Молодой человек хмуро разглядывал его несколько мгновений, затем вытащил из-за пояса нож и разрезал веревки.
Освободившись от пут, Арлиан попытался сесть, но понял, что все тело у него затекло и он так ослаб, что не может даже пошевелиться. Тогда молодой человек грубо схватил его за руку и поставил на ноги.
— Добро пожаловать в новый дом!
Арлиан огляделся по сторонам.
Он стоял на дне круглой ямы, тускло освещенной тремя маленькими масляными лампами. Под прямым углом друг к другу из ямы вели два темных туннеля. Впрочем, коридор, по которому его притащил толстяк, располагался выше — наконец-то Арлиан понял, что его бесцеремонно сбросили с небольшого уступа, находящегося на высоте около пятнадцати футов. Если бы не куча тряпок внизу, он наверняка разбился бы.
На верхнем уровне, в том месте, откуда его швырнули вниз, он разглядел сложную конструкцию из веревок, бревен и блоков и что-то похожее на большую корзину. Все веревки были аккуратно связаны и находились вне пределов досягаемости — Арлиан сразу понял, что выбраться из ямы невозможно. Ни ступенек, ни лестницы, ничего.
У одной из стен ямы стояли в ряд четыре уродливые деревянные тележки, наполненные каким-то серым камнем. Издалека доносился равномерный грохот и звон.
— Где я? — спросил он. — И кто вы такой?
— В шахте, примерно в полумиле от города Глубокий Шурф, — ответил молодой человек. — Теперь ты здесь работаешь. Если будешь стараться, получишь еду; станешь лениться — обеда тебе не видать. Если попытаешься что-нибудь учинить… — Он помахал хлыстом и ножом, которым разрезал веревки. — Я могу воспользоваться тем или другим, как посчитаю нужным. А еще у меня есть кулаки, дубинка и множество самых разных инструментов для добычи руды, чтобы наказывать тех, кто не умеет себя вести.
— Какой руды?
— Она называется галенит, — сказал молодой человек и махнул рукой в сторону тележек. — Серая, темнее известняка. — Он показал на стены; Арлиан решил, что они, по-видимому, из того самого известняка. — После плавления из галенита получают свинец — иногда серебро. Поэтому добывать его выгодно.
Арлиан несколько мгновений не сводил с него глаз, пытаясь сообразить, что же еще нужно спросить. События происходили так быстро, казались такими ужасными, что он находился словно в тумане.
Однако молодой человек не стал ждать следующего вопроса, убрал нож за пояс, схватил Арлиана за руку и приказал:
— Возьми лампу.
Арлиан повиновался и поднял лампу повыше, а молодой человек потащил его в один из темных туннелей, отходящих от ямы.
По мере того как они продвигались вперед по проходу, который то расширялся, то, наоборот, сужался, миновали несколько ответвлений, звон и грохот становились все громче, и вскоре Арлиан увидел впереди свет.
Молодой человек отпустил его и выхватил из рук лампу.
— Иди к ним, — велел он. — Тебе скажут, что делать.
Арлиан не шевелился, и молодой человек подтолкнул его вперед рукой с хлыстом.
— Иди!
Арлиан споткнулся в темноте и двинулся вперед, ориентируясь на свет. Наконец он выбрался на относительно открытое пространство, освещенное несколькими масляными лампами, где работало около полудюжины оборванных, бледных мужчин с длинными грязными бородами. Четверо отбивали от серой стены куски камня длинными кирками, а двое других собирали их деревянными лопатами и бросали в тележку, стоящую рядом. Вторую Арлиан заметил у стены, прямо под одной из ламп. Металл ударялся о камень — вот откуда звон, который он слышал.
Один из грузчиков заметил его и перестал работать, вслед за ним и другой. Прошла еще минута, и все шестеро рудокопов повернулись и уставились на Арлиана.
— Свеженький, — проворчал кто-то из них.
— Кирку ему не дали, — заметил другой.
— Значит, грузчик, — проговорил третий. — Будет работать голыми руками и толкать тележки.
— Слабоват на вид! — возразил четвертый.
— Где я? — спросил Арлиан.
Один из мужчин презрительно фыркнул, другой рассмеялся.
— Ты в руднике Старика, — ответил третий — он показался Арлиану старше остальных и говорил очень забавно, немного нараспев.
— Старик? А это кто?
— Хозяин рудника, — пояснил человек с необычным акцентом. — Теперь тебе известно про него столько же, сколько и нам.
— Это он меня купил и сюда привел?
Рудокопы переглянулись и заухмылялись.
— А нам откуда знать? — спросил один из них. — Мы же не видели, кто тебя привел.
— Большой толстый дядька, от него ужасно пахнет луком, — пояснил Арлиан.
— Вполне возможно, — признал один из рабов. — Если он ел лук.
Остальные расхохотались, но Арлиан не обиделся.
— А тот, что с хлыстом… — начал он.
Все сразу помрачнели, один из мужчин сплюнул себе под ноги.
— Кровавая Рука, — сказал один из них.
— Его так зовут? — спросил Арлиан и тут же выругал себя — разве такие имена бывают?
— Другого он не заслуживает, — ответили ему.
— А почему его так называют? — спросил Арлиан, с ужасом понимая, что знает ответ.
— За то, что он сделал с беднягой Динианом, — сердито пояснил рудокоп. — Хлестал его до тех пор, пока все вокруг не залил кровью. У парня живого места не осталось.
— Он умер? — с трудом сглотнув, спросил Арлиан.
— В конце концов умер, — ответил самый старый из рабов. — Не от побоев. Раны загноились, и у него началась лихорадка. А Кровавая Рука ничего не сделал, чтобы ему помочь.
Один из шахтеров отвернулся и перехватил кирку поудобнее.
— Байки будете рассказывать потом, — заявил он и с силой ударил по серому камню. — Если мы хотим получить сегодня жратву, до конца смены нужно заполнить эту тележку, а потом еще две. У мальчишки вся жизнь впереди, успеете рассказать ему много интересного.
Остальные заворчали, соглашаясь с ним, и взялись за инструменты. Один из тех, что работал лопатой, подозвал Арлиана.
— Будешь подбирать куски, которые мы не заметим, — сказал он. — Бросай в тележку. Пол должен быть чистым, иначе она не покатится. Понял?
— Я понял, — ответил Арлиан.
Ничего трудного. Он справится. Это честная работа. Ты никому не причиняешь никакого вреда.
У него еще будет время бежать и отомстить обидчикам. Он ведь всего лишь мальчик. Впереди у него вся жизнь.
И он не намерен провести ее в руднике!
Глава 5
В РУДНИКЕ
Арлиан потянул за веревку, тележка наклонилась, и ее содержимое высыпалось в подъемник. Слабак граблями сбросил мелкие камни, которые остались на дне; пыль клубилась черной тучей, отбрасывая тени на стены ямы.
Когда Нарыв поднял вилы, показывая, что закончил, Арлиан опустил тележку на все четыре колеса и отцепил тяжелую веревку.
— Еще одна, — заявил Кровавая Рука.
Арлиан и Нарыв промолчали. Нарыв уже оттаскивал пустую тележку в сторону от подъемника, а Арлиан направился к последней полной, собираясь с силами, чтобы подтащить ее к месту разгрузки.
Ни тот, ни другой не нуждались в указаниях; они делали свою работу, одно и то же, изо дня в день. Арлиан предпочитал не задумываться о том, как давно он сюда попал — но не сомневался, что много лет назад. Здесь, внизу, время не имело значения. Арлиан даже не знал, действительно ли им полагается отработать две смены в сутки, как утверждают другие рабы.
Давешний мальчик превратился в рослого мужчину да еще отпустил солидную бороду, которая доходила ему до груди — значит, он не ошибся и действительно провел здесь несколько лет. Арлиан знал, что ему больше шестнадцати, но втайне опасался, что около двадцати. Справедливости ради следует сказать, что силой он не блистал — Нарыв, получивший свое прозвище из-за того, что от него отвратительно воняло, был на голову его выше и намного шире в плечах, — зато Арлиан находился в самом расцвете молодости.
Конечно, ему повезло — он работал, выпрямившись в полный рост. Многих шахтеров согнули годы непосильного труда или плохо зажившие раны. Арлиан еще ни разу не попадал под неожиданно сорвавшуюся с места тележку или отлетевший кусок руды из-за неудачно нанесенного удара киркой. В общем, пока ничего по-настоящему страшного с ним не случилось.
Да, он обжегся маслом из горящей лампы, и еще один раз, когда, не подумав, схватил ее в руки. И, конечно же, получил свою порцию синяков и ушибов, которые, впрочем, довольно быстро заживали, однако ни разу ничего себе не сломал и даже сохранил все пальцы в целости и сохранности. Когда началась эпидемия лихорадки, он тоже заболел, но легко, а поправившись, помогал ухаживать за другими рудокопами.
На руднике так везло далеко не всем. Арлиан нахмурился, вспомнив старика Хэтета, умершего во время той эпидемии лихорадки. Арлиан сидел возле него, все время протирая бедняге лоб влажной тряпкой, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль. Хэтет едва слышно рассказывал о своем далеком и, наверное, не существующем доме в стране под названием Аритейн, которая далеко на юге, а потом вдруг закашлялся, его рот наполнила ярко-красная кровь, у него начались судороги, и старик умер.
Арлиан плакал по нему несколько дней, даже когда ухаживал за другими больными. Конечно, Хэтет был не похож на остальных, но с самого первого дня, когда Арлиана бросили в яму и он оказался во власти Кровавой Руки, старик стал его лучшим другом, отдавал ему свою мудрость, помогал, учил, а главное — сочувствовал. Именно он объяснил Арлиану, как все устроено в руднике, и потому юноша смог сразу начать работать. Многим новичкам требовалось несколько дней, чтобы во всем разобраться, а значит, получать еду, поскольку кормили здесь только тех, кто выполнял норму. Большинство рудокопов не обращали внимания на новичков; Хэтет не пожалел времени и объяснил Арлиану, как следует пользоваться веревками.
А еще он рассказал ему множество историй из своего прошлого. Арлиан считал их сплошным враньем, зато советы старика о том, как следует вести себя на руднике, оказались очень даже разумными и полезными.
Арлиан делал все, что в его силах, чтобы, в свою очередь, помогать новичкам, да и сам нередко прибегал к советам Хэтета. Кое-кто из их компании — Крысолов и Брюзга, и Пачкун — потешался над его манерой разговаривать и называл спятившим старикашкой, но Арлиан, считавший большинство историй Хэтета самой настоящей чушью, сумел разглядеть мудрость в его словах и с удовольствием проводил с ним время. Он очень тяжело переживал его смерть.
Впрочем, из тех, с кем Арлиану довелось работать на руднике, умер не только Хэтет. Старик, которого все называли Сморчок, однажды утром не проснулся, когда его пришли будить на очередную смену. Громадный и очень глупый парень по имени Драчун однажды разругался с Крысоловом и Топляком и так рассвирепел, что изо всех сил треснул киркой по стене; в результате на голову ему рухнул кусок потолка и раскроил череп. Брат Нарыва, Корт, очень долго болел и в конце концов умер. Нарыв до сих пор был благодарен Арлиану за то, что тот ни разу не потерял терпения, когда несчастный медленно угасал, и не попытался украсть его порцию еды и воды.
Болезни, возраст и несчастные случаи убили многих рабов, пока Арлиан из напуганного и потерянного мальчишки превращался во взрослого мужчину, знающего все, что полагается знать про туннели, добычу и погрузку руды, а также о том, как действуют разные системы, от которых зависела его жизнь. Он не только воспользовался уроками Хэтета, но и сам сумел многому научиться.
И за все это время ни разу не позволил себе усомниться в том, что наступит день, когда он отсюда выйдет. Арлиан знал, что будет свободен, обязательно отыщет лорда Дракона и его головорезов. И найдет способ отплатить драконам за то, что они сделали с его семьей и другими людьми. Арлиан верил, что правосудие восторжествует.
Справедливость — он многое узнал о ней здесь, в руднике. И понял, что мир совсем не такой, каким он считал его в детстве. Рудокопы частенько рассказывали о том, как причиненные обиды и зло так и остались ненаказанными, а доброта и благородство не стоили ничего. Теперь он уже не испытывал ужаса и не возмущался, когда слушал подобные истории, но верить в торжество справедливости не перестал.
В замкнутом царстве рудника разворачивались события, ставшие для Арлиана уроком. Теперь он знал совершенно точно, что истории, случившиеся в мире наверху, чистая правда. Он видел, что безнаказанное преступление терзает душу жертвы, разъедает ее, словно страшная болезнь, а преступника делает еще злее и безжалостнее, и вырывает обоих из крошечного сообщества, в котором они живут.
А еще он видел, что наказание объединяет рудокопов — если, конечно, не считать преступника, против которого оно применено, — заставив поверить в существование справедливости. Например, они занимались тем, что потихоньку забирали у Крысолова то, что он воровал у других, и не позволяли Драчуну избивать тех, кто имел неосторожность попасть ему под горячую руку. Короче говоря, Арлиан понял: жизнь стала лучше именно потому, что им удавалось предотвратить или покарать зло. В конце концов, даже Крысолов, как правило, это признавал.
Если установить правила и объяснить людям, что этим правилам нужно подчиняться, жизнь становится сносной. Это касается не только рудника, но и внешнего мира.
Может быть, в мире действительно царит несправедливость, но Арлиан поклялся, что сделает все возможное, чтобы жить в нем стало немного легче. Здесь, на руднике, или когда он отсюда выйдет. Наступит день, и он накажет тех, кто уничтожил и разграбил его дом и причиняет зло другим людям.
Такой день обязательно наступит.
Арлиан поставил тележку на место и аккуратно прикрепил крюк под ручку.
— Готов?
— Тяни, — приказал Кровавая Рука, помахивая хлыстом.
Он всегда держал в руках свой хлыст, когда отдавал приказы рабам, но пользовался им гораздо реже, чем надсмотрщик по имени Маслолей. Рудокопы считали, что у него просто не возникает повода пустить его в дело. На руднике все знали историю о том, как Кровавая Рука запорол до смерти беднягу Диниана, и никто не хотел рисковать…
Довольно давно Арлиану пришла в голову мысль, что, возможно, Диниана и вовсе не существовало, а историю придумал сам Кровавая Рука, чтобы запугать рудокопов и заставить их слушаться. Тогда он спросил одного из самых старых рабов — к тому времени Хэтет и Сморчок умерли, но Олнеор еще был жив, — видел ли он, что тогда произошло.
— Клянусь ушедшими богами, парень, я все видел собственными глазами! — сказал ему Олнеор. — Это произошло в самый первый день, когда ублюдок, в груди которого черное сердце, а руки обагрены кровью, явился сюда. Он даже не успел нам своего имени назвать, сразу начал командовать, а сам ничего не понимал в нашем деле. Диниан попытался объяснить ему, как мы разгружаем тележки, а Кровавая Рука не пожелал его слушать и велел заткнуться и выполнять распоряжения. А когда Диниан отказался, заявил, что, если тот не отправится в туннель, где ему следует находиться, он с ним разберется.
— И Диниан не послушался?
— Нет, конечно! У него не было пустой тележки, чтобы ее наполнить, и он знал, что не получит ужин, если этого не сделает, вот и начал спорить. Кровавая Рука ударил его хлыстом по лицу. Ублюдок так рассвирепел, что его трясло от ярости, а ведь бедняга Диниан не сделал ничего плохого!
— А потом? — спросил Арлиан.
— Потом Диниан попытался выхватить у него хлыст, и Кровавая Рука ударил его еще раз, и еще. Диниан понял, что лучше не сопротивляться, опустился на четвереньки, накрыл руками голову и решил вытерпеть побои, но Кровавая Рука не останавливался. Сначала он превратил одежду Диниана в бесполезные лохмотья, а затем располосовал спину и продолжал его хлестать. Вскоре все вокруг было залито кровью, а Диниан превратился в кучу тряпья на каменном полу.
Арлиану стало не по себе, и он в течение следующих недель старался держаться от Кровавой Руки подальше. Однако прошло время, и его снова охватили сомнения.
Возможно, Кровавая Рука испугался, оказавшись под землей среди нескольких десятков людей, у которых имелись все основания его ненавидеть. Может быть, он совершил ошибку. А потом уже просто не мог остановиться.
Остальные рудокопы твердили, что он злобное, жестокое чудовище, получающее удовольствие от страданий других людей, что он избил Диниана до смерти исключительно ради развлечения — но Арлиан ни разу не видел, чтобы Кровавая Рука кого-нибудь ударил, несмотря на частые угрозы. Если ему нравится мучить рабов, почему все эти годы он держит себя в руках?