— Вы не пускаете меня, потому что я женщина, — заявила Маева.
— Нет, я не пускаю тебя, потому что ты девчонка, — поправил ее Джерин.
Она воззрилась на него с изумлением и гневом. Он, не смущаясь, продолжил:
— Это твой первый поход, не забыла? Посмотри на тех всадников, которых я послал на запад. Что ты можешь о них сказать, а?
— Они все мужчины, — сердито отрубила Маева.
— Ты права, — согласился Джерин. — Они все мужчины. Мальчишек среди них нет. И все они сели в седла, когда ты еще не родилась. А двое из них вообще осваивали верховую езду в те времена, когда этот способ передвижения только-только стал входить у нас в обиход. Они все немало сражались, причем сражались верхом. Вот лет через десять-двенадцать, если ты по-прежнему останешься в моем войске, — «а я все еще буду жив», мелькнуло в его голове, — у тебя появится куда больше возможностей участвовать в таких рейдах.
Интересно, как Маева воспримет головомойку? Фанд взвилась бы от ярости и накинулась на него. Вэн тоже обозлился бы, но неистовствовать не стал бы. «Однако мы с ними почти одногодки, а девочка все-таки мне не ровня», — подумал Лис. Очевидно, это соображение посетило и Маеву, ибо она отнеслась к отповеди намного спокойнее, чем отнеслись бы к ней ее родители.
— Хорошо, лорд король, — только и сказала она, прежде чем удалиться, лелея в душе разочарование, а не гнев.
Глядя ей вслед, Лис не сумел удержаться от одобрительного кивка. Он почти жалел, что все обошлось без скандала. Скандал стал бы поводом отослать девчонку домой. Но она этого повода не дала, не доставила удовольствия ни ему, ни Вэну. Что там ни говори, она снесла выволочку как… как настоящий солдат.
Не успела эта мысль прийти ему на ум, как он тут же о ней пожалел. Но поздновато. Лис видел в Маеве хорошего воина еще до того, как ее ранили. До того, как он сумел понять, несколько она вынослива и терпелива. Теперь в этом трудно было что-либо изменить.
Не все посылаемые на задание всадники возвращались. Но Лис все же надеялся, что из последней экспедиции кто-нибудь да вернется. А до этого ему нужно было попытаться сдержать натиск имперских солдат, которые опять начали наседать на него, несмотря на свои разбитые аванпосты. Их военачальник, по-видимому, в незатейливости мышления не уступал Араджису Лучнику. Он просто собрал свои силы в кулак и двинулся прямо туда, где, по его предположениям, находилась армия Лиса. Будучи, как оказалось, прекрасно осведомленным о том.
Верховые разведчики донесли Лису о приближении неприятеля.
— Они в четверти часа езды отсюда. Сзади нас, лорд король, движутся вон по той дороге, — сказал один из всадников, указывая на запад, откуда он только что прискакал по пыльному боковому проселку.
— Что ж, хорошо.
В ухмылке Джерина сквозило раздражение, но без какой-либо примеси удивления.
Он ведь нанес небольшой ударчик парням с южных предгорий Хай Керс. Теперь они намереваются ответить ему… если смогут, но вроде бы смогут. Лис внимательно оглядел территорию, через которую пролегал проселок. Местность была почти открытой — впереди засеянные поля и луга, а слева дубовые и вязовые леса.
— Останемся здесь, — сказал он. — Тут неплохо… лучше, чем во многих других местах.
— Думаю, это правильное решение, — сказал Дагреф. — Мы уже доказали, что легко можем громить их, если равны им числом.
— Доказали, — подтвердил Джерин. — К сожалению, они тоже нам доказали, что людей у них теперь больше.
Он принялся выкрикивать приказания, повинуясь которым его люди начали перестраиваться из походной колонны в боевую шеренгу, и едва успел спрятать пару дюжин колесниц среди деревьев с наказом ударить по врагу с тыла, когда придет время, как взвившиеся клубы пыли и трубные звуки рога возвестили о приближении имперской армии.
— Элабон! Элабон! Элабон! — кричали южане, словно бы для того, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кто они есть.
Люди Джерина и так в этом не сомневались: его всадники забросали головные колесницы Элабонской империи стрелами и дротиками. Верховые, снующие вдоль всего фронта, не давали имперским солдатам рвануться вперед с той свирепостью, которую, вероятно, нагнетал в них их предводитель. Парни из-за Хай Керс с прежней опаской поглядывали на конницу, она их пугала.
Одно они, правда, скоренько уяснили: когда верховых много, те мешают атаковать не только им, но и северянам. Лучники плотно сгруппировавшихся колесниц Элабона принялись осыпать врага таким ливнем стрел, который мог устрашить кого угодно — и пеших, и верховых, и тех бунтарей, что тряслись, как и они, в колесницах. Стрелки-южане явно стремились навсегда отбить у кого-либо охоту вставать у них на пути.
Видя, что численность неприятеля безусловно превышает число северян, Джерин замахал руками и заорал, призывая своих людей растянуться в обе стороны и попытаться взять южан в клещи.
Если он сможет ударить по врагу с трех сторон, численный перевес перестанет что-либо значить. Его воины смогут истребить солдат в центре грохочущего скопления колесниц без особенного вреда для себя.
— Их многовато там, капитан, — сказал Вэн.
— Я тоже это заметил, — кивнул Джерин. — Мы с Араджисом наскребли столько людей, сколько смогли. Империя Элабон больше, чем северные земли, и у нее больше людей. Они переправили через горы слишком много народу, нам нечего и надеяться в этом их переплюнуть.
— Чаще всего та сторона, что не имеет достаточно большой армии, проигрывает, — сообщил чужеземец.
— Большое тебе спасибо! — огрызнулся Лис. — Я ни за что бы не догадался, если бы ты не растолковал мне.
— Всегда рад помочь, капитан, — произнес Вэн невозмутимо.
Но вся эта невозмутимость испарилась в тот же миг, когда одна из стрел чиркнула по его шлему, оставив яркую полосу на сияющей отполированной бронзе. Великан выругался, заревел и принялся потрясать копьем, замахиваясь на имперских солдат, хотя понятия не имел, кто из них уязвил его гордость.
Джерин же стал стрелять по лошадям и солдатам Элабонской империи, находящимся перед ним. Неплохой способ сократить разницу в численном преимуществе, только следует попадать и разить наповал или, в крайнем случае, ранить. Одна из его стрел вошла в грудь правой лошади в ближайшей имперской упряжке. Животное рухнуло наземь. Колесницу занесло влево, и она столкнулась с соседней. Та в свою очередь сбилась с курса и вследствие теснотищи, царившей в центре имперского войска, тоже налетела на колесницу, громыхающую чуть левее. Таким образом, одна стрела вывела из строя три вражеские колесницы, полдюжины лошадей и девять солдат.
— Хороший выстрел, — прокомментировал Вэн, глядя на урон, причиненный неприятелю Лисом.
— Спасибо.
Лис поклонился с похвальной скромностью: выстрел все сказал за него.
— Вперед, ребята! — вскричал он. — Вломимся в их ряды!
И северяне вломились. Натиск южан стал сходить на нет по мере того, как возрастало количество лобовых сшибок. Битва превратилась в свалку, а в ближнем бою люди Джерина всегда имели твердое преимущество.
Джерин выпустил стрелу в одного из имперских военачальников, опознав его по красной накидке. Малый, как назло, отклонился в сторону, и стрела просвистела мимо. Джерин выругался.
— Как, черт возьми, бить этих имперских хлыщей, если они делают все, чтобы не дать себя бить? — вопросил он, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Но у Дагрефа, как всегда, отыскался язвительный отклик:
— Довольно отвратительно с их стороны, а, отец? Они ведут себя вовсе не так, как должны бы вести себя порядочные враги в соответствии с песнями менестрелей.
— К черту всех менестрелей! — прорычал Джерин.
У него имелись причины недолюбливать эту братию. В первую очередь из-за того, что один бродячий бард лет пятнадцать назад похитил его старшего сына. А потом, Лисa вообще раздражало, что почти все горластые исполнители ими же и состряпанных наспех баллад, как правило, искажали действительные события в угоду своим представлениям о правильном построении песен, зачастую убогим.
Интересно, подумал он, а как историки города Элабон опишут потом эту битву? Для них, разумеется, и он сам, и его сторонники — всего лишь жалкие, вероломные существа, враги, и этим все сказано. А потому имперские борзописцы несомненно нарекут защитников суверенности северных территорий бунтовщиками и полуварварами, снюхавшимися с подлинными дикарями. Он знал этот стиль. Раз уж ты враг, то, что ты ни делай, тебя по достоинству не оценят. Проиграешь, значит, так и должно было быть. Победишь, все спишут на присущую тебе хитрость или свойственное твоей натуре коварство. Никак не на храбрость или военный талант.
Но… если он действительно победит, ему будет наплевать, на что они это спишут. Хотелось бы только знать, к какому вероломству или к какой хитрости ему сейчас надо прибегнуть, чтобы потом вызвать гнев у имперских бумагомарак.
Оглядывая забитое людьми поле битвы, Лис не видел возможности даже затеять что-либо коварное. У его солдат было некоторое позиционное преимущество, зато южане могли взять числом. По крайней мере, все шансы на то у них имелись.
Лис вздохнул. Он не желал этой битвы. То есть желал, но не в той версии, какую ему навязали. Он снова вздохнул. Жизнь много раз ставила его в обстоятельства, которых он не желал. Фокус был в том, чтобы вывернуться из них малой кровью и как можно скорей ввести события в проторенную колею.
Он опять выстрелил в имперского офицера и опять не попал, хотя с такого расстояния просто не мог промахнуться. Джерин с отвращением выругался. Заколдован тот, что ли? Хотя лично ему, Лису, не было известно ни одного волшебства, способного помешать выпущенной почти в упор и точно направленной стреле пронзить человека.
Фердулфа, правда, стрелы не поражали, но о подобной неуязвимости обычным людям было нечего и мечтать. Он налетел на «заговоренного» офицера, как не имеющий представления о приличиях ястреб. Он выл ему в ухо. Он размахивал у него перед носом руками. Он задирал свою тунику, нахально тыча в лицо вознице свой очаровательный полубожественный зад.
В такой обстановке войсками особенно не покомандуешь, да и лошадьми не поуправляешь. Возница бестолково дергал поводья, а имперский командир и стоявший с ним рядом солдат теперь тратили все свои силы на то, чтобы схватить или застрелить маленького негодяя или еще каким-то образом избавиться от него.
Они так увлеклись этой охотой, что не заметили, как их колесницу потащило к другой. Произошло столкновение. Офицера с солдатом вышвырнуло из повозки. Возница перелетел через передний поручень и угодил под копыта. А Фердулф унесся прочь, чтобы напакостить где-нибудь в другом месте.
Джерин устремил взгляд в сторону леса, где пряталась пара дюжин его колесниц. Их теперь очень недоставало в сражении. И в качестве неожиданно атакующей силы, и в качестве обыкновенного подкрепления. Имперские дрались не бог весть как, но у него было слишком мало людей, чтобы усилить напор. По мере развития битвы это становилось все более и более очевидным. Южанам, чтобы добиться победы, требовалось лишь устоять. И они, скорее всего, победят, если только он, Лис, не придумает что-нибудь необычное. Но ему, хоть убей, не шла в голову ни одна толковая мысль.
Он снова вгляделся в дубраву. Конника туда гнать не хотелось. Это могло привлечь внимание южан к лесу, что было бы совсем некстати.
Через мгновение он передумал. На самом деле будет некстати, если его превратят в кровавое месиво. Тут колесница, битком набитая вражескими солдатами, поравнялась сего колесницей. Один южанин взмахнул мечом, но клинок слегка повернулся, и удар пришелся плашмя.
Лис, зашипев от боли, выхватил меч. Обмен ударами продолжался, пока колесницы не растащило. Нет, он наверняка одолел бы этого малого, если бы им дали закончить. Ведь ему как левше не было надобности рубить наискось, чтобы сразить врага наповал. Но то, что могло произойти, не имело значения. Истина заключалась в том, что враг остался цел и мог драться.
Однако следовало проверить, насколько он сам уцелел. Дышать было больно, но без колющих ощущений. Значит, ребра не сломаны. Он тоже мог драться. Лис засмеялся, и это также вызвало боль… ну и пусть. Как ни крути, а даже со сломанными ребрами ему все равно пришлось бы сражаться.
Дагреф хлестнул кнутом одну из лошадей, влекших мимо уже другую имперскую колесницу. Животное заржало, попятилось и кинулось в сторону, несмотря на все попытки возницы его удержать.
— Ты, паренек, и впрямь начинаешь неплохо владеть этой штукой, — заметил Вэн восхищенно, но затем чуть подпортил свою похвалу, добавив: — Ты, видимо, навострился, спуская своим языком с людей шкуру.
— Не имею ни малейшего представления, о чем это вы, — ответил Дагреф с достоинством, редко проглядывавшим в юнцах его лет.
— Знаю, парень, — сказал Вэн. — В этом-то и беда.
На этот раз Дагреф счел за лучшее притвориться глухим, хотя достоинства в этом было поменьше.
Джерин сказал со всей серьезностью:
— Возможно, сын, тебе следует заказать новый хлыст. Более длинный, чем обыкновенный. Раз уж ты лучше других в этом плане, значит, надо бы выжать из твоего умения все.
— Неплохая идея, отец, — отозвался Дагреф. — Вообще-то, я уже думал об этом.
— Вот как?
Джерин принялся изучать спину сына, но та явно не была склонна к общению. Что ж, может, и думал. Чего у Дагрефа всегда в избытке, так это идеи. К тому же он редко врет без крайней необходимости, а подобной необходимости сейчас вроде бы нет.
Как нет и намеков на улучшение ситуации, во всяком случае в положении северян. Солдаты Элабонской империи, несмотря ни на что, продолжали сопротивляться. Так время от времени среди кулачных бойцов появляются малые, выдерживающие любые удары. Их нещадно метелят, но уложить не могут. А они рано или поздно изматывают своих противников и побеждают, даже не обладая особенным боевым мастерством.
«Именно с этим, — обеспокоенно подумал Лис, — мы в данном случае и столкнулись. Видно же, что южанам достается больше, чем нам. Но беда в том, что, в отличие от нас, они могут позволить себе тянуть время. Их больше, и тут ничего не попишешь».
Он вновь глянул вдаль, на деревья, и взмахнул рукой. Вдруг кто-то из людей, там засевших, смотрит в его сторону и на таком расстоянии, да еще сквозь пыль, поднимаемую колесницами и лошадьми, сумеет его узнать. Неожиданный удар по флангу и тылу имперского войска был бы сейчас как нельзя кстати. Чем дольше медлят парни, скрывающиеся в лесу, тем эффективней они ударят. Лис это понимал. Однако он понимал и то, что, если выбор подходящего момента затянется, битва будет проиграна.
Вэн взглянул в том же направлении:
— Может, они ждут приглашения, словно робеющие девицы на танцах?
— Если эти робеющие девицы не появятся в ближайшее время, танцы уже закончатся, — сказал Джерин.
И тут он радостно вскрикнул. Из-за дубов вырвались колесницы и с грохотом помчались к имперскому войску, набирая скорость с каждым скачком лошадей. Воины их экипажей кричали, словно безумные. Впереди колесниц летели стрелы.
Южане тоже кричали, но в ужасе. Вся их линия пошатнулась, когда стоявший в засаде отряд северян внезапно и с неожиданной стороны ударил по ней.
— Вперед! — крикнул Лис всем своим людям, которых имперские воины уже сумели основательно потеснить. — Это наш шанс разгромить этих ублюдков!
Не успели эти слова сорваться с его языка, как Лис пожалел, что не отдал команду как-нибудь по-другому. Уж слишком точно они обрисовывали ситуацию. В нем еще миг назад жила надежда, что атака с фланга решит исход схватки и он победит. А на деле, как и было подмечено, у него появился всего лишь шанс на победу. И то, что этот шанс у него появился, с неприятной ясностью говорило, в каком плачевном положении находятся северяне.
— Вперед! — вскричал Лис, и его боевая линия поползла вперед, хотя только что пятилась.
Впрочем, наступление продолжалось недолго. Вскоре южане усилили сопротивление. Если бы в лесу была спрятана сотня колесниц, их неожиданная атака могла бы привести в замешательство элабонских солдат и даже обратить в бегство. Но, разместив сотню колесниц в лесу, Лис так ослабил бы свои основные силы, что битва была бы проиграна еще до флангового наскока.