— Пока нет, — буркнул Конан. — Пускай и очень хотелось.
Король ненадолго замолчал, бесстрастно оглядел долину, поднял глаза к синему небу и неожиданно жестко выпалил:
— Месьоры, убить уже убитого дракона невозможно. Но, так или иначе, проклятие Нифлунгов не должно покинуть пределы Вадхейма! Время играет не в нашу пользу — Нидхогг будет ждать до следующего рассвета, а потом наверняка начнет действовать самостоятельно. Заметили, дух дракона искушал нас слишком... Слишком простенько. Мол, забирайте золото вместе с проклятием! И он знает, что мы не хотим быть носителями проклятия. У Нидхогга есть другой план! Никто не полагает, что я, Конан Аквилонский, могу быть лишь приманкой, на которую клюнет человек, которого дракон видит новым хозяином клада?
— Конан, ты с ума сошел! — воскликнул барон Юсдаль. — Ты государь великой страны! Помнишь наш разговор о механизме мироустройства? Ты владеешь самой главной частью механизма, который черный дракон собирается уничтожить!
— Не будь в механизме самой маленькой шестерни, работать он не будет, — упрямо сказал киммериец. — Интрига закручена куда серьезнее...
— Дозвольте обратиться, благородные господа! — к нам подбежал Визимар, дружинник вези.
— Дозор опять схватил того толстого аквилонца! Ехал прямо сюда! Хоть бы остерегся! Его как, повесить?
— Доран? — вытаращился король. – Откуда его нелегкая принесла? Я ж ему четко объяснил — на глаза не попадаться! Визимар, он что-нибудь сказал?
— Просит встречи с тобой, Конан-рикс.
— Веди к нам. Только вежливо! Вдруг действительно что-то важное... Он один?
— Вместе с телохранителем. Немой бородатый урод. Очень сильный. Они не сопротивлялись, великий рикс.
— Чем дальше, тем занятнее, — заинтересованно сказал Конан. — Доран, как я и надеялся, переругался с капитаном Алонсо и прибежал предлагать свои услуги? Не думаю... Простец не станет опускаться до таких пошлостей. Или он хочет сообщить нечто необычное? Визимар, не стой столбом! Веди!
Будете смеяться, но именно Доран подсказал нам путь к спасению. Впрочем, право рассказать о дальнейших событиях я предоставлю Хальку Юсдалю. У него это получится гораздо лучше.
Глава 6Хальк, третий рассказ"Купить дракона"о. Вадхейм
21 день Первой весенней луны 1293 г.
— Все продается и все покупается! – в голос орал Доран Простец. – Все что угодно, понимаете? Боги, короли, драконы, демоны, маги, города, государства! Ваше величество, при всем уважении к персоне монарха, я не могу не напомнить вам, что некий Конан Канах был и наемником, и пиратом и простым шадизарским жуликом, продававшим свое умение срезать кошельки или забираться в окна добропорядочных горожан! Это же известно любому человеку, способному сопоставить байки Шадизара о некоем Конане по прозвищу «Малыш» с легендами про Конана — капитана Зингарского флота корсаров и именем нынешнего короля Аквилонии!
— Дальше-то что? — невозмутимо спросил киммериец. — Конанов на свете не меньше, чем Хальков или Доранов. А Тотлантов в Стигии и вообще не сосчитаешь. Я правильно говорю, Тотлант?
— Это довольно распространенное имя, — недовольно ответил волшебник. — Но при чем тут...
— Да при том! — взвыл Простец. — Если вы хотите что-то приобрести — узнайте цену! Пусть она будет высокой, но желание стоит выше золота! Этот проклятущий клад наверняка можно перекупить у Хранителя!
— Ничего себе... — изумился киммериец. — Доран, ты не знаешь, о чем говоришь, потому, что не был в пещере! Невозможно купить сокровища, не имеющие цены!
— Вполне возможно, — твердо сказал Доран. — Повторяю: надо знать, чего и сколько желает получить за клад этот Хранитель-дракон.
— Видывал я и мздоимцев, и тех, что мзду давали, — Конан мечтательно воздел глаза к небу. — Но давать взятку дракону?.. Доран, ты безумен!
— Никакого безумства, — быстро ответил толстяк. — Только чистый прагматизм. Да, Хаос и Разрушение являются стихией этого существа. Но ведь Нидхогг наверняка хочет что-то получить для себя самого? Для своей личности, сущности? Сотый раз повторяю: мы должны узнать, чего именно желается дракону и подарить ему это!
— Что мы можем подарить душе дракона? — взвился Конан. — Золото? Этого добра у Нидхогга как грязи! Нас самих? Благодарю! Никогда и ни за что! Власть на миром? Мы этим миром не владеем, следовательно, и дарить его не можем. Доран, по-моему, ты зря сюда приехал. Теперь рудниками не отделаешься — вздерну!
— И все-таки я уверен, — с неодолимой убежденностью процедил Простец. — Государь, если наше предприятие окажется удачным, обещаю: я уйду на покой, уеду из Тарантии и впредь не побеспокою тайную службу вкупе с управой городской стражи. За такой большой куш я буду драться до последнего. Пусть даже этот куш достанется другому.
Я снова вспомнил слова графа Кертиса, произнесенные им в Тарантии: «Доран иногда пускается в невероятные авантюры, в которых ничего не заработаешь, но только получишь острые ощущения... И всегда выигрывает». Кто знает, вдруг первый помощник главы аквилонской тайной службы непогрешимо прав?
Доран, сопровождаемый неприятным Ламасаром, ворвался на нашу стоянку подобно громомечущему шарику на ножках. Удивляюсь его смелости — с Конаном шутки плохи, а варвар крайне недвусмысленно посоветовал королю тарантийских жуликов держаться от нас подальше.
Дальнейшие события вообще превзошли любые ожидания. Едва узрев Конана, Простец мелкой рысцой ринулся к повелителю Аквилонии и пал в ноги:
— Защиты и справедливости, государь!
— Чего? — оторопел киммериец. — Доран, ты не заболел? У тебя жар!
— Защиты и справедливости! – повторил Простец освященную временем и традициями формулу обращения жаждущего означенной справедливости верноподданного к королю, как к высшему судье государства. Вот, оказывается, на чем он решил сыграть — с традициями не поспоришь! Король не имеет права отказать как герцогу, так и самому распоследнему нищему или прокаженному.
— Ты присаживайся и рассказывай в чем дело, — Конан все еще был слегка растерян. — Возникли трудности с капитаном Алонсо? Тогда ты сам виноват — нечего было связываться с человеком, которого даже на Барахас не уважают.
— При чем тут Алонсо, государь? — брезгливо сказал Доран, поднимаясь с колен. Садиться на расстеленные по валунам шкуры Простец отказался, предпочел стоять. — Он у меня на крючке, никуда не денется — жизнь его очаровательных крошек зависит от покладистости капитана...
— Рассказывай, — повысил голос киммериец. — Если ты отвлекаешь меня по пустякам, быть тебе битым. Итак, какой негодяй осмелился обидеть моего доброго подданного?
— Чудовище. Чудовище, которое живет на этом замечательном острове, принадлежащем аквилонской короне, — в темных глазах толстяка сверкали хитрые искорки. Да и говорил он с не меньшей, чем у Конана, иронией. — На твоих землях, государь, завелось нечто странное и, наверняка, опасное. Король обязан защитить своих вассалов от любых недоброжелателей. Мы же не зря исправно платим подати в казну, государь?
— Таких вассалов как ты, надо обмазывать смолой, вываливать в перьях, сажать на осла задом наперед и возить по городам — чтоб люди в лицо знали злодеев короны и употребляли тухлые яйца да гнилую капусту по прямому назначению, — хохотнул варвар. — И что натворило твое чудовище?
Оказалось, что предыдущей ночью Нидхогг посетил не только нашу стоянку — дракон устроил пышное представление и для людей Простеца. Единственно, монеты не раздавал. Но если мы знали о том, что призраки совершенно безопасны, то в стане противника началась тихая паника. Суеверные нордлинги Харальда Змеелова мигом погрузились на корабли, и вышли в море, не желая подвергать себя опасности, исходящей от зловредного колдовства.
Пираты Алонсо оказались более выдержаны, кроме того маг Ангильберт, в точности как и Тотлант, не чувствовал непосредственной угрозы. Жажда золота оказалась сильнее страха перед непознанным: добры молодцы аргосского капитана вкупе с помощниками Дорана решили остаться и довести предприятие до победного конца. Тот факт, что отряд аквилонского короля едва ли не вдвое превосходил пиратов по численности никого не смутил — если подойти к делу с умом, можно и целую армию разгромить или обвести вокруг пальца!
— Слушай, зачем ты пришел? – нетерпеливо спросил Конан у Простеца. — При чем тут «защита и справедливость»? Призраки не сделали вам ничего дурного, кошельки не срезали, судовую казну не украли, над кобылой Алонсо не надругались. Никакого ущерба, верно? Что тебе надо, Простец? Говори без двусмысленностей — я человек простой и предпочитаю ясность в любом деле.
— Государь, я хочу предложить союз. Временный, разумеется. И в последствии ни к чему обе стороны не обязывающий.
— Союз? — варвар картинно вздернул левую бровь. — Ты ненормальный! Зачем мне в союзниках такие люди как Алонсо Руис вкупе с отбросами, которых он набрал в свою команду? Признаюсь честно: день, когда я увижу Алонсо в петле, будет одним из самых радостных в моей жизни.
— Да, человек он скверный, — согласился Доран. — Увы, государь, мне было не из кого выбирать помощников... Я предлагаю союз от своего имени. И от имени моих людей. Капитан остается лишь инструментом для достижения цели. Когда работа будет выполнена, инструмент можно выбросить.
— Хорошо же ты относишься к своим друзьям... — вздохнул Конан.
— Какие «друзья», Ваше Величество? Я же сказал: инструмент.
— А я, часом, не стану таким же «инструментом»?
— Тут, извиняюсь за вульгарность, совершенно другой расклад, государь. Есть разница между морским побродяжником-пиратом и великим королем...
— Вот только не надо грубой лести! Что ты можешь нам предложить?
— Свою голову, мой король. Как известно, большинство прозвищ дается от противоположного. Меня назвали «Простецом» в значительной степени потому, что я умею думать. Откровенно говоря, благодаря этому умению, тайная служба нашей родной Аквилонии безуспешно гоняется за мной уже шестнадцать лет. А я спокойно работал при Вилере и при Нумедидесе, пять лет благополучно тружусь при Конане...
— Ты еще и хвастун, оказывается, — с деланным разочарованием сказал варвар. — Дальше?
— Насколько я понимаю, вы твердо верите в проклятие Нифлунгов?
— И даже видели его собственными глазами прямиком перед твоим приходом. Ты, между прочим, зря сомневался — в пещере засел здоровенный призрачный дракон весьма жуткого облика... Доран, я главного не понимаю: чем конкретно может помочь твоя умная голова? У нас тут своих мудрецов хватает! И потом: ты ведь захочешь получить вознаграждение за свои труды?
— Десятая часть от общей добычи, — с чарующей непосредственностью шепнул Простец.
— Одна двадцать пятая и ни медяком больше!
— Согласен, — не вступая в долгий спор, кивнул Доран.
— Тогда напряги мозги и скажи, как можно избавить сокровища от проклятия? — киммериец покосился в сторону темной щели, где начинался подземный коридор ведущий в пещеру.
— Сначала я хочу спросить у вас, благородные месьоры: что вам известно о проклятии? Кем или чем является Хранитель? Врага надо, прежде всего, изучить, узнать его слабые и сильные стороны.
Конан опять вздохнул и дернул меня за плащ:
— Хальк, расскажи ему... Вдруг действительно что-нибудь придумает? Хотя я очень сильно в этом сомневаюсь.
Киммериец не зря сомневался. Доран не нашел ничего умнее, как предложить выкупить клад у Нидхогга, однако не сумел додуматься, какова будет цена.
Слепая Алафрида, молча слушавшая нашу напряженную беседу безмятежно улыбалась, будто наблюдала за малыми детишками, устроившими ссору из-за пустяков. А когда мы начали строить предположения о возможном выкупе за сокровища, разразилась сухим квохчущим смехом.
— Вы так и не поняли... — отсмеявшись, прошамкала ведьма. — В мире под солнцем нет ничего ценнее жизни. Обыкновенной жизни. Верните Нидхоггу жизнь, и он отдаст золото. Видите, как просто?
Мы умолкли и переглянулись. Никаких сомнений — Алафрида окончательно выжила из ума.
— Идея так себе, — уныло сказал Доран. — Рассудим: фактически, ваш черный дракон мертв, развоплощен. Его неприкаянный дух вынужден оберегать клад и по мелочи гадить людям, от рук которых Нидхогг и принял телесную смерть. Когда сокровища обретают хозяина, дракон использует свой дар убеждения и начинает удовлетворять жажду к разрушению, так? В любом случае его существование нельзя назвать «жизнью». Он вынужден вечно пребывать на грани бытия и небытия, что дракону наверняка весьма неприятно...
— Короче! — рявкнул Конан. — Хватит заумной трепотни! Роты—Всадника здесь нет, а самостоятельно воплотить дракона мы не сможем — силушкой божественной обделены! Давайте думать дальше!
— Постойте... — тихо проронил Тотлант. — Воплощаться можно не только в живое тело.
— Тотлант, и ты присоединился к этому скопищу умалишенных? — киммериец посмотрел на волшебника сострадательно. — Дракон-зомби? Смешно! И потом, где найти тело дохлого ящера, чтобы отдать его Нидхоггу? Он ведь не захочет воплощаться в труп горного козла, лошади или хорька?
— Есть один способ... — упрямо повторил Тотлант. — Весьма опасный и неприятный. Знаешь, кто такие «личи»?
— Так называемые «живые скелеты», — сразу ответил король, искушённый в познаниях о самой разнообразной нечисти. — Мне про них рассказывали Ночные Стражи, Охотники на монстров, когда я ходил в их отряде. Да и сам видел личей пару раз... Мерзкие твари.
— Я слышал, будто древние черные маги умели создавать драконов-личей. Подобный дракон-скелет владеет всеми способностями обычного крылатого змея — может летать, плеваться огнем, колдовать и так далее. Такое воплощение, разумеется, несовершенно, но все-таки довольно близко к настоящей жизни...
Доран широко раскрыл глаза и хищно подался вперед.
— Что необходимо для проведения обряда воплощения? Ты сможешь это сделать?
— Нет, — категорически заявил Тотлант. – Я принадлежу к конклаву Алого Пламени, моя стихия — Равновесие между Светом и Тьмой! Алое Пламя не допускает некромантии!
— Зато Тьма наверняка допускает, — масляно ухмыльнулся Доран. — Все-таки недаром мы притащили с собой месьора Ангильберта! Кажется, главные составляющие выкупа Хранителю в наличии! Душа дракона, маг Черного Круга. Остается уломать Нидхогга! Как думаете, он согласится?
— Ты сначала подумай, соглашусь ли я, — исключительно мрачно сказал Конан. — Если к магии Равновесия и Светлым волшебникам я отношусь спокойно, то Темных на дух не выношу! Обряды Тьмы крайне опасны лишь потому, что Черная Бездна и ее владыки совершенно непредсказуемы...
— Государь, тебя никто не просит участвовать в обряде, — пожал плечами Доран. — Помнишь, что я говорил об инструментах достижения цели? Черная магия тоже будет таким инструментом, о котором впоследствии можно забыть. Месьоры, благодаря госпоже Алафриде и достойнейшему Тотланту, мы нашли выход из тупика! Не отступаться же теперь? Я могу немедленно отослать Ламасара за колдуном — вечереет, а обряды некромантии, как правило, проводятся ночью...
— Главное — получить согласие Хранителя, — сказал я. — Вдруг он откажется или ему не понравится сама мысль о превращении в дракона-лича?
— А если Нидхогг после воскрешения просто-напросто убьет каждого из нас? — заметил король. — Тотлант сказал, будто он сможет изрыгать пламя, как и прежде!
— Понадеемся на лучшее, — легкомысленно отозвался Доран. — Мы вернем Нидхоггу жизнь, а он в знак признательности уничтожит своих освободителей? Чепуха! Великие духи древности не могут страдать человеческими пороками, первейший из которых — неблагодарность!
— Не разделяю столь наивную убежденность, — скептически хмыкнул киммериец. — Месьоры, вы понимаете, что мы ставим на кон все, чем владеем? Наши жизни, мою корону, дальнейшее течение аквилонской истории? И ради чего? Ради паршивого золота!