— Сколько можно повторять! — в сердцах воскликнул стигиец. — Не было магии! Не было!! Это — другое! Что именно — не понимаю! Спросите лучше Темвика!
Взоры всех присутствующих обратились к молодому оборотню, скромно устроившемуся на краешке бревна, рядом с неизменной Тюрой.
— Темвик? — позвал Конан. — Я знаю, что оборотни владеют чувствами, недоступными никому из людей, включая волшебников. Твое мнение о случившемся этой ночью? И вообще, обо всем происходящем?
Оборотень глубоко вздохнул, беспомощно посмотрел на Тотланта, и, слегка запинаясь, ответил:
— В-общем, так... Конан прав: народ Карающей Длани изначально владеет некоторой долей так называемого «звериного волшебства». Сиречь — возможностью ощущать близкое присутствие иных живых существ. Или не-живых... На Вадхейме, где-то к Полуночному закату от фьорда, — Темвик указал в сторону устья долины, — обитает Нечто. Я не могу уяснить себе его сущность — оно одновременно и живо, и мертво.
Оно огромное... В смысле, очень большое... Больше ничего сказать не могу.
— Так, — кашлянул Конан. — Давайте рассудим, что мы имеем? А имеем мы некое «огромное», «большое», «живое» и в то же время «неживое» нечто. Правильно, Темвик?
— Правильно, Ваше Величество.
— Кто может сказать, какое существо в этом мире может отвечать всем приведенным определениям?
Тишина. Вся компания — библиотекарь,— маг, два военных вождя, конуг Хререк, оборотень, и племянница ярла Торольва молчат. Только ветер посвистывает в скалах да слышен отдаленный шум волн во фьорде.
— Чересчур расплывчато... — высказался Тотлант. — Не знаю.
— Ясненько, — сплюнул киммериец. — Попробую ответить сам, используя собственный опыт. Если окажусь не прав — опровергайте. Соображение первое: мы имеем дело с неким неизвестным демоном, живущим на острове со времен Кхарии.
— Чепуха, — отмахнулся Тотлант. – Демоны имеют магическую природу. А насчет магии на Вадхейме туго...
— Соображение второе, — продолжил Конан. — Дракон. Настоящий дракон, который охраняет сокровища Тразариха. Как в сказке, вы понимаете?
— Сказка остается сказкой, а реальная жизнь — только жизнью, — возразил я. — «Настоящий дракон», как ты, мой король, выразился, обязан быть живым существом. И, кроме того, драконы владеют колдовским искусством почти в совершенстве, но поскольку...
— Забытый со временем древний бог? — настаивал король.
— Боги — любые, от Митры до Сета — олицетворение жизни, темной светлой или нейтральной ее сторон, — заметил Тотлант. — Жизнь является сущностью любого божества.
— Даже у Нергала, владыки мертвых? — удивился ярл Торольв.
— Совершенно верно. Жизнь всегда главенствует над смертью. Нергал – беспристрастный Судия, высшее воплощение Равновесия...
— Оставим в стороне теологию, — Конан выглядел недовольным и раздраженным. — Подумаем, что может быть как живым, так и мертвым одновременно. Зомби?
— «Живой мертвец», зомби, изначально мертв,— сразу ответил Тотлант. — Просто в мертвое человеческое тело вселяется злой дух, который управляет означенным телом.
— А этот злой дух — живой? — подал голос Геберих.
Тотлант задумался и, наконец, выродил:
— Да, конечно, это может быть названо своеобразной формой жизни... Соединение живого и не-живого, но лишь — соединение, а не объединенная сущность, понимаете? Моя одежда, по большому счету, суть мертвая материя, но вы воспринимаете плащ или рубаху как мою неотъемлемую часть, хотя это неверно. Мы вполне можем существовать и друг без друга, по отдельности. Ясно? Мы не составляем неотъемлемого единства. Я могу ходить голый, а одежда будет преспокойно лежать в сундуке. Точно так же и с зомби — мертвое тело есть лишь своеобразная «одежда» бесплотного духа.
— Тупик, — развел руками киммериец. – Это свечение в небе, живые картинки, дракончик... Давайте приведем в порядок наши мысли, достойные месьоры. Заглянем в самую глубину. Во-первых, нам известно, что царь Тразарих тысячу триста лет назад спрятал на этом острове проклятое сокровище, а проклятие повлекло за собой гибель его народа. Во-вторых мы знаем, что проклятие не связано с магией, магическими или божественными существами. В-третьих, граф Оргайлский и ведьма Алафрида что-то знают о тайнах острова. Предлагаю взять Руфуса из Оргайла за шиворот и выбить из графа все, что ему известно. Тогда мы хоть немного разберемся в этой шараде. Откажется — подпишу новый указ о его пожизненной ссылке. И отправлю куда—нибудь на материк My, чтоб глаза не мозолил.
— Не надо хватать меня за шиворот, — усталый голос Руфуса раздался столь внезапно, что я вздрогнул. — И не надо ничего «выбивать», а тем более подписывать никакие указы.
Бородатый граф вышел из-за истукана Доннара, за которым прятался. В руках — книга. Та самая.
— Ваша светлость изволили подслушивать? — Конан оскалил в нехорошей улыбке все свои зубы.
— Именно, государь. Я подслушивал. Прошу простить.
— Тогда присоединяйся к беседе, — фыркнул варвар. — Геберих, передай бурдюк графу Оргайлу!
— Я отвык от вина, — сказал Руфус. – Не стоит. Напьюсь пьян, скажу лишнего... Господа, Ваше Величество... Вы не представляете, во что ввязались! Вы вступили в игру, в которой выиграет только тот, кто с честью погибнет. Да, я нашел клад Тразариха. И отказался от него. Зачем мне здесь столько золота — бросать в воду, выплавлять наконечники для стрел или украшать дом?
— Ты знаешь, где находится клад? – спросил напрямик Геберих.
Расчетливый Хререк, не проронивший доселе ни слова, остался неподвижен. Остальные навострили уши.
— Конечно, знаю. За минувшие годы я обошел Вадхейм вдоль и поперек, узнал большинство тайн острова... И познакомился с тварью, оберегающей сокровища Нифлунгов. Хотите, я все расскажу?
— Хотим, — усмехнулся король.
— Учтите, я всего лишь желаю вас предостеречь. Предостеречь от неминуемой гибели, которую несет обладание кладом. Сокровища легендарного Тразариха не принадлежат людям.
— Это всего лишь страшные слова, — Конан, как и всегда, оставался невозмутим. — Присаживайтесь, граф. Мы вас внимательно слушаем! Над Одаль—фьордом восходила голубоватая луна — полнолуние миновало три ночи назад и теперь казалось, что небесное светило глядело на остров с ехидно—злой усмешкой. Вокруг луны виднелся багровый ореол — дурной знак...
Глава 3Темвик, первая история"Танцы с волками"о. Вадхейм.
21-21 дни Первой весенней луны 1293 г.
Скверно мне здесь... Насколько хорошо я чувствовал себя в открытом море, на замечательном боевом корабле-драконе конуга Хререка, настолько же мне отвратительно на твердой земле, вроде бы являющейся родиной всех разумных рас, включая оборотней, гномов, людей, гулей Рабиров или иных удивительных существ населяющих Закатный Материк.
Скажете — чего удивительного в человеке? Человеке, ныне владычествующем над всем Обитаемым Миром? Спрошу в ответ: а что для вас, людей, удивительно в оборотнях? В подгорных гномах? В разумных грифонах? В наследниках древнейших альбов-гулях? В кентаврах из боссонского Ямурлака? В гигантских василисках, наподобие ставшего знаменитым после событий Полуночной Грозы Тлакочауаки – древнейшего существа нашего мира, родившегося в момент Сотворения?
Вот то-то же! Каждый доброжелательный чужак интересен.
Кроме страшного чужака, что засел в горах Вадхейма. Я его боюсь. Смертно. Почему? Да очень просто! Подумайте сами. Допустим, на вашей улице, живет людоед. Вы знаете, что он людоед, знаете, что он может на вас напасть и вас сожрать, предварительно посолив и поперчив, но не знаете, как он выглядит. Единственное ваше знание — людоед рядом. Совсем неподалеку. Но где именно — неизвестно. Просто рядом
Обычному человеку, знающему, что людоед неподалеку, достаточно взять в руки топор, сказать своим родственникам, чтобы следили за дверьми и окнами и ждать нападения. Или атаковать самому. Но как атаковать, если не знаешь — кого? Вот и я не знаю. Я честно сказал королю, Хальку и Тотланту, о том, что чувствую. Но я не ведаю главного — чем именно является Нечто, угнездившееся в горах Вадхейма. Не человек, не зверь, не демон, не бог. Но что тогда? Какой неизвестный доселе монстр поселился на забытом острове? Не знаю.
Одно могу сказать — на Вадхейме я могу совершенно довериться лишь старой уважаемой женщине, Алафриде. Ведьма владеет чистым, добрым волшебством природы, которое существовало с того момента, когда наш мир всплыл в реальность из незримого Чертога Первичных Пространств Пустоты — изначальной родины существующей Жизни.
Раскрою небольшую тайну: оборотни способны видеть этот Чертог и ходить по его лабиринтам, именуемым в нашем народе «Бездной, Связывающей Всё».
О большем не спрашивайте — так или иначе не смогу объяснить. Это надо чувствовать, а не видеть...
... А оно, то самое Нечто, ждет. И ждать ему осталось недолго. Если вы подумаете, что граф Руфус хоть самую малость развеял мглу таинственности вокруг пресловутого клада Тразариха, то глубоко ошибетесь.
Никто не спорит — ссыльный аквилонский дворянин, томясь от беспросветной скуки, подошел к изучению Вадхейма с тщательностью и скрупулезностью достойной всяческого уважения. Его рукопись изобиловала наиподробнейшими картами, на планах отмечены рощи, перелески, овраги и даже вымерена глубина давно погасших вулканических кратеров. Что характерно, «Долина Дымов», которой Руфус нас стращал во время ужина, оказалась тщательно прорисованной на отдельном листе, а описание оной долины пестрело сообщениями наподобие: «Горячий гейзер, наименованный мною «Лисьим Хвостом», исторгает кипящую воду по четыре раза за световой день и дважды ночью, фонтан же поднимается в воздух на высоту пятидесяти локтей или около того...»
Впрочем, Хальк раскопал в книге Руфуса и куда более интересные заметки, которые, однако, без разъяснения графа звучали довольно бессмысленно: «... Он снова приходил. На сей раз принял облик покойного государя Вилера, с коим я был дружен в прежние времена. Полагаю, Он имеет возможность неким странным образом проникать в человеческие мысли и видеть мои воспоминания. Говорили недолго — я попросил Его уйти... Алафрида тотчас окурила наше жилище дымом тлеющих трав и корешков, якобы отгоняющим злых духов». Любопытно, правда?
— Впервые я встретился с Ним на второй год по прибытии на Вадхейм, — рассказывал Руфус притихшим слушателям. — Летом я начал исследовать остров, поскольку тяготился бездеятельностью и жаждал открыть для себя новое — согласитесь, что отрезанный от Закатного Материка клочок суши никто никогда не изучал подробно... На третий день после Летнего Солнцестояния я находился возле перевала, ведущего в глубину острова. Это место находится приблизительно в девяти лигах от Одаля. Заночевал в пещерке. А утром... Он сидел на камне рядом с моим убежищем. Признаться, я вначале не поверил своим глазам — откуда может взяться человек на необитаемом Вадхейме?
— Может быть, ты пояснишь — кто это «Он»? — уточнил барон Юсдаль.
— Он многолик... О Его истинной сущности я могу лишь догадываться, — Руфус смущенно пожал плечами. — Тогда передо мной оказался седобородый старец в сером плаще и темно-синей островерхой шапке с широкими полями. Посох, клинок на боку — очень дорогой меч, я разбираюсь в оружии. Он спросил на асирском наречии, кто я такой. Пришлось представиться — даже в такой дикой обстановке на стоит забывать о хороших манерах. Но более всего меня поразило Его имя — Он представился как Вотан, сын Бора. Понимаете?
Геберих и конуг Хререк одновременно и удивленно воскликнули:
— Вотан? Ты сказал — Вотан?
Отлично понимаю удивление наших варваров — Вотан является одним из самых почитаемых и могучих богов Полуночи. Если верить легендам, он частенько появляется в мире людей; по крайней мере, абсолютное большинство героев нордхеймских саг встречали Вотана именно в таком облике: старый мудрец в сером плаще и с посохом.
— Я тоже был весьма обескуражен, — признался граф Оргайл. — Не подумайте, я верю в богов, однако никогда не полагал, что бога можно увидеть так запросто, в горном лесу, на козьей тропке! Услышав мое имя, назвавшийся Вотаном человек встал, развернулся и ушел по тропе, ничего больше не сказав. Я побежал к Алафриде, рассказал о странной встрече, но ведьма ответила, что я видел не бога и не человека, а... Призрака. Морок и наваждение. Хотя, замечу, призрак этот был до невозможности материален — я потом осмотрел окрестности, на мокрой траве замечались четкие следы сапог, а на ветке орешника я нашел серую нить от его плата.
— Ты наблюдателен, Руфус, — скупо похвалил графа Конан. — И что было дальше? Вы потом встречались?
— Он навещал меня пять-шесть раз за год. Под самыми разными личинами — принимал облик старых друзей, исторических личностей, однажды явился под маской моего отца. Иногда мы разговаривали — в основном он расспрашивал меня о событиях в Аквилонии, о войнах последних десятилетий, но о себе самом ничего и никогда не говорил. Заметил только, что живет на острове несчитаные столетия.
— И ты его не боялся? — недоверчиво спросил Хререк. — Это ведь нежить, оборотень!.. Прости, Темвик, я не хотел тебя обидеть этим словом.
— Ничего, я не обижаюсь, — отмахнулся я.
Было гораздо интереснее слушать Руфуса, чем обращать внимание на случайные оговорки.
— Самое страшное и пережил в Аквилонии, после ареста, — ответил граф Оргайл. — Потерял все — дом, родных, честь, имя... Какой смысл бояться призрака?..
— А что говорила о нем Алафрида? — осведомился Тотлант. — Она живет на Вадхейме целое столетие и должна знать, кто обитает на этой земле!
— В том-то и дело, что никаких внятных объяснений от хозяйки я не добился, — с разочарованием в голосе сказал Руфус. — Алафрида вообще не слишком разговорчива, хотя иногда на нее находит — может целыми вечерами на память читать нордхеймские саги и легенды, многие из них я внес в рукопись, можете потом почитать...
Хозяйка сказала то, что и я вам говорил — не ходи в Долину Дымов, а если призрак появится, гони его поскорее прочь, поскольку от существ иномировых добра не жди. Кстати, Он никогда не приходил в дом Алафриды — находил меня в лесу или на горных тропах... Однако я не уверен, что Он боялся ведьму. А сама Алафрида делала вид, будто кроме нас двоих не острове никого нет. Предпочитала Его не замечать.
— Хорошо, — перебил Руфуса король. – Судя по твоим словам, можно сделать вывод, что это странное существо, способное менять облик, разговаривать и проникать в мысли человека, не несет никакой опасности! За все минувшие годы Он не сделал тебе ничего дурного, просто являлся поболтать... Боги Всеблагие, Кром Громовержец!
Киммериец вдруг схватился за голову и обвел взглядом Тотланта и Халька.
— Такое предположение может показаться невероятным, — выпалил Конан, обращаясь к своему библиотекарю, — но все мы знакомы с одним типом, который тоже умеет превращаться в человека! И не использует при этом магию! Понимаете о ком я говорю?
— Митра Всевидящий, сохрани и убереги, — побледнел барон Юсдаль. — Тицо! Хозяин Небесной Горы, повелитель Зеленого Пламени! Неужели...
— Маленький мерзавец после побега из Тарантим мог вернуться не в Боссонский Ямурлак, а спрятаться на Вадхейме, — продолжил Конан.
— Если маркграф Ройл прав и клад Нифлунгов действительно служил лишь приманкой, способом заставить меня покинуть Аквилонию...
— Остановитесь, — Тотлант сделал властный жест ладонью. — Конан, Хальк, вы перемудрили! До 1288 года Тицо спал в своем ямурлакском убежище, и той же осенью был развоплощен монстром, вызванным из Черной Бездны волшебником Тот-Амоном. Руфус утверждает, что впервые встретился со здешним призраком в 1285 году, сиречь за три года до пробуждения Повелителя Небесной Горы. Не подходит. Самое простое объяснение далеко не всегда является самым верным! И вообще — хватит все наши беды валить на злосчастного пришельца из Дальних Миров! Я убежден: Тицо вновь погрузился в спячку в Ямурлаке и не вылезет из своей берлоги долгие столетия!
— Может, на Вадхейме живет его родственник? — Конан уяснил, что возникшее предположение не оправдано, однако сразу отказываться от своих мыслей было не в характере короля. — Дядя, брат какой-нибудь?..