Вдобавок это оказался не простой кугуар, а сам Полковник: самый большой, самый старый и самый подлый кот на всем Верхнем Гумбольте. То место, где мы с ним сцепились, было названо Кугуарьей горой как раз в его честь. Наглость Полковника простиралась так далеко, что он не боялся самого Кэпа Кидда, а ведь тот сызмальства слыл грозой всего кошачьего племени.
В общем, прежде чем мне удалось как следует ухватить старину Полковника за шею, паразит успел превратить в клочья почти всю мою одежду, а заодно на славу располосовал мне когтями кожу. Подлая тварь настолько вывела меня из себя, что, сцапав поганую кошку, я перехватил ее за хвост и начал крутить над головой, выкосив вокруг себя все колючие кусты ровно на семнадцать с половиной футов.
Наконец с хвоста кугуара слезла шкура и он выскользнул из моей руки. Старина Полковник грузно плюхнулся на землю, быстро вскочил и пустился наутек, визжа так, что у человека, менее привычного к таким делам, запросто могли лопнуть барабанные перепонки. Совершенно ненормальный кот. Но все-таки не настолько ненормальный, чтобы снова ринуться в бой. Теперь мне иногда кажется, что в тот раз он просто не признал меня спросонок.
Тут до меня донеслись отчаянные призывы Билла. Парню явно требовалась помощь. Поэтому я рванулся вверх по склону, ломясь сквозь заросли не хуже дикого буйвола, оглашая окрестности громкими ругательствами и обильно орошая проклятые кусты кровью, сочащейся из ран. Время тайной дипломатии и скрытных военных действии явно миновало. Кое-как продравшись на открытое место, я сразу увидел Билла, суетливо подпрыгивавшего на самом краю каменного козырька в попытках дотянуться до веревки, на нижнем конце которой зачем-то дергался как кузнечик злосчастный Джек Спрэгг.
— Какого черта ты не крался тихо и незаметно, ведь мы же договорились! — едва увидев меня, взвыл Глентон. — Все было так хорошо! Я уже почти уговорил кретина отказаться от его затеи. Правда, он еще продолжал стоять на краю выступа с петлей на шее, но уже начал прислушиваться к моим словам. А тут в кустах вдруг поднялся такой кошмарный шум, что парень с перепугу вздрогнул и свалился с обрыва. Ну сделай же что-нибудь!
— Может, перебить веревку? — наморщив мозги, предложил я, доставая револьвер.
— Прекрати, проклятый осел! — взвизгнул Билл — Он же свалится с утеса и сломает себе шею!
Тут я вдруг сообразил, что дерево вовсе не такое большое, каким оно мне сперва показалось. Тогда я подошел, обхватил руками ствол, потянул его вверх, чтобы малость освободить корни, а затем слегка повернул так, чтобы сук, на котором висел Джек, перестал высовываться за край обрыва. К сожалению, ежели судить по каким-то лопающимся звукам, мне не удалось сохранить в целости все корни этого деревца. А жаль! Такой пейзаж пропал. Билл, похоже, тоже немного огорчился. У него даже глаза на лоб полезли от расстройства. И вид у него, когда он перерезал веревку своим охотничьим ножом, был какой-то растерянный. Наверно, поэтому он позабыл поддержать Джека перед тем, как резать веревку, отчего тот свалился на камни с глухим стуком, словно куль с овсом.
— Кажется, помер, — с отчаянием в голосе сказал Глентон. — Плакали мои шесть баксов. Не видать мне их, как своих ушей! Ты только посмотри, какой у мальчика нехороший цвет лица. Вся морда ярко-красная, что твой помидор!
— А! — отозвался я, откусывая себе от плитки табака кусок для жвачки. — Пустяки. Все они так выглядят, кто успел хоть маленько повисеть. Вот, помню, однажды придурки из комитета по охране правопорядка вздернули моего дядюшку, Джеппарда Граймса, так у нас добрых три часа ушло на то, чтобы его откачать. С другой стороны, он, конечно, уже битый час на веревке проболтался, прежде чем мы его нашли.
— Заткнись! — прорычал Билл, срезая петлю с шеи Джека. — Лучше помоги мне откачать парня. Ты выбрал дьявольски неподходящее время для того, чтобы исповедоваться передо мной в грехах твоих долбаных родственничков… Эй! Посмотри-ка! Кажется, он приходит в себя!
Раз уж Джек все равно начал дрыгать ногами и хватать ртом воздух, Глентон сбегал вниз за бутылочкой, из которой влил парню в глотку добрую порцию. Вскоре Спрэгг сел и принялся озабоченно ощупывать шею. Парень яростно шевелил губами, однако не мог издать ни звука.
А Билл, кажется, только теперь обратил внимание на мой несколько встрепанный вид.
— С тобой-то что стряслось, скажи на милость? — изумленно спросил он.
— Да так. Всего лишь наступил на старого Полковника, — насупившись, ответил я.
— Чего ж ты ушами хлопал? Разве не знаешь, что за его шкуру назначена большая награда? Мы могли бы разделить денежки пополам.
— Лично я по горло сыт Полковником, — несколько раздраженно заметил я. — Ничуть не огорчусь, если никогда его больше не увижу. Нет, ты только посмотри, что этот сукин кот сотворил с моими лучшими штанами для верховой езды! Если тебе так уж нужна та премия — иди и лови Полковника сам.
— Вот-вот! И оставь наконец меня в покое! — неожиданно вмешался в разговор Джек, неприязненно глядя на нас обоих. — Твоя забота мне уже поперек горла встала. В прямом смысле. А если мне вздумается повеситься еще разок, я прекрасно обойдусь без посторонней помощи!
— И не думай даже, — сурово осадил его Билл. — Мы с твоим папашей старые друзья, а потому мой долг — любой ценой сохранить твою никчемную жизнь. Даже если ради этого мне придется тебя укокошить!
— Это мы еще посмотрим! — пронзительно выкрикнул Джек, неожиданно ныряя головой вперед в попытке проскочить между ног Глентона.
Парнишке почти наверняка удалось бы смыться, если б я не успел зацепить его своей шпорой за штаны. Негодник тут же отплатил черной неблагодарностью, заехав мне по уху первым попавшимся под руку булыжником, а потом, пока мы вязали этого висельника по рукам и ногам остатками его собственной петли, он буянил и скандалил как самая сварливая старуха в мире. Моя природная стыдливость никак не позволяет повторять здесь его речи.
— Ну? Случалось ли тебе когда-нибудь встречать такого идиёта? — горестно вопрошал меня Билл, усаживаясь поудобнее на спине Джека и поигрывая своим стетсоном. — И что же нам теперь с ним делать? Не можем же мы вечно держать его спеленутым!
— Придется хорошенько за ним следить, пока дурень не откажется от нелепого намерения покончить с собой, — ответил я. — Думаю, какое-то время он может пожить в нашей хижине.
— У тебя, случаем, нет сестер? — вдруг поинтересовался Джек.
— А как же! — с чувством сказал я. — Полон дом. Там куда ни плюнь, обязательно в какую-нибудь попадешь. А в чем дело?
— Тогда я туда не хочу! — горько сказал Джек. — Я больше не желаю видеть никаких женщин, даже ежели они родом с гор Гумбольта. Сердце мое полно отравы. Мед любви стал для меня трупным ядом. Лучше уж бросьте меня здесь на растерзание канюкам и кугуарам!
— Придумал! — вдруг воскликнул Глентон. — Давай возьмем парня с собой на хорошую охотничью вылазку в самые нехоженые места Верхнего Гумбольта! По правде говоря, я и сам давно хотел там побывать. Держу пари, в тех краях еще не ступала нога белого человека! Если, конечно, не считать тебя, Брек. Ты уж не обижайся, но…
— Берегись! — заорал я, краем глаза заметив, как в зарослях мелькнула чья-то лохматая шкура.
Решив, что к нам с самыми недобрыми намерениями снова пожаловал старый Полковник, я выхватил пару своих шестизарядных и открыл было беглый огонь по кустам, как вдруг оттуда донесся знакомый разъяренный голос:
— Прекрати счас же, поганец! Чтоб ты лопнул!
С этими словами на горизонте показалась довольно странная личность: высоченный, громадный старый хрыч, буйная седая шевелюра которого так срослась с седой бородищей, что стала неотличима от львиной гривы. В руке старик сжимал здоровенную суковатую дубину, а вокруг пояса у него была повязана шкура большущего кугуара. При виде такого чуда в перьях Спрэгг глупо вытаращил глаза и пролепетал:
— Боже! Это что за урод?
— Всего лишь еще одна жертва гнусных женских происков, — успокоил я Джека. — Старик Джошуа Брэкстон из Жеваного Уха, самый крутой адвокат во всей Южной Неваде. Он у них старейшина или что-то вроде того. Я так думаю, что мисс Старк — ну, та старая дева, которая всю жизнь проторчала учителкой в школе, — опять принялась плести вокруг бедняги свою любовную паутину. А как только она в очередной раз начинает смотреть на него таким вот овечьим взором, старик быстро швыряет в котомку кое-какое барахлишко и сматывается сюда, в верхнюю сьерру.
— У меня просто нет другого способа спасти свою шкуру! — пророкотал Джошуа, подплывая к нашей честной компании. — Если б мне не удалось изобрести вот эту единственно верную стратегию, чертова баба уже давным-давно женила бы меня на себе! С равнин редко кто поднимается сюда, в горы. Ну, а если мне даже случится столкнуться с кем-нибудь, меня все равно никто не признает при таком-то такелаже! А вы, паразиты, как посмели нарушить мое уединение? Подняли такой тарарам, что разбудили меня прямо в моей пещере. Стоило мне увидеть, как старый Полковник, задрав ободранный хвост трубой, поспешно переселяется в дальние края, и я сразу допер, что где-то рядом Брекенридж Элкинс!
— Мы здесь по делу, — сказал Билл. — Спасаем вот этого юнца от прискорбных последствий его же собственного недомыслия. Ты смылся сюда потому, что одна баба надумала женить тебя на себе. А вот наш Джек прибыл в горы, чтобы украсить своей персоной сук вон того дуба из-за того, что другая баба никак не желает выходить за него замуж.
— Есть же люди, которые просто не хотят понять, какая сказочная удача им привалила! — с черной завистью в голосе сказал старик Джошуа. — Ты только посмотри на меня, парень! Я сплю и вижу, как бы мне поскорее вернуться в Жеваное Ухо. Ведь я там уже больше месяца не был! Но уж лучше я буду до конца своих дней скитаться здесь, в глуши, пока эта старая потрепанная курица, мисс Старк, поджидает меня там!
— Да не кипятись ты, Джош, — сказал Глентон. — Успокойся. Тебе тоже повезло. Мисс Старк в Жеваном Ухе давным-давно нету. Она еще три недели назад собрала свои манатки да укатила в Аризону.
— Ал-лилуй-йя! — восторженно вскричал Джошуа и на радостях подбросил свою дубинку так высоко, что назад она уже не вернулась. — Выходит, я могу вернуться! И снова стану человеком среди людей! Хотя нет, постой! — Он полез в складки кугуарьей шкуры и выудил оттуда запасную дубинку. — Наверняка они там уже нашли взамен одной старой дуры другую. Свято место пусто не бывает! Уж это мне новомодное школьное здание, которое они отгрохали в Жеваном Ухе! Оно есть срамота и проклятие Божие! Самый настоящий рассадник всех пороков; логово хищных арифметичек, охотящихся за мужьями!
— Да не волнуйся ты так! — Билл еще раз поспешил успокоить безутешного старика. — Мне случайно удалось увидеть портрет того сосуда зла, который они выписали взамен мисс Старк откуда-то далеко с востока. Симпатичная такая малышка, прехорошенькая и молоденькая, будто сама только что школу кончила. Да она в твою сторону даже ухом не поведет, уверяю тебя! А о том, чтобы она вознамерилась проставить на замшелой шкуре такого старого хрыча, как ты, свое личное клеймо, вообще никакой речи быть не может!
— Что ж ты раньше молчал? — Во мне вдруг пробудился самый живой интерес. — Говоришь, молоденькая и хороша собой?
— Как скаковая кобылка самых лучших кровей! — с чувством заверил меня Глентон. — Ей-богу, в первый раз в жизни встречаю учителку, которой не исполнилось бы сорок прямо при рождении, и притом с мордашкой, не напоминающей, как это обычно у них принято, начало той вечной засухи, за которой последует конец света! Она прибывает в Жеваное Ухо на вечернем дилижансе, а приветствовать ее собрался весь город! Мэр уже приготовил речугу и обязательно толкнет ее, если сумеет устоять на бровях. Да, совсем забыл: они даже заказали оркестр!
— Вот идиёты! — презрительно фыркнул Джошуа. — Ведь в этом самом образовании нету, ровным счетом никакого смысла. Я адвокат и имею полное право утверждать это!
— А вот я так не думаю! — решительно возразил я. (Справедливости ради надо заметить, что эти мои слова относились к тому времени, когда я еще не успел стать поистине образованным человеком.) — Должен признаться, порой я ужасно сожалею, что так и не научился толком читать и писать. Но что делать, у нас на Медвежьем Ручье отродясь не было школы!
— Как же ты ухитряешься прочесть, что написано на ярлычках, наклеенных на бутылках? — фыркнул старый Джошуа.
— Просто уморительно, как быстро одно лишь предвкушение увидеть хорошенькое женское личико может в корне изменить все взгляды самого зрелого мужчины на жизнь, — слегка невпопад брякнул Билл. — Мне помнится, что, когда мисс Старк однажды спросила у тебя, не хотят ли твои родственники с Медвежьего Ручья, — а ведь вы там все друг другу родственнички, — чтобы она вскарабкалась к вам наверх и немного подучила ваших детишек уму-разуму, ты не полез в карман за ответом. Ты только разок глянул ей в лицо, напыжился как индюк и заявил, что, дескать, ее гнусное предложение идет вразрез с основными принципами свободы, которые пока еще торжествуют на Медвежьем Ручье, а потому оно может серьезно повредить вашим невинным малышам. Путем самого разлагающего влияния, каковое так называемое образование неизбежно окажет на нежные детские души. Так загнул что я до сих пор помню. А напоследок ты еще добавил что свободолюбивый народ Медвежьего Ручья твердо намерен — и если понадобится, то с оружием в руках — противиться таковому подлому разлагающему влиянию вплоть до последней капли крови.
— Тьфу на вас, — сказал я, небрежным движением руки отметая клеветнические нападки Билла и Джошуа. — Просто я только сейчас понял, в чем заключается мой долг. А он заключается в том, что мне надлежит стать проводником культуры, всячески содействуя тому, чтобы самая ее трепетная суть вошла в плоть и кровь ныне подрастающего на Медвежьем Ручье молодого поколения! Я просто нутром чую, как в моей груди призывно стучит набат, настоятельно требующий учиться! Кроме того, уже давно собирались открыть на Медвежьем Ручье лучшую в мире школу, клянусь Аллахом! Если уж на то пошло, я сам срублю здание для этого храма наук и искусств, пусть даже мне придется лично иметь дело с каждой засевшей в горах обомшелой каракатицей!
— Ну а где же ты найдешь учителя для вашей школы? — вдруг заинтересовался Джошуа. — Ведь не думаешь же ты, что Жеваное Ухо уступит тебе свою добычу?
— Уступит! — не колеблясь ответил я. — А если они не отдадут малышку добровольно, я прибегну к иным способам убеждения. Медвежий Ручей поистине изнывает от бескультурья! Я залью все равнины кровью так, что скакуны будут купаться в ней по самые обабки, ежели от меня потребуется такое! Вперед! Я уже устал ждать, пока предо мною распахнутся двери храма наук и искусств! Вы со мной или как?
— О нет! — довольно убедительно простонал Джек. — Только не это!
— Вот черт! — пробурчал Глентон. — Ну что прикажешь с ним делать?
— Пустяки! — ободрил я Билла. — Просто привяжем парня где-нибудь рядом с тропой. Где-нибудь повыше. Так, чтобы его не сожрали койоты. А потом подберем на обратном пути.
— Замечательная идея! — воскликнул Билл, не обращая ни малейшего внимания на жалобные протесты Джека, высказанные парнем весьма энергично и в самой что ни на есть непечатной форме. — Так и сделаем! Нежная гитара моих нервов почти истлела, пока я изнурял свою бедную лошадку бессмысленной погоней за этим юным идиётом! И теперь я нуждаюсь в небольшой передышке, дабы заново настроить своего Гварнери. Или как там его еще? И вообще! Я желаю лично увидеть это новое чудо педагогики! Иначе у меня просто крыша поедет от любопытства. Чего молчишь, Джош?
— По-моему, так у вас у обоих уже поехали крыши, — проворчал старейшина адвокатов. — Навстречу друг другу. Того и гляди, столкнутся. Что до меня, то я слишком давно питаюсь орехами и очень-очень тощими кроликами, чтобы рассуждать трезво. Но, поскольку мне доподлинно известно, что единственный способ переубедить Брекенриджа Элкинса сводится к тому, чтобы отправить парня на тот свет, а у меня есть страшное подозрение, что такая задача мне не по плечу, значит — вперед! Но предупреждаю! Я совершу все возможное, дабы тлетворное влияние той самой образованности ни на мгновение не потревожило священный покой Медвежьего Ручья! И не подумайте, что подобное решение вызвано моей личной неприязнью ко всяким там учителям и учительницам! Просто таков мой священный принцип, а заодно — извините, парни, но так уж устроена жизнь!