— И что твой дед?
— Он спросил, как эти двое себя чувствуют после того, как на меня напали.
Эрлин рассмеялся.
— Айнагур говорил мне, что независимость северных минов — всего лишь формальность. Пускай мол минаттаны воображают, что правят. Там всё равно всё под контролем Эриндорна. Теперь я здесь побывал и сильно усомнился в его словах. Я ездил в Зиннумарну и в Хортангу. Официально они подчиняются Эриндорну, но у меня создалось впечатление, что власть наместника и абеллургов там действительно формальность. Во всяком случае, в последнее время.
— Эрлин, если этот брак будет означать присоединение Ингамарны к Валлондорну….
— То ты не согласна, и я тебя понимаю. Всё будет иначе, Гинта. Мы заключим договор, согласно которому Валлондорн и Ингамарна станут независимыми, равноправными союзниками. Я буду правителем Валлондорна и твоим соправителем в Ингамарне, а ты — правителем Ингамарны и моим соправителем в Валлондорне. Здесь решающим будет твое слово, там — моё. И за каждым останется право расторгнуть брак в случае невыполнения условий договора. У нас в Валлондорне существует брак с раздельным владением имуществом. Власть — это как бы часть имущества каждого из нас, и в этом наше отличие от простых смертных…
— Судьбы которых слишком часто зависят от тех, кто обладает властью.
— Мы отвечаем за них перед богами. И с нас спросят строже, чем с других.
— Даже не знаю, что тебе и сказать, — вздохнула Гинта. — У нас не доверяют валлонам.
— Надо убедить людей в том, что союз с Эриндорном выгоден для Ингамарны. А наш брак укрепит этот союз. Против меня лично здесь, по-моему, мало кто настроен. И вообще…
Эрлин лукаво прищурился.
— По сантарийским обычаям мы с тобой уже частично совершили брачный обряд. Плод арконы… Мы же съели его пополам. Вчера я случайно узнал про этот обычай. Теперь я понимаю, что тебя смущало. И всё же ты съела…
— Я была голодна. А ты ничего не знал об этой традиции, так что съела я или нет, я ни к чему тебя на обязывала.
— Опять ты начинаешь сердиться. Я тебя тоже ни к чему не принуждаю. Пока я просто прошу тебя вернуться со мной в Эриндорн. Когда ты рядом, я чувствую себя уверенней. Ты же знаешь, сколько у меня там врагов. Помнится, ты хотела открыть в Валлондорне школу нумадов. Ты не передумала? Клянусь, что не буду донимать тебя разговорами о браке. Буду терпеливо ждать твоего решения. Впереди ещё целый год. Срок немалый.
— Да, — кивнула Гинта. — За это время многое может измениться.
— Я действительно собираюсь многое изменить, — сказал Эрлин и загадочно улыбнулся.
Глава 8. Время перемен
— Вы вернулись на дайваре? — с наигранным удивлением спросила Рона. — А я думала, вы прилетите не голубом звере.
— Мы бы так и сделали, да подумали, что ты опять испугаешься, — ответил Эрлин, холодно целуя красавицу.
Абельмины толпились вокруг своего кумира, радуясь его возвращению и с нетерпением ожидая его знаков внимания. С Гинтой тоже здоровались и весьма любезно, но лишь из боязни рассердить Эрлина. По-настоящему ей обрадовались только Амнита и Диннар. И пожалуй, ещё Айнагур, если вообще можно было сказать, что это существо способно радоваться. За последние полгода он превратился в тень, а голос его звучал так глухо, что Гинте казалось, будто она разговаривает с танхом в человеческом обличье.
— Я рад, что ты вернулась, аттана, — сказал абеллург. — Надеюсь, ты сумеешь прийти к правильному решению.
Гинта проявила для себя его нао. Тонкое тело Айнагура было слабым и очень затемнённым. Протянет ли он до конца цикла? Этот человек ненавидел её, но он действительно был рад её возвращению. Он хотел спасти того, кого любил. И на этот раз он старался не для себя. Избавился ли он от своей страсти? Нет. От неё нет избавления. Айнагур казался Гинте обломком какого-то ушедшего мира, жестокого и прекрасного, разрушенного им самим. Вокруг был другой мир. Он тоже был прекрасен, и в нём тоже было зло. И ему тоже грозила гибель. «Сколько уже было людей, которые возомнили себя могущественными мудрецами и владыками судьбы, а в конце концов оказались всего лишь игрушками в руках злых богов…» Айнагур больше не страшен. Сломанная игрушка. Усталый актёр, долго игравший свою неблагодарную роль, которую он считал главной. Теперь он снял маску злодея и боится своего собственного жалкого лица.
— Твоё здоровье оставляет желать лучшего, абеллург…
— Не беспокойся обо мне, нумада, — Айнагур попытался улыбнуться. — У меня есть Сиф. Он не колдун, но его снадобья мне помогают.
Гинта вздохнула с облегчением. Долг саммина — предложить больному свою помощь, но иметь дало с этим больным ей не хотелось. Она знала, что даёт ему Сиф. Это помогает забыться, унять боль. Единственное, в чём нуждается обречённый.
На следующий же день Гинта отправилась в городскую лечебницу, где работали её знакомые мангарты. Вернее, сейчас они уже все были нумадами. Первые ученики Аххана, получившие звание нумада в валлонском городе. И никто не относился к ним враждебно.
— Ничего удивительного, — сказал Самбар. Он жил в Валлондорне уже больше полугода, и ему здесь нравилось. — Валлоны давно лечатся у наших. Просто раньше они это делали тайком. Между прочим, скоро сюда приедут мангарты из Зиннумарны, из школы Артамбара. Они уже здесь были… И всё равно нас мало. Город большой, а к нам едут и из ближайших сёл.
— Значит, нужна ещё одна лечебница. В Нижнем городе или где-нибудь в окрестностях… Ничего, скоро в Валлондорне будет своя школа нумадов, не хуже, чем в других местах.
Новая школа привлекла внимание не только сантарийских и смешанных семей. Чистокровные валлоны тоже приводили к Гинте своих детей, и всё же способных к таннуму было больше среди сантарийцев. В Валлондорн приехали ещё несколько учеников Аххана, трое молодых нумадов из Лаутамы и двое из Хортанги. Количество помощников росло, но работы в новой школе было столько, что время летело незаметно.
Спустя три тигма после того, как Гинта покинула Ингамарну, там разыгралась трагедия. Однажды утром она получила тревожное послание из Улламарны. Амит передавал, что Даарн с Миной прячутся у него в святилище. Даарну пришлось бежать из Ингамарны, спасаясь от родичей Талафа, которого он убил в стычке. Он уверяет, что это Талаф хотел его убить. Как свидетеля. В Ингамарне опять стали появляться зловещие красные цветы. Больше всего — возле водяного святилища. Поползли слухи, что аттана Гинта не избавила Улламарну от зла, а всего лишь обратила это зло на свой родной мин.
«Говорят, что ты сделала это по приказу чёрных тиумидов, которые якобы помогли тебе стать сильнее, чем ты была прежде. Иначе ты бы не смогла за такой короткий срок вырастить в Улламарне рощи плодовых деревьев. Сразу вспомнили, как ты заступалась за Диннара — сына тьмы… А твоя подружка Мина заподозрила, что красные цветы — это дело рук Суаны. Она два раза видела, как та шла по берегу Наугинзы в сторону святилища. Мина поделилась своими соображениями с Даарном, и однажды он выследил эту красавицу. Он увидел, как она поливала куст иргинов какой-то бурой жидкостью и шептала заклинания. Как на беду, тут оказался Талаф. Он выхватил нож и кинулся на Даарна. У твоего друга тоже был нож. И он оказался проворнее Талафа. Суана тут же побежала к замку Саран с криком, что валлон, которого пригрела аттана Гинта, убил сына Тахуна. Вскоре Тахун со своей дружиной уже был возле Ингатама и требовал, чтобы ему выдали убийцу. Даарн не дурак. Понял, что возвращаться в Ингатам не стоит, и прибежал сюда, ко мне. А теперь и Мина здесь. Даарн попросил передать ей, что он в безопасности, и она сразу сообразила, где он. Сказала, что не оставит его в беде, тем более что это она втравила его в эту историю».
Гинта тут же связалась с дедом. Аххан пообещал поговорить с ней позже, когда ситуация немного прояснится. Целый день Гинта была как на иголках. Наконец вечером дед сообщил ей, что за Даарна можно больше не беспокоиться. Мина была не единственной, кто подозревал Суану в запрещённой колдовстве, а поскольку эта негодяйка скрылась, нумады сочли необходимым расспросить Кайну. Многие знали, что в юности она пыталась изучать таннум и общалась с колдуньей, о которой шла недобрая слава. Знали и о том, что Суана была частой гостьей в замке Тахуна. Кайна во всём призналась. Она понимала, что Аххан может воздействовать на её волю, и тогда она всё равно всё расскажет. Нумады редко прибегали к этому средству, только в крайних случаях. Случай был именно такой. Кайна призналась, что много лет назад колдунья из Улламарны, которой давно уже не было в живых, выдала ей один из секретов чёрных тиумид — как воздействовать на нигму иргина. Не имея способностей к таннуму, Кайна не могла воспользоваться этим секретом сама, но Суана была неплохой колдуньей. Они сговорились любой ценой отстранить Гинту от власти, чтобы трон минаттана достался Тахуну, а потом и Талафу. Он обещал жениться на Суане, если всё получится так, как они задумали. Иргины, выращенные в Ингамарне летом, тоже были делом рук Суаны. Тогда тоже ходили слухи о том, что Гинта вступила в сговор с силами тьмы, заплатив за своё могущество благополучием родного мина. Она, дескать, мечтала о славе великой нумады, и вот теперь цветы зла прорастают в Ингамарне. И неспроста в небе появились железные птицы. В последнее время заговорили ещё и о том, что всех этих птиц делает валлонский бог. Он ведь уже прилетал сюда на одной из них. Боги пока хранят Ингамарну, но если здесь будет править девчонка, которая служит силам тьмы и спелась с валлонами, то добра ждать нечего. Скоро красные цветы вырастут повсюду, загубив посевы и рощи, а небо над Ингамарной потемнеет от железных птиц. Распространяли эти слухи приспешники Тахуна и Кайны, в основном их дружинники и малоземельные гиннуры, которым Тахун пообещал титулы аттанов, если они помогут ему занять трон правителя. Таким образом, благодаря Даарну и Мине был раскрыт целый заговор.
Чтобы разделаться с иргинами, которых на этот раз было довольно много, Гинте пришлось съездить в Ингамарну. Эрлин хотел отвезти её на дайвере, но она решительно отказалась.
— Слишком неподходящее время, чтобы появляться перед моими подданными на железной птице, — оказала она.
Когда Гинта прибыла в Ингатам, Аххан с несколькими аттанами уже провёл расследование. Нити заговора тянулись в Улламарну. Тахун и Кайна были в сговоре с Фаюмом и Канхаиром, которые обещали им помочь и в свою очередь рассчитывали на их поддержку в борьбе с Акамином.
Гинта радовалась, что заговор раскрыт вовремя. В период, когда Улламарна бедствовала, Фаюм и Канхаир были единственными, кто владел землями, не тронутыми бесплодием, люди охотно шли к ним на службу, в результате оба сколотили хорошую дружину. И хотя Акамин сумел вновь завоевать доверие подданных, его позиции ещё недостаточно укрепились.
Гинте казалось, что кое-кто из жителей Ингамарны смотрит на неё настороженно, но когда она на глазах у множества любопытных уничтожала заросли иргинов, лица людей постепенно прояснялись.
«Большинство слишком легко поддаётся влиянию, — думала Гинта. — А времена сейчас такие, что людей легко напугать и заставить поверить в самое плохое. Для того, чтобы мои подданные мне доверяли, я постоянно должна их от чего-то спасать. Как же мне всё это надоело».
Расправившись с иргинами, Гинта намеревалась тут же вернуться в Эриндорн, но дед попросил её связаться с Сифаром. Белый тиумид хотел поговорить с ней об аллюгиновом зеркале, в котором сейчас хранились нафф и суннао «валлонского бога». Гинта решила съездить в Хаюганну и встретиться с Сифаром. В конце концов, они давно не видались, и неизвестно, когда она снова приедет в Ингамарну.
— В этой истории много неясного, — сказал Сифар. — Я узнал её от твоего деда, и мне странно, что ты не поговорила об этом со мной. Душа простого смертного не может постоянно, из цикла в цикл, вселяться в выбранное ею тело. Судя по всему, он помнит свои жизни. Хотелось бы понять, кто он — этот «валлонский бог». Но кто бы он ни был, нельзя допустить, чтобы до него добрался тот, кто сумеет освободить его из аллюгина. Сам он этого не сделает. Лучше ему пока оставаться там, где он есть, — в зеркале. И лучше, если это зеркало будет храниться у меня. Колдун уже один раз проник в эриндорнский дворец. Я белый тиумид, и забота о тех, кто лишился земного тела, входит в мои обязанности. Этот «валлонский бог», конечно, не бог, но со злым демоном его сравнить можно. И освобождать его опасно.
— Нового тела для него нет. Айнагур уничтожил оба экземпляра. Эрлин сам видел…
— Если его освободить, он может вселиться в кого-нибудь другого. До сих пор ему удавалось каждый цикл занимать тело очередного выращенного абеллургами «6ога», вытеснив из него нафф. Ведь каждый из них был человеком, зачатым мужчиной и женщиной, и имел свою собственную нафф. Просто она была очень слаба. Она спала, поскольку её обладателя растили, держа в бессознательном состоянии. Если этого демона выпустить на волю, он может вселиться в какого-нибудь младенца, в смертельно больного, чья душа уже слабо держится за тело… Мы не знаем, насколько велико его могущество, а то, что он обладает могуществом, — бесспорно. Я мог бы переселить его в какую-нибудь безобидную тварь и продержать у себя, пока он всё не забудет, но ты же знаешь — это запрещено. Только боги могут распоряжаться людскими душами. Я не имею права вселять нафф человека в тело низшего существа. Разве что если бы он сам попросил меня об этом.
Гинта знала, как строго соблюдают свои правила белые тиумиды. Уж если Ханнум дал им какую-то власть над душами смертных, то горе тому, кто посмеет этой властью злоупотреблять.
— Так что же с ним делать?
— Во-первых, надо доставить зеркало сюда. Только тайно. Никто не должен знать, где оно находится. Во-вторых, попроси своего друга издать закон, который запрещал бы хранить у себя каменные изваяния бога. Валлоны всегда относились к этому беспечно. Наверняка, во многих домах есть статуи того, кто сейчас заключён в аллюгин. Глиняные, деревянные, металлические — это всё пусть остаётся. Нарисованные изображения тоже. Но каменные надо уничтожить. Все. Объясните людям, что они опасны, особенно в конце стопятидесятилетнего цикла Камы. Сантарийцы поддержат этот закон. Страх перед маррунгами слишком силён у нашего народа. А страх — это одна из самых заразных болезней. Так что очень скоро он передастся и валлонам. С нового правителя тоже делают каменные статуи?
— Да, один ваятель, который является очень сильным колдуном и имеет власть над камнем, какой ещё не обладал ни один смертный… Сделанных им портретов Эрлина немного, и они все во дворце. Больше их нигде не будет.
— Вот и прекрасно. Главное — чтобы все каменные изваяния прежнего «бога» были уничтожены. И в Эриндорне, и за его пределами. Чтобы никто не смог поймать его душу, когда мы сочтём возможным отпустить её.
— Вы?
— Белые тиумиды. Мы должны понять, кто он такой, и помочь ему освободиться.
Перед тем, как проститься с Сифаром, Гинта попросила его показать могилу Талафа. Сын Тахуна и Кайны был похоронен под открытым небом, недалеко от своей родовой усыпальницы. Его могилу украшала фигура нафта, держащего два скрещенных кинжала. Гинтой овладело странное чувство. Здесь лежал человек, которого с детства прочили ей в мужья. И он хотел стать её мужем. Чтобы занять трон правителя Ингамарны. А когда понял, что этот путь к трону для него закрыт, вступил на другой путь, в конце концов приведший его к гибели. Интересно, где сейчас Суана и что она затевает. Такие не успокаиваются.
— Даарну небезопасно оставаться в наших краях, — сказал Гинте старый Аххан. — Обвинение с него сняли, но от родичей Талафа можно всякого ожидать. Тахун убит горем и озлоблен. Он больше не имеет права заседать в совете, а если опять возьмется за интриги, его лишат титула аттана. Кайна потеряла рассудок, и, похоже, никто не в силах ей помочь. Талаф был смыслом её существования. А Суана… Эта опасней всех, и никто не знает, где она сейчас. Может, Даарну лучше уехать с тобой в Эриндорн? Он же мечтал о высшей школе.
Таким образом, история, начавшаяся столь ужасно, обернулась для Даарна благом. Вместе с ним в Эриндорн отправились Мина и её младший брат Каит. Родители, которые раньше и слышать не хотела о валлонском городе, теперь были даже рады отослать детей куда-нибудь подальше. Никто не сомневался, что Суана горит желанием отомстить за смерть своего дружка и за свои рухнувшие планы. Как-никак это Мина помогла её разоблачить. Каиту тоже грозит опасность. Вдруг проклятая колдунья вздумает отыграться на ребёнке. Трудно ли расставить ему сети? Мальчишка везде бегает, не держать же его на привязи…
Даарна, Мину и её брата поселили в южном крыле дворца, где жили ученики вышей технической школы, не имеющие в Эриндорне своего собственного жилья. Даарн и Каит на следующий же дань приступили к учёбе — каждый в своей школе. Молодой валлон чувствовал себя здесь, как рыба в воде, а вот за Каита Гинта поначалу беспокоилась. Сумеет ли он освоиться в новой обстановке? Всё-таки сантарийских детей в эриндорнской школе гораздо меньше, чем валлонских. Сантарийцев только недавно стали туда принимать. Но волновалась она зря. Каит, такой же общительный и покладистый, как я его сестра, быстро сблизился с новыми товарищами, тем более что благодаря Даарну он уже знал валлонский язык и основы точных наук, которые преподавали в школах второй ступени.
Мина тоже не скучала. Она научилась водить тайпу и часто ездила в Средний город, где, в отличие от тихого, аристократичного Эриндорна, всегда царило оживление и было много сантарийцев. Девушки из знатных эриндорнских семей не спешили заводить знакомство с юной сантарийкой. Покровительство Гинты спасало Мину от враждебного отношения, но подруг в Верхнем городе она так и не завела. Зато у неё появилось много новых приятельниц в Цветочном квартале Среднего города, где жили в основном сантарийцы. Там же был дом Таввина, которого Гинта и Мина иногда навещали.