что с ним приключилось. Я… я его невеста. Была ею.
— Не знал. Мои соболезнования, — с неподдельным участием ответил Николя и уже собрался лезть обратно в седло, как она схватила его за руку.
— Стойте! Я знаю… знаю, кто его убил, — глаза Палантины лихорадочно блестели.
Николя нахмурился, но ни единым мускулом не выдал собственных сомнений:
— И кто же?
— Мельник Вагни. Он якшается с демонами. Об этом все знают!
— Хорошо, что не Дану, — Охотник все-таки не удержался и съязвил, правда, это поняла только Майли и фыркнула себе под нос. — А какие у него были мотивы, кроме того, что все мельники всегда и везде якшаются с демонами?
Сбитая с толку девка потупилась.
— Он спрашивает, зачем мельника понадобилось убивать твоего жениха, — не скрывая своего превосходства над тупой деревенщиной, пояснила Майли.
— Так все из-за дочки его. Из-за проклятой Мелюзины, — поняв, чего от нее хотят, ответила Палантина.
— Это уже больше похоже на истину, — удовлетворенно кивнул Николя. — Как говорят нормандцы, едва ли найдется свара, причиной которой не была бы женщина.
Девка растерянно открыла рот. И как он только терпит этих невежественных и убогих людей? Герда и та поумнее будет.
— Так что с Мелюзиной? — на этот раз до более простого вопроса снизошел сам Охотник.
— О, она все моему Орму прохода не давала. Бегала за ним, как привязанная. Орм никогда бы не обратил внимания на такую замухрышку, как Мелюзина. Она же тощая и плоская, как жердь. Еще и волос темный, и глаза совершенно невыразительные, и кожа ужасного желтоватого оттенка. Совсем как у нее, — Палантина указала на Майли.
Та разъяренно выдохнула. Да как эта кудрявая овца посмела назвать ее некрасивой? На себя бы посмотрела. Мышь бледная! Даром, что коровье вымя прямо из выреза выскакивает. Даже одеться прилично не может, а туда же, замухрышкой кого-то смеет обзывать!
— Должно быть, силой хотела на себе женить, ведь у нее-то и парня никогда не было, а как отказал, так она отцу нажаловалась, что Орм ее соблазнил. Я сама слышала, как мельник после этого угрожал Орму, что убьет его, если тот хоть на шаг подойдет к его дочери. Но это же глупость! Чтобы мой добрый, благородный Орм опустился до насилия? Он даже со мной не хотел до свадьбы ложиться. Мол, а вдруг понесешь? Стыдно тогда перед знакомыми будет, а у нас свадьба уже на осень сговорена была.
«Так это от того, что ты такая овца его совсем не возбуждала», — хихикнула про себя Майли и перевела взгляд на Охотника. Тот явно слушал всю эту заунывную речь вполуха, поглаживая своего коня по понурой черной морде и размышляя о чем-то своем.
— С Ормом все ясно, но что же Вагни? — поспешил повернуть разговор в нужное русло Николя. — Люди порой ссорятся из-за пустяков, и даже угрожают убить. Но я не могу осудить человека только за сказанные сгоряча слова.
— Но он же последним видел Орма четыре дня назад. Я все наблюдала своими глазами. Мой жених зачем-то ходил на мельницу. И они снова поругались. Вагни его прогнал. Я после этого попыталась поговорить с ним, но Орм был сам не свой, напуган до смерти, нес какую-то околесицу про чудовище из лужи, которое обещало покарать его на рассвете.
— Чудовище из лужи? — наконец, оживился Охотник. — Это уже совсем хорошо!
Палантина недоуменно моргнула:
— Так вы накажете Вагни?
— Я все еще не уверен в его вине.
— Но он же видел Орма последним!
Майли не выдержала и рассмеялась в голос:
— А по твоим словам выходит, что последним его видела ты. Может, это ты его убила? На почве ревности к этой… как ее? Красавице Мелюзине, которой он явно уделял больше внимания, чем тебе. Даже к отцу ее бегал. Уж не руку ли ее просить? А тебя бросил.
— Нет! — истерически завизжала Палантина, но Майли несло, и останавливаться она не собиралась.
— Ты его убила, а вину решила переложить на других.
— Я никогда… — она пыталась невнятно оправдываться, сквозь громкие всхлипывания.
— Это тебя нужно наказать, убийца!
— Майли, хватит! — рявкнул Николя и зло сверкнул глазами.
Майли вжала голову в плечи. Возникло подозрение, что если бы на ее месте был мужчина, то Охотник бы точно его ударил.
— Госпожа Палантина, не пугайтесь. Моя ученица просто неудачно пошутила, — начал он успокаивать распустившую сопли девку, укоризненно глядя на Майли.
— Вы очень правильно сделали, что поделились с нами своими подозрениями. Уверяю, мы обязательно расспросим Вагни о случившемся. И если он действительно виновен — призовем к ответу. Ступайте домой. Горе совсем расшатало ваши нервы.
Палантина согласно кивнула, не переставая рыдать, и поплелась к городу на негнущихся ногах.
— По-хорошему, ее надо было проводить, а то она в таком состоянии может глупостей наделать, — покачал Николя головой, вновь усаживаясь в седло, и принялся отчитывать свою ученицу: — Тебе не следовало расстраивать ее еще больше. Ты уже не наследница графского замка, а одна из бюргеров, как и эта девушка. У тебя нет никакого права относится к ней высокомерно или презрительно. Более того, это их город. Мы, даже я, здесь всего лишь гости. И если они захотят, то в любой момент могут нас выгнать или передать в руки единоверцев.
Майли передернула плечами. Финист никогда ее не отчитывал. Ругался, обзывал дурой, но чтобы вот так отповедью, самим голосом показать, как глупо она себя ведет. От этого было горше во стократ. Стыдно.
— В следующий раз думай, что говоришь, а лучше вообще молчи.
— Простите. Язык мой — враг мой, — неловко извинилась Майли и тут же начала оправдываться. — Но ей не следовало кидаться под копыта вашему коню и называть меня некрасивой. Я куда краше ее, ведь так?
Николя безразлично пожал плечами, погружаясь в свои мысли.
— А эта Мелюзина действительно такая страшная? — не унималась Майли.
— Обычная, — последовал безучастный ответ.
Она нахмурилась.
— Ну а Палантина тоже обычная?
— Тоже.
— А я?
— Мне нет дела до женской внешности. Я же говорил.
— Даже если эта женщина — Герда?
— Лучше бы не было, — невпопад ответил Николя и погнал своего жеребца галопом, словно стремился убежать от мучивших его мыслей.
Без прута Майли с трудом удалось растолкать медлительную кобылу, чтобы она не отставала. Неслись долго по широкой лесной дороге до самого каменного моста через бездонное ущелье. Там он спешился и повел жеребца в поводу. Майли пришлось последовать его примеру, потому что непривыкшая к таким нагрузкам кобыла под ней валилась от усталости. И надо было загонять коней в мыло, чтобы полдороги пешком идти? Не следовало его раздражать глупыми вопросами. Вот ведь правда, молчание порой дороже золота. Так они и шли, пешком и молча, до поляны, на которой валила деревья шумная артель лесорубов. Это были сплошь молодые парни: высокие, плечистые, сильные. Майли невольно залюбовалась их раскрасневшимися от тяжелой работы лицами. Они как раз отдыхали, рассевшись на пнях, и весело переговаривались, доедая приготовленный заботливыми женами и матерями обед.
На пришельцев они посмотрели с деланным безразличием и продолжили перекидываться похабными шуточками.
— Добрый день. Приятного аппетита, — как всегда предельно вежливо, но одновременно очень напористо начало Николя. — Извините, что отвлекаю, но мне нужно кое-что узнать о вашем товарище Орме. Сколько он уже не появлялся?
— Три дня. Четвертый пошел, — отрапортовал самый бойкий из лесорубов, скуластый рыжеволосый парень с густой курчавой бородой в пядь длинной. Остальные предпочли отмолчаться.
— Кто-нибудь искал его?
— А как же? Я живу по соседству. Орм всегда заходил ко мне по утрам, чтобы вместе идти на работу. Места глухие. Всякое может случиться, сами понимаете. Здесь нужно держаться сплоченно, иначе не выживешь. Когда три дня назад Орм не пришел, я заподозрил неладное и отправился на поиски. Облазил все вокруг, даже в заповедное озеро Цуг сунулся, но не нашел. Тогда я отправился прямиком к родителям Орма, а потом и к бургомистру предупредить. Ведь это демоны его свели, не иначе. Дану проклятые. Странно только, что вы его поисками озаботились так поздно. Уж не приплачивают ли демоны, чтобы вы их покрывали?
Николя проглотил обвинения молча. И даже бровью не повел. Майли не уставала поражаться его выдержке.
— Были другие дела, — неопределенно ответил он, не посчитав нужным оправдываться. — Теперь же я полностью в вашем распоряжении. Рассказывайте.
— О чем? — нахмурился лесоруб, явно недовольный словами Охотника.
— С чего вы решили, что его похитили Дану? — любезно пояснил Николя, хотя Майли догадывалась, что ему очень хочется поколотить смутьяна, из-за которого поползли нелепые слухи.
— Так я своими глазами видел. Дверь в хижину была выломана, вещи разбросаны, а внутри остались следы борьбы: борозды от когтей на половых досках, вырванные волосы, разбитая посуда и мебель. Судя по разрушениям, я должен был услышать какой-то шум ночью. Крики, удары… Хоть что-нибудь. Я бы выбежал и помог. Но ничего не было. Словно околдовал кто. А кто у нас колдовать так может? Только Дану. Это даже дети знают.
— Ну да… — многозначительно изрек Охотник. — А другие враги у Орма были?
— Нет, — отрезал рыжий лесоруб. Остальные странно переглянулись, но перечить не стали. — Он был легким человеком и хорошим другом. Балагуром и весельчаком. Никогда ни с кем не ссорился. Никто из людей не мог желать ему зла.
Николя удивленно хмыкнул.
— А его невеста Палантина утверждает обратное. Она видела, как Орм ссорился с мельником Вагни. Вам про это что-нибудь известно?
— Бабы — дуры, — презрительно сплюнул рыжий. Майли лесорубы тут же разонравились, хотя от нее не ускользнуло несколько встревоженных взглядов. — Палантине все привиделось. Умом она тронулась после пропажи жениха. Не имел он дел с мельником. И к дочери его и пальцем не прикасался.
— Я ничего не говорил про его дочь, — подозрительно нахмурился Николя.
Рыжий заметно смутился.
— Ну так Палантина и мне рассказывала, из-за чего Вагни с Ормом повздорил.
— Так они все-таки повздорили?
— Нет! — рявкнул рыжий, окончательно потеряв терпение. — В любом случае, это не имеет никакого отношения к смерти Орма. И девку эту он не насиловал. Раз она сама пришла, это не насилие.
— Насилие?! — поморщился Николя. — Я думал, речь шла о соблазнении. Видно, действительно придется расспросить Вагни и его дочь.