Фрина подалась вперед и стала всматриваться в свое отражение на поверхности пруда. Коротко подстриженные золотистокаштановые волосы смягчали черты ее загорелого лица, и из глубины вод на нее смотрели поразительные яркосиние глаза, как будто она какимто образом раздвоилась.
– Тебе нравится то, что ты видишь? – прозвучал над ухом знакомый голос.
Сделав над собой усилие, девушка всетаки сумела обернуться медленно, не показав, что позволила застать себя врасплох, и улыбнулась Изоэльде. Королева была в чемто нежножелтом и небесноголубом, что очень шло к ее светлым волосам и тонким чертам лица. Выглядела она потрясающе.
– Не совсем, – ответила Фрина, глядя прямо в глаза мачехе.
К чести Изоэльды, та улыбнулась в ответ, сделав вид, что не поняла двузначности фразы.
– Мы не оченьто обращаем внимание на то, как выглядим, правда? Так что иногда за нас это делают другие. Доброе утро, Фрина.
– Доброе утро, мачеха, – отозвалась принцесса. Она помолчала, окидывая женщину взглядом, и заметила корзину, которую та держала на согнутой правой руке. – Идете на рынок за свежими фруктами и овощами?
– Нет, сегодня утром я иду к больным и увечным. Целители говорят, что при моем появлении на лицах их пациентов расцветают улыбки, и мне этого довольно.
– Еще бы! Отец както сказал, что начинает улыбаться, стоит вам войти в комнату. Полагаю, вы ведете себя так со многими, или я ошибаюсь?
Изоэльда на мгновение перевела взгляд на деревья.
– За что ты меня так не любишь, Фрина? Я не сделала ничего такого, изза чего ты могла бы чувствовать себя несчастной. – Она бросила на девушку быстрый взгляд и покачала головой. – Знаешь, я не собиралась заводить этот разговор, но теперь вдруг решила, что больше нельзя откладывать его.
Фрина встала, и теперь они смотрели друг другу в глаза.
– Мне не нравится, что вы заняли место моей матери в сердце отца. Мне не нравится, что вы отчегото решили стать королевой вместо нее. Мне не нравится, что вы, благодаря искусной лжи и притворству, покорили отца и отняли его у меня!
Не успела она выпалить эти язвительные и неблагоразумные слова, как уже пожалела о сказанном. Она не смогла сдержать свой гнев, но, пусть и с опозданием, все же прикусила язык, сознавая, что и так сказала слишком много.
– Что ж ты остановилась, Фрина? – заговорила Изоэльда. – Или ты думаешь, что я не догадываюсь, о чем ты умолчала? Тебе не нравится, что я молода, что твой отец намного старше меня. Тебе не нравится, что, как ты думаешь, я неверна ему и встречаюсь тайком с другим мужчиной. Тебе не нравится, что он так много времени проводит со мной и так мало – с тобой. Или я ошибаюсь?
Фрина сжала губы так, что они превратились в тоненькую линию.
– Нет, не ошибаетесь.
Изоэльда кивнула, словно получив подтверждение какимто своим мыслям.
– У тебя есть причины испытывать те чувства, о которых ты говорила, но ты не все правильно понимаешь. Я заняла место твоей матери, но только потому, что твой отец не хочет быть один. Я стала для него утешением, но никогда не заменю в его сердце твою мать, хотя ты можешь думать подругому. А если я и отняла у тебя отца, то вовсе не потому, что хотела этого, и ты должна сама указать ему на то, что с его стороны недопустимо пренебрегать тобою. Я стала королевой только потому, что он полюбил меня, а не по какойлибо иной причине. Я счастлива быть королевой, но еще большее счастье для меня быть его женой.
Фрина развернулась, собираясь уйти, но Изоэльда схватила ее за руку.
– Нет, позволь мне закончить! Я ничего не могу поделать с тем, что разница в возрасте между нами столь велика, но возраст не обязательно определяет глубину чувств, которые люди испытывают друг к другу. У меня нет любовника, и я не нарушила данную мною клятву супружеской верности. Я знаю о твоих подозрениях; другие также высказывали их вслух. Но я верна твоему отцу. Первый министр – всего лишь мой друг, и ничего более. Твой отец знает об этом; если ты спросишь его, он подтвердит это.
Она отпустила руку Фрины и отступила на шаг; лицо ее исказила гримаса боли. Она заплакала, и Фрина вдруг подумала: а не ошибается ли она в королеве? Ее боль и растерянность казались девушке искренними. Изоэльда же выглядела ужасно расстроенной и сломленной. Фрину вдруг охватило нестерпимое желание обнять ее и попросить у нее прощения, уверить, что теперь она изменит свое мнение о ней. Но вместо этого Фрина уставилась на носки своих туфель, избегая взгляда королевы. Она не могла принести извинения. Она еще не готова была расстаться с прошлым.
– Мы должны забыть о том, что было между нами, Изоэльда, – проговорила она наконец, чувствуя, что должна сказать хоть чтото. – Мы должны подружиться.
Изоэльда быстро кивнула, вытирая слезы.
– Да, так будет лучше для всех. Мы обе любим твоего отца. Это должно нас сблизить.
– Да, – согласилась Фрина, – должно.
Изоэльда крепко сжала ручку корзины.
– Мне надо идти. Быть может, мы продолжим наш разговор позже?
– Разумеется. В любое удобное для вас время.
Фрина смотрела ей вслед и думала о том, что, пожалуй, в их отношениях наступил поворотный момент.
Минут через двадцать она стояла в кабинете отца, намереваясь поговорить с ним, как и обещала своим двоюродным братьям и парочке из ГленскВуда. Но, даже учитывая важность предстоящего дела и свои усилия сосредоточиться на том, что ей следовало сказать, она не могла выбросить из головы недавний откровенный разговор с Изоэльдой. Чтото в манерах и голосе королевы тронуло сердце девушки и заставило поверить ей. Но Фрине было трудно смириться с тем, что она настолько ошибалась в Изоэльде, и ей приходилось делать над собой усилие.
– Мои двоюродные братья Таша и Тенерифе хотят подняться в горы к северу от прохода АфалионПасс, отец. У них гостят юноша и девушка из ГленскВуда, они – Следопыты. Они пришли, чтобы обменяться опытом, так что всем им нужно попасть туда, где они могли бы продемонстрировать друг другу свои умения, а потом и применить их на практике. Я рассчитываю, что ты дашь им разрешение на это.
Король был мужчиной среднего роста и неприметной внешности; мимо таких людей обычно проходят, не задерживая на них взгляда. У него были добрые глаза и искренняя, приятная улыбка; с таким доброжелательным с виду человеком хотелось подружиться. Но то, что выделяло его среди остальных, не сразу бросалось в глаза. Голос у него, например, был глубоким и проникновенным, и, когда он говорил о том, как устроен мир, и каким ему надлежит быть, и чем он хорош для людей и прочих созданий, населяющих его, ему верили. Что еще важнее, он сам верил в то, что говорил, и вера эта проявлялась в чувстве долга, с каким он относился к своим обязанностям короля. Рожденный в венценосной семье, принц крови, он всегда знал, что однажды станет королем, и готовился к этому. Первый министр Теонетт внешностью более соответствовал облику самодержца, но именно Опарион Амарантайн, человек надежный и целеустремленный, вызывал доверие у своего народа, что было дано немногим. Подрастая, он внимательно наблюдал за тем, как другие реагировали на поведение его отца, и учился на его примере. При этом он хорошо усвоил, как нелегко заслужить уважение, восхищение и искреннюю преданность.
И сейчас, глядя на отца, Фрина, как бывало всегда, когда она стояла перед ним, испытывала к нему и глубокое уважение, и любовь. Ее отец был хорошим, благородным и честным человеком – так считали все, кто хоть немного его знал.
Он улыбнулся, вопрошающе глядя на дочь:
– И они не осмелились сами попросить меня об этом?
Фрина тряхнула головой.
– Нет, отец, дело не в этом. Они собирались обратиться к тебе с этой просьбой, но я убедила их в том, что ты отнесешься к ней внимательнее, если она будет исходить от меня. Просто я тебе еще не все сказала. Я хочу пойти с ними.
Опарион Амарантайн нахмурился.
– С чего бы это тебя потянуло на приключения?
– По многим причинам. Вопервых, я хочу поучаствовать в этом предприятии, и они согласились взять меня с собой. Вовторых, я хочу овладеть полезными навыками из арсенала Следопытов и Охотников. А они могут научить меня этому лучше, чем ктолибо. Я устала безвылазно сидеть в городе, уже много месяцев я не покидала его пределов. Мне нужно чемнибудь заняться, и я хочу, чтобы это занятие имело смысл.
– Твоя учеба здесь тоже имеет смысл.
– Моя учеба здесь скучна и требует всего лишь усидчивости. Я не говорю, что она не важна для моего развития. Но мне нужен и практический опыт. И это – мой шанс получить его.
Король поджал губы.
– Неудивительно, что ты не захотела, чтобы они обратились ко мне сами. Мне было бы легче отказать им, чем тебе.
– Я не хотела, чтобы они просили за меня. Я решила, что будет лучше, если я поговорю с тобой сама. Благодаря тебе я усвоила: если человеку чтолибо нужно, он должен сам попросить об этом.
Король несколько мгновений молча всматривался в ее лицо, а потом поднялся и подошел к окну. Стоя к ней спиной, он произнес:
– Я хорошо знаю тебя, Фрина, и мне почемуто кажется, что ты не все мне рассказала, разве не так?
Она заколебалась, лихорадочно перебирая варианты ответа. Она не могла дать ему тот, на который он рассчитывал.
– Ты прав, отец, – сказала она, делая вид, что признание дается ей с трудом. – Есть еще коечто. Я подумала, что мне необязательно говорить тебе все, что кое о чем мне следует умолчать. Но в данном случае это, пожалуй, не лучший выбор. И я скажу тебе. Это юноша, тот самый, из ГленскВуда.
Отец повернулся к ней:
– И что с ним такое?
– В нем есть чтото необычное. Я не знаю еще, что именно, но хочу узнать. И лучше всего это можно сделать в походе. Здесь, в городе, понять это будет трудно: он сознает, что он здесь – чужак; он видит, как все обращаются со мной. Но в горах, мне кажется, все изменится. Думаю, что там я смогу узнать его получше. Я хочу этого.
В эту игру Фрина играла с отцом всю свою жизнь. Когда она не хотела, чтобы он догадался о ее истинных мотивах, она преподносила ему сказочку, в которой содержалось ровно столько правды, чтобы отец поверил в нее.
– Ты ведь уже встречалась с ним раньше, не так ли?
– Один раз. Но это было давно. – Она сочиняла на ходу, наслаждаясь этим от души. – Тебе не кажется, что я уже достаточно взрослая?
– Отцу никогда не кажется, что его дочь уже достаточно взрослая для чего угодно, – откликнулся он. – И я не хочу знать, что ты имеешь в виду, задавая свой вопрос. – Он покачал головой. – Я и не заметил, как ты выросла. Такое впечатление, что я был гдето в другом месте, когда это случилось. Если бы была жива твоя мать… – Он оборвал себя на полуслове, а потом вдруг улыбнулся ей. – Она бы гордилась тобой, увидев, какой ты стала. Хорошо, Фрина. Ты уже взрослая и не нуждаешься в моих советах насчет того, как тебе прожить собственную жизнь. Отправляйся вместе со своими двоюродными братьями и этим юношей.
Фрина подошла к отцу, обняла его и поцеловала в щеку.
– Спасибо. – Поколебавшись, она добавила: – У меня к тебе еще одна просьба. Пообещай мне, что не станешь никому рассказывать об этом до нашего возвращения. Даже Изоэльде.
Он положил ей руки на плечи и отстранил от себя, чтобы заглянуть в глаза.
– Почему ты вдруг вспомнила об Изоэльде, Фрина?
– Да нет же, я не имела в виду именно Изоэльду. Я сказала «даже Изоэльде» потому, что она тебе ближе всех. Я же прошу не рассказывать об этом никому. Юноша и девушка из ГленскВуда пришли сюда против воли своих соотечественников. Ты ведь слышал о Детях Ястреба? Словом, их Серафик запретил им приходить сюда. Но они все равно пришли. Их дружба с моими двоюродными братьями много для них значит. Теперь понимаешь?
– Пожалуй, да. Ты хотела бы сохранить их присутствие в тайне от тех, кто мог бы их в этом упрекнуть?
– Именно. Я не хочу, чтобы об их неповиновении лидер секты узнал по моей вине. А тебе я сказала, потому что считаю тебя благоразумным и рассудительным.
– А Изоэльде ты, значит, не доверяешь?
– Ты – мой отец.
Он вглядывался в нее еще несколько секунд, и она ничего не могла прочесть в его темных глазах. А потом король медленно кивнул.
– Справедливо. И достаточно откровенно. Даю тебе слово. – Внезапно он прищурился. – Это предприятие – оно ведь не опасно, а? Ты ничего от меня не утаиваешь? Я бы ни за что не согласился на твое участие в такой авантюре, если она хоть в малейшей степени рискованна.
Фрина понятия не имела, рискованно ли то, что они задумали, но надеялась, что риск всетаки есть, хотя бы небольшой. Но, разумеется, она не собиралась говорить отцу об этом.
– Со мной все будет в порядке. Близнецы позаботятся обо мне.
Король кивнул.
– Хорошо, так и порешим. Но ты передай им, что, если с тобой чтонибудь случится, они ответят за это. Иногда эта парочка ведет себя безрассудно, и я не хочу, чтобы так было и на этот раз.
Она одарила его своей самой неотразимой и успокаивающей улыбкой.
– Ты же знаешь, что я не стану поступать безрассудно.
Еще никто не лгал ему столь беззастенчиво, но отец хотел верить ей и потому больше ни о чем не расспрашивал.
Глава 13
Маленький отряд выступил из Арборлона на рассвете следующего дня, направляясь на северозапад, к высящимся вдали пикам, обрамляющим проход АфалионПасс. Они спустились с холмов на равнины Элдермера, которые Пан и Пру пересекли на пути к Эльфам, а затем свернули к северу, к верхней границе озерного края. За ночь погода испортилась, тяжелые тучи вновь наплывали изза края долины, затянув сплошной, непроницаемой пеленой небо, с которого сочился тусклый серый свет. Когда они двинулись в путь, на землю пал легкий туман, так что их одежда вскоре покрылась мелкими капельками, сверкавшими наподобие крошечных бриллиантов.
Пантерра Ку полной грудью вдыхал чистый и сладкий утренний воздух, в котором ощущался свежий аромат земли и трав, аромат самой жизни. После ночного сна голова у него была ясной, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, а перспектива исследовать проход бодрила его, равно как и успех Фрины Амарантайн в переговорах с отцом. Сейчас она шагала рядом с ним, и на ее лице было написано нетерпеливое ожидание, а взгляд безостановочно перебегал с одного фрагмента ландшафта на другой. Она двигалась, экономя силы, а это значило, что девушка привыкла к долгим пешим прогулкам. Ему понравилось то, что она отказалась отдать комулибо свой заплечный мешок и несла его сама. Принцесса также ясно дала понять, что намерена наравне со всеми делить все обязанности и будет стоять на часах, если понадобится. А еще она сказала, что будет им благодарна, если они станут обращаться к ней по имени, а не употреблять придворный титул. Она также обмолвилась, что рассчитывает предстать вместе с ними перед своим отцом, когда они будут докладывать о том, что сумели обнаружить, какими бы ни оказались эти сведения – плохими или обнадеживающими.
Было совершенно очевидно, что она рассчитывала стать равноправным членом их маленького отряда и была согласна беспрекословно выполнять все, что от нее потребуется.
Пантерра вдруг заметил, что она улыбается ему.
– Что? – спросил он, улыбаясь в ответ.
– Я просто вспомнила, что говорила отцу, когда просила его разрешить мне присоединиться к вам в этом путешествии.
– Расскажи. Ты никому и словом не обмолвилась о том, как тебе это удалось.
Фрина пожала плечами.
– Тебе это будет неинтересно.
– Интересно, – настаивал он. – Думаю, ты повела себя очень умно.
Она окинула его взглядом, который ясно говорил: она полагает, что он смеется над ней. Но потом вдруг заговорила:
– Ну хорошо. Я сказала ему, что хочу пойти в поход изза тебя. Я сказала, что хочу узнать тебя получше и что ты показался мне интересным парнем. И еще я сказала, что тебе неуютно среди Эльфов и что в Арборлоне ты будешь держаться замкнуто. А вдали от города, в горах, где нас будет всего пятеро, ты можешь раскрыться.
Теперь пришла очередь Пана уставиться на нее.
– Ты сказала ему, что я тебя интересую? Тогда он наверняка расспрашивал тебя обо мне. Что еще ты сказала ему?
Фрина рассмеялась.
– Немногое. В частности, что ты – интересный человек. Надеюсь, так оно и есть. Мне будет очень стыдно признаться, что я ошиблась.