Человек, одетый во все черное, проплывал над головами, а Конан кричал, взывая хнумов стрелять из луков, если они у них есть, хотя бы метать ножи или камни! Но пещерные человечки с того момента, когда машина Ка'ана выбросила бронзовую стрелу, словно превратились в соляные столбы. Одни хватались за голову и раскачивались, как в бреду, другие, открыв рот, смотрели за полетом черного человека. Кто-то из них садился на пол, накрывая голову руками.
Тем временем исполнитель воли Ка'ана достиг картины, уперся ногами в стену, вытащил из ножен короткий меч, ловко и быстро отковырял им рубин из верхушки колонны и махнул рукой. Его тут же за веревку потащили обратно. Едва ноги добытчика коснулись уступа, Ка'ан вырвал у него рубин и сжал в ладонях, словно пойманную птицу счастья. Конан со своего места не видел выражение лица родственничка, но мог предположить, что лицо того сочится прямо неземным блаженством. Наконец Ка'ан закончил любоваться рубином, спрятал ключ к власти над миром где-то в складках плаща и повернулся к Конану:
— А ты говорил, что я им не завладел! Ха-ха, вот видишь, как ты ошибался! Прощай, брат, я тороплюсь, мне не терпится завершить долгий и тернистый путь к цели триумфом моего ума и моего упорства. Да, сегодня великий день! Ах, вот еще... Хочу обрадовать тебя напоследок. Тебе с твоими чумазыми друзьями предстоит узнать, средь каких берегов текут подземные реки.
Произнеся эти странные слова, Ка'ан снова взял в руки мешок. С ним он прошел по уступу, остановился возле выдающегося из стены камня, насыпал горку своего похожего на пепел порошка, потом стал отступать, продолжая сыпать порошок. Перед входом в подземный туннель, в котором уже скрылись его люди, Ка'ан выбросил опустевший мешок и взял факел. Поднес факел к каменному полу. Вспыхнул сиреневым огнем, задымился порошок под названием орох Нор-Лого. И побежала дорожка из сиреневых искр. А Ка'ан, оставив в пещере затихающий хохот, нырнул в черный провал туннеля.
Сиреневые всполохи добрались до горки ороха Нор-Лого. Вверх взметнулось облако белого дыма, словно от костра, в который бросили охапку сырого валежника. А потом уши заложило грохотом. Здоровенный валун вылетел из стены, как из катапульты, и рухнул на головы, став надгробием более чем для десятка хнумов. И хлынула вода. Холодный, прозрачный, сильный поток. Горная река, отыскала новое русло взамен надоевшему за сотни или тысячи лет пути, и теперь бурным, яростным водопадом заливала пещеру. Выходы из которой были завалены камнями.
Хнумы бросились кто куда. Кто по головам других хнумов, кто — на стены, стремясь забраться повыше.
— Развяжите меня, Кром вас подери! — надрывал связки Конан. — Я знаю, как спастись! Быстрее же, Нергал в ваши задницы!
Наконец некоторые из подземных человечков справились с охватившим их паническим ужасом, сообразили, что произошло, что происходит, и бросились распутывать узлы на веревках, не дающих Конану подняться.
— Режьте путы, остолопы! Резать надо, подземные ослы! Так проковыряетесь до второго водопада! — надсаживал горло варвар. — Ножами, камнями, саблями! Чем вы там режете всякую дрянь!
Видимо, Конан был услышан. Над головами хнумов поплыл, передаваемый из рук в руки, двуручник варвара. К тому времени, когда меч достиг несостоявшегося алтаря для жертвоприношений, пленнику уже освободили одну руку, и он сам в два счета живо докончил дело, наточенным лезвием вспоров веревки.
Выпрямившись во весь своей немалый рост, Конан размахнулся и не жалея сил и стали плашмя врезал клинком по каменному возвышению, с которого только что поднялся. Звоном завибрировавшей стали и зычным покриком: «Слушай меня, Нергалово племя!» — он хотел заставить хнумов перестать метаться по пещере и повернуть головы в его сторону. Удалось.
— Слушай меня, если не хотите потонуть! Снимай свое хламье! Связывай в одну веревку, по ней мы поднимемся наверх!
А вода растекалась по полу, неумолимо затапливала пещеру.
— Ну что застыли, словно каменные бабы! — рявкнул киммериец. — Не понятно?
Чтобы хнумы быстрее уразумели, что от них требуется, Конан сдернул с себя рубаху, потом схватил первого подвернувшегося под руку хнума, закинул на возвышение, вытряхнул его из вонючей, склизкой шкуры. Связал рубаху и шкуру прочным узлом.
— Вот так! Ясно?
Наконец-таки хнумы поняли замысел пленника. Они принялись стаскивать с себя одежки и связывать их между собой. Убедившись, что дело пошло, Конан закинул ножны за спину, спрыгнул с возвышения и двинулся к стене.
— Ну-ка, пусти, кротовое племя! Расступись! Но хнумы не расступились. Они сделали по-другому. Хнумы встали на четвереньки, разрешая Конану пройти по их спинам. Так северянин и поступил.
За то время, что киммериец шагал по спинам, хнумы соорудили веревку достаточной длины. Обвязав свободный конец вокруг пояса, варвар начал восхождение.
Для уроженца горной страны Киммерии забраться по пористой стене пещеры — пустяк, плевое дело, смешно говорить. Не более сотни раз бултыхнулось сердце в широкой груди северянина и он забрался на тот самый уступ, с которого с ним разговаривал Ка'ан. Ошибочку совершил коварный родственник — израсходовал весь свой орох Нор-Лого на новую дорогу для реки, а вход в туннель, по которому направился завоевывать мир, не завалил. А еще бахвалился своим несравненным умом...
В двух шагах от Конана с задорным журчанием низвергался водопад, сметая мелкие камни, пыль, грязь и паутину. Воды внизу уже набралось хнумам по колено. Пожалуй, не успеют прогореть факелы на стенах, как эта пещера превратится в озеро...
Варвар нашел наверху в полу узкую и глубокую щель, вонзил в нее меч так, что осталась одна рукоять. Отвязав от себя веревку, примотал ее конец к рукояти. Подергал — должно выдержать, веса в самом тяжелом хнуме не больше, чем в собаке.
— Забирайся! — приложил ладони ко рту Конан. — Живо! Чего ждете!
И наверх потянулась цепочка хнумов. Первыми они отправили женщин и детей. Затем стариков. И это плохо вязалось с образом злобных и подлых существ, какими их описывал Ка'ан... А обитатели пещер, наконец показавшие, что они вдобавок не безнадежно недогадливы, связали уже вторую веревку и приступили к третьей.
Конан втаскивал хнумов на уступ, крепил новые веревки, покрикивал, поторапливая, носился по уступу, как по полю жаркой сечи. А вода внизу все прибывала. Она уже подбиралась к основанию колонны. Те хнумы, что ждали своей очереди ухватиться за веревку, вынуждены были искать укрытия на площадках и карнизах, а потом плыть туда, где свисают рукотворные канаты. Плавать подземные жители не умели, и некоторые так и не смогли преодолеть смешное расстояние в десяток человеческих гребков.
Да, не все хнумы спаслись... Но большинство все-таки выбралось на уступ и сейчас разбрелось по верхнему краю пещеры, скрылось в туннеле.
Когда снизу уже некого стало вытаскивать, только тогда Конан остановился. И почувствовал, что от всей этой заварухи несколько устал. Может быть, еще и сказывался спертый воздух подземелий. Киммериец опустился на плоский камень перевести дух.
А хнумы поднимали веревки, развязывали их, надевали мокрые шкуры. Киммерийцу вернули его рубаху.
Потом к Конану подошел человечек с клочковатой седой бородой.
— Мое и-имя Убахч, я — стар-рейш-шина нар-рода хнумов, — проскрежетал он.
Выходит, есть у них свой правитель, очень любопытно.
— Ч-что ты хочеш-шь за спасение наш-шего народа? Мы можем пр-ровести тебя в пещ-щеру, где ты набереш-шь самоцветных камней, сколько пожелаеш-шь. Или хочеш-шь ж-желтого металла, который так л-любят люди с Верх-хней Земли?
— Я хочу найти того человека, что украл у вас рубин, и поговорить с ним на языке лязгающей стали, — вяло проговорил Конан. — И вряд ли вы в этом можете мне помочь...
— Мы мож-жем помочь, — сказал старейшина хнумов. — Е-если ты поднимеш-шься сейчас-с и пойдеш-шь за нами, ты окажеш-шься на-вер-рху ранын-ше плохого человека. Мы пр-ро-ведем те-ебя дорогами, которые знают только хнумы, иди за н-нами...
— А кто он такой? — хмуро спросил Конан.
— Никто не з-знает... Он колдун... он приш-шел из-з других земель, вместе с такими ж-же, оранж-жевоглаз-зыми, пятьдесят лет наз-зад, захватил Чзачж-ж-жигаран, ему нужен был наш-ш Светоч...
«Обманул, собака, все наизнанку вывернул», — мельком подумал Конан. И вспомнил, что только у богатых людей в городе, да еще у солдат оранжевые глаза, что все остальные униженно склоняются перед пришельцами, что «добрый правитель» весьма брезгливо отзывался о местных жителях... И северянин заскрежетал зубами.
— А зачем ему рубин?! Если камень такой всемогущий, почему вы сами с его помощью не справились с этим уродом?!
— Мы не воины... — униженно потупился старейшина. — Тысяча Огней выполняет ж-жела-ние того, кто им владеет, — мы ж-же хотели только крас-соты и чис-стоты, и он давал их нам... И больш-шего нам было не надо, не надо... А теперь низ-зкий человек украл его...
— Тогда какие, к Нергалу, желтые камни! — усталость Конана как рукой сняло, он вскочил с камня. — Давайте ведите поскорее, демоны вас побери!
* * *— Красиво, красиво, чтоб мне гнить на Серых Равнинах! — воскликнул Симур и набулъкал себе еще вина. — Ты напрямую столкнулся с тем, что я называю измененным зрением... В мерзавце Ка'ане ты увидел благородного человека, а в грязных и уродливых хнумах не разглядел чистых и светлых душою существ... Такое бывает с каждым — все мы время от времени видим только внешнюю оболочку, не обращая внимания на внутреннюю сущность... Ну, продолжай, продолжай...
* * *Эти дороги забирали вверх гораздо круче, чем те тропы, по которым спускался под землю отряд под предводительством Ка'ана. Правда, и тесны они были до крайности. Конан сам себе удивлялся, как он все-таки протискивается по этим узкими лазам, как еще не застрял. Но все бока, конечно, ободрал до крови. Да и плевать! Новая кожа вырастет, никуда не денется, ради скорого свидания с дорогим родственничком можно и потерпеть...
Хнумы, даже старейшина, передвигались по туннелям, понятное дело, ловко и юрко, не поспеешь за ними. Поэтому подземным жителям, а их отправилось сопровождать бывшего пленника около трех десятков, приходилось поджидать большого человека на подземных перекрестках.
И вот потянуло долгожданной свежестью. Показался просвет. Протиснувшись уж в совсем узкую щель, Конан выбрался под дневной свет.
Он сразу же узнал место. Вон там, слева, они заходили в подземелья... Хнумы остались внутри, они опасливо поглядывали на границу света и тени.
— Он в-выйдет оттуда, — махнул рукой старейшина по имени Убахч.
На руку хнума попал солнечный луч, и грязная кожа вмиг покрылась пузырями. Старейшина зашипел от боли. А перестав шипеть и трясти рукой, Убахч оскалил рот в гнилозубой улыбке:
— Ты не плох-хой человек, ты хорош-ший человек.
Конан в ответ только хмыкнул и двинулся к месту встречи с почти готовым властелином мира. Через несколько шагов киммериец обернулся. Глаза хнумов светились во мраке пещеры.
— Далеко не убегайте, подземельцы! Глядишь, и рубин назад получите...
Варвар устроился на травянистом пригорке сбоку от выхода из подземелий, положил ножны на колени. В ожидании часа свидания с родственничком он наслаждался солнечным светом и теплом, жалел хнумов, которые лишены всей этой благодати — более того, как выяснилось, она их просто убивала. И Конан думал.
Думал северянин о том, что самое дорогое для Ка'ана, бесспорно, рубин, в котором заключена власть над миром. Значит, нет более никаких загадок: чтобы окончательно избавиться от проклятья Бела, следует всего-навсего украсть у Ка'ана рубин.
Конану не долго пришлось упиваться отдыхом в одиночестве. Вскоре до него донесся гулкий топот ног, шорох камней, потрескивание горящих факелов...
Они цепочкой покидали полукружье пещерного входа и сразу же бросали на землю бесполезные факелы. Варвара они увидели не сразу — только тогда, когда Конан, отбросив пустые ножны, сбежал с пригорка им навстречу.
— Что, братик, думал уже не свидимся?
Семеро («А где еще двое? Погибли в подземных стычках с хнумами, которые все-таки оставались вне главной пещеры?») оранжевоглазых слуг Ка'ана молча и слаженно выстроились полукругом, заслонив собой хозяина. Разумеется, достали из ножен свои короткие широкие мечи.
Конан не тратил времени на разговоры, уговоры или запугивания. Хоть былое мужество и не вернулось пока к нему в полной мере, но силы варвара утраивала яростная злость — злость на самого себя, на то, что его так просто, быстро и подло обманули... А поскольку короткие мечи, рассчитанные на подземные поединки с хнумами, здесь, на поверхности, значительно уступали в боевом отношении его длинному двуручнику, то не имеют его враги никаких преимуществ — сколько бы врагов там ни было. И киммериец налетел на оранжевоглазых, как дракон на деревню.
Надо отдать должное слугам Ка'ана: никто из них не дрогнул — хотя вряд ли им часто доводилось иметь дело со столь неудержимым и умелым противником. С воином, который размахивал, рубил, кромсал, колол тяжелым мечом так легко, словно тот был выструган из легкой деревяшки. С воином, который никакого внимания не обращал на порезы и уколы. С воином, лицо которого выражало готовность идти до конца — живым или мертвым добраться до хозяина этих, одетых в черное людей, сметя этих людей со своего пути.
И вот последний из слуг властелина мира рухнул со страшной раной в груди. Конан убрал живую стену между собой и своим родственником. Теперь никто не мешал им выяснить отношения между собой.
Как ни скоротечна была схватка варвара с семеркой верных слуг, Ка'ан успел за это время подготовиться к поединку. На песке у его ног валялся пустой флакон, а ладони Ка'ана были вымазаны зеленой мазью и походили на жабьи лапы. Он что-то прошептал, свел ладони вместе, потом хлопнул в них, развел в стороны и...
По глазам Конана ударила вспышка изумрудного света, между ладонями Ка'ана засверкали изумрудные молнии и перед Ка'аном возникла фигура. Прозрачно-зеленая фигура воина. Воина без лица, но с четырьмя кривыми саблями в четырех руках. И этот зеленый призрак завращал саблями, как мельница крыльями.
Конан не полез безрассудно на нежданного врага. Наоборот — отступил на несколько шагов назад. И как выяснилось, правильно поступил. Одна из прозрачно-изумрудных сабель задела выступ скалы и оставила в нем глубокий, черный разрез с обугленными краями. Впору благодарить Бела, отнявшего мужество, — иначе варвар точно бы попал под эту демонскую сабельку.
Зеленый воин молотил саблями как заведенный. Чувствовалось, что ему лично все равно — рубит он воздух, камни или живую плоть. Мозгов-то нету, он всего лишь кукла в руках этого недоделанного колдунишки, куда колдунишка поворачивал ладони, туда поворачивался и он. Ну а что нужно Ка'ану? Доковылять под защитой зеленого урода до захваченного дворца, произнести необходимые заклинания и заполучить владычество над народами, населяющими этот мир?
Скрещивать меч с оружием этого изумрудного отродья Конан не считал разумным — перережут его меч, как тростник, вот и вся польза. Пока что киммериец просто пятился. И что дальше? Так пятиться до самого замка Ка'ана? А это и нужно Ка'ану, он может себе позволить особо не спешить. Столько лет ждал владычества над миром — можно подождать еще лишний часок...
Но воин на то и воин, чтобы не теряться и не сдаваться, а искать обходные пути. Пятясь, во второй раз за сегодняшний день Конан стянул с себя рубаху, уже изрядно ободранную. И скрутил ее рукава в жгуты. Получилась' праща. А камней вокруг хватало. Конан подобрал пять камней, каждый размером с его кулак, и все пять заправил в пращу.
Ка'ана, похоже, не сильно обеспокоили ухищрения противника. Он размеренно продвигался вперед, всецело полагаясь на непобедимость и неуязвимость своего прозрачного четверорукого слуги.
Конан раскрутил пращу. И метнул разом пять камней.