– Нет-нет, я не обеспокоен, мистер Лау, – вяло прореагировал капитан. Он отпихнул от себя змейку, настойчиво пытающуюся познакомиться. – Неужели эта тварь хочет, чтобы я ее проглотил?
Прокатился радостный гул, когда гостей стали обносить жареными пауками.
– Вы такая несмелая за столом, мне жалко ваше истощающееся тело, – сосед по пиршеству галантно посочувствовал Лилиан и принялся смачно хрустеть членистоногими. Слегка удовлетворившись, он показал незаурядное знание философии: – Мы кушаем их, они кушают нас. Мир един. Ура.
– Эти зверьки смотрят на меня укоризненно, – отозвалась безрадостная мисс Кэмден и неожиданно попросила у Клопика кепку. Тот вовремя отдернул лучшую часть своей одежды, догадавшись, на что потянуло белую женщину.
Индиана не унимался, хотя рисковал показаться своим собеседникам назойливым:
– Я услышал в этой деревне, господа, будто люди из Дхангархи коечто отняли у них.
Лау, еще растягивая щеки в улыбке, сверлил взглядом на лице профессора дырки.
– Доктор Джонс, в нашей стране не приняты сомнительные шутки.
– Прошу прощения. Я-то думал, мы обсуждаем фольклор, коллективное бессознательное, так сказать.
– И что, как им кажется, у них отняли? – вежливо поинтересовался британский офицер.
– Священный камень.
– Вот видите, капитан, – сказал, размягчаясь, Лау, – всего лишь камушек. Может, у них вдобавок цветочек отняли? Или травинку?
Тем временем мисс Кэмден принесли настоятельно затребованный ею «простой супчик». Она, с упоением поводя носом, подняла крышку, жадно сунула ложку и тут же жалобно пискнула. Важную роль, как оказалось, в кушанье играли глаза – большие, карие, похожие на человечьи…
Между тем, не слишком приятный обмен мнениями – внешне спокойный, но внутри бурлящий – продолжался.
– Чуть не забыл, мистер Лау. Священный камень из деревни не просто Шива-линга, которому привыкли поклоняться крестьяне. Он имеет отношение к легенде о камнях Шанкары, то есть, согласно повериям, обеспечивает хорошую жизнь.
– Доктор Джонс, к вам удивительно прилипают всякие байки. Из какого клейкого материала вы сделаны? Кстати, про вас тоже говорят малоприятные слова. Например, что вы в Канджуре на самом деле не производили раскопки, а просто грабили могилы.
– Ну, знаете, газетчики любят подбавить красок для яркости, – вынужден был уйти в оборону Индиана. – Действительно, грань между ограблением и археологическими раскопками порой тонка. Все зависит от того, претендует ли кто-нибудь еще, кроме археологов, на имущество, которое пролежало тысячи лет в земле. Что касается соблюдения покоя мертвых, то все мы, без исключений, форменные некрофилы. Особо не задумываясь, мы существуем за счет останков некогда живших существ, из которых состоит верхний слой почвы, нефть и газ. Согласны?
– А султан Мадагаскара пообещал, что отрубит вам голову, едва вы попадете в его владения, – продолжал весьма информированный мажордом Лау.
– Отнюдь не голову, – отразил выпад Индиана.
– Тогда, значит, руки.
– Если бы руки… – профессор смущенно закашлялся, глядя куда-то вниз. – Ладно, это неважно. Мы с султаном не поделили вовсе не археологические ценности. Я его кое в чем опередил. Хотя, надо признаться, получилось недоразумение.
– Также как и сейчас, – закрыл вопрос Ананд Лау.
Разговор неожиданно возобновил молчавший до той поры малец раджа.
– Я тоже слышал о Фаги. И долгое время считал – это лишь сказки, которыми пугают детей, чтобы они не бегали далеко от дома. Но потом выяснил, что культ Фаги действительно существовал. Воистину отвратительный культ для всех, кто поклоняется и Шиве, и Вишну. Мне стыдно за то, что происходило здесь несколько столетий. И я уверяю вас – это никогда не повторится в моих владениях.
– Если я обидел вас, то прошу прощения, Ваше Величество, – торжественно объявил Индиана. Малыш Зелим показался ему совсем непохожим на тех, кто приложил руку к кровопусканию в окрестностях Дхангархи.
После того, как инцидент был исчерпан вмешательством правящей особы, наступило время десерта. Возбужденно хихикнул сосед Лилиан, гурман внушительных размеров. Измученная женщина встревожилась, морально готовясь к очередному удару по психике.
Подготовка не слишком помогла. На десерт вместо сливочного мороженного подали… похоже, это были охлажденные гениталии какого-то довольно крупного животного. Лилиан не выдержала и свалилась в обморок. Ее тут же унесли в покои, чтобы не портить картину пиршества.
После завершения праздничного обеда-ужина Индиана решил навестить сраженную гастрономическими ужасами компаньонку.
– Расскажете потом, как утешали даму, – напутствовал его бывалый Клопик.
Когда Индиана постучал в высокую дверь из красного дерева, «больная» почему-то открыла сразу, как будто дожидалась его на пороге.
– У меня есть кое-что для тебя, Лили.
– У тебя нет ничего такого, что могло бы меня заинтересовать, – надменно произнесла она.
– Напрасно ты так думаешь, – многозначительно возразил Индиана.
Он достал из-за спины тарелку с нормальными фруктами и хрупнул яблоком. Лилиан бросилась на сочную мякоть, как летучая мышь, чуть не отхватив Индиане палец.
– Пожалуй ты не такой уж и плохой человек. Если я выйду замуж за какого-нибудь раджу, ты можешь смело претендовать на пост главного придворного раба. Обещаю пороть тебя нечасто.
Лилиан смотрелась хорошо в индийском халате. Совсем не так, как в Кхорлаке. Голос ее стал почти мелодичным, волосы светлыми и мягкими, глаза прояснились и набрались яркой голубизны. Индиана отметил, что мисс Кэмден пробуждает в нем недвусмысленные чувства. Кроме того, на ее шее откуда-то появилось и поблескивало ожерелье из крупных изумрудов.
– Это тебе тот жирняга в чалме подарил?
– Жирный не жирный, а подарки даме он делает на свои доходы.
Оказалось, кое-какие вещи доктора Джонса все-таки задевали.
– Для феодала доход не проблема, милая, надо только лишний раз пройтись плеткой по худым задницам своих подданных, тем более, что в местных копях добываются эти самые изумруды. По большей части они реализуются на лондонских аукционах, но кое-что местные властители оставляют и себе. Как все южане, они любят блестящие побрякушки. Между прочим, мой дедуля в Гражданскую, во главе негров…
– Знаю, грабил плантаторов-южан, а на вырученные средства пил, не просыхая, «бербон» до конца своих дней, – в грубой форме перебила «милая». – А какой-нибудь твой дедуля по маминой линии со своей казачьей сотней чистил дворец бухарского эмира, тоже южанина и рабовладельца. Меня тот дядька в чалме, между прочим, в гарем приглашал. Обещал кормить птичьими языками и сдувать пылинки.
– Работа в гареме опасна. Соглашайся, если тебе оказали доверие, только не забудь застраховать свою голову. На случай отделения ее от тела… Ты спать, что ли, в этом ожерелье собираешься?
– В нем, и больше ни в чем. Это тебя шокирует, мистер Джонс?
– «Больше ни в чем». Жалко тебя, вдруг какая-нибудь многоножка по телу проползет. От нее след на всю жизнь, который даже после смерти останется… – Несмотря на страшные слова Индиана думал о другом, более приятном. – А вообще, меня ничто не может шокировать. Ведь я ученый. Озадачить – другое дело.
– Как ученый, ты получаешь знания из опыта?
– Всегда, Лили.
– И какой опыт ты хочешь поставить на мне сегодня, десять лет спустя после того, первого? – Женщина несколько подалась вперед бюстом.
– Среди прочего я исследую ночную жизнь животных, – скромно определился ученый.
– Иначе говоря, ты хочешь узнать, что я кладу на подушку, голову или ноги, на каком из боков сплю? – все таинственнее улыбаясь, промурлыкала Лилиан.
– Нет, я изучаю способы привлечения самок и самцов, брачные игры, виды оплодотворения…
– Уверена, что в собачьих свадьбах у тебя большой опыт, – неискренне осудила мисс Кэмден.
Они поцеловались впервые за десять лет. Это понравилось доктору Джонсу, который достаточно долго не участвовал в боях на сексуальном фронте. Не десять лет, конечно, и не со времен визита в султанат Мадагаскар, но все-таки… Похоже, и ей понравилось. Во всяком случае, она сказала:
– Извини, что я была неласкова, бранилась… Со мной, наверное, трудно.
– Ничего-ничего. У меня бывали эпизоды и похуже, – простодушно признался археолог. – Однажды в доме терпимости на Капокабана… ладно, об этом потом.
Женщина почти не обращала внимания на суть слов, она уже плыла в сладком тумане грез.
– Зато ты не знаешь, может ли быть лучше. И без меня это вряд ли станет тебе известно.
– Как ученый, я ничего не могу утверждать заранее, априори. Твое предположение, Лилиан, надо проверить эмпирическим путем. Пожалуй, к утру все станет ясно.
Индиана решительно закрыл за собой дверь номера, вернее, покоев. А Лилиан, напротив, тут же распахнула закрытые было створки.
– Ну ты, орангутанг! Я не так доступна, как тебе кажется.
– А я, получается, доступен? – доктор Джонс задался риторическим вопросом, после чего направился на выход, развивая тему. – Обычно я устраиваю конкурс среди претендующих на меня женщин, чтобы узнать, какая самая достойная. Между прочим, очень серьезный конкурс.
– Ты просто не хочешь признаться, что заплесневел, прожив без меня эти десять лет.
Индиана решил быть твердым, но в меру конечно.
– Если я очень понадоблюсь, тебе известно, куда бежать.
– Через пять минут ты будешь ломиться в мою дверь. Мы оба это знаем, – веско предупредила Лилиан.
– Через пять минут я буду сладко спать. Хр-р-р-р…
Индиана вернулся к себе. Даже переоделся, запихнув чужой смокинг под кровать. Но вместо того, чтоб отходить ко сну, принялся смотреть на часы. Если не пять минут, то сколько надо для приличия? Семь? Нет, это еще неприлично. Однако же – «придворный раб», чуть ли не евнух. И кто это говорит Индиане? Забулдыга мисс Кэмден, пьющая на спор с шерпами! Вполне вероятно, что она не знала меры и в половом вопросе. «Орангутанг»… Кстати, орангутанги – очень милые и скромные животные… Нужно проучить жадную распущенную бабенку. Напрячь волю и проучить. Йога должна в этом помочь: вначале глубокое расслабляющее дыхание, затем энергия направляется снизу вверх. Снизу вверх… Нет, совсем не то поступает в голову снизу. И в правое, и в левое полушарие, и в спинной мозг. Необходимо тщательнее контролировать ментальные образы.
Наконец, профессор понял, что йога бессильна, как туман, а мисс Кэмден, скорее всего, сейчас общается с бутылкой. Возбуждает это ее или, наоборот, успокаивает? Пока он тщательно взвешивал разные доводы, случилась неприятность.
На его горло легла удавка.
Фаги! Душители, которые душат не абстрактную свободу, а конкретное тело. Это их прием: накинуть на горло шелковый шнурок – и оп-ля. Гость раджи успел подумать об этом, потому что шея у него была крепкая. Он сумел протащить врага вперед, а потом, резко присев, бросил его приемом греко-римской борьбы набок. Увы, здоровяк-убийца не отпустил удавку – видимо, хорошо поднаторел в душительском мастерстве. Он даже смог подняться. Еще немного, и все… В бессмысленно мечущиеся руки археолога попался металлический кувшин стиля «бидри» с серебряными аппликациями, которым он и влепил душителю в лоб. Тот немного обалдел, тогда Индиана, приподняв его локти, попробовал швырнуть приемом джиуджитсу через себя. Но душегуб был цепким, как бульдог, и ловким, как пантера. У более худого борца подкосились ноги под массой бросаемого тела, и он упал на ковер. Подлый незнакомец вновь оказался за спиной у доктора Джонса.
Сквозь запертую дверь прорвались гневные слова Лилиан.
– Ну, мистер Джонс, эту ночь ты никогда не забудешь! Я просочилась у тебя между пальцев! Спи спокойно, надеюсь тебя не будут мучить кошмары! Я могла быть самым интересным твоим приключением!
Доктора Джонса кошмары не только мучили, но уже добивали, поэтому вместо слова «помоги» из его передавленного горла вылетело лишь слабое «и-и-и-и».
Палец, засунутый под шнурок, помогал все хуже и хуже. Голова наливалась тяжестью и пухла, в глазах темнело и темнело… Незадолго до наступления непроницаемой ночи, Индиана удачно двинул назад затылком и попал душителю в переносицу. Это называется у чикагских гангстеров «датским поцелуем». Удавка ослабла, тогда Индиана, чуть развернувшись, врезал душегубу локтем в солнечное сплетение и тылом кулака – по горлу.
Враг чуть-чуть раскис, не более того. Возможно, поединок продолжался бы долго и неизвестно чем закончился, если бы не прекрасная ваза. Это очередное произведение искусства было нахлобучено на голову неприятеля. Размеры обоих предметов прекрасно сочетались. Оставалось повернуть вазу вместе с головой налево, и еще налево – до хруста. Душитель пал.
Индиана поспешил в покои мисс Кэмден. Это было недалеко – напротив. Она подпрыгнула на постели и закудахтала с неприкрытой радостью:
– Наконецто! Будь нежен со мной, будь аккуратен, как с фарфоровой статуэткой…
Но сейчас совсем другая задача стояла перед долгожданным гостем. Новый душитель мог прятаться в этой комнате или же в любой момент пожаловать сюда через потайной ход. Однако мисс Кэмден явно не понимала сути метаний профессора по ее покоям. Возможно, она посчитала его слегка поддатым или обкурившимся опия.
– Да вот же я, Инди. Ку-ку!
– Здесь никого нет, – хрипло сказал доктор Джонс.
– Я здесь, – ласково возразила женщина.
И тут ему показалось, что мелкие цветы в приземистой вазе у изголовья кровати слегка колышутся, будто от сквозняка. Однако окно было плотно закрыто, чтобы комнату не навещали противные южные насекомые и зверюшки покрупнее, вдобавок оно находилось в стороне.
Тогда внимание переключилось на шикарную кровать. После тщательного осмотра профессор несколько раз прыгнул на нее, даже попробовал оторвать от пола.
– Инди, все в порядке, – забеспокоилась мисс Кэмден. – Крепкий станок. В крайнем случае, мы можем перебраться на ковер.
Настойчивый археолог опустился на колени, его взгляд остановился на ножках кровати. Они представляли собой голых бронзовых дамочек и тоже нуждались в проверке.
– Эй, отпусти их! Вот я, ну вот же я, – несколько раз напомнила удрученная женщина, сделанная из живой плоти, и поманила к себе рукой. Ей казалось, что дела доктора Джонса совсем плохи. Но стоило повернуть одну из бронзовых фигурок вокруг оси, как кровать вместе с частью пола вдруг двинулась вниз.
7. Кошмар атакует
Спуск кровати в подполье оказался недолгим. Открылась шахта, футов на шесть в глубину, в которую стал глядеть Индиана.
– Чего менято не позвали? – звенящим от восхищения голосом упрекнул Клопик.
Оказалось, что он тоже присутствует в женских покоях! Наверное, потому что Индиана забыл от нетерпения запереть дверь за собой.
– Ну и чутье у этого парня! – тревожно оглянулся доктор Джонс. – Постучался хотя бы.
– Вы тоже не постучались, – уличил малыш. – Ввалились без спроса.
– Мне, наверное, можно.
Индиана осторожно глянул на притихшую Лилиан и понял, что она не возражает.
– Что вы такое нашли? – не унимался настырный мальчик.
– Ничего особенного. Обыкновенный потайной ход…
Археолог отправился вниз, и вскоре наверх пошли сообщения:
– Тут коридор какойто. Ого, надпись на санскрите! «Душу нельзя рассечь на куски оружием, сжечь огнем, смочить водой, иссушить ветром». Это вдохновляет.
Лилиан как всегда ничего не поняла:
– Помоему, бессмысленные слова.
– Они означают, Лили, что, пока мы не наложим в штаны со страху, все будет хорошо… Эй, Клопик, несика наши вещички сюда.
Решение созрело вмиг. Возможно, оно было ошибочным. Возможно, трагическим. Но доктор Джонс придерживался принципа: или думаешь, или действуешь. Покрайней мере, интуиция подсказывала ему, что обычные пути для него и его спутников уже отрезаны. Лау или ктото вроде него собрался покончить с непрошенными гостями, чтобы никто больше не портил аппетит в пиршественной зале.
– Лилиан, ты останешься наверху, – распорядился командир маленького отряда. – Пока тебя не позовут, не дергайся. А мы с мистером Лопсангом сходим на экскурсию по местным достопримечательностям… Клопик, двигайся за мной след в след.