— Значит, если Салтайя вышла сегодня утром, то мы окажемся на Первом Леднике почти одновременно с ней? — спросила Фабия.
— Зависит от размеров ее войска, — ответил Орлад. — От того, сколько у нее людей и мамонтов. Больше всего времени занимает переход через реки.
— А сколько человек она может взять с собой? — спросил Ваэльс.
— Очень много, — заговорил Дантио. — Защищать ее некому, Терек и Хорольд убиты. Так что воинов она возьмет побольше.
— Значит, мы будем идти быстрее, чем она.
— Главное — опередить Салтайю и первыми добраться до горы Черепов, — сказал Орлад. — Там мы сломаем лестницу. Это ее сильно задержит. А потом мы будем идти впереди, спать в ее убежищах, есть ее припасы, а остальное сжигать! И первыми доберемся до Веритано!
— Звучит неплохо, — заметил Ваэльс. — Может быть, мы даже успеем предупредить людей Мятежника о ее прибытии.
— Нет! — сказала Фабия.
Удивленный Орлад решил не уточнять, что она имеет в виду. Он был склонен доверять ее странным мотивам после того, как две ночи назад она помогла спасти Свидетельницу. Однако порой от близости Фабии кровь у него в жилах становилась холоднее воды в Молочной реке.
Дантио нахмурился, а Ваэльс и Хермеск недоуменно уставились на Фабию. Эти двое даже не подозревали, что путешествуют с Избранной.
Дантио решил сменить тему.
— Когда укрист попросил назвать цену, Следопыт, ты ответил что-то о перевале Йети. Что это значило?
Хермеск пожал плечами.
— Om fornito presto orotinari do happo alcini.
Орлад сдержал ярость. Месть — это плод, сладость которого можно ощутить лишь после того, как он созреет. Через четыре дня ему больше не понадобится этот старый ворчун. Тогда он научит его хорошим манерам.
Фабия сжалилась:
— Я спрашивала Хорта. Никто еще не открыл проход, связывающий Вигелианскую Грань с Гранью Сигниал-Зер, но далеко на западе есть одна долина, где изредка попадаются странные, похожие на обезьян животные. Их называют йети. Как правило, они появляются по одиночке — и это всегда самцы, самок ни разу не видели. Вероятно, самцы забредают сюда через Границу из Сигниал-Зер. Отец однажды нанимал Следопыта, чтобы тот отыскал проход, но потом перестал вкладывать в это средства, потому что гибло слишком много людей.
— Утешила, — сухо заметил Дантио.
— Я потратил полжизни на поиски перевала Йети, — сказал Следопыт. — А теперь получил поддержку, на которую всегда могу рассчитывать.
— И правда, — печально согласилась Фабия. — Если где-то есть золото, Хорт его найдет. Он никогда не терпит поражений. Однако даже самые большие успехи не делают его счастливым.
* * *К вечеру с берегов исчезла даже трава, и теперь Молочная река текла через местность, состоящую в основном из покрытых лишайником скал. Гора Варакатс испускала красное сияние на фоне темно-синего неба. Путешественникам пришлось спать на холодной земле, устроив свои постели поближе друг к другу для тепла. Головы они прятали под перевернутым каноэ, чтобы защититься от дождя.
На следующий день Молочная река стала больше походить на ручей. Им то и дело приходилось останавливаться, и Ваэльс с Орладом — самые сильные — несли каноэ на плечах. Позднее они окончательно покинули реку. Хермеск свернул к озерам — целой веренице больших и маленьких озер. Ваэльс и Орлад снова и снова тащили каноэ на себе. Но даже во время сильных снегопадов Следопыт вел их вперед без малейших колебаний — ему помогала богиня.
С каждым часом холод усиливался, и Хермеск начал ворчать. А во время полуденного привала он неожиданно уперся;
— Мы должны вернуться. Озера замерзают.
— Не бывать этому, — сказал Орлад.
— Глупый мальчишка! Ты не понимаешь, что говоришь! — пронзительно вскричал старик. — Лед сломает каноэ, а если ты наступишь на засыпанный снегом камень и подвернешь лодыжку, то не сможешь подняться на перевал. Я ведь не объясняю тебе, как сражаться? Моя богиня сказала, что мы должны вернуться — иначе мы все погибнем.
— А мой бог говорит, что надо идти вперед. Пусть каждый выскажет свое мнение. Ваэльс?
— Идем дальше, господин. Можно было и не спрашивать.
— Фабия?
Она слабо улыбнулась.
— Я подчиняюсь брату.
И пусть так будет и дальше!
Дантио встревожился не меньше Следопыта.
— Он говорит правду, Орлад. — Дантио потянулся к брату и коснулся его щеки. — Однако ты все еще отмечен судьбой. Я за то, чтобы идти дальше.
— Мы идем вперед, — заключил Орлад.
Он снял одну рукавицу и превратил свою руку в медвежью лапу. Полгода назад, в ту незабываемую ночь в часовне, боль от перехода в боевую форму его ошеломила, но теперь он был к ней готов и даже не вздрогнул. Зато Хермеск закричал, увидев рядом со своим лицом черный мех и страшные когти.
— Мы идем вперед! — повторил Орлад. — Или я разорву твое драгоценное каноэ на мелкие кусочки. Ты доведешь нас до перевала Варакатс, туда, где начинается Первый Ледник, или умрешь вместе с нами. Если ты не сможешь вернуться оттуда в Высокую Балку, мы готовы взять тебя с собой во Флоренгию.
— Это безумие!
— Да, однако теперь зови меня «мой господин».
К наступлению темноты самая легкая сумка стала весить больше быка, и даже перетащить вещи на сушу оказалось нелегко. Орлад явно недооценил преимущества путешествия с мамонтами. Тем не менее он заставил себя принести весла и позаботился о том, чтобы они всю ночь пролежали между ним и Ваэльсом.
* * *К утру снегопад не прекратился, и временами они проваливались в него по пояс. Возле берега озера образовался лед.
Орлад проснулся с мыслью, что ему снится сон на флоренгианском языке. Он уже умел задавать простые вопросы и даже понимать ответы на некоторые из них. Учился он заметно быстрее Ваэльса — очевидно, к нему начали возвращаться детские воспоминания.
Они едва успели свернуть лагерь, когда снег превратился в дождь. Потом выглянуло солнце. Погода менялась быстрее, чем успевал бы поворачиваться флюгер на ветру.
* * *На пятый день ливень закончился, и перед ними открылся знакомый Орладу пейзаж. Он не слишком удивился, поскольку им уже давно попадался на пути засохший помет мамонтов. Селебры вышли к Первому Леднику и к тропе, ведущей из Нардалборга.
В то утро они спрятали каноэ между двумя огромными валунами и дальше пошли пешком. Хотя им с Ваэльсом достались самые тяжелые заплечные мешки, Орлад считал, что легко опередит спутников. Он ошибся. И дело было вовсе не в силе ног и спин, а в легких. И в холоде. Он насквозь вымок и забыл, что такое тепло. Согреться они смогут еще очень нескоро. Остальным приходилось ничуть не легче.
Они уже видели несколько сараев и навесов — первые признаки человеческой жизни в этих диких скалистых местах, окруженных грязными ледяными склонами. Орлад с тревогой озирался, боясь, что прекратившийся дождь позволит Шестому Каравану увидеть их небольшой отряд. К счастью, во все стороны простирались пустынные земли и голые скалы. Вода, лед и горы; полное отсутствие жизни.
— Мы победили, — сказал Дантио. — Мы пришли первыми. Я не ощущаю чужого присутствия на довольно большом расстоянии. Мамонты проходили здесь давно.
Орлад сел на камень и снял с плеч мешок.
— Нужно отдохнуть. — Остальные последовали его примеру. — Следопыт, ты выполнил свои обязательства. Фабия, отдай ему расписку.
— Конечно. — Она вытащила из кармана маленький кожаный мешочек и положила в него пять камешков, что было условным знаком для Хорта. — Мы вам очень благодарны, мастер Следопыт.
— Еще бы, — с кислым видом ответил тот, но мешочек взял.
Орлад потерял надежду научить Хермеска хорошим манерам.
— Ты пойдешь с нами или попытаешься вернуться в одиночку?
— Дорогу найти мне будет нетрудно, — угрюмо заметил Хермеск. — А вот выжить куда сложнее.
— Решайся, Следопыт, — сказал Дантио. — Если ты пойдешь с нами во Флоренгию, а наш отец все еще управляет Селеброй, мы обещаем тебе огромную награду за помощь. Клянусь.
Следопыт криво усмехнулся.
— А потом я куплю ферму и буду валяться, задрав ноги кверху? Смотреть, как растут сорняки? Ваш отец не даст мне искать перевал Йети. Это по силам только Хорту. — Он посмотрел на низкое темнеющее небо. — Утром я приму решение. Хотя бы эту ночь мы можем провести под крышей.
Орлад вздохнул.
— Не уверен. Если силы Стралга где-то рядом, они постараются добраться сюда до заката солнца. Здесь мы в западне.
— Они ведь не могут путешествовать ночью? — Фабия смотрела на него с отчаянием.
Она была совершенно измучена, и хотя кожа на ее лице обветрилась, было видно, как сильно она побледнела; под глазами появились тени, из-под черного капюшона выбились волосы. Почему она выбрала черный мех, когда могла взять одежду любого цвета? Орлад видел Салтайю всего один раз — та тоже была одета в черное.
— Они могут идти по тропе, проложенной мамонтами, — сказал Орлад. — Для этого достаточно иметь один факел. Нам придется разбить лагерь где-то неподалеку, но так, чтобы отряд Салтайи нас не заметил.
Завтра им предстоял трудный подъем, а Орлад не находил подходящего места для ночлега.
— Возможно, Салтайя уже мертва, — тихо произнес Дантио. — Веристы могли перейти на нашу сторону, как это сделал командир охоты Карртин. Ты убил отца Хета, но сам Хет этого может не знать, и тогда по тропе никто не придет.
— Все равно рисковать нельзя.
— Нам необходимо высушить одежду, — настаивал прорицатель. — Сейчас воспаление легких для нас опаснее, чем Королева Теней. Поверьте, мокрая одежда гораздо страшнее сухого мороза Границы.
К крайней усталости прибавились сомнения и тревога. До этого дня командиром их маленького отряда был Орлад. Дантио прислушивался к его мнению, потому что верист хорошо знал здешние места, но если у них появятся разногласия, то возраст Дантио и его опыт прорицателя возобладают. Тогда Орлад перестанет быть командиром.
Он нашел решение, которое позволяло ему не упасть в грязь лицом.
— Давайте подойдем к краю гряды. Оттуда хорошо просматривается местность, и если кто-то придет, мы успеем быстро спрятаться. А если до наступления темноты никого не увидим, то позволим себе роскошь ночлега под крышей.
— Отлично придумано!
— А утром перед уходом сожжем убежище? — спросил Ваэльс.
— Они все равно смогут нас догнать. Если мы сумеем первыми добраться до горы Черепов, то именно там у нас появится надежда серьезно замедлить их продвижение.
— Звучит разумно.
— Неужели? — пробормотала Фабия.
Дантио посмотрел на нее с нескрываемой тревогой.
— Ты и раньше говорила нечто подобное. Что у тебя на уме?
Фабия пожала плечами.
— Орлад мне кое-что рассказал. Позднее я отвечу на твой вопрос.
ГЛАВА 23
Салтайе Храгсдор совсем не понравилось ехать на мамонте. Сидение паланкина оказалось ужасно неудобным, а погода стояла отвратительная. Условия ночлега и пища были такими плохими, каких она не помнила с самого детства. Она решила, что даже по реке путешествовать приятнее, чем к Первому Леднику.
Ей было уже больше семидесяти лет, и даже Избранные не могут жить вечно. Если бы не силы, которые она черпала у Древнейшей, Салтайя не пережила бы первого дня. Хотя жертвоприношение в Трайфорсе принесло ей благоволение богини, ей следовало беречь его на будущее. Хет Хетсон полностью ей подчинялся, поэтому с ним не нужно было ничего делать — пока. Девочка, Гуита, оказалась послушной и не требовала контроля. Хватало сердитого слова или пощечины. Однако Салтайя тратила немало сил на Катрата Хорольдсона.
Лепка была ее главным умением, и она успела забыть, как ей нравится этот процесс. Она постоянно держала Катрата рядом с собой: тот сидел в паланкине или валялся в шатре по ночам, не догадываясь, что она изучает его разум. Из Катрата получился превосходный объект для Лепки — в нем текла ее кровь и полностью отсутствовал собственный характер. Все его личные качества сковывал страх перед недовольством отца и его жестоким нравом. Она с удовольствием уничтожала влияние великана Хорольда.
Пытаясь чем-то его заменить, Салтайя далеко не сразу уловила смутную фигуру, живущую в самых потаенных снах Катрата. Она ожидала увидеть там его мертвых братьев или других командиров, но к своему удивлению обнаружила, что тайным идолом Хорольдсона оказался Бенард Селебр. Салтайя рассердилась. Он силен и умен, к тому же любовник Ингельд. Еще до того, как случилась катастрофа, молодой Катрат чувствовал, что мать предпочитает ему флоренгианского заложника, но не осмелился ему подражать, ведь отец презирал флоренгиан (другой цвет кожи), заложников (проигравшие) и художников (слабаки и неженки).
Однако кроме Бенарда Салтайя больше никого не нашла. Придется воспользоваться его образом. Она начала лепить лучшего Катрата, взяв за основу его собственное восприятие скульптора: физически сильного, уверенного, мужественного, пользующегося уважением среди мужчин и привлекательного для женщин. Она с неудовольствием признала, что настоящий Бенард не так уж далек от этого идеала.
Салтайя сразу же заметила, что другие Герои презирают Катрата. Они оскорбляли его и высмеивали. Салтайя прекрасно понимала, что без уважения воинов он не сможет выполнять свою часть семейных дел. Быть может, веристы, как другие хищники, чувствуют его страх? Она сосредоточила свои усилия на том, чтобы стереть из сознания Катрата страх перед отцом. Получаться начало только на шестую ночь после выступления из Нардалборга, когда экспедиция добралась до убежища перед Первым Ледником. Дожидаясь горячей воды для ванны, Салтайя увидела, как он беседует с веристами. Те больше не презирали Катрата и даже смеялись над его шутками. Вероятно, он давал непристойные ответы, когда его спрашивали о ней, но Салтайя заметила, как щеки Катрата раскраснелись от удовольствия.
Если ей хватит времени, она его переделает.
* * *На следующее утро начиналась самая трудная часть путешествия. Ночью отобранные Хетом убийцы избавились от настриан, а на рассвете мамонты пришли в неистовство. Некоторые ушли на поиски пищи, самцы стали драться из-за самок, а другие разрушили сараи, чтобы добраться до запасов сена.
Между тем воины собрали носилки Салтайи. На роль носильщиков Хет выбрал восемь самых сильных мужчин во всей охоте, две команды по четыре человека, и она коротко поговорила с каждым, применив совсем немного Подчинения: внедрив в них малую толику яда, который не даст им сбросить Королеву Теней в пропасть. Носилки оказались тесными — ведь на ней была толстая меховая шуба, вдобавок ее обложили подушками, но она сразу поняла, что здесь будет удобнее, чем в паланкине.
Тропа, ведущая вверх к Леднику, была узкая, и по ней редко могли одновременно подниматься два человека. Хет это предвидел и снабдил носилки длинными ручками, чтобы носильщики могли идти друг за другом. На плечах у каждого висели ременные петли, в которые пропустили ручки носилок, что оставляло руки свободными — так они могли держаться за страховочные веревки. Катрат все время шел рядом, и лишь Ксаран знала, что бы он сделал, если бы один из носильщиков поскользнулся.
На вершине Салтайя увидела цепочку ее людей, идущих по белой равнине в сторону заснеженного горного хребта. Небо было пронзительно синим. До Границы оставалось еще несколько дней пути. С запада нависала гора Варакатс и стена мира. Под ней сверкали грани Первого Ледника, а последние фигурки мамонтов исчезали в каменной пустыне. Теперь назад дороги нет, но и погони можно не опасаться. Надо только пережить путешествие. Ее глаза наполнились слезами, но причиной тому был ледяной ветер, а вовсе не сентиментальные мысли о возможной встрече со Стралгом после долгих лет разлуки.
Как же холодно! Салтайя поплотнее закуталась в шубу и устроилась поудобнее.
* * *Дорога то поднималась, то вновь опускалась. Теперь холод и ветер стали их постоянными спутниками. Мир вокруг уже не менялся — всюду лишь скалы и лед. Даже днем над головой сияли звезды. У Салтайи была одна задача: вынести тяготы путешествия. Очень скоро силы начали ее покидать. Одолевала бессонница, пропал аппетит. Постоянный холод был так же ужасен, как нехватка воздуха, у нее болели легкие и жгло горло. Салтайя жалела, что не принесла в жертву Матери Лжи побольше молодых солдат.