Оливия храбро боролась с паникой, но силы ее покидали, события этого бесконечного дня ужасно ее утомили. Присутствие Пурке не дало им возможности спокойно встретиться друг с другом. На Дантио со всех сторон попеременно накатывали волны радости и гнева, страха и разочарования.
Когда он наконец решил подойти к Пурке и сказать, что того ищет Стралг — что в некоторой степени могло быть правдой — он ощутил какое-то волнение за северной дверью, где командир охоты оставил свой эскорт. Дантио напрягся и сумел разглядеть, что это Герой, принесший сообщение из казарм на улице Колесных Мастеров. Помявшись, командир фланга приоткрыл дверь и заглянул в зал. Пурке нахмурился и пошел к двери, стуча копьем. Спасение! Через минуту верист ушел и повел своих людей обратно к казармам.
Остальные присутствующие заслуживали доверия.
— Теперь все спокойно, мама. — Дантио подошел к стопке одежды и бросил ее в темноту.
Ваэльс тут же ловко ее подхватил.
Стерев пот со лба, Дантио повернулся к катафалку, залитому светом свечей. Похоже, ритуал освидетельствования смерти дожа подошел к концу. Писари унесли таблички, чтобы обжечь их в печи. Фабия и мама обнимались — обе плакали, что было совсем на них не похоже — и все остальные с удивлением переводили взгляды с них на него, странного Свидетеля, бросающего в темноту свертки с одеждой. Ни Куарина, ни Берлис не знали, что Орлад также будет принимать участие во встрече.
Дантио Селебр, возможный наследник, вернулся домой — во дворец своих предков. Настал день, о котором он мечтал. Он возвысил свой голос, позволил ему прозвенеть под высоким куполом.
— Милорды и леди! Я Дантио Селебр, старший сын умершего дожа Пьеро. Это моя сестра Фабия. Мы только что вернулись домой из Вигелии, где нас удерживали в заложниках.
Поток радости едва не сбил его с ног. Старейшины делали реверансы, кланялись и радостно кричали — от всей души. Оливия устремилась к нему и обняла. Она рыдала. О священная Мэйн, он тоже не сдержал слез!
— Дантио! Дантио!.. — восклицала она.
А потом она с ужасом заметила, что у ее тридцатилетнего сына нет бороды и усов.
Прежде чем они успели заговорить, кто-то в страхе крикнул:
— Веристы!
Между колоннами появились двое веристов — когда они вышли на свет, стало ясно, что они из Флоренгии. Дантио повел мать им навстречу.
— Мама, это Орлад. И его верный друг Ваэльс Борксон.
Оливия не обратила ни малейшего внимания на Ваэльса.
Не веря своим глазам, она смотрела на сына вериста, словно ее привел в ужас медный ошейник. Орлад также не сводил глаз с матери, но Дантио чувствовал эмоциональные барьеры, которые выстроил его брат. С тех пор, как они покинула Нардалборг, он начал сбрасывать с себя скорлупу вынужденной жестокости. У него появились черты нормального человека, но сейчас он не знал, что думать о матери. Да и о любой другой женщине, если на то пошло.
— Какой большой! — прошептала Оливия.
— О, ты еще не видела Бенарда! — вмешалась Фабия. — Орлад, ну ты и болван! Обними маму покрепче!
Орлад вымученно улыбнулся и выполнил приказ сестры. Напряжение спало, впрочем, ребра Оливии изрядно пострадали.
— Орландо! Орландо! — без конца повторяла Оливия, целуя сына — его лицо успело зарасти щетиной.
Дантио и Фабия с облегчением переглянулись. Неужели люди могут испытывать такую радость рядом с телом усопшего отца? Окажись здесь Бенард, он бы журчал, как тройной фонтан. И почему-то Дантио был уверен, что отец не посчитал бы их поведение неуважением к себе.
— О Орландо, дитя мое!
Дантио перехватил взгляд Фабии, и они обменялись улыбками.
Члены Совета поспешили подойти к ним, чтобы приветствовать вернувшихся детей дожа. Конечно, наибольшее внимание они оказывали Дантио, старшему сыну. Он не станет дожем, но сейчас не время это объяснять. Он с огромным трудом выдерживал волны чувств, накатывающие с улиц. Уже начались первые пожары. Толпы разъяренных горожан набросились на золотых боевых зверей, однако им пришлось платить за это страшную цену. Им на помощь уже спешили черные боевые звери.
В зал с криками вбегали другие обитатели дворца. Новость уже стала всеобщим достоянием: дети вернулись! Старейшины Совета, собравшиеся во дворце с первыми трубами, проталкивались вперед, чтобы выразить свое уважение — Джордано Джиали, Ритормо Нуччи… Загорелся храм Укра. По одному из ближайших коридоров бежал прорицатель, сюда же двигались веристы. Веристы из Вигелии!
О боги!
Лишь один человек мог испускать такой ужасающий запах смерти и зла. Охваченный паникой, Дантио задрожал. Неужели он ошибся? Что, если прорицатели Кулака так и не узнали, что договор нарушен? Быть может, вовсе не охота за ублюдком Чайзом привела Стралга в Селебру этой ночью, а желание отомстить законнорожденным детям дожа?! Терек, Хорольд и Салтайя мертвы, а их убийцы собрались здесь!
— Уходите! — закричал Дантио Орладу. — Сюда идет Стралг. Он уже рядом! Прячьтесь!
Больше ему ничего не удалось сказать, люди подняли крик. Они решили, что он обращается к ним. Многие бросились в сторону колонн и исчезли в темноте, за завесой дождя. Другие вскоре последовали за ними.
Остались Оливия, Дантио и Фабия. А также Голос Куарина, Высший жрец, Берлис, древний Нуччи… да, старейшины и только старейшины, всего восемь человек. Они были изрядно растеряны, однако собрались вокруг катафалка.
— Фабия, лучше уйди! — сказал Дантио, но было уже поздно. К тому же Фабия не собиралась уходить.
Северная дверь распахнулась, оттуда хлынул свет, и его сразу же заслонил лорд крови. Он стремительно вошел в зал, не дожидаясь, пока телохранители проверят, нет ли там какой-нибудь опасности. В этом не было нужды, поскольку одетая в белое Свидетельница семенила рядом, словно собачка на поводке. Вот уже тридцать лет Свидетельницы Мэйн защищали его от любых неожиданностей. Согбенная маленькая женщина излучала удивительную радость, совершенно неуместную в ее положении — впрочем, ее мог уловить лишь Дантио. Она знала, что договор расторгнут, и чувствовала, что Стралг угодил в ловушку. Свидетельница этим упивалась, ее переполняла ненависть к Кулаку.
Стралг захлопнул за собой дверь, и грохот разнесся по огромному залу, как удар, предвещающий начало бури. Хотя Дантио ощущал идущую из-за колонн волну всепоглощающего страха, он различал в ней пронзительную и чистую ноту ненависти, принадлежащей его брату. Наконец-то Орлад увидел виновника всех своих несчастий. Мало того, Стралг оставил телохранителей за дверью. Теперь, когда рядом есть верный Ваэльс, Орлад не сможет устоять перед искушением.
В молодости лорд крови был красивым мужчиной. Когда он подошел ближе, и его озарил свет свечей, Дантио посетили смутные воспоминания о том далеком дне — тогда Стралг показался ему огромным. Он и сейчас был очень большим. И хотя в отличие от братьев Стралг не начал превращаться в зверя, он перестал быть обычным человеком: восьми футов ростом и очень широкий в плечах, он возвышался над всеми. На нем были лишь медный ошейник и черная набедренная повязка. Волосы на его теле отсутствовали, кожа оставалась белой, точно зернистый лед, голова больше напоминала булыжник с ушами — Стралг походил на ожившую статую.
Он не появлялся в Селебре уже десять лет. Старейшины отшатнулись под его взглядом. Он посмотрел на тело дожа и презрительно сплюнул на него. Потом повернулся к Оливии.
— Теперь ты вдова. Хочешь вернуться ко мне?
— Никогда, — ответила Оливия с достойным восхищения спокойствием, хотя ее переполняла ненависть.
— Я бы все равно тебя не захотел. Но ты… — Только теперь он заметил Фабию. — А ты кто? — Он облизнул белые, точно лед, губы длинным красным языком.
— Фабия Селебр.
Поразительно, но Фабия была почти так же спокойна, как ее голос. О сестра! Неужели она полагает, что Орлад защитит ее от чудовища или рассчитывает на собственное хтоническое могущество?
Кулак посмотрел на свою прорицательницу, которая по-прежнему молчала под вуалью. Между тем Дантио отметил, что вокруг стен дворца собираются веристы из Флоренгии — люди Кавотти. Как дать Орладу знать, что помощь уже близко? И станет ли Орлад ждать подкрепления? Скорее наоборот, только поторопится. Он не захочет делить с кем-то смерть Кулака.
Лорд крови понял, что положение изменилось.
— Когда ты сюда попала? Кто тебя привел?
— Я прибыла сегодня вечером, — Фабия заговорила громче. — Меня привели братья. Ваша сестра пыталась следовать за нами, но она была на другой стороне Скачка Кулака, когда мы сожгли мост, поэтому на вашем месте я бы не стала ее ждать.
— Она лжет, верно? — спросил Стралг у Свидетельницы.
В ответ та пронзительно закричала:
— Нет, она говорит правду!
Стралг взревел от ярости и занес кулак, чтобы ее ударить, но Свидетельница это предвидела и успела отскочить.
— Стралг Храгсон! — На фоне огромных колонн Орлад казался совсем маленьким — у него за спиной горел город, но он сумел вложить столько силы и ненависти в свой голос, что он перекрыл шум толпы на улице и рев труб. — Я Орлад Селебр, сын и наследник дожа Пьеро. Я убил твоего брата Терека в горах возле Трайфорса. И помог прикончить твоего брата Хорольда на Молочной реке. А твоя сестра оказалась в ловушке на Границе без еды и крова, ей не спастись. Они мертвы, Стралг. Мертвы! Ты остался один, последний из отвратительного выводка, и теперь ты заплатишь за свои преступления.
Старейшины не понимали речи Орлада, но вызов в его словах был очевиден. Они сгрудились за катафалком, очистив поле боя.
— Верно! — пронзительно закричала прорицательница, последовав их примеру. — Он говорит правду, чудовище!
Стралг повернул огромную голову и посмотрел на северную дверь. Там остались его телохранители. Он двинулся в ту сторону, но Орлад и Ваэльс его опередили. Они стояли ближе к двери, чем Стралг. Все трое застыли на месте.
— Трус! — закричал Орлад. — В три года у меня было больше мужества, чем у тебя! Ты протянул мне руки, и я к тебе подошел! Ты поднял меня в воздух и угрожал вышибить мне мозги. Попробуй сделать это сейчас; я стал больше! — Он протянул к нему руки. — Иди сюда, трус!
Вероятно, Стралг весил больше, чем оба юноши вместе взятые, но он жил слишком долго, чтобы согласиться на схватку при численном превосходстве противника. Однако он понимал, что они успеют атаковать его прежде, чем он доберется до северной двери.
Орлад сделал шаг вперед.
— Терек мертв! — насмешливо повторил Орлад. Еще шаг… За ним, не выходя из тени, следовал Ваэльс. — Салтайя мертва! Хорольд…
Стралг источал ярость и ненависть. Он склонил голову, точно бык, и наблюдал за приближением врагов. Дантио показалось, что ноги у него растут, а руки уменьшаются.
Шаг…
— Командир войска Арбанерик! — не унимался Орлад. Шаг… — Помнишь Арбанерика? А Нильса Фратсона? — Шаг… — Они принимали твоих сбежавших рекрутов, Стралг! — Шаг… — Теперь у них сорок шестидесяток воинов, и это самое большое войско в Вигелии. Они убили Хорольда, Стралг, с нашей помощью. Они взяли Трайфорс, Стралг! Гарнизон перешел на их сторону без сопротивления.
Орлад остановился.
— Ты потерял Вигелию! А Кавотти взял Веритано, Стралг. Игра закончена! — Он насмешливо поманил его к себе. — Теперь твой черед. Иди ко мне, трус!
Стралг бросился в атаку. Он перешел в боевую форму, одним движением сорвав с себя одежду. Лицо превратилось в звериную морду с клыками, ноги удлинились. Он наклонился вперед, чтобы сбалансировать появившийся толстый хвост, на укороченных руках возникли белые когти.
— Живо! — скомандовал Орлад.
Они с Ваэльсом сбросили на пол хламиды и изменили форму. Когда огромные челюсти Стралга сомкнулись на том месте, где только что находилась голова Орлада, он уже был в дюжине шагов от Кулака. Ваэльс ударил его по ребрам и успел отскочить в сторону прежде, чем тот развернулся.
Затем атаковал Орлад.
Началась схватка между гигантским белым двуногим зверем и двумя небольшими черными существами, похожими на лягушек. Лорд крови быстро поворачивался на длинных мощных ногах, наносил удары могучим хвостом, похожим на дубину, и щелкал огромными челюстями. Два одинаковых боевых зверя прыгали вокруг него, ноги и черный мех сливались в мечущиеся полосы. Они подпрыгивали, рычали и наносили удары. Вскоре даже Дантио не отличал их друг от друга. Когтистые руки и ноги двигались так быстро, что глаз не мог за ними уследить. Однако их когти не пробивали чешуйчатую шкуру Стралга. Она была прочной, как кольчуга, а сам лорд крови был столь огромен, что в ближнем бою у них не было шансов на победу.
Они оказались в патовой ситуации — Стралг не мог их поймать, а они не могли причинить ему вред.
Поскольку из всех присутствующих только Дантио был достаточно молод, он схватил меч, лежавший у гроба отца, и подбежал к сражающимся, чтобы хоть как-то помочь брату. Он сразу понял, что ему будет очень трудно приблизиться к Стралгу. Боевые звери двигались с нечеловеческой скоростью. Ваэльс и Орлад атаковали Стралга с разных сторон, но он умело защищался правой и левой рукой, а когти его ног рвали плиты пола и высекали из них искры при резких разворотах и прыжках. Прорицатель чувствовал, что Ваэльс и Орлад полностью охвачены жаждой крови и ненавистью, а Кулак, ветеран множества сражений, сохраняет здравый смысл и понемногу продвигается к северной двери.
Дантио ждал подходящего случая. Вновь и вновь Стралг делал выпады и щелкал зубами, пытаясь достать противников — тщетно. Двое юных бойцов мгновенно перемещались, прыгали, отскакивали и вновь переходили в наступление, изредка им даже удавалось наносить скользящие удары. Наконец Дантио показалось, что у него появился шанс. Он бросился вперед и попытался вонзить клинок под ребра Стралга. Клинок не оставил даже следа на теле Кулака, но хвост чудовища нанес скользящий удар, отбросивший Дантио далеко в сторону. Меч со звоном покатился по каменным плитам.
На несколько мгновений Дантио потерял сознание. Когда он пришел в себя, рядом с ним на коленях стояла Оливия, вытиравшая кровь с его лица и что-то говорившая по-флоренгиански. Ему казалось, что сейчас он в состоянии воспринимать только вигелианскую речь. Дантио попытался сесть и закричал от боли в левом плече. Оно было сломано. И, наверное, еще несколько ребер.
Свидетель не должен пытаться влиять на ход событий.
— Ложись! — взмолилась мать. — Мы пошлем за целителями.
Нет! Все синаристы уже заняты — в городе идет сражение — а он должен досмотреть эту схватку, даже если ему суждено умереть. Оливия перестала с ним спорить и помогла сесть.
Сражение замедлилось. Со временем юные бойцы утомят Стралга, но он уже совсем близко к северной двери. Помнят ли они об этом? Дантио попытался определить, где находятся флоренгианские боевые звери, которых он обнаружил во дворце, но голова у него кружилась, и он ничего не видел дальше колонн. Однако он почувствовал, что и в коридорах дворца идет сражение.
Катастрофа! Один из флоренгиан оказался слишком близко или потерял равновесие… огромные челюсти рептилии сомкнулись на голове юного воина. Победно заревев, лорд крови оторвал несчастного от пола и встряхнул, как собака, поймавшая кролика, и спина флоренгианина с громким треском переломилась. Его товарищ — Дантио их уже не различал — прыгнул на спину огромной рептилии, но тут же начал соскальзывать вниз по чешуйчатой шкуре.
Кулак взревел, широко разинул пасть и отшвырнул в сторону тело врага, одновременно пытаясь сбросить второго противника. Однако в самый последний момент тот сумел зацепиться когтями за ошейник Стралга. Лорд крови не мог дотянуться до шеи укоротившимися передними лапами и завертелся на месте. Черный зверь взлетел в воздух, точно флаг, и Кулак едва не достал его страшными зубами, но тот уже держался за ошейник обеими руками — он подтянулся и уперся ногами в плечи Стралга, а затем изо всех сил дернул. Металл начал растягиваться. Флоренгианин выпрямился почти в полный рост, и ошейник еще глубже врезался в горло Стралга.
Задыхающийся Кулак рухнул на пол с такой силой, что чуть не погасли все свечи. Если он рассчитывал раздавить врага, то опоздал. Натянувшись, точно струна, ошейник лопнул. Молодой верист откатился в сторону. Лишившись благословения своего бога, Стралг захрипел и забился в судорогах. Через несколько мгновений он умер и вернулся в прежнюю форму.