— Простите, что обстановка не вполне подходящая для достойного вас приема, — усмехнулась она, — но ничего другого предложить не могу… Вас прислал Бьергюльф?
— Ну что ты? — смутилась Трикси. — Мы пришли навестить тебя, скрасить твое одиночество.
— И сообщить неприятное известие, — вставила Труди, не замечая, что сестра толкает ее под локоть.
— Какое еще? — устало спросила Хайделинда.
Страшные события последних дней навалились на нее, и девушка внезапно почувствовала страшное изнеможение.
— Что еще могло произойти в этом осином гнезде? — переспросила она.
— Сюннива… — начала Труди.
— Не хочу о ней и слышать! — резко бросила Хайделинда, вздрогнув всем телом.
— Она выбросилась из окна, — брякнула Трикси, которой надоела медлительность сестры.
— Из окна… — как эхо повторила Хайделинда, словно не понимая смысла сказанного.
Сестры переглянулись.
— Боги! — герцогиня всплеснула руками и опустила лицо в ладони. — Она жива?
Собеседницы только покачали головами.
— Сюннива… Сюннива… — Хайделинда повторяла имя подруги, словно стараясь запомнить незнакомое доселе слово.
Труди и Трикси, сидя рядышком, словно две курицы на насесте, только поводили головами из стороны в сторону, ожидая, пока Хайделинда обратится к ним.
— Как… как это случилось?
— Ей дали успокоительный отвар после того, как… — начали сестры, перебивая друг друга, и замолчали, осекшись, не зная как продолжить.
— После того как я убила отца Сюннивы? — спросила Хайделинда.
Обе кивнули.
— Продолжайте.
— Она заснула, а потом… — начала Трикси.
— Да, потом вдруг прибежал слуга со двора и сказал… — перебила ее Труди.
— Нет, ты все не так говоришь, — шикнула на нее сестра. — Ивар зашел к Сюнниве в комнату и увидел, что ее нет.
Они замолчали, глядя на Хайделинду.
— Ужасно… — глухо сказала молодая герцогиня. — Видят боги, я не хотела этого…
— Твоей вины тут нет, — затараторили сестры. — Герцогиня Гунхильда сказала, что Сюннива потеряла разум. — Они снова замолчали.
— Моя мать… — медленно проговорила Хайделинда. — Она считает, наверное, что все вокруг сошли с ума, кроме нее и Бьергюльфа.
— Зачем ты так говоришь? — упрекнула ее Труди. — Мы вовсе не думаем, что ты… Правда, Трикси? — повернулась она к сестре.
— Правда, — ответила та. — Мы, например, совсем не верим, что они говорят про тебя.
— Неужели? — ехидно спросила Хайделинда, которая все еще не могла прийти а себя после известия о смерти Сюннивы.
Она была очень зла на подругу, но теперь думала, что, конечно, не стоило так грубо вести себя с ней вчера вечером.
«Напрасно я накричала на нее, — думала девушка, не слушая тараторящих сестер, — Но теперь уже ничего не вернешь… — На нее снова обрушилось чувство глухого одиночества, которое нередко приходило в последние дни, — Еще эти две гусыни». — Она с раздражением взглянула на своих собеседниц.
— Да, да, — поймав ее взгляд, повторила Труди, — мы совсем не верим, что у тебя плохо с головой, как сказал герцог…
— А во что же ты веришь? — перебила ее Хайделинда.
Сестры переглянулись, как бы не решаясь начать.
— Нам кажется, ты имеешь право подозревать твоего дядю, — начала Трикси.
— Ты видела, как он испугался, когда увидел кольцо? — спросила Труди.
«Ничего не понимаю, — пронеслось в мозгу у Хайделинды. — Неужели эти глупые курицы могли сами догадаться о таких вещах? Нет, тут что-то не так!»
— А что думает ваш брат?
— Наш брат? — недоуменно спросила Артрикса.
— Мы не говорили с ним, — нашлась ее сестра. — Мы решили прийти к тебе, потому что хотим помочь.
«Их подослала моя мать или сам Бьергюльф, сомневаться не приходится», — решила Хайделинда.
— Как же герцог допустил вас сюда? — невинно спросила она.
— Мы сказали, что хотим успокоить тебя, — заученно произнесла Труди.
«Ясно, — подумала Хайделинда. — Интересно, что он хочет узнать?»
У нее было тяжело на душе после всего происшедшего сегодня, ужасного известия о смерти Сюннивы давило, мешая дышать. Девушке не хотелось ни думать, ни видеть, ни слышать никого и ничего, а лишь броситься лицом вниз на кровать и забыться. Но Хайделинда собрала в кулак все оставшиеся у нее силы — надо было довести до конца разговор с сестрами,
— Как же вы можете мне помочь? — изображая непонимание, спросила она.
— Мы думаем, что ты не одна, — выпалила Трикси. — В том смысле, что не только ты знаешь об этом, — встретившись с взглядом Хайделинды, неуверенно закончила она.
— О чем?
— Ну, в общем… — замялась Трикси.
— Да, — согласилась молодая герцогиня, усмехаясь в душе. — Есть человек, который сказал мне о событиях, связанных с исчезновением моего отца.
— Вот! — радостно закричали обе сестры. — Скажи, кто он, и мы поможем тебе связаться с ним!
«Как же, ждите, гусыни, — мстительно усмехнулась про себя герцогиня, которой вдруг стало смешно, несмотря на всю обрушившуюся на нее тяжесть, — нашли дурочку. В молчании единственная моя надежда на спасение. Пока этот развратный мерзавец не узнает, кто мне сказал о его причастности к смерти брата, он не посмеет ничего со мной сделать. А Эрленд обязательно придумает что-нибудь и вытащит меня отсюда».
— Нет, девочки, — ответила она, — этого человека нет сейчас в Хельсингере.
— Да-а? — разочарованно протянули сестры.
— К сожалению, — развела руками Хайделинда. — Но все равно спасибо, что не забыли обо мне. Старая дружба — это все-таки не пустой звук, верно?
— Верно, — разом вздохнули ее собеседницы. — Ну, мы пойдем тогда? — Они дружно встали и направились к дверям. — Мы еще навестим тебя.
— Конечно, я буду рада видеть вас. — Хайделинда обняла каждую из них, — Может быть, я скоро поправлюсь, тогда мы сможем увидеться в другом месте.
Глава шестаяДверь закрылась, и она снова осталась одна. Хайделинда бросилась ничком на постель и долго лежала неподвижно, пытаясь собраться с мыслями, роившимися у нее в голове. Когда в камере стало темнеть, она сообразила, что наступил вечер.
«Почему я должна сидеть в темноте?»
Хайделинда застучала в дверь, призывая стражников принести лампу. Никто не отзывался. Девушка колотила в металл двери, пока не обессилела, но так и не дождалась ответа. Она не знала, что эта камера располагалась в узком боковом ответвлении подземной галереи еще за двумя такими же дверями и звук от ее ударов практически не был слышен в остальной части подземелья.
Разъяренная и подавленная одновременно, она снова бросилась ничком на кровать и, уткнувшись лицом в ладони, зарыдала. Ужас сковывал ее тело, когда приходила мысль о том, что ей придется так провести всю свою жизнь.
«Подожди, — пыталась она успокоить себя. — Это только один день прошел. В замке гости, и матери и герцогу не до меня. Может быть, когда все разъедутся, меня выпустят, и тогда я сразу же убегу отсюда. Или Эрленд поможет мне».
Неизвестно, сколько времени она пролежала так, но когда подняла голову, за окном была полная темень.
«Вот и ночь пришла…» — Девушка села на постель и долго сидела, пока глаза не привыкли к темноте и очертания всех предметов в камере не стали различимыми. Тишина стала совсем невыносимой, и Хайделинда сжала ладонями уши, чтобы защититься от этого безмолвия.
Вдруг ей почудилось, что прозвучал тихий скрип железных петель.
«Не может быть! Это я схожу с ума от тишины», — подумала девушка, вскочив с постели, и прислушалась внимательнее.
Нет, скрип послышался еще ближе, она вроде бы даже различила шаги. Точно! Заскрежетал замок в дверях, и створка стала медленно поворачиваться. Полоска света из коридора заставила Хайделинду зажмурить глаза. Когда она открыла их, то в проеме двери стоял герцог Бьергюльф и за ним — два стражника, державшие высоко над головой светильники. Хайделинда инстинктивно сделала шаг назад.
— Идите! — приказал Бьергюльф стражникам, — Ждите меня в дальнем коридоре. Я сам закрою дверь.
Он поставил лампу на стол и направился к девушке. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Хайделинда сделала еще шаг назад, но уперлась спиной в камень стены. Герцог усмехнулся и сел в кресло, скрестив руки на груди и рассматривая девушку, как рассматривает живой товар покупатель на невольничьем рынке.
Его взгляд, мгновение задержавшись на лице, переместился на плечи, грудь, чуть задержался на животе и спустился к ногам. Потом он поднял глаза и вновь посмотрел на нее долгим оценивающим взором, словно раздевая. На его губах играла похотливая улыбка. Испытывая редкостное отвращение от масленых глаз герцога, девушка молчала, прислонившись к стене.
— Ну и как тебе здесь нравится? — нарушил молчание герцог.
Хайделинда, вздернув подбородок, не ответила.
— Меня интересует только один вопрос, — усмехнулся герцог. — Нет! — поправился он. — Целых два.
— Какие же? — холодно произнесла Хайделинда.
— Прежде чем задать их тебе, моя дорогая, — сказал Бьергюльф, — я расскажу, что будет, если ты мне не ответишь.
Девушка смотрела на него, с трудом сдерживая отвращение.
— Вижу, вижу, что я тебе не по нутру, — захохотал герцог, его смех гулко отдавался в каменном помещении, — ну уж какой есть. Так вот, — отсмеявшись, продолжал он, — если будешь упрямиться, то никогда не выйдешь отсюда. Всем уже известно о твоей болезни, а смерть Гутторма только лишнее доказательство овладевшего тобой безумия. Ты состаришься здесь, станешь дряхлой старухой. Но это еще не все. — В его голосе появились металлические ноты. — Я так или иначе вытяну из тебя все, что мне нужно.
Хайделинда молчала.
— Не хочешь открыть ротик? — насмешливо спросил герцог. — Так вот, я могу приказать подвергнуть тебя пытке, и когда по твоей нежной спинке запляшет плеть, ты скажешь все. Я уверен, что кожа у тебя нежная. Так? — оскалил он зубы в улыбке.
— Мерзавец! — бросила девушка сквозь сжатые зубы.
— Можешь думать как хочешь, — усмехнулся Бьергюльф, — но чем больше будешь упрямиться, тем хуже тебе придется. Кстати, мы не закончили разговор о твоей коже. Она наверняка не хуже, чем у твоей матери. Ты очень похожа на нее, а мне такие женщины очень даже нравятся! — Он причмокнул языком. — Ну что ж, — поднялся он. — Я вижу, что договориться по-хорошему у нас не получается. Видят боги, я пытался сделать все, что в моих силах. — Он сделал два шага по направлению к девушке.
— Не трогай меня, убийца! — закричала она, пытаясь увернуться от его рук.
— Кричи, кричи, малышка, можешь орать сколько влезет. Мне это даже нравится, а никто другой все равно твоих воплей не услышит, — скрипнув зубами, свистящим шепотом сообщил герцог. — А вот какая у тебя кожа — это я сейчас узнаю.
Хайделинда пыталась вырваться, но Бьергюльф был гораздо сильнее. Он, смеясь, поймал сначала одну ее руку, потом другую и сжал запястья в своей широкой ладони.
— Кричи, девочка! — Он дышал ей в лицо, и от винного запаха из его разинутого рта девушку мутило. — Кричи, кричи, — издевался он, свободной рукой рванув ворот ее платья. — О, да у тебя грудь даже лучше, чем я мог представить…
* * *Конан, внимательно осмотрев поляну перед замком и убедившись, что все тихо, быстро и бесшумно, как редко кто умел, пробежал краем лужайку и приблизился к первой стене. Эрленд все сделал как надо: двойной конец веревки свисал, почти касаясь редких стебельков травы, пробивающихся в трещинах каменных блоков. Киммериец, не мешкая, начал взбираться вверх, временами оглядываясь по сторонам. Он карабкался очень быстро. Если бы кто видел его со стороны, то мог бы подумать, что по стене скользит громадная ящерица, Добравшись до верха, варвар сделал на веревке петлю, размахнувшись, набросил ее на зубец внутренней стены и, повиснув надо рвом с водой, начал перебирать руками, продвигаясь ко второй стене.
Пока все шло как надо, чему весьма способствовало затянутое тучами небо. Царила почти полная темнота, и только факелы стражников, воткнутые около сторожевых бышен, отбрасывали неяркие круги света на крепостные стены. Киммериец правильно выбрал место, его не могли заметить ни с одной башни. Перебравшись на вторую стену, он протянул веревку через петлю и, сбросив ее конец вниз, через несколько мгновений уже стоял во внутреннем дворе замка. Было тихо, гости и обитатели Хельсингера, угомонившись, улеглись спать, время от времени со стены раздавались голоса — Только в одном из окон горел свет и слышались чьи-то мужские голоса.
Варвар, стараясь передвигаться вдоль стен, неслышными шагами преодолел расстояние до входа в подземелье Е потянул на себя дверь. На его удивление, она легко открылась, и Конану даже не пришлось использовать свое умение вскрывать замки, которое он не потерял со времен бытности вором в Шадизаре. Киммериец просунул голову внутрь и увидел в нескольких шагах от себя полоску света, пробивающуюся откуда-то сбоку. Он скользнул внутрь и, нащупав рукоять кинжала, медленно двинулся по коридору. Пройдя несколько шагов, остановился и прислушался: неподалеку вели разговор два человека. «Стража, — догадался Конан. — Эрленд говорил, что их двое. Большого труда справиться с ними не составит. Но надо постараться не наделать шума».
Он вытащил из-за пояса пару метательных ножей и, прижимаясь спиной к стене, тихо приблизился к боковому проходу, откуда падал свет. Подойдя к повороту коридора, киммериец осторожно выглянул из-за каменной кладки. Двое стражников, один вполоборота к нему, а другой спиной, сидели в небольшом помещении при свете тусклой лампы, увлеченные беседой.
Мало кто мог соперничать с киммерийцем в метании ножей. Товарищ стражника не сразу сообразил, что случилось с вдруг замолчавшим собеседником, а когда увидел у того в шее торчащую рукоятку кинжала и в испуге обернулся, было уже поздно: второй клинок вонзился в его горло. Варвар пошарил у стражников в карманах, но никаких ключей не нашел.
«Наверное, в камеру девчонки пришел посетитель, — подумал Конан. — С этим как-нибудь справимся. Хуже, если герцог держит ключи у себя, — мелькнула еще одна мысль. — Ну что ж, тогда придется попробовать на прочность хельсингерские тюремные замки».
Конан взял стоявшую на столе масляную лампу и пошел по коридору с железными дверями по обеим сторонам. Эрленд сказал, в какую камеру поместили Хайделинду, и киммериец осторожно пробирался в дальний конец подземелья, стараясь не производить никакого шума.
Он подошел к нужной двери. К его удивлению, она оказалась незапертой. Варвар медленно приоткрыл ее и, войдя в узкий коридорчик, услышал крик Хайделянды и шум борьбы. Он двумя прыжками подскочил к входу в камеру и рывком распахнул дверь. Кто-то, киммериец сразу не разглядел кто, прижав поднятые руки Хайделинды к стене, навалился на нее и шарил другой рукой по телу девушки.
— Слава богам! — вскрикнула Хайделинда, увидев Конана.
Держащий ее человек вздрогнул от неожиданности, но не успел обернуться, как удар кулака по затылку свалил его с ног.
Хайделинда, запыхавшаяся, в разорванном платье, сквозь которое просвечивало тело, бессильно сползла по стене, круглыми от удивления глазами глядя на варвара.
— Что застыла? — усмехнулся он, связывая Бьергюльфа его же собственным ремнем, вырванным из штанов герцога, — Бежим!
Он бросил герцога ничком на кровать и взялся за рукоять кинжала. Мгновение поколебавшись, отдернул руку. Не время! Жаль, но перерезать глотку этому ублюдку придется в другой раз. Схватив Хайделинду за руку, киммериец рывком поднял ее и почти поволок по коридору к выходу из подземелья.
— Быстрее! — прикрикнул он, так как от перенесенного потрясения девушка едва двигалась.
Хайделинда, придя наконец в себя, побежала за киммерийцем по узким галереям подземных проходов.
— Тихо! — Конан приложил к губам палец, когда они выглянули во двор.