Он успел сгрызть еще одно ребрышко, когда дверь у него за спиной со скрипом отворилась.
Наружу выглянул пожилой целитель.
— Ты ждешь мастера-художника Бенарда? — Он еле говорил разбитым ртом.
— Да. Он может идти? — Ваэльс подумал, что смог бы отнести здоровяка в дом Орлада, хотя предпочел бы этого не делать.
— Конечно. — Старик беззубо усмехнулся и распахнул дверь.
На улицу, моргая от яркого солнца, вышел улыбающийся Бенард. Лицо художника все еще было распухшим и посиневшим… нет, он весь был распухшим и посиневшим, но от боли явно не страдал.
— Рад, что вы меня подождали, господин. — Он говорил не слишком внятно, поскольку потерял половину зубов — их целители восстановить не сумели.
— С удовольствием помогу.
Ваэльс швырнул остатки ребрышек собакам, и вся стая бросилась за новой добычей. Он облизнул пальцы.
— Я бы предпочел, чтобы вы звали меня Ваэльс, мастер-художник.
— Все Герои настаивают, чтобы к ним обращались «господин».
— Но ты особый случай. Ты герой для Героев, потому что заманил в ловушку кабана Косорда! Подобная отвага для нас превыше всего.
Несмотря на синяки Бенард умудрился покраснеть.
— Благодарю. А где Ингельд?
— Играет с огнем в храме. — Ваэльс показал на здание с символами Веслих. — Я получил приказ отвести тебя в казармы и накормить. Мы уже поели.
— Звучит неплохо, но мне бы сначала помыться.
— Пойдем, баня в той стороне.
Когда они зашагали по улице, Бенард спросил:
— Расскажи, что случилось, я плохо помню последние события.
— Досадно! Все прошло так, как ты и планировал. Дантио и Ингельд хотели за тобой вернуться, но Орлад не пожелал об этом слышать. Он сказал, что тебя в любом случае убьют, и нам нужно сделать все, чтобы твоя жертва не стала напрасной. Он велел Намберсону и остальным плыть вверх по течению Врогга, а мы с ним побежали за воинами «Нового Рассвета». — Ваэльс не упомянул о том, что едва не умер, стараясь не отстать от Орлада. Это было очевидно. — Мы нашли командира охоты Нильса, который двигался вдоль берега Молочной реки с полной охотой Мстителей и большей частью охоты Громобоев. Нильс подготовил засаду.
Ваэльс его помнил, потому что они оба росли в Трайфорсе. Из-за родимого пятна Нильс тоже его помнил. Что ж, знакомство с таким командиром не помешает толковому молодому воину.
Бенард скорчил гримасу.
— Припоминаю, что Хорольд принял боевую форму…
— А я это пропустил. Мы были в двух лодках от тебя выше по течению. Он умер достойно; забрал с собой трех Героев. О, то была славная бойня! Молочная река стала клубничной.
Рука не ответил. Они свернули к храму Веру и спустились по берегу, перешагивая через корни деревьев. Русло реки превратилось в трясину, потому что здесь прошло огромное количество людей. Сейчас это было не важно, ведь они собирались помыться. Правда, назад идти придется той же дорогой, что делало их поход в баню не слишком осмысленным.
Ваэльс помедлил у входа — вдруг там кто-нибудь есть.
— Орлад сказал, что у тебя есть ко мне просьба.
— Неужели?
— Да. Он сказал, что не знает, в чем именно состоит просьба, но он спросил у Ингельд, а та только рассмеялась. В любом случае, можешь просить.
— А ты не рассердишься?
— Рассержусь? — Ваэльс хохотнул. — Я не рассержусь, даже если ты прикажешь мне есть землю! Твоя безумная храбрость — пример для Героев. К тому же ты брат моего командира.
Бенард смущенно улыбнулся, обнажив просветы между зубами.
— Не рассердишься, даже если я скажу, что мне нравится твоя улыбка?
У Ваэльса сжались кулаки и челюсти.
— Если бы это сказал кто-то другой, я бы сожрал его живьем.
Бенард искренне удивился.
— Почему? Ты о родимом пятне? Да я его даже не вижу! Все дело в форме. Я поручил заказ на статуи нескольких богов. Мрамор имеет цвет кожи вигелиан. Думаешь, я стану рисовать на нем пятно? Мне нужна лишь форма, а у тебя едва ли не лучшее мужское тело из всех, что мне доводилось видеть. Боги должны быть прекрасными, а твои пропорции безупречны. У тебя превосходно развиты все мышцы. И удивительная таинственная улыбка.
— Да? — смущенно пробормотал Ваэльс. — Благодарю.
— Мой брат думает так же — я вижу, как он на тебя смотрит.
Ваэльс вновь почувствовал раздражение.
— Неужели это заметно?
— Вовсе нет. Просто я очень наблюдательный человек. Но твои товарищи по флангу тоже все знают.
— Пусть. — Если Орладу что-то понадобится, они возражать не станут. К счастью, ему был нужен Ваэльс.
— Можешь сейчас раздеться? — попросил Бенард.
— Пожалуй. Еще раз выкупаться не помешает.
— Мне больше ничего и не надо — только получше тебя разглядеть.
Польщенный Ваэльс сказал:
— Я не против. Смотри, сколько пожелаешь. — И он постарался придать себе таинственный вид.
* * *Баня была просторной и тускло освещенной — обычный длинный сарай, построенный над ручьем. Здесь пахло влажной землей и деревом. Вода попадала сюда через трубу, находящуюся на уровне бедер, падала на плоские камни и стекала в бассейн, занимавший большую часть пространства. Кто-то попытался замостить пол и поставить скамейки, но сейчас все было покрыто грязью. Внутри никого не оказалось, и Ваэльс вздохнул с облегчением. Зато Мстители превратили бассейн в черное болото.
— Видимо, смысл в том, чтобы залезть в бассейн, натереться грязью и вымыться под струей воды.
Бенард прямо в набедренной повязке вошел в бассейн и уселся на дно, так что из темной воды торчала только голова. Он даже вздохнул от удовольствия. И выжидательно посмотрел на Ваэльса.
Тот сказал:
— Уж очень тут темно. Может быть, не сейчас… ну, то есть…
Художник рассмеялся.
— У меня хорошее зрение. Давай поживее. Я не буду смеяться.
— А тут и не над чем смеяться! — сердито отозвался Ваэльс и быстро разделся, чтобы доказать свою правоту.
Вот странно: он каждый день ходит голым перед другими веристами, но никогда прежде не смущался.
— Еще чуть-чуть сдвинь ноги, — попросил Бенард. — Немного согни колени… нет, не так сильно. А теперь представь, что у тебя на бедре тяжелый кувшин с вином. Так, немного повыше. Да-да! Поддержи правую руку левой, чтобы напряглись мышцы. Превосходно! Повернись. Спасибо! Ты станешь священным Сьену, вот только на губах у тебя будет играть великолепная улыбка. Не такая — сейчас ты больше похож на девственницу перед первой брачной ночью.
В ответ Ваэльс прыгнул в воду, и Бенарда накрыла волна. Смеясь, тот начал отплевываться.
Некоторое время они сидели в грязной воде и ухмылялись. Самого Бенарда природа наградила мощным телом борца — в отличие от Орлада, хотя тот был гораздо сильнее и умел такое, о чем даже Снерфрик мог только мечтать.
— Ты вернешься в Косорд, чтобы завершить работу над статуями? — спросил Ваэльс.
— Надеюсь. Ингельд должна выносить Оливию — нашу дочь — именно там. Хорольд нам больше не страшен. А ты что хочешь делать?
То, что хотел делать Ваэльс, не совпадал с тем, что он мог.
— Не знаю, — мрачно ответил он. — Благодаря вам, селебрианам, оба брата Стралга умерли. Такая же участь должна постигнуть и его сестру. Но кто будет править после них? Герои без работы не останутся…
— По-моему, нельзя убивать только за тем, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
Неужели такой здоровяк недостоин звания мужчины?
— Разве ты не хочешь стать дожем в городе твоего отца?
— Я? — удивился Бенард. — Ты шутишь!
Неужели этот храбрец начисто лишен честолюбия?
Оба помолчали.
— Ваэльс…
— Да?
— Ты любишь Орлада?
Любой другой человек, имеющий щеку, тут же бы о ней вспомнил.
— А какое тебе до этого дело?
— Просто я очень рад. Орлад пострадал больше, чем все мы. Даже больше, чем Дантио. Иногда он напоминает мне отливки, которые я делаю — твердая бронза снаружи, а внутри глина. Конечно, под отливкой глина твердеет, но мне кажется, в душе Орлада осталось что-то мягкое. Надеюсь, тебе удастся это обнаружить. Он тебя любит?
Ваэльс подумал, не свернуть ли ему шею. Нет, все-таки три убийства за день — уже слишком. Ему ничего не оставалось, как довериться этому странному скульптору.
— Он говорит, что ему так кажется. Что он предпочел бы быть со мной, чем с кем-то другим, и что он никогда не причинит мне боли.
— Значит, он честен, а это редкий случай в любви. Не нужно на него давить. Спроси у Ингельд. Она знает о любви больше, чем Эриандер, который лишь торгует похотью. Ее богине многое известно. Она даст тебе совет. Нет, правда. Поговори с Ингельд.
Скульптор пожал плечами, и вода подернулась рябью.
— Не знаю, поможет ли… Ничего не могу обещать. Если тебя беспокоит родимое пятно, я могу попросить Анзиэль его убрать. Иногда она выполняет подобные просьбы. Конечно, нередко она и отказывает, но без него ты станешь удивительно красивым. Это будет моим подарком Орладу.
Великий, смертоносный, устрашающий, замечательный Веру!
Ваэльс не до конца поверил Орладу, когда тот рассказал, как его сестра спаслась из дворца сатрапа. Но… Он посмотрел на свои бледные руки и ноги, мерцающие в грязной воде. Тело Бенарда оставалось практически невидимым. Над поверхностью воды Ваэльс различал лишь темное небритое лицо.
Ваэльс постарался скрыть дрожь в голосе:
— Если ты можешь убрать пятно, значит, тебе по силам изменить меня целиком?
Бенард удивился.
— О чем ты?
— Орлад хочет перейти Границу и получить власть над Селеброй, но он не позволил мне идти с ним! Мол, светловолосого вериста там сразу убьют. Я сказал, что мне плевать, но он настаивает на своем.
— А ты так его любишь, что готов сражаться?
— И умереть за него, если потребуется.
— Ты уверен? До конца?..
— О да!
— Что ж, получится еще красивей, — сказал художник. — Пару минут не двигайся.
Он смотрел на Ваэльса, и некоторое время его губы шевелились. Потом он молча уставился на вериста. Наконец Бенард недовольно нахмурился.
— А это труднее, чем я думал! Послушай, возьми немного грязи и вотри ее в волосы.
— Зачем?
— Молчи и делай, что говорят.
Ваэльс замешкался. Непосвященный велел Герою молчать? Если это детская шутка… Если кто-нибудь войдет… Он набрал в ладони черной грязи и принялся втирать ее в короткие волосы.
— Лицо тоже, — велел Бенард.
Намазать лицо! Всему есть предел, даже восхищению этим отважным человеком. Либо он спятил, либо хочет выставить Героя дураком — в таком случае его надо прикончить. Тут Ваэльс вспомнил, что может потерять Орлада, и намазал лицо отвратительной грязью.
— Уши и шею. До плеч. Все остальное пусть остается под водой, чтобы я не видел. И не шевелись.
В любую минуту в баню могли войти люди и поднять его на смех.
Бенард вздохнул.
— Ладно, смывай. Приношу свои извинения. Сегодня богиня отвратила от меня взор. Я не должен был участвовать в войне.
Ваэльс нырнул в воду и принялся тереть волосы и лицо. Вода попала ему в нос, он фыркнул и вынырнул на поверхность. Его руки остались грязными. Он потер их — цвет не изменился, да и плечи…
Бенард радостно кивнул.
— Нет, все же она меня еще любит. Да здравствует леди!
Ваэльс выскочил из бассейна — он весь стал коричневым, таким же, как Орлад. Чудо! Ладони и ногти были светлее. Черные волосы! Даже на руках.
— О… Герой! — С глупой усмешкой Бенард подошел к нему и хлопнул по плечу.
Новоиспеченный флоренгианин дважды откашлялся и прохрипел:
— Что?
— Я тоже люблю своего братишку! Присматривай за ним, ладно? Куда бы вы ни шли, что бы ни делали, заботься о нем!
ГЛАВА 18
Хет Хетсон или Хет Терексон, как ему следовало себя называть, сказал:
— Теперь, когда отец погиб, я готов с радостью взять его имя и признать, что являюсь членом вашей достославной семьи, миледи. Уже одно то, что я состою в родстве с вами, — большая честь для меня и повод для гордости.
Он пересек комнату и сел на скамью. Ему казалось, что он простоял очень долго, но это невозможно, ведь…
Салтайя изящно облизнула кончики пальцев. Она съела практически все, что было на подносе — трапезу, какой насытился бы и кандидат в Герои. Она отодвинула блюдо на край стола, и Хет вдруг понял, что безумно хочет есть. Он ничего не ел с той минуты…
— А как ты относишься к Катрату? — спросила она, одарив его чудесной улыбкой.
— Вас нужен честный ответ, миледи?
— Ты всегда будешь отвечать на мои вопросы честно.
— Разумеется! Катрат — избалованный сопляк, но у него есть мужество и уверенность в себе. Несколько лет, полных суровых испытаний, превратят этого переростка в достойного воина.
— Тогда мы должны сделать из него настоящего мужчину! А мы точно не можем выступить сегодня?
Хет посмотрел на льющийся из окна солнечный свет. Скоро полдень. Он встал со скамьи и опустился на колени.
— Простите, миледи! Я не знал, что возникнет такая срочность. Последний караван с необходимыми припасами прибудет только вечером, а без этих мамонтов мы не сможем отправиться в путь.
— Встань! Мимо окна постоянно ходят люди. Ты не должен вставать передо мной на колени, если есть вероятность, что нас кто-то увидит. Когда мы одни — пожалуйста.
Хет вскочил.
— Благодарю вас, миледи. — Он не осмелился сесть в ее присутствии, что было бы непочтительно с его стороны. — Боюсь, если мы и выиграем несколько часов, выступив сегодня, они принесут только вред, миледи. Первая стоянка…
Она небрежно махнула рукой.
— Значит, отправимся в путь с рассветом. Надеюсь, ты поможешь мне благополучно добраться до Флоренгии. Сколько времени займет путь до Границы?
— По меньшей мере двадцать дней, миледи, но многое зависит от погоды. В это время года уйдет и все тридцать. Говорят, спуск с другой стороны значительно проще, хотя и он занимает десять дней. Только после этого мы прибудем в Веритано.
— Надо ли послать письмо брату и предупредить его о нашем приезде? — Она почувствовала тревогу коменданта и снова улыбнулась. — Или не стоит?
— Мы не знаем, что происходит на флоренгианской Грани, миледи. Если Мятежник перехватит ваше письмо, он может подтянуть войска и напасть на вас. — Хет почувствовал, как ответственность за жизнь леди Салтайи тяжелым бременем легла ему на плечи. — Кроме того, нельзя забывать о предателях на нашей стороне. Они могут помешать нам добраться до перевала или пройти по нему раньше и устроить засаду на той стороне, ведь вы сами рассказали, что они собирают силы возле Варакатса. — Она не объяснила, как получила эти сведения, но он верил каждому ее слову. — Да и что происходит сейчас в Трайфорсе, мы не знаем. Ваши планы следует держать втайне.
Салтайя вздохнула. Она выглядела усталой — она ведь старше Терека, а ему было почти шестьдесят. Удивительно, что она вообще перенесла такое трудное путешествие.
— Верно. А теперь поговорим о воинах из Трайфорса, которые меня сопровождали. Им известно о смерти сатрапа. Не хочу, чтобы они болтали.
— И правильно, миледи! Никто в Нардалборге не должен об этом знать. Вероятно, они все еще без чувств, приходят в себя после тяжких испытаний, но если вы хотите… — Что он должен сделать? Она ведь не велит их убивать?
— Я сама с ними поговорю, — пообещала Салтайя.
— А командир фланга Веринкар, миледи? Он совершенно правильно поступил, решив побыстрее доставить вас сюда, но при этом он нарушил…
— Поступай, как сочтешь нужным, командир охоты. Убей его, или прости и скажи, что это мой дар. Не важно. Он не играет никакой роли.
— Конечно, миледи. Простите, что отнял у вас столько времени. — Будет лучше казнить Веринкара, пока он не начал болтать глупости, которые могут представлять опасность для леди.
— Я немного устала. Мне нужно отдохнуть. Я знаю, что и у тебя много дел. Сколько у тебя детей, командир охоты?
— Трое, миледи. Дочь и два сына.
— Сколько им лет?
— Десять, семь и три, миледи.
— Значит, мальчики еще малы, чтобы быть воинами. Зато девочка может быть достойной спутницей для леди. Пришли ее ко мне. Если у нее есть способности, возьмем ее с собой во Флоренгию.