Второе чудовище четкой формы не имело. Оно то превращалось в рогатое существо с бычьей мордой, стоящее на задних конечностях, то в яркий желто-оранжевый шар. В этом состоянии демон выбрасывал в сторону воинов Аль Зебаха огненные струи. Пламя мгновенно испепелило передние ряды. Еще человек сто были охвачены огнем и с криками ужаса и отчаяния катались по земле, но это лишь отсрочило их гибель. Вторая струя превратила людей в обугленные трупы.
Третий монстр появился прямо из земли между воинами в темных доспехах и наемниками. Отвратительное червеобразное существо с невероятным множеством глаз и щупалец. От демона пахло гнилью и мертвечиной, все его тело дрожало, словно студень. Раскрыв гигантскую пасть, чудовище показало сотни маленьких острых зубов.
Спустя секунду земля под ногами поплыла. Твердая поверхность превратилась в зыбучие пески.
Почуяв опасность, Конан бросился в сторону от монстра. Несколько больших шагов и прыжок…
Лежа на бархане, киммериец оглянулся. Наемники и их враги были уже по пояс в земле. Солдаты пытались выбраться, умоляли помочь, отчаянно ругались. Все напрасно. Длинные щупальца демона хватали жертву и утаскивали вглубь. Армия шемитов таяла на глазах.
Надо отдать должное Аль Зебаху, он оказался смелым человеком. Выбитый из седла крылатым чудовищем, визирь сумел собрать вокруг себя телохранителей и десятка два пикеносцев. Именно эта группа решилась на последнюю отчаянную попытку. С яростным воплем они устремились к колдуну.
Казалось, что еще немного, и Аль Зебах достигнет цели. Но тут прямо перед солдатами появился четвертый монстр. Огромное чешуйчатое тело, голова с тремя глазами, расположенными в линию, большие жабры и шесть лап с присосками. Чуть присев, демон выплюнул струю воды.
Она облила шемитов с ног до головы. И в тот же миг чудовище сильно дунуло. В долю секунды люди превратились в ледяные статуи.
Ничего более ужасного Конан еще не видел. Изогнутые тела, раскрытые в предсмертном крике рты, выпученные от ужаса глаза… Несколько стигийцев бросились вперед. Взмах мечом — и ледяная глыба развалилась на куски. Торжествуя, враг начал уничтожать отряд Аль Зебаха.
Это было ошибкой. Монстр повернул голову и сделал с солдатами то же самое, что и с шемитами. По всей видимости, чародей не имел полной власти над демонами. А чудовища, тем временем, продолжали убивать вокруг все живое.
От семи сотен преследователей осталось не более четверти. Разрозненными группами остатки армии Шушана начали отступать.
Впрочем, шансов на спасение было немного. Монстры двигались с невероятной скоростью. Пустыня оказалась усеянной разорванными, обугленными и заледеневшими трупами.
С трудом отбиваясь от наседавших воинов в доспехах, северянин старался держаться как можно дальше от демонов.
Один раз его спасло только чудо. Чешуйчатое чудовище появилось совсем рядом, но в тот момент, когда оно изрыгнуло струю жидкости, Конан споткнулся и упал. Капли попали ему лишь на спину. А через мгновение и наемники, стоявшие рядом, и вражеские воины превратились в лед.
Киммериец взвыл от боли и ярости. Капли, словно ледяные стрелы, впились в кожу. Холод ощущался и в груди, и в животе. Поднявшись на колени, северянин занес меч для удара. Умирать надо с достоинством. Однако демона уже не было, он напал на другую группу солдат.
Это дало возможность Конану осмотреться.
Чародей едва держался на ногах, охранники поддерживали его под руки. Заклинания отняли у колдуна слишком много сил.
Именно слабость стигийца не позволила ему уничтожить всех врагов. Спустя пару минут демоны замерли и начали медленно таять. Очертания их расплывались, а тела стали прозрачны.
Вскоре чудовища исчезли. Прямо на глазах закрывался провал в земле. Воины в темных доспехах поспешно прыгали в бездну. Вместе с последним лучом солнца сражение прекратилось.
Атаковать змеепоклонников уже не имело смысла. Рядом с киммерийцем находилось человек тридцать. Еще столько же бродило по пустыне. Солдаты были напуганы и деморализованы. Под покровом темноты разгромленная армия шемитов поплелась в сторону Шушана.
Несмотря на усталость и ранения, воины шли, не останавливаясь, практически всю ночь. Страх гнал людей прочь от ужасного места битвы. Под утро силы солдат окончательно иссякли. Вдобавок ко всему, отряд догнал колонну с ранеными. Нагруженные оружием верблюды и лошади шли крайне медленно.
Постепенно к остаткам шемитского войска присоединялись уцелевшие после побоища наемники и пикеносцы. Состояние людей было разным. Кто-то, угрюмо сжав зубы, брёл молча, кто-то говорил без умолку, а у кого-то не выдержал рассудок. Без причины улыбаясь и размахивая руками, несчастные шли, куда глядят глаза. Их не останавливали. Пустыня сама довершит начатое колдуном дело…
Сейчас каждый думал о своей судьбе. Кто знает, как поведет себя в такой ситуации султан Шушана? Гонец, посланный Аль Зебахом, уже сообщил правителю о победе в сражении. А теперь могущественному владыке предстоит узнать о чудовищном разгроме и гибели любимого визиря. Вряд ли рассказ о чародее и четырех демонах смягчит гнев султана. Особенно это касалось коренных шушанцев. Они позорно бежали с поля боя, бросив Аль Зебаха на произвол судьбы. С трусами и предателями правитель поступал просто: им отрубали ноги и вешали за руки на городской стене, в назидание всем остальным.
Рассевшись на склоне небольшого бархана, воины неторопливо завтракали. Сушеное мясо, финики и неприятная на вкус вода… довольно долго солдаты молчали. Постепенно, по мере насыщения, они все чаще обменивались короткими репликами.
Сидевший неподалеку от Конана аргосец негромко, ни к кому не обращаясь, произнес:
— Я воюю уже лет десять, много плавал, побывал практически, во всей южной Хайбории, но такого не видел…
— Этот огненный демон опалил мне плечо, — тот час вставил молодой худощавый замориец, показывая обожженное место. — Все, кто были передо мной, превратились в пылающие факела. Я просто чудом унес ноги.
— Ерунда, — вымолвил темноволосый, коренастый пикеносец. — Из моей сотни практически никто не уцелел. Люди превращались в ледяные столбы, а воины в доспехах безжалостно разбивали глыбы на куски. До сих пор не могу понять, как остался в живых. Чудовище растаяло прямо на моих глазах.
— Во всем виноват стигийский колдун, — произнес внимательно слушавший воинов киммериец. — Это он вызвал из бездны мрака ужасных монстров. Мне доводилось сражаться с чародеями. Их заклинания способны привести в наш мир из царства зла самых отвратительных и кровожадных демонов. Однако признаюсь, этот змеепоклонник оказался могущественнее прочих. Трудно представить, на что он способен.
— Да… — задумчиво проговорил коренастый офирец с секирой. — Нергал получил вчера немало душ. Пожалуй, из Шема надо убираться. Если стигийцы пришли сюда один раз, придут и второй. Воевать можно с людьми, пусть даже с пустотелыми доспехами, но не с чудовищами…
— Глупое и опасное заблуждение, — возразил северянин. — Биться можно с кем угодно. Надо лишь знать, чем и как. А что касается приверженцев Сета, то они не удовлетворятся Шушаном и Асгалуном. Им нужен весь мир. Следом за Шемом падет Аргос, Коф, Туран… Придет очередь и Офира. Ни одна самая боеспособная армия не устоит против четырех демонов. То, что мы видели, была только первая проба силы.
— Ты хочешь сказать, что будешь воевать с колдунами? — снисходительно улыбнулся аргосец.
— А у нас есть выбор? — с сарказмом спросил Конан. — Я не собираюсь, становиться рабом змеиного отродья. Кроме того, у меня с ними старые счеты. Слишком много друзей осталось на поле брани.
— В твоих словах есть смысл, — согласился офирец. — Однако без помощи другого могущественного чародея победу не одержать. Простым мечом демона не убьешь. Необходимо узнать заклинания, собрать армию, вооружить ее. Все это потребует кучу золота. Где его взять?
— Если вы пойдете со мной, то нуждаться больше не будете, — уверенно и твердо сказал киммериец… — Мы не вернемся в Шушан, а отправимся сразу в Кирос. Там сейчас правит король Андуран. Он очень богат и неплохо разбирается в магии. думаю, наш рассказ заинтересует владыку города.
— Андуран? — переспросил шемит-пикеносец. — Все знают, что он волшебник. При нем Кирос буквально расцвел. Однако, я слышал, король живет уединенно и из дворца выходит только по божественным праздникам. Стража не пустит оборванцев-наемников дальше ворот.
— Это не проблема, — усмехнулся северянин. — В свое время я оказал Андурану небольшую услугу. И хотя он со мной расплатился, примет меня обязательно. Кроме того, я хорошо знаком с начальником королевской стражи Гамазаном.
Слова Конана произвели впечатление. Солдаты замолчали и задумчиво посмотрели друг на друга. Каждый из них был в душе авантюристом. Пойти в наемники мог только отчаянно смелый человек, жаждущий богатства, женщин и пьяных развлечений. В случае успеха правитель Кироса не пожалеет золота, обогатиться можно на всю жизнь. Но и риск соответствовал плате. Убить десяток смельчаков для демона большого труда не составит. Выбор давался нелегко. Почесав затылок, офирец вымолвил:
— Пожалуй, стоит попробовать. Я всегда молился богу света Митре, и преклонять колени перед змееголовым Сетом не собираюсь.
— А-а… — махнул рукой худощавый аквилонец в помятой кирасе. — Умираем только один раз. Я, пожалуй, готов рискнуть. Андуран щедрый правитель и заплатит за работу сполна.
Высказывались немногие, но Конан видел, что к нему были готовы присоединиться почти все наемники. Менять хозяина им не впервой. Ждать награды от шушанского владыки не приходилось. Возмутился лишь молодой замориец. Вскочив на ноги, он возбужденно воскликнул:
— Постойте! А как же деньги? Султан рассчитался лишь наполовину. Я что, зря жарился? Надо вернуться в Шушан и потребовать…
— Вернись, — ехидно заметил аргосец. — Там тебе быстро обрежут ноги и вывесят на всеобщее обозрение. Киммериец прав, надо держаться подальше от этого города. А Кирос — действительно неплохое место. Не правда ли, Амра-лев?
Северянин повернулся к воину и взглянул ему в глаза. Это испытание наемник выдержал.
— Меня зовут Конан, — жестко произнес киммериец.
— А это не одно и тоже? — уточнил солдат.
Конану оставалось только неопределенно пожать плечами. По рядам воинов прошел взволнованный шепот. Имя отчаянного пирата было хорошо известно в Шеме. Те, кто слышал его впервые, тихо интересовались о северянине у соседей. Чтобы удовлетворить любопытство присутствующих, аргосец с улыбкой пояснил:
— Я долго жил в Акхарии. думаю, больше ничего объяснять не надо. Уже в первом сражении, когда ты врубился в ряды стигийцев, мне все стало ясно. Рассказы о налетах бесстрашного Амры-льва до сих пор наводят ужас на купцов.
— Что было, то прошло, — подвел итог Конан. — Поговорим о делах. Кто хотел получить плату — пожалуйста. — Киммериец указал на лошадей и верблюдов. — Возьмем, сколько надо.
Это решение понравилось всем. Спустя пару минут, обнажив клинки, наемники двинулись к колонне. Под натиском превосходящих сил шемиты отступили. Вступать в драку шушанцы не решились. Кроме того, несколько пикеносцев присоединились к северянину. Перспектива оказаться на стене их не прельщала.
Разобрав вьюки и оставив только самое необходимое, воины вскочили в седла и под предводительством нового командира двинулись на север. Им предстоял неблизкий путь. Радовало лишь то, что пустыня постепенно переходила в степь. Травы было достаточно, а значит, не нужно искать корм для животных.
Впереди отряда на пегом жеребце скакал Конан. Ветер обжигал лицо, развевал волосы, слепил глаза, но душа трепетала от возбуждения. У него чесались руки вновь скрестить меч со змеепоклонниками. И чутье подсказывало северянину, что решающая битва не за горами.
Глава вторая
Вместе с киммерийцем отправилось в Кирос чуть более двадцати человек. Ловцы удачи. Большинство из них не имело ни чести, ни совести, ни жалости. Слово дружба для многих ассоциировалось со звоном золота. За него они были готовы продать родную мать. И Конан прекрасно понимал это.
Раскрыв его имя, аргосец тем самым возбудил алчное желание у некоторых наемников. Задача казалась такой простой. Прикончить одного человека и за его голову получить целое состояние. Правители Акании и Акхарии не поскупятся…
На третий день пути киммериец начал замечать за спиной приглушенные разговоры. Стоило обернуться, как они тотчас смолкали. На привалах воины разбивались на группы, и заподозрить в заговоре можно было кого угодно.
Око Митры неторопливо опускалось за горизонт. Подняв руку, северянин остановил отряд, солдаты устало слезали на землю. Десять часов в седле могли вымотать любого.
Стреножив животных, наемники приступили к ужину. Разговаривали мало, люди хотели побыстрее лечь спать;
Конан прошелся вокруг лагеря, поднялся на бархан, осмотрелся. Нигде не было видно ни огонька. Безбрежная, безграничная степь. Возле лошадей сидели двое часовых. В этих местах без охранения никак нельзя. Стоит немного зазеваться, как зуагиры будут тут как тут. Столь малый отряд для них лакомая добыча.
Киммериец постелил плащ, лег на спину, положил вдоль туловища меч. Спал северянин всегда очень чутко. Годы скитаний научили его не расслабляться даже во сне. Вот и сейчас, где-то в середине ночи он расслышал тихие приглушенные голоса. Что-то в них было неприятное, подозрительное.
Конан приоткрыл веки, но ничего не увидел. Кто-то приближался со стороны головы. Это плохо. Контролировать действия нападавших в таком положении очень тяжело.
Судя по осторожным шагам, убийц трое. Идут медленно, выверяя каждый шаг… Конан незаметно взялся за рукоять меча. Теперь все решают мгновения — кто кого опередит.
Подвела мерзавцев банальная ошибка. Воин хотел пригвоздить киммерийца к земле, высоко занес меч и тем самым закрыл собой луну. Не поднимаясь, северянин наотмашь рубанул клинком. Сдавленный крик — и наемник рухнул на плащ Конана. Киммериец вскочил на ноги.
Разглядеть противников он не сумел. Солдаты, не надеясь на пощаду, бросились в атаку. Острие копья скользнуло по телу, но воин открылся и тотчас лишился головы. Схватка со вторым бойцом много времени не заняла. Северянин смял его силой своих ударов. Сабля врага отлетела в сторону, а сам он опустился на колено. Не испытывая ни малейшей жалости, Конан проткнул грудь убийцы. Тот беззвучно повалился на спину.
Ночная схватка не прошла не замеченной. Услышав звон мечей, на ноги поднялся весь отряд. Наемники увидели страшную картину. Два окровавленных трупа, чуть в стороне отрубленная голова, а на плаще агонизирующий, хрипящий солдат с рассеченным животом.
Через несколько секунд он дернулся в последний раз и затих.
Выдержав небольшую паузу, северянин заметил:
— Мне нужны отчаянные смельчаки, а не жадные, трусливые шакалы, В борьбе с демонами уцелеют немногие. Поэтому, кто трясется за свою жизнь, пусть убирается сейчас. Берите лошадей и скачите прочь, чтобы я вас не видел.
В эту ночь Конан больше не ложился. Уйдя на бархан, он сел спиной к лагерю, воткнув меч в землю перед собой. Каждый должен сделать свой выбор.
Вскоре послышались чьи-то возбужденные голоса. Солдаты активно о чем-то спорили. Не исключено, что кто-нибудь попытается напасть вновь. К такому развитию событий киммериец был готов…
Спустя минут десять сзади раздалось ржание лошадей и стук копыт. Отряд разделился. Что ж, может это и к лучшему.
Небо постепенно светлело. Где-то на линии горизонта оно плавно переходило из желтого в оранжевый, и даже красноватый цвет. Наконец, показался край сверкающего диска. Еще полчаса и рассветет окончательно. Пора отправляться в путь.
Северянин встал и направился к лагерю. На трупы он не стал даже смотреть.
Возле лошадей его поджидало семь человек. Офирец с секирой, аквилонец в кирасе, один кушит, три шемита и раненый в плечо туранец. Естественно, не оказалось заморийцев. Трусливая, жадная нация! Если у Конана когда-нибудь будет сильная армия, он обязательно сравняет с землей их мерзкие города.