Серый Страж позволил себе усомниться в том, что этого будет достаточно, но не стал развивать эту тему. Не было никакого смысла высказывать свои сомнения: Айслинн все равно сделает то, что считает нужным, и любые предостережения будут лишь пустой тратой времени и ненужным сотрясением воздуха.
– Расскажи мне о юноше и девушке. Я встречался с ними; они показались мне способными, надежными и честными. Я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься. Они сделают все, что пообещали, попытаются убедить Эльфов в том, что над всеми нами нависла угроза. Но это все, что в их силах. А известить необходимо и другие деревни и общины, все расы. Все должны собраться вместе и решить, что делать.
Он согласно кивнул.
– Ты можешь помочь мне в этом? У тебя есть друзья, которым ты доверяешь и к которым можешь отправить посыльных с сообщениями об опасности? Я понимаю, что прошу слишком много…
Айслинн быстро приложила пальцы к его губам.
– Ты просишь так мало, Сидер! Я сделаю все, что смогу. Но ты должен пообещать, что разыщешь наших юных друзей и обеспечишь им надежную защиту. Один раз им удалось избежать смертельной опасности, но я не уверена, что и в следующий раз им повезет. Скила Эйла ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Он не из тех, кто забывает или прощает обиды. Он сознает, какую угрозу они для него представляют, и может снова попытаться покончить с ними, даже несмотря на то, что они сейчас далеко отсюда. Он – безжалостный человек.
Серый Страж кивнул, и они некоторое время сидели молча, в темноте глядя друг на друга.
– Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь, – наконец проговорил он. – Думаю, ты должна уйти со мной. В Арборлон или куданибудь еще. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Айслинн покачала головой.
– У тебя больше нет права просить меня об этом, Сидер. – Улыбка у нее получилась печальной и напряженной. – Ты потерял его, когда предпочел мне посох.
Он опустил взгляд на талисман, который крепко сжимал в руке, а потом посмотрел ей в глаза.
– Я знаю, отчего отказался. Не проходит и дня, чтобы я не думал об этом. Не было такого дня, чтобы я не сожалел о том, что сделал, и не хотел бы, чтобы все обернулось подругому. Чтобы я… – Он запнулся. – Я просто не хочу, чтобы с тобой чтонибудь случилось.
Айслинн с недоумением воззрилась на него.
– Как странно слышать такие слова от тебя! С того самого дня, как ты бросил меня, я не нахожу себе места от беспокойства за тебя. Можешь поразмыслить над этим позднее.
Он молча уставился на нее, не веря своим ушам и не находя нужных слов.
Айслинн встала со скамьи.
– Думаю, мы сказали друг другу все, что могли, Сидер. Спасибо за то, что пришел ко мне и рассказал о том, что случилось с защитной стеной. И за обещание присмотреть за Пантеррой и Пру. – Она сделала шаг назад. – Мне пора идти. Я дойду до дома сама.
Но она осталась стоять на месте, глядя на него, словно была не в силах расстаться с ним.
– Пожалуйста, будь осторожна, – сказал он.
Она кивнула, попрежнему не говоря ни слова и не делая попытки уйти.
Не сводя с нее глаз, Серый Страж положил посох на скамью, встал, протянул к Айслинн руки и привлек ее к себе. Он ощутил тепло и мягкость ее тела, и на мгновение ему показалось, что он перенесся на двадцать лет назад.
– Я всегда любил тебя, – прошептал он. – И всегда буду любить.
– Я знаю, – прошептала она, спрятав лицо у него на груди.
– Прости меня.
– Мне не за что тебя прощать. Уже не за что.
Айслинн отпрянула от него, развернулась и быстро зашагала по тропинке, приведшей их сюда. Она шла широким решительным шагом, и ее колышущиеся на спине длинные волосы напоминали туманную завесу.
Она ни разу не оглянулась.
Глава 16
– Пан! Очнись, Пан!
Знакомый голос, приглушенный и нетерпеливый. Он раздавался очень близко и в то же время доносился словно издалека. Пан попытался вспомнить, кому он принадлежит, и не смог.
– Пан! Пожалуйста!
Пру. Он пошевелился, стараясь стряхнуть с себя плотную пелену, что окутывала его, подобно одеялу, и открыл глаза. Лицо девушки маячило всего в нескольких дюймах от его собственного, и ее расширенные глаза поблескивали в свете костра. В них плескался страх.
– С тобой все в порядке? – прошептала она.
«Хороший вопрос», – подумал он. Голова у него раскалывалась от боли. Пошевелив руками и ногами, юноша обнаружил, что они крепко связаны. Он попытался вспомнить, что случилось. Чтото огромное и черное обрушилось на него, когда они с Пру выслеживали тех, кто развел костер. Пру успела почувствовать их присутствие, Пан и она попытались улизнуть, а потом…
Ветер переменился и принес от костра облако вонючего дыма. Огонь взорвался снопом ярких искр, и Пан заметил, что костер обступили какието огромные фигуры. Они стояли, ссутулившись, опираясь на дубины и копья. Чуть поодаль раздавались чьито сердитые голоса. Слов он разобрать не мог, но тон уловил безошибочно.
И вдруг прямо у Пана перед носом замаячила волчья морда, и у него перехватило дыхание. Желтые глаза злобно уставились на него, а челюсти зверя раздвинулись, обнажая сверкающие белые клыки. Зверюга вывалила язык и плотоядно облизнулась. В лицо Пану пахнуло нечистым теплом, исходящим из нутра зверя. Тварь выгнула спину, приблизилась, лишив его обзора, стала поглядывать на него, как на кусок свежего мяса. Что это, какаято разновидность волка? Одичавшая собака? Ответа у него не было, он знал только, что никогда не видел ничего подобного. Пан отпрянул, плотнее прижавшись к Пру.
Зверь с минуту смотрел ему в глаза, словно надеясь увидеть там нечто понятное ему одному, а потом отвернулся и отошел ко второй твари, точной его копии, стоявшей в нескольких ярдах от пленников. Звери потерлись носами в знак приветствия, а потом высунули языки и принялись облизывать друг другу морды.
– Это оно прыгнуло на тебя сверху и опрокинуло на землю, – зашептала ему на ухо Пру. – Ты ударился головой о камень и потерял сознание. А потом пришли Ящерицы и схватили нас обоих.
«Ящерицы», – повторил про себя Пантерра. Теперь он понял, отчего у него раскалывалась голова. Источник пульсирующей боли располагался чуть выше лба – очевидно, именно этим местом он ударился о камень. Он чувствовал, что по лицу стекает тоненькая струйка крови. Он хотел было потрогать рану рукой, но вспомнил, что его руки связаны. Их связали у него за спиной так, что он даже не мог пошевелить ими.
– Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, – поспешила успокоить его Пру. – У тебя там здоровенная шишка, только и всего.
Только и всего. Пантерра осторожно покачал головой. Он испытывал смешанное чувство гнева и досады оттого, что их захватили таким вот образом. Он должен был думать своим умом, а не слушать Фрину Амарантайн. Теперь он не понимал, зачем сделал то, что сделал, зачем подверг себя и Пру опасности только ради того, чтобы узнать, кто развел костер. Впрочем, обвинять эльфийскую принцессу было бессмысленно – он сам принял решение, поддавшись ее давлению в тот момент, когда следовало удвоить осторожность.
Он вдруг подумал: «А где сейчас она и где братья Оруллианы, если на то пошло?» Догадались ли они о том, что случилось с Пру и им самим? Не отправились ли они на розыски Следопытов, не дождавшись их? Они уже придумали, как спасти их? Он внимательно посмотрел по сторонам, но было так темно, что он ничего не увидел.
Пантерра почувствовал, что Пру придвинулась к нему. Она зашептала ему на ухо:
– Они ждали нас, Пан. Они развели здесь костер и разбили лагерь специально. Это была ловушка. Помоему, это у них такая игра. Их несколько дюжин, но они очень хорошо спрятались и находились слишком далеко, чтобы я могла ощутить их присутствие. Основную работу сделали те твари. В тот момент, как я их почувствовала, было уже слишком поздно. Они нас выследили, загнали в угол и опрокинули тебя на землю, вследствие чего ты отключился. А потом пришли Ящерицы.
– Почему ты думаешь, что это игра? – спросил он. – Они тебе сами сказали?
Девушка покачала головой.
– Они ничего мне не говорили. Они разговаривают на языке, который я не понимаю. Он совсем не похож на тот, на котором говорят Ящерицы в долине. Эти вообще сильно отличаются от наших. У них не такая кожа – она темнее, грубее и похожа на кору дерева. Да и одеваются они совсем иначе. Они носят доспехи и щиты. – Пру помолчала, переводя дыхание. – Мне кажется, это – передовой отряд какойто армии.
– Но почему ты думаешь, что они играли во чтото и захватили нас в плен?
– Потому что я видела, как они повели себя, когда увидели нас. Как они двигались и разговаривали. Они смеялись, тыкали в нас пальцами и трепали по загривкам зверей, которые выследили нас. Такое впечатление, что они повеселились от души. – И вдруг она мотнула головой кудато в сторону. – Все, за исключением тех двоих. Они совсем не выглядят довольными. Судя по тому, с каким почтением обращаются к ним остальные, я думаю, что это вожаки. Они спорят с того самого момента, как увидели нас. Но о чем спор, я не знаю.
Пан осторожно повернул голову и посмотрел на две фигуры, стоявшие нос к носу чуть в стороне. Тот, что был ниже ростом, вел себя намного агрессивнее высокого. Теперь они уже кричали друг на друга; спорщик маленького роста размахивал руками, кивая в сторону пленников, а высокий угрюмо смотрел на него и пожимал плечами. Высокий казался худощавым, хотя был просто не таким грузным и массивным, как тот, что был ниже ростом. Затрещал костер – ктото подбросил в него дров, в то время как остальные молча стояли вокруг, ожидая окончания перебранки своих вожаков.
– Если бы я смог развязать узлы… – Пантерра умолк и принялся вращать кистями, стараясь освободиться, но веревки держали крепко.
– Если даже ты развяжешь узлы и вскочишь на ноги, эти твари снова повалят тебя на землю в мгновение ока, – заметила Пру. – Думаю, тебе бы этого не хотелось.
Пан оглянулся на похожих на волков зверей. Они сидели на задних лапах, не сводя с него настороженных взглядов. Твари словно чувствовали, что он намерен предпринять попытку побега, дав им возможность поразмяться. Пан наблюдал за ними с минуту, после чего отказался от мысли о побеге. Пру была права: любая попытка освободиться была обречена на неудачу.
Совершенно неожиданно спор между двумя Ящерицами оборвался, и тот, что был ниже ростом, решительным шагом подошел к связанным пленникам и злобно уставился на них. В его глазах бушевала тьма, и Пан почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Коротышка казался совсем молодым, кожа его была еще гладкой, а черты лица оставались мальчишескими. Но в его облике не было ничего, что позволяло бы надеяться, что он проявит к ним дружеское участие. От него прямотаки веяло враждебностью. Если у Пана до сих пор еще теплилась надежда, что Ящерицы могут сжалиться над ними и отпустить, то теперь он даже не помышлял об этом.
Ни с того ни с сего Ящерица вдруг принялся орать на них, да так, что от ярости у него изо рта вылетали брызги слюны. Разобрать его слова было невозможно, но, похоже, он спрашивал о чемто и требовал ответа. Пленники сжались и отпрянули, опешив от такого бешеного натиска и будучи не в состоянии ответить, даже если бы и хотели. Разъяренный, коротышка ударил Пана ногой под ребра, окинул обоих пленников злобным взглядом и, повернувшись ко второму Ящерице, принялся орать на него.
Высокий не спеша подошел к нему. Строение его тела и черты лица позволяли заключить, что он старше и опытнее своего собрата и, самое главное, гораздо спокойнее. Он невозмутимо рассматривал пленников, стоя рядом со своим неуравновешенным товарищем, а его темные глаза, похоже, не упускали не малейшей детали.
Затем он заговорил. После первых же его слов коротышка удалился, правда, с явной неохотой. Он подошел к тварям с горящими глазами и принялся почесывать их за ушами. Зверюги довольно порыкивали.
Высокий Ящерица присел рядом со Следопытами на корточки.
– Вы понимаете меня? – поинтересовался он. Его речь представляла собой нечто среднее между рычанием и кашлем.
Пан и Пру обменялись удивленными взглядами.
– Откуда вы знаете наш язык? – быстро спросил Пан. – Там, где мы живем, есть Ящерицы, но они разговаривают совсем не так, как вы.
– Говори потише! – резко бросил высокий, оглядываясь через плечо. Он сделал паузу. – Мы – не Ящерицы. Мы больше не называем себя так и другим не позволяем. Мы называем себя Троллями, как во времена Фэйри. И вы должны называть нас так же. Запомните: Тролли! – Он явно рассердился.
– Тролли, – быстро повторил Пан. – Извините. Но где вы научились разговаривать на нашем языке? Как вам это удалось? Или здесь живут Люди?
– И Люди, и другие. Но я говорю на вашем языке, потому что в моей семье его не забыли. Большинство не пользуются им, они говорят только на языке Троллей. Но на протяжении всей нашей истории у нас было два языка – старый и новый. Я могу разговаривать с вами, а Гроша и другие – нет. – Он помолчал. – Кто вы? Как вас зовут?
Следопыты по очереди назвались.
– Арик Сарн, – представился высокий, и его имя прозвучало как набор гортанных звуков.
– Арик Сарн, – осторожно повторил Пан.
– Откуда вы пришли? – продолжал требовательно задавать вопросы Тролль. – Нет! Никаких жестов! Просто отвечай.
Пан заколебался.
– Из страны в самом сердце гор, что позади нас.
– Там живет ваш народ? Община?
Пантерра кивнул.
– Есть и другие?
– Да.
– Тролли, ты сказал. А Эльфы есть? Или другие расы?
Пан вновь кивнул, и они с Пру обменялись встревоженными взглядами.
– Почему вы спрашиваете? – порывисто воскликнула девушка.
Арик Сарн пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Вы давно живете в долине? – продолжил он допрос.
– Давно, – ответил Пан. – Сотни лет. Нас привели туда после Великих Войн, перед последним катаклизмом.
У Тролля внезапно перехватило дыхание.
– Привели туда? Вас ктото привел туда?
– Да.
Тролль подался к ним, и голос его упал до еле слышного шепота.
– Юноша? Его звали Ястреб? Это Ястреб привел вас туда?
Пантерра уставился на него, не веря своим ушам.
– Откуда вам известно о Ястребе?
Арик Сарн покачал головой.
– Потом. Сначала самое важное. Мне позволено говорить с вами, потому что я знаю ваш язык. Но Гроша не даст мне разговаривать с вами слишком долго. Гроша Сик – мой двоюродный брат. Он – сын вождя племени, которого зовут Таурег Сик. Племя называется Друджи, но я из другого племени. Вы попали в плен в результате одной азартной игры. Гроша всегда играет в нее, когда охотится. Теперь вы принадлежите ему. Чаще всего, после того как Гончие Скэйта выследят добычу, он отдает ее своим псам, чтобы они позабавились с ней. Но Люди в этой части мира встречаются редко, потому что их очень мало, и я убедил его в том, что вас следует отвести к его отцу, чтобы тот допросил вас. Вообщето вы принадлежите его отцу, а уж потом – ему самому.
– Гончие Скэйта, – с дрожью в голосе повторила Пру.
– Охотничьи твари. Очень опасные. Они могли сразу вас убить, но игра требует, чтобы вы остались в живых, пока вас не увидит Гроша. – Он вновь оглянулся. – Пора заканчивать наш разговор. Мое положение немногим лучше вашего, понимаете? Я участвую в обмене, который решили произвести Матурены разных племен для поддержания мира. Старший сын Таурега гостит у моего отца, я остаюсь с Таурегом. Мне предстоит провести здесь пять лет. Я могу коечто сделать для вас, но очень немногое. Я приставлен к Гроше в качестве наставника, поэтому и участвую в этой охоте, и для вас это хорошо. Я сохранил вам жизнь, хотя, быть может, и ненадолго. – Он помолчал, обратив на них неподвижный взгляд своих черных глаз. – Хотите, скажу вам правду? Я не знаю, почему так поступил. По наитию, быть может. Глупый риск. Но я рискнул.
Гроше Сику надоело играть со своими любимцами, и он направился к пленникам. Арик Сарн встал.