— Ты будешь мне подчиняться! Не кричи. Не переходи в боевую форму! — Чайз наслаждался божественной силой. — Новый дож там?
Герой кивнул, его губы дергались, как у выброшенной на берег рыбы. Это был покрытый многочисленными шрамами ветеран, но его глаза стали пустыми, как стеклянные бусины.
— Его новая жена вместе с ним?
— Не знаю.
— Ложись и спи. Спи до рассвета, что бы здесь ни происходило.
Чайз хотел улыбнуться тете, но не увидел ее. Дверь бесшумно закрылась. Чайз вновь ее открыл и последовал за Салтайей.
Спальня оказалась огромной, однако он сразу увидел Кавотти и девушку. На нем была перепачканная зеленая хламида, а на ней прозрачное шелковое одеяние. Чайз успел лишь подумать, что с удовольствием рассмотрел бы ее как следует, когда тетя нанесла удар сразу по обоим. Мятежник рухнул на стул, который тут же разлетелся вдребезги под его тяжестью. Девушка упала на спину в нескольких шагах от него.
Чайз закрыл за собой дверь и задвинул засов.
Кавотти сидел спиной к стене среди разбросанных в разные стороны поленьев и обломков стула. Двигались только его глаза. Фабия приподнялась на локтях и посмотрела на Салтайю, которая сбросила вуаль — теперь ее изувеченное лицо и тело можно было разглядеть.
— Для ночного кошмара ты слишком омерзительна, — сказала Фабия.
— Ты еще не знаешь, что такое ужас, дитя. Но я тебя научу.
— Ничего у тебя не выйдет! — Фабия встала, и Чайз залюбовался ее ногами. Она отряхнула платье и нахмурилась, глядя на него. — Что ты сделала с мальчиком?
Чайз удивился: его сестра не выглядела встревоженной. Неужели она не понимает, что перед ней — Избранная?
Кавотти захрипел и попытался поднять руку, но у него не получилось. Чайз подумал, что великан сейчас не представляет опасности, и все свое внимание сосредоточил на двух женщинах. Его сестра в этом прозрачном платье была настоящей красоткой. Он решил, что его помощь не потребуется.
— Ничего! — ответила Салтайя, исходя слюной. — Если я кажусь тебе уродиной, то подожди немного и увидишь, что я сделаю с твоим хорошеньким личиком. Я не стану тебя убивать. Это было бы слишком просто. В твоем животе появятся черви. Опухоли. Гноящиеся язвы. Наконец ты спятишь, и тебя запрут в темницу. Ты просидишь там много лет, страдая от боли.
— Твой час пробил, — спокойно ответила девушка. — Все твои братья мертвы. Катрат Хорольдсон переходил с тобой через Границу. Тебе удалось его спасти? Если нет, то ты и этот мальчик — все, что осталось от отвратительного выводка Храга. Мать устала от тебя. Ты ей больше не нужна. — Она почти не смотрела в сторону своего оцепеневшего мужа, не спуская глаз со старухи.
Салтайя захихикала.
— Нет, голубушка! Она меня любит. Помнишь тех стражей, которые охраняли тебя в Трайфорсе и позволили тебе сбежать? Я принесла их в жертву. Пятнадцать сильных здоровых молодых воинов, чью кровь поглотила холодная земля!
— Да, знаю. Я видела.
— Лжешь! — взвизгнула Салтайя. — Она не позволила бы тебе за мной шпионить! Потом я подарила Ей еще четыре дюжины веристов — заставила их войти в реку Пыли, чтобы перебраться на другую сторону по их трупам. А скольких мы съели! В Альтиплано я убила десятерых! Что могла предложить ей ты?
Лицо Фабии исказила гримаса.
— Древнейшая ценит Избранных не по количеству убитых, но если хочешь помериться силами, то я принесла ей в жертву твой эскорт, который сопровождал тебя через перевал Нардалборга. Именно я догадалась, что ты сожжешь все припасы и убежища, и позволила вам дойти до Первого Скачка, а потом захлопнула дверь прямо у тебя под носом. Я уговорила на это своего брата-вериста! Сколько жизней я отняла! Погибла целая охота, верно? И они на моем счету, а не твоем.
Салтайя вскрикнула и метнула сгусток черного пламени в девушку. Очевидно, Фабия готовилась к этому, поскольку защитилась таким же сгустком. Между ними возникла стена черного пламени. Оно потрескивало, шипело и медленно приближалось к Фабии. Две Избранных вступили в схватку. Чайз слышал, как тяжело дышит его тетя. Фабия сделала шаг назад, и в тот же миг пламя метнулось к ней. Она с криком упала, пламя охватило ее тело.
Салтайя рассмеялась — и огонь исчез. Обнаженная Фабия лежала на спине, безуспешно пытаясь подняться. От ее платья остались лишь обугленные лохмотья. Она не пострадала, но она явно проигрывала борьбу.
— Теперь, когда мы выяснили, кто сильнее, голубушка, можно и поразвлечься. Начну с твоей хорошенькой груди.
Чайзу это пришлось не по душе. Даже если Салтайя и побеждает в схватке, все остальные сражения она проиграла, а ему стоит подумать о будущем. Фабия пожалела его в Веритано. Как он может позволить Салтайе над ней издеваться? Неужели он будет спокойно на это смотреть? Нет! Чайз поднял один из хрустальных кубков и изо всех своих сил размахнулся. От удара брызги вина попали даже на Кавотти, а кубок разлетелся вдребезги. Однако череп старой летучей мыши уцелел.
ГЛАВА 42
Фабия Селебр чувствовала себя так, словно ее сбросили с дворцовой крыши на посыпанную гравием дорожку, и теперь эта крыша вот-вот на нее рухнет. Глаза Марно вылезали из орбит. Как и глаза Салтайи — хотя по другой причине. Судя по всему, Салтайя еще была жива.
— Спасибо, Чайз, — сказала Фабия. — Принеси парочку простыней! Живо!
Он неохотно отвел глаза от сестры и подошел к постели. Ковры были усыпаны острыми осколками горного хрусталя, поэтому Фабия не двигалась, но теперь она могла помочь Марно. Ей удалось сорвать отвратительную невидимую сеть, которая сковывала Кавотти.
— Ты как? — охрипшим голосом спросила Фабия.
Ее брак закончился, не начавшись, и ей очень повезет, если Марно не швырнет ее в свежую могилу вместе с Салтайей. Он привстал и поморщился.
— Осколки угодили в такие места, которые я не буду тебе показывать. А ты?
— Немного потрясена, вот и все. По-моему, она не умерла. — Фабия перевела взгляд на Чайза, который возвращался с двумя шелковыми простынями. Смотрел он на нее вовсе не по-братски. — Дай мне одну, а вторую быстро разорви и завяжи ей глаза!
Она завернулась в простыню. Марно поднялся на ноги, отбросив в сторону обломки стула и осколки хрусталя. Затем помог Фабии встать. Шею он ей не свернул и оглушить не попытался — пока. Тут Фабию затрясло.
— Она приходит в себя, — предупредил Чайз. — Я не могу разорвать простыню, миледи.
— Разрежь ее, мальчик! Кругом полно острых осколков! Марно взял простыню и легко ее разорвал.
— Вот! — Одним куском он завязал Избранной глаза, а еще двумя — руки и ноги. — Это ее удержит?
— Надеюсь, — ответила Фабия, заканчивая возиться со своим новым одеянием. — Смотри под ноги, тут полно осколков.
— Позвольте мне! — воскликнул Чайз, обутый в башмаки.
Он сорвал ковер, лежавший посередине зала, и накрыл им осколки.
— Ты быстро соображаешь, — одобрительно сказала Фабия. — Чайз, я перед тобой в вечном долгу. Она над тобой издевалась?
Пришло время сочинять. Он с важным видом покачал головой.
— Нет, миледи. Но я был вынужден делать то, что она мне приказывала. Она что-то со мной сотворила, и мне пришлось ей повиноваться! Это было ужасно. — Он смотрел на Фабию огромными невинными глазами, похожими на лесные водоемы. Однако в лесных водоемах часто водятся змеи.
«Мать Лжи, неужели у Тебя появился новый ученик?» Фабия вспомнила, как Свидетельница Вуаль предупреждала ее, что нет надежного способа получить однозначный ответ.
— Ты герой дня, лорд Чайз! — заявил Марно, пожал руку мальчику и так хлопнул его по плечу, что тот едва устоял на ногах. — Давайте выпьем за наше чудесное спасение. — Он протянул Фабии оставшийся кубок, а Чайзу передал открытый кувшин с вином. Затем вскрыл еще один кувшин для себя. — Мы покончили с выводком Храга!
— Еще я остался, — напомнил Чайз.
Мятежник счел необходимым слегка смутиться.
— Тебя я не считаю. Ты теперь мой родственник.
— Верно, — потупив глаза, ответил Чайз. — Это большая честь, милорд. Поздравляю с избранием. И со свадьбой. Вас тоже, миледи.
— Я хочу знать, что произошло в Веритано, — нахмурился Марно, — но сперва… что нам делать с Избранной?
«С какой Избранной?» — подумала Фабия, а вслух сказала:
— Обычная казнь ужасна, однако она ее заслужила.
— Можем устроить ее прямо сейчас. В розовом саду еще не закопали могилы. Давайте просто отнесем ее туда.
Одно Фабия твердо знала: Салтайе Храгсдор известно гораздо больше хитрых уловок, чем ей.
— Безопаснее сначала завернуть ее в простыню. Ты будешь держать один конец, а мы с Чайзом возьмемся за другой.
Фабия пока не хотела выпускать Чайза из виду — сперва надо выяснить, можно ли ему доверять.
Видимо, точно так же к ней относится Марно. Чьи же это будут похороны?
Когда они попытались поднять Салтайю, та застонала и начала дергаться. Рана на голове обильно кровоточила. Марно заткнул ей рот кляпом и завернул ее в простыню.
— Ваша помощь не потребуется, миледи, — серьезно заявил Чайз. — Она не слишком тяжелая. Мне уже приходилось ее носить.
— Ты, наверное, очень сильный. Как нам попасть отсюда в розовый сал?
— Через эту дверь. Вы не откроете? — Чайз взял свой конец кокона и выпрямился.
Марно поднял тело Салтайи с другой стороны, и они пошли к двери.
Фабия отодвинула засовы и едва не споткнулась о храпящего на полу вериста.
— Он не виноват, милорд, — сказал Чайз. — Она велела ему спать. Нам сюда…
Фабия открыла еще одну дверь в конце коридора, и они вышли на увитую плющом террасу. По-прежнему лил сильный дождь, и сквозь облака пара огни городских пожаров казались золотыми.
Они свернули за угол и очутились в том месте, где еще недавно был розарий, а теперь жуткую сцену освещал шипящий под дождем костер. По влажной земле стелился дым. Двое веристов стояли по грудь в яме и по очереди выкидывали наружу комья мокрой земли. Третий наблюдал за ними, опираясь на лопату. Неровные отблески костра отражались от медных ошейников и мокрой кожи. Еще Фабия увидела трупы вигелиан, которых привезли сюда на телеге. Рядом лежала груда лопат и кирок — стало быть, здесь работало не менее дюжины веристов. Хорошо хоть сейчас их всего трое. Но лучше бы вообще никого не было.
Третий верист с тревогой поглядел на Мятежника.
— Я только что убил ледяного демона, спрятавшегося во дворце, — сказал Марно. — Мы похороним его здесь.
Верист посмотрел на шевелящийся сверток и перевел взгляд на Кавотти.
— Мой господин добр. Эй, там — вылезайте! — Он протянул веристам руку и помог выбраться из ямы.
Марно и Чайз бросили туда Избранную. Она упала на дно с громким плеском — воды вполне хватило бы, чтобы утонуть. Фабия напряглась, ожидая, что Марно столкнет и ее, а затем Чайза. Она совсем плохо знала мужа, но слышала о его беспощадности к врагам. Вряд ли она сумеет взять под контроль сразу четырех Героев. И на чьей стороне будет Чайз?
Кавотти легко поднял с телеги один труп и бросил его на Салтайю.
— Вот теперь закапывайте.
— Мой господин добр.
«Священная Ксаран, прими Твою верную слугу Салтайю Храгсдор и поступи с ней так, как она того заслуживает, в соответствии с Твоей мудростью».
Три вериста тут же принялись энергично забрасывать могилу землей. Чайз схватил лопату и начал им помогать. Очень скоро яму заполнили наполовину, и огромное зло покинуло мир.
— Никому ничего не рассказывайте, — велел им Мятежник. — Не хочу, чтобы люди зря волновались.
Фабия могла бы обеспечить молчание веристов более надежным способом, но не стала предлагать свою помощь. Марно положил руку ей на плечо, и они по скользкой земле побрели обратно во дворец.
* * *Утром слуги удивленно глазели на грязные следы в коридорах, а также на кровь и обгорелые лохмотья в спальне дожа, но правителям нет нужды беспокоиться насчет сплетен. Фабия уже начала ценить решительного и властного человека, женой которого стала. Она отдала судьбу города и собственное будущее в сильные руки, и Марно принял ответственность без колебаний и сомнений. Он будет нести ее, пока его самого не призовет Древнейшая.
Не обращая внимания на запах паленой шерсти в спальне, он поставил три стула треугольником, налил всем вина и предложил Чайзу присесть и рассказать о том, что с ним произошло. Он прервал его лишь однажды, когда услышал, как люди командира фланга Сесто Панотти позволили Салтайе себя поработить. Он воскликнул: «Идиоты!», а потом добавил слово, которое Паола Апицелла никогда не произносила в присутствии своей приемной дочери.
Фабия не услышала ни одной фальшивой ноты в рассказе мальчишки. Наверное, по большей части он говорил правду, поскольку хорошая ложь всегда замешана на правде. «Мать Лжи, Ты получила способного ученика!» Что же теперь делать с Чайзом? Стал он Избранным или нет? И уживутся ли двое Избранных во дворце?
Фабия спросила:
— А какова судьба Сесто?
— Она его убила, миледи. В маленькой роще неподалеку от города. Это было ужасно! Наверное, я смогу отвести туда ваших людей, милорд. Я неплохо знаю это место. Пусть несчастного похоронят, как положено.
— А как она его убила?
Чайз молчал всего секунду.
— Она перерезала ему горло.
Не она. Он. Кровь и рождение; смерть и холодная земля. Посвящение.
Кавотти вопросительно посмотрел на Фабию. Наверное, он надеялся услышать ее мнение относительно истории Чайза, но Фабия нарочно сделала вид, что поняла его иначе, поскольку хотела кое-что сообщить своему Избранному брату.
— А теперь моя очередь. Да, я Избранная. Когда Стралг сделал Оливию заложницей — якобы заложницей, а на самой деле рабыней и игрушкой — он передал меня кормилице, Паоле Апицелле. Она потеряла мужа в сражении, а ее ребенок умер. Однако она была Избранной, и Мать Ксаран о ней позаботилась. — Кавотти поморщился, услышав запретное имя, и Чайз поступил так же. Мальчик хорош! — Она оставалась моей приемной матерью, пока четыре года назад Салтайя Храгсдор ее не убила. Я узнала подробности от Свидетельницы, так что это правда. Паола была нежной любящей женщиной. Она не имела ничего общего с Королевой Теней — воплощением зла.
Марно превратился в скалу. Чайз широко распахнул невинные глаза.
— Конечно, я могла бы не принимать Древнейшую, однако это мой выбор. Если бы я хотела стать такой же, как Салтайя, то присоединилась бы к ее шайке, к ее семье. Она надеялась выдать меня замуж за своего племянника Катрата. Я отказалась. И я всегда использовала свою силу по справедливости: отомстила убийце Паолы, спасла невинную женщину, пленницу Хорольда Храгсона, хотя и знала, что он накажет ее стражу. Я убедила Орлада и остальных устроить для Салтайи ловушку на перевале. Другого способа остановить Салтайю и помешать ей воссоединиться со Стралгом я не видела. И я честно верила, что в конечном счете хороших людей погибнет меньше. — Фабия пожала плечами, сожалея, что не может прочитать мысли мужа. — Больше я никого не убью. Конечно, если мне или тем, кого я люблю, не будет угрожать опасность.
— Ты поклоняешься Злой богине, — сказал Марно Кавотти.
— Она старейшая и величайшая из всех богинь. Она Мать Лжи, поскольку все мы лжем о смерти. Мы боимся смерти, а потому лжем о ней. Мы говорим, что человек вернулся во Чрево, перешел за Вуаль или пирует в залах Веру. Как будто нам что-то об этом известно! На самом деле мы ничего не знаем.
— Ты поклялась служить Злой богине! — повторил Кавотти.
— Она выбрала меня. Я не знаю почему. Разве боги объясняют свои решения смертным? Я много об этом думала, пока мы шли через перевал. Мать Ксаран — богиня крови и рождения, смерти и холодной земли. Далеко не всегда смерть — это зло. Она может быть освобождением или приговором. От нее зависят и новые жизни, а без рождения не может быть смерти; иначе мы бы заполнили весь мир, и в нем не осталось бы места для новых людей.
На Границе Фабия была очень близка к гибели. Мать многому научила ее там, и ее слова стали понятнее.
— Она дает Избранным огромную силу, но Она позволяет нам делать выбор — мы сами решаем, как использовать свое могущество. Салтайя относилась к людям, как к сорнякам, и если у нее возникало желание, она их просто топтала. Я искренне верю, что Паола использовала свои способности ради добрых дел. Насколько мне известно, она применяла их только для защиты своей жизни. Сила — еще не обязательно зло!